Между явью и сном

– А вы не бойтесь! Заходите! – послышался сзади незнакомый голос.

Вольский обернулся и увидел женщину средних лет, одетую в длинный летний сарафан. Её голова была повязана платком, что сразу выдавало в ней местную прихожанку.

– Пойдёмте, не бойтесь! – улыбаясь повторила она, рукой зазывая его за собой.

Принимая приглашение, Александр, который уже много лет не был в церкви, послушно направился за женщиной и, подражая ей, сначала перекрестился у входа, а затем вошёл внутрь.

В храме царил приглушённый свет и, как обычно, пахло ладаном и благовониями.

Вольский, задрав голову, сначала осмотрел расписные своды, а затем осторожно двинулся вдоль стен, разглядывая висящие на них иконы.

Утренняя служба к тому времени как раз закончилась, и теперь в церкви не было ни души. Александр даже не заметил, куда делась пригласившая его прихожанка. Пытаясь отыскать её глазами, он осмотрелся вокруг и, заметив деревянную лавку, вдруг захотел ненадолго присесть.

Сначала Вольский просто смотрел на большую икону, оказавшуюся к нему ближе всех, а затем прикрыл глаза и постепенно погрузился в спокойное, расслабленное состояние.

Он давно не испытывал такого покоя и умиротворения. И если бы не голос обратившегося к нему священника, то он запросто мог бы погрузится в глубокий транс.

– Вы впервые у нас? – спросил батюшка с виду приблизительно тех же лет, что и сам Вольский и присел рядом.

– Да, – немного смущённо подтвердил Александр, вдруг испытав необъяснимое чувство вины.

– Если не секрет, что привело вас сюда? У вас какая-то проблема? – поинтересовался священнослужитель.

Только тогда Вольский заметил проходившую чуть поодаль уже знакомую ему женщину. Она дала священнику условный знак рукой, после чего Александр догадался, что это была матушка, которая, видимо, обратила внимание своего сановитого мужа на его персону.

Некоторое время Вольский терялся с подходящим ответом, так как никогда раньше не беседовал со священником, но потом решил просто сказать всё как есть.

– Увы. И проблема эта, к сожалению, только усугубляется.

– Понимаю. Хотите поделиться со мной?

– И тогда господь обязательно меня услышит вы хотите сказать?

– Вы не верите в Бога?

– В Бога? – задумался Вольский и осмотрелся вокруг.

– Да, в Бога. Святого и единосущного.

– В Бога нищих и больных?

– Ну, это как посмотреть? Возможно, именно тот, кого вы считаете самым здоровым и богатым, в действительность и есть самый нищий и больной, как вы только что выразились. Вас кто-то очень сильно обидел. Я это чувствую. Может быть, вы сами?

Услышав слова священника, Александр сначала удивлённо посмотрел на него, а затем опустил глаза в пол.

– Возможно, – тяжело согласился он.

– Вас мучает одиночество? Я не ошибся?

Не отвечая, Вольский лишь согласно кивнул головой.

– А вы знаете, что является единственной причиной того, что человек вдруг становится одиноким?

– Вот как? Вы правда знаете, почему? – сразу оживился Александр.

– Разумеется. Как только из сердца уходит любовь, её место сразу занимает одиночество. Бог есть любовь. И как только он покидает человека, ему становится одиноко в этом мире. Вы перестали любить. Причём я не говорю о любви к женщине, хотя и это тоже есть проявление его божественной сущности. Только не путайте любовь и страсть. Страсть от нечистого, а вот любовь от бога!

– И как же мне найти эту любовь, если всё вокруг…

– Не торопитесь обобщать, – аккуратно перебил его священник, – Всё окружающее вас, является лишь проявлением вас самого. Вы сами создаёте свой окружающий мир. И если вы созидаете его с Богом, то есть с любовью, то и мир ваш будет радовать, а не тяготить вас.

– То есть, по вашему, если я начну ходить в церковь, то обязательно верну себе Бога? Я вас правильно понимаю?

– Нет. Если вы хотите просто придти в храм и купить себе Бога, то вам здесь делать нечего. В храм несут свою любовь, чтобы восполнить её в своей душе, а значит и того кто даруюет её. Найдите её, и тогда, возможно, Господь позовёт вас к себе.

– И как я узнаю об этом?

– Очень просто. Любовь изменит вас и ваш мир. И тогда иной дороги уже не будет.

Слова батюшки поразили Вольского. В его представлении подобная беседа с духовным лицом должна была обязательно выглядеть скучной проповедью с набором традиционных клише. Поэтому, принимая во внимание очевидную откровенность священнослужителя, он решился на достаточно дерзкий вопрос.

– Скажите! А вы всем об этом говорите или только мне? Мне всегда казалось, что вы священники зовёте людей не столько к Богу, сколько в свой храм. Буд-то Бог существует только в храме!

Священнику, видимо, понравился этот вопрос. Он слегка улыбнулся и ответил.

– Постичь Бога не значит сходить к нему в гости. Хотя многие действительно считают, что это именно так. Однако каждый обретает господа по своему. У каждого свой путь, и я не могу им указывать, какой дорогой им идти. Я лишь слуга божий. Ищите, да обрящите!

– Любопытно! – ещё сильнее оживился Александр. – Но мне то вы только что прямо указали на мой путь? Или я чего-то не понял?

– Нет, нет. Вы поняли всё абсолютно верно, – не снимая лёгкой улыбки с лица, подтвердил свои слова батюшка, а затем добавил, – Я читал некоторые ваши книги, и кое-что мне действительно понравилось. А теперь простите, но мне нужно идти.

Священник поднялся с лавки, осенил Александра крёстным знамением и удалился в алтарную часть храма, расположенную за иконостасом.

Вольский, погружённый в свои мысли, даже не успел поблагодарить его за беседу. Казалось, привычные слова, многие из которых он раньше слышал неоднократно, прозвучали теперь совсем по-другому. Они заставили его, если ещё не переосмыслить, то, по крайней мере, взглянуть на мир и самого себя в нём совершенно иначе.

На протяжении всего дня память возвращала Александру отдельные фрагменты этого короткого разговора. Он вдруг почувствовал, как нечто неподъёмное, где-то на самом дне его души вдруг шевельнулось и двинулось с места.

Ему даже захотелось встретиться ещё раз с этим необычным человеком, чтобы продолжить взволновавшую его беседу. Однако новая волна накатившихся на него проблем заставила его на время забыть об этом случайном разговоре и заняться совсем другими делами.

Ранним утром Виктория неожиданно постучала в дверь кабинета, разбудив отца.

– Что случилось, Вик? – удивился он, раздирая ещё заспанные глаза.

– Привет, па! Извини, что подняла. Тут дело такое… Короче, мы с ребятами в Турцию решили на недельку слетать. Едут все.

– И что? – всё ещё не понимая спросонок смысла её вопроса, поинтересовался Вольский. – Тебе моё разрешение нужно? Если мать не против, то лети. Только осторожнее там, пожалуйста.

– Да нет! Ты не понял, па! Мне бабки на тур нужны.

– А-а? Вон в чём дело? Так бы сразу и сказала. Сколько?

– Ну, штучки две или три.

– Ого! А чего так много?

– Ой, не жмись, пожалуйста. Отдыхать, так отдыхать! Сам всегда так говоришь!

– Хорошо. Я подумаю. Всю сумму не обещаю, учти это, но тур оплачу, конечно.

– О кей, – согласилась дочь и быстро выскользнула за дверь.

После обеда Александр решил проверить баланс своей банковской карточки. Он редко прибегал к такой манипуляции и понятия не имел об активном остатке на ней.

Обнаруженная сумма немало удивила его, так как была на столько мала, что смогла бы покрыть обычные бытовые расходы не больше, чем на пару предстоящих месяцев. Поэтому для того, чтобы выполнить данное Вике обещание, Вольскому впервые в жизни пришлось досрочно расторгнуть соглашения о банковском депозите и с потерей процентов вернуть деньги на карту.

Это повергло его в ещё большее уныние, и вскоре вызвало обострённое чувство тревоги за собственное будущее.

Вечером, передавая деньги, он в присутствии жены предупредил Вику, что в ближайшей перспективе уже не сможет спонсировать такие поездки.

Как не странно, но Елена в этот раз не вмешалась в их разговор своим едким замечанием, а просто молча вышла из зала.

Такое поведение жены откровенно удивило Александра, и он провожал её взглядом до тех пор, пока она не скрылась за дверью.

Мысли о необходимости, как можно быстрее, найти работу очень быстро вытеснили все остальные заботы. Страх перед неопределённостью занял своё законное место в его голове, не позволяя даже задумываться о творчестве.

В поисках возможного выбора Александр сразу отказался от возвращаться в бизнес. Он прекрасно понимал, что наверстать упущенное ему уже вряд ли удастся. К тому же Вольский, по-прежнему, продолжал испытывать к этому роду занятий устойчивое отвращение. Ему казалось, что с его опытом и образованием он без проблем сможет подобрать себе что-то более подходящее.

Однако несколько дней безрезультатных поисков вакансий на сайтах в интернете быстро охладили его надежды на лёгкий поиск подходящей работы, и Вольский легко скатился на грань отчаяния.

После очередной неудачной переписки с работодателем, Александр достал из бара бутылку водки и сам за пару часов опустошил её содержимое.

Однако этого ему показалось мало, и он чуть позже добавил к ней ещё пол бутылки виски и к вечеру уже был абсолютно невменяем.

Ночью ему стало плохо. С приступами тошноты и рвоты он боролся до утра. А когда с жуткой головной болью проснулся лишь ближе к обеду, то с трудом смог дойти до туалета и пролежал затем в постели до вечера.

Последствия алкогольного отравления Александр, который всегда относился с осторожностью к спиртному, ощущал потом ещё несколько дней. Всё это время он пытался отвлекать себя чтением книг или просмотром любимых фильмов. Но тяжёлые мысли о жизненной ситуации, в которой он оказался, не давали ему покоя. Поэтому, когда прозвучал внезапный звонок от Марка, он удивился и обрадовался этому одновременно.

– Привет, дружище! – традиционно начал Кугель. – Ну, как ты там? Хотя чего спрашивать? И так догадываюсь. Ты не обижайся на меня, Саш! Я ведь тоже лицо подневольное, – попытался он зачем-то оправдаться, – Акционеры народ безжалостный! За убытки с меня ведь спросят в первую очередь, сам понимаешь. А у меня душа не на месте из-за тебя.

Александр невольно задержался с ответным приветствием, так как меньше всего ожидал в тот момент услышать от Марка эти странные признания, а потом растерянно произнёс: « -Здорово, коли не шутишь! Рад, конечно, твоей заботе, но… – не успел договорить он. »

– Пустяки, дружище! – бодрым голосом перебил его Марк. – У меня сейчас важная встреча на носу. Давай после семи встретимся в ресторане напротив издательства. Ужин за мой счёт, деловой разговор за твой! Идёт? – ещё более неожиданно пошутил Кугель.

– Хорошо. Как скажешь, – согласился Вольский и слегка съёжился при упоминании ресторана и связанного с ним спиртного.

«Чёрт! Что это было? » – удивился Александр, окончив разговор, так как не имел ни малейшего представления о теме их предстоящей беседы.

Ближе к назначенному времени ему перезвонила секретарша Кугеля и напомнила о встрече в ресторане, куда Вольский прибыл точно без опоздания.

При входе его встретил метрдотель и проводил к заранее заказанному столику.

Марк, как обычно, задержался минут на пятнадцать, а затем появился в зале с широко раскрытыми объятиями и дружеской улыбкой.

– Ну, здравствуй, дорогой! – поприветствовал он на ходу и крепко обнял привставшего из-за стола Александра.

Вскоре к ним подошёл официант, чтобы принять заказ, и замер в ожидании.

– Машину, если что, можешь оставить у нас на стоянке. Нас потом развезут, – заранее предупредил Марк. – Горячее я уже заказал заранее на свой вкус. Надеюсь, ты оценишь мой выбор. Осталось только выбрать спиртное.

– Э-э…, слушай! Я без спиртного в этот раз, – попытался тут же скорректировать заказ Вольский.

Кугель выпучил от неожиданности свои глаза и с недоумением уставился на Александра.

– Не понял! Я же сказал, что банкет за мой счёт, – развёл он руками. – Что я не понимаю, в какой ситуации ты сейчас находишься? Всё в порядке, дружище! Поэтому я предлагаю коньячку грамм по сто пятьдесят для начала, а там как пойдёт. Предлагаю взять Кизлярского! Не возражаешь? Ну и отлично! – не дожидаясь ответа, резюмировал Марк и вернул молодому человеку папку с меню.

Когда подали холодные закуски, организатор застолья сам разлил из графина и, можно сказать, насильно запихнул первую рюмку в своего собеседника.

К делу Кугель перешёл только после третьего тоста, когда приятное тепло разлилось по всему телу и слегка ослабило атмосферу неопределённости за столом.

– Слушай! У меня к тебе дело есть, – начал он, тщательно пережёвывая салат с зеленью и морепродуктами. – Понимай как хочешь, но при этом поверь, что я делаю это исключительно из моей дружеской любви к тебе.

– Да ладно, ладно, говори уже, – усмехнулся в ответ Вольский, окончательно заинтригованный долгим вступлением и подозрительно сладкоголосым тоном старого хитреца.

– Хорошо, – дожевал, наконец Марк и заметно сосредоточился, – Я знаю твоё отношение к подобным вещам, но, поверь, сейчас ничего лучшего я предложить тебе не могу. Короче говоря, появилось тут одно, мягко говоря, обеспеченное дарование. Не подумай, что талантом, но деньгами точно, причём не малыми. Так вот, ему нужен очень хороший редактор за очень хорошие деньги.

Марк внимательно посмотрел на Вольского, пытаясь понять, понял ли он смысл его предложения, а потом решил добавить.

– Думаю, ты понимаешь, что речь идёт о том, что там придётся переписывать всё заново.

От неожиданности Александр нервно дёрнул головой и по началу даже не нашёлся, что ответить. А когда проглотил жёсткий комок, появившийся в горле, немного закашлявшись переспросил.

– Я не пойму! Ты мне литературное рабство предлагаешь, что ли?

– Стоп, мужик, только не кипятись. У тебя сейчас не то положение, чтобы отказываться. Уж я то наверняка знаю. А тут очень неплохие деньги предлагают, причём за ту работу, которую ты знаешь. Я просто уверен, что ты всё сделаешь как надо!

«Да, да. Именно так, как тебе надо, – успел подумать про себя Вольский, внимательно рассматривая своего нового хозяина. – Что это? Случайное совпадение или кто-то попросил за меня? Хотя какая теперь разница? Выбора у меня всё равно нет.»

Александр молча поднял графин и не спеша, специально затягивая паузу, разлил коньяк, а потом внимательно посмотрел на Кугеля. Ему нравилось наблюдать, как тот замер в томительном ожидании, надеясь поскорее получить положительный ответ.

– Ну, тогда за искусство! – вдоволь насладившись моментом, наконец предложил тост, новоиспечённый рекрут, и первым поднял рюмку.

– То есть ты готов, надо полагать? – хитро прищурился Марк, видимо, всё ещё слабо веря в то, как быстро получил согласие хорошо известного упрямца, и нерешительно протянул навстречу свою.

« А нужда, матушка, ещё не такие стены рушила! » – подумал про себя опытный в таких делах проныра, когда с большим удовольствием опрокидывал себе в рот марочный коньяк.

«Так вот к чему ты клонил в начале нашего последнего разговора! – сообразил наконец Александр, уже легко справляясь с четвёртой рюмкой. – Вот ведь чёртов хитрец! Заарканил всё-таки дикого жеребца. Молодец! Ничего не скажешь. Интересно, сколько у тебя теперь таких крепостных душ?»

Уже через день Вольский получил первую рукопись, которую и рукописью-то можно было назвать исключительно за набор традиционных буквенных знаков и избитых речевых оборотов.

Тогда Александру впервые довелось испытать на себе унизительное ощущение подневольного труда. Пусть не тяжёлого физически, но морально куда более тяжкого, особенно для творческого человека.

С работой в уготованной ему роли литературного раба Александр стал более-менее свыкаться лишь когда на его банковский счёт начали поступать действительно не плохие гонорары. В сущности, пустой и бездушный для писателя, но хорошо оплачиваемый труд постепенно вернул в его жизни всё на свои места. Включая утраченную уверенность в завтрашнем дне, а вместе с ней и видимость нормальных отношений в семье.

Однажды поздно вечером Елена сама посетила изгнанного мужа в его кабинете и после традиционного, довольно вялого секса увела обратно в спальню. Прежние отношения между ними постепенно восстановились, словно после обычной бытовой ссоры, и всё пошло, как обычно, своим чередом.

Нельзя было сказать, что Александр был счастлив или по настоящему рад этим обстоятельствам. Но внутреннее умиротворение от возвращения к привычному ритму жизни он, безусловно, испытывал.

Поэтому слабое желание вернуться к работе над собственным романом вскоре возникло само собой. Правда, о чём писать, он не имел ни малейшего представления.

Несмотря на то, что идея будущей книги начала витать почти сразу после той самой, случайной беседы со священником, уловить её Александр по-прежнему не мог.

Однажды ночью он засиделся в кабинете допоздна. Мучительная попытка нащупать свежий сюжет продержала его за рабочим столом до глубокой ночи. Утомлённый и очень недовольный собой, он остался ночевать там же и потом ещё долго не мог уснуть, ворочаясь на диване.

Лишь где-то под утро ему наконец удалось задремать, и тогда у него возникло короткое видение. Одно из тех, что обычно случаются между явью и сном, в момент пробуждения или засыпания.

Нельзя даже сказать, что он увидел её. Александр скорее почувствовал, что к нему приблизилась молодая женщина. Это был лишь слабо различимый силуэт, который на мгновение оказался в поле его зрения. Но в этот миг Александр ощутил совершенно необъяснимое чувство духовной близости к человеку, которого он не мог даже ясно разглядеть.

Казалось, что его зажатая в невидимый корсет грудь на мгновение распахнулась, и он вдохнул не просто до боли знакомый аромат её тела, а вкусил дыхание удивительной, до той поры незнакомой ему жизни.

Проснувшись, Александр долго не поднимался с постели, пытаясь восстановить в памяти хоть какие-то подробности необычного сна. Никогда прежде ему не доводилось видеть и тем более испытывать ничего подобного.

В последующие дни он не раз возвращался к воспоминаниям о странном видении, но вскоре забыл о нём, пока однажды сон не повторился снова.