- -
- 100%
- +
Глава 1
– Мам, пап, мне страшно.
Разлепляю веки, вырываясь из лап сна. Наша малышка стоит у кровати, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.
– Алиса? Что случилось? – бормочу сонно.
– Мне страшно, можно я с вами посплю?
– Конечно, – тут же откликаюсь, откидывая одеяло. – Ложись между мной и папой.
Алиска резво забирается в кровать и жмётся ко мне. Ей уже семь лет, она первоклассница, умная и прилежная девочка, но эти непонятные кошмары, начавшиеся месяца три назад, меня тревожат.
– Алиса, иди к себе, – ворчит муж, разбуженный нашими перемещениями.
– Артём, пусть с нами поспит, сны дурные.
– Света, не придумывай, а? Это манип-пуляции, – запинается он на длинном слове. – У неё сны дурные, а у нас кровать узкая, обычная двуспалка. Мне неудобно. Утром на работу, я опять буду целый день, как зомби, из-за вас.
Недовольство из него так и фонтанирует. Вон какой тирадой разразился.
Я скриплю зубами. Очень хочется высказать всё, что я думаю по поводу его слов, но не сейчас. При ребёнке нельзя.
– Ещё и одеяло отобрали. Мне в собственном доме будет место, а?
– Артём, – шепчу примирительно.
Алиса молчит, опустила голову мне на плечо и не двигается. Будто старается стать незаметной.
– Мне документы для командировки готовить, ранний рейс. А ты мне ещё чемодан не собрала.
– Я утром всё сделаю.
– Нормальные жёны обо всём заранее беспокоятся, а не в последнюю минуту.
– Артём!.. – громко и шёпотом. – Давай позже это обсудим.
– Ты хотела сказать раньше? До рассвета несколько часов.
Он хватает телефон и потолок озаряется подсветкой.
– Фу ты блин… достало всё.
Садится на кровати, трёт лицо. Хватает вещи со стола и встаёт.
– Ты куда?
– Пойду на диване посплю, раз вы меня выселили.
– Артём… – он идёт к двери. – Артём! – шикаю вслед.
Но муж выходит, никак не реагируя на мои оклики, и я жмурюсь, думая, что с ним не так. Почему стал таким раздражённым? Алиса ведь не впервые к нам приходит. Раньше он просто отворачивался или пододвигался к краю кровати и продолжал спать. А сейчас из него будто злость на меня и дочь фонтанирует.
«Наверное, с работой что-то, а он и не рассказывает, – решаю про себя. – Надо быть внимательнее к нему. Мужчины ведь такие скрытные. О проблемах предпочитают молчать».
– Мам, папа очень рассердился? – раздаётся тонкий голосок над ухом.
– Нет, всё хорошо, Алисик, спи. У папы просто работы много, это он так нервничает.
– Ты ведь тоже работаешь, но никогда не кричишь.
– Все люди разные, – целую дочку в лоб. – Спи, родная.
Дыхание Алисы вскоре выравнивается, и она проваливается в глубокий сон. А я дремлю, встревоженная, не пойми чем. Слишком много дел требует моего внимания. Как всё успеть? И эти кошмары дочери… Понимаю, что мне с ними не справиться. Я уж и так, и сяк пробовала. И впечатлений положительных побольше, и вместе с ней спать ложилась, и даже замечания делать перестала, только бы ребёнок находился в душевном равновесии, но дурные сны не уходят. Вероятно, здесь требуется помощь профессионального психолога?
Ещё и упрёки Артёма не дают покоя, я не идеальная жена, знаю, но ведь забочусь и о нём, и о дочери, подчас забывая о собственных нуждах и желаниях. Так что через час я встаю, чтобы собрать ему сумку в дорогу. Командировка на три дня. Я уже мастер по упаковке. Знаю, что положить с собой, что лишнее, а что пригодится. За девять лет брака изучила привычки мужа очень хорошо.
Хожу по дому на цыпочках. Заглядываю на кухню. Она у нас довольно большая, с зоной гостиной, как я когда-то мечтала, и тремя окнами. Квартира новая, переехали сюда два года назад. В планах был второй ребёнок, но пока не получается.
А теперь с проблемами Алисы, думаю, что надо этот вопрос отложить. Немного несвоевременно получится, учитывая, что первая беременность была бесконечным токсикозом и угрозами, из-за которых я провалялась в больницах на сохранении. Ну куда я сейчас Алиску оставлю, а, самое главное, на кого? Артёму, как видно, немного не до неё. Повышение, новые обязанности, командировки частые. Мои родители в другом городе. Срывать дочь с места в конце третьей четверти, менять школу и отвозить к ним – тоже не вариант.
Прикрываю дверь на кухню, где мирно спит муж. Хорошо, что успокоился. Завтрак тогда попозже приготовлю, а пока – вещи.
Иду в гардеробную, чтобы взять костюм и рубашки. Ищу на вешалке тот самый тёмно-синий, который сдавала в химчистку. И не нахожу…
Вот чёрт…
– А-а-а… – недовольно и громко вздыхаю.
Я ж его не забрала. Забегалась и забыла.
Стучу кончиками пальцев по полке. Что делать? Выбрать другой? Но Артём говорил, что нужен именно тёмно-синий.
Начинаю двигать вешалки. Кажется, была ещё парочка схожих оттенков. Ну будет чуть светлее или чуть темнее, не беда же? Артём не любит мрачные костюмы, называет их похоронными и уверен, что они приносят неудачу при сделках.
Нахожу приемлемый компромиссный вариант. Снимаю, чтобы аккуратно поместить в защитный пакет. Разглаживаю лацканы и бока ладонями, чтобы без замятин обошлось, и чувствую бугор во внутреннем кармане. Лезу в него, чтобы убрать носовой платок, как я думаю, но вместо платка вынимаю что-то полупрозрачное и кружевное чёрного цвета.
Разворачиваю «тряпочку», которая превращается в тонкие стринги и думаю: «Что за?..»
Это точно не мои. Да и нет у меня привычки по карманам мужа нижнее бельё распихивать.
Тогда чьи?
Вариант, что они попали в карман Артёма случайно я даже не рассматриваю.
В голове возникает наиглупейшая мысль:
Выходит, не все привычки мужа за девять лет брака мною изучены?
Глава 2
Первым порывом становится пойти и разбудить Артёма. Предъявить всё, что крутится в голове на данный момент. Бросить в лицо эти трусики и потребовать ответов.
Или лучше не так…
Затолкать ему в рот эту тряпку, как кляп и долго кричать от обиды. А он пусть сидит и слушает… и подавится ими, и своей виной заодно.
Фантазию можно развивать очень долго… но она, как правило, далека от реальности.
Так что я делаю вдох-выдох, кидаю чужое бельё в нижний ящик шкафа и выхожу из гардеробной.
Потом на автопилоте возвращаюсь в спальню, ложусь рядом с дочкой, обнимаю её и притягиваю к себе. Она тёплая и пахнет так сладко, как может пахнуть только родной ребёнок.
Ворочается и сопит, и сонно тянет так:
– Ма-а-ам…
– Спи, солнышко, – целую в макушку и жмурюсь, на случай если польются слёзы.
Но их нет. Мозг просто не успевает обработать информацию. В груди дыра. То ли от разочарования, то ли от обиды. Или от того и другого вместе взятых.
Конечно, я не могу спать, так и лежу, пока не слышу, как на кухне раздаётся задорная мелодия будильника мужа.
Артём встаёт. Он не считает нужным соблюдать тишину, беспокоиться о нашем сне. Хлопает дверцами шкафчиками, включает телевизор. Квартиру наполняют приглушённые «бу-бу-бу» утренних новостей.
Он всё это оставляет работающим, а сам идёт в душ. Шум воды кажется мне оглушающим, будто там водопад из лейки прорвался. А перед глазами то и дело возникает кружевная тряпка, которую я вытащила из кармана пиджака.
Чьи они? Как долго это продолжается? За что он так со мной?
Через какое-то время Артём заглядывает в спальню. Тонкая полоска света становится шире, когда он ещё больше распахивает дверь.
– Свет? Светка? Ты встаёшь?
Хочется притворится спящей, но тогда он подойдёт и начнёт меня будить.
Так что говорю:
– Прости, плохо себя чувствую.
Моё лицо вытягивает удивлённо. С чего вдруг это у меня вылетает, сама не знаю. Ещё и интонация такая, извиняющаяся. Аж самой противно.
– Света, ну мне помощь нужна. А ещё поесть бы не мешало.
– Тём… мне, правда, очень плохо.
Вот тут у меня ни капли лукавства. Душу выворачивает наизнанку. А ещё я боюсь, что если встану, начну скандалить в ту же секунду, Алиска проснётся, а при ребёнке так делать ни в коем случае нельзя. Тем более, сейчас. С её неустойчивым состоянием.
– Ты вещи обещала собрать, – обиженно и недовольно раздаётся с порога.
– Я начала, в гардеробной твоя сумка.
«И трусики какой-то шалавы!» – это уже про себя.
– Основное всё там, пихни сам, что ещё считаешь нужным взять.
– У меня так аккуратно не получается, как у тебя, – включает льстеца.
Он так всегда делает, когда ему что-то очень надо.
– Верю в тебя.
Артём, кажется, рычит от досады, но дверь закрывает.
И начинает шуметь ещё громче, всем своим поведением показывая, насколько взбешён.
***
– Довезёшь Алису, ладно? Спасибо, что выручаешь, Мила.
Сдаю дочь на руки подруге, наши девочки в одном классе.
– Без проблем, иди, куда спешишь. Я отэсэмэсю, когда до школы красоток доставлю.
– Спасибо.
Наклоняюсь вправо, зову дочь. Та уже вовсю с Милкиной Санькой играет. Как раз новую куклу-уродца обсуждают. Такие монстрики сейчас у девчонок в моде.
– Хорошего дня, солнышко.
– И тебе хорошего дня, мам, – машет мне.
На лице Алисы улыбка, ночных кошмаров как ни бывало. Напоминаю себе, что всё-таки надо записать её к психологу. Лишним не будет. Может, чего толкового подскажет.
И мне заодно самой психолог не помешает… Потому что чувства мои попраны, а внутри такой винегрет из эмоций, что сердце ухает громко-громко, не желая никак успокаиваться. Так и до тахикардии недалеко, а там и больничка… Из-за Артёма и «мисс-кружевные-стринги», кем бы она ни была.
Не знаю, что меня сподвигает на эту авантюру, но я мчу в аэропорт. У меня «чуйка» так работает. Или интуиция, как хотите. Мама говорит, она у меня сильно развита.
Трижды «ха». Была бы развита, я бы не прохлопала ушами, когда мне муж начал изменять. Это же не вчера началось?
Или вчера?
А вдруг… вдруг это вовсе и не трусики любовницы?
А чьи? Просто попросили подержать и он, положив в карман, забыл о них?
Типа… «Тём, подержи пока, а, будь другом, я позже заберу?»
Такой бред в голову лезет!
Зато весело.
Хихикаю, но как-то слишком истерично. А потом ещё икать начинаю, потому что воздуха лишнего насёрбала. Роюсь в бардачке, там бутылка воды была невскрытая.
Пью, задерживая дыхание, пока стою на красный свет на перекрёстке, но икота до конца не уходит. Лишь интервалы между удлиняются.
Так… а вот и поворот на Пулково. Чудесно…
Чем ближе я к аэропорту, тем сильнее мандраж.
Паркуюсь и, чувствуя себя героиней какого-то второсортного сериала, иду в стеклянное здание аэровокзала.
Да-а-а… не думала, что когда-нибудь докачусь до этого. Слежка за мужем.
Где там рейс на Сургут? Быстро читаю по табло, нахожу и время, и номера стоек регистрации. И решительным шагом направляюсь к ним.
Взгляд скользит по толпе. Тут в любое время суток многолюдно. Кафешки на первом этаже забиты до отвала. Сюда, на второй, только гул голосов долетает. И ароматы пиццы с бургерами.
Кручу головой направо и налево, пока не натыкаюсь на знакомое бежевое пальто. Замираю. Делаю ещё пару шагов и встаю и у столба, за которым в случае чего можно и спрятаться.
Артём тоже стоит и также вертит головой по сторонам, будто выискивает кого-то.
Её?
Её…
Глава 3
Ответ на мысленный вопрос приходит очень быстро.
Высокая темноволосая девушка с хищными чертами лица подходит к Тёме и очень по хозяйки кладёт руку ему на плечо.
В её походке уверенность, а во всей фигуре – важность и осознание собственной привлекательности. На ней деловой костюм светлого цвета и бежевые туфли-лодочки, делающие «цок-цок» при каждом шаге.
Подруга? Коллега? О, нет, подруги и коллеги, так себя не ведут.
Уж точно не целуют в губы и не смеются раскатисто и гортанно, и не прижимаются пышной грудью к локтю приятеля.
Тёма прихватывает её за талию и указывает куда-то в сторону. Видно, что он на подъеме. И настроение у него мигом улучшилось.
Брюнетка кивает, соглашаясь. И они уходят в кафе, их траектория лежит по диагонали от того места, где я притаилась.
До меня даже долетает:
– … нормально не позавтракал…
И
– … исправим… – от нашей разлучницы.
Какое-то время я стою на месте, всё ещё надеясь, что мне привиделось, но нет; даже отсюда могу разглядеть их за столиком. Сидят, склонив головы друг к другу. Шепчутся. А потом Тёма берёт её руку в свою и целует каждый пальчик, а его любовница, дождавшись, когда он окончит, наклоняется ближе, чтобы присосаться к губам на долгие пару минут.
Меня потряхивает, в голове гул и нужно на воздух. Иначе шлёпнусь тут в обморок. Коленки итак ватные – это от нервов. Знакомое состояние. Такое же было перед сдачей экзаменов в институте. Но это не экзамен. Это конец всему. И браку, и моей устоявшейся жизни.
Иду к выходу, думая, что легче-то не стало.
Вот… увидела я всё своими глазами. И что?
Подойти к ним? Начать разборки в кафе? Испортить настроение?
По-моему, я тут единственная, кому испортили настроение.
И жизнь…
На календаре март, в Петербурге слабенькая, но оттепель. Каша под ногами хлюпает в унисон с моим носом. Приказываю себе не реветь! Нельзя… Только вот обидно до слёз и себя жалко.
Долго я сижу в машине, смотря в одну точку перед собой. По идее надо ехать или домой, или на работу, с которой я в общем-то на сегодня отпросилась, но что-то держит.
В голове крутятся прекрасные кадры совместной жизни с Тёмой. Как назло, все хорошие. Мы ведь нормально жили. Живём, то есть… У нас дочь. Не бедствуем, вроде. Два раза год в отпуск на морях ездим. С родителями я его в хороших отношениях. Друзья нас воспринимают, как отличную пару.
А теперь что? Всё разбито в одночасье?
Боже… как стыдно-то… и перед семьёй, и перед друзьями. И перед коллегами…
Почему стыдно, я даже не задумываюсь. Почему, блин, мне должно быть стыдно? Мне, а не ему?
Па-ра-докс!
И от мысли, что мне тут три дня ждать его возвращения, переваривать вот всё это, становится ещё хуже.
Нет… это как пластырь… надо дёрнуть. Сразу, резко, без пощады.
Я накачиваю себя уверенностью и огнём. Будто я боксёр перед выходом на ринг, а не обманутая жена.
Вот пойду сейчас и застану их с поличным… Вот прямо сейчас предъявлю всё, что думаю. И пофиг на прилюдный скандал. Я кричать не буду. Спокойно всё скажу. Если им хочется поорать, пусть орут. Я не буду.
Вот так думаю, возвращаясь в здание аэропорта, а у самой кулаки сжимаются и разжимаются. Будто готовятся к бою.
Но в кафе Тёмы и этой его «коллеги» нет.
Бегу к стойке регистрации, там тоже пусто. Вообще пусто. Девушка регистратор уже собирает вещи.
Смотрю на табло, где указаны гейты. И, резко разворачиваясь, иду к выходам, за которыми как раз «ворота» и расположены.
– Ваш посадочный? – тормозят меня две женщины на входе.
– А?
Кажется, у меня такая каша в мозгах, а ещё – железобетонная решимость довести дело до конца, так что пру я как танк.
– Посадочный, пожалуйста.
– Где его взять?
– Вы регистрировались на рейс? Где ваш билет?
– Билет? Сейчас…
Крутанувшись на пятках, смотрю в сторону касс разных авиакомпаний. Есть ли шанс ухватить билет до Сургута? Загруженное ли это направление?
У меня нет мысли, что я тронулась умом, лишь одна цель – дотянуться до Артёма и брюнетки, чтобы всё прояснить. Иначе есть шанс, что я позвоню и начну всё прояснять по телефону, что намного хуже. В первую очередь, для меня самой.
Только вот рука уже лезет в карман за сотовым.
Пока быстрым шагом направляюсь к кассам, набираю мужа. А он скидывает. От этого моя злость ещё сильнее… Так занят, что даже трубку не снять?
Воображение рисует уже бог весть что, даже их секс в туалете аэропорта. Надо же снять стресс перед полётом. Именно так, наверное, трусики и оказываются в карманах пиджаков неверных мужей.
Скриплю зубами, бросаясь вперёд, а потом спотыкаюсь… об кого-то.
Головой чувствительно прикладываюсь о мраморный пол, или из чего он там сделан. Пока перед глазами летают звёзды, до меня доходит приятный мужской баритон.
Его тембр ласкает уши, когда незнакомец спрашивает:
– С вами всё в порядке? Вы целы?
– Кажется… да?
Чуть приоткрыв веки, смотрю на мужчину сквозь ресницы.
– Простите, я нечаянно.
– Нет, вы простите, я мог бы и увернуться, но вы так целенаправленно куда-то шли, что мои манёвры не возымели успеха.
Это он так шутит, да?
Вздрагиваю, потому что чужие руки ощупывают мою ногу.
– Больно?
– Нет. С ногой всё хорошо. Надо подняться.
Хотя я бы так и лежала, наверное. Всё-таки удар в затылочную область чуть-чуть, но мозг вправил. Решимости бежать за билетом на рейс до Сургута поуменьшилось.
– Тогда хватайтесь и вставайте.
Он протягивает мне руку. Странно так подаёт. Не ладонью вверх, как это обычно делают мужчины, а прямо, предлагая ухватиться крест на крест, будто мы в походе и ему надо затянуть меня на пригорок с низины.
Рывок, и я на ногах.
Приходится запрокинуть голову, чтобы разглядеть его.
Волосы у незнакомца средне-русые, даже светловатые я бы сказала, взгляд внимательный, оценивающий (моё состояние, скорее всего, а не внешность), идеально ровный нос и полноватые губы, которые сейчас шевелятся, что-то говоря.
– Простите? – перепрашиваю.
– Может, воды, кофе, чаю? – кивают в сторону кафе, где недавно сидел Тёма со своей зазнобой.
– А-а-а… спасибо, но нет, – чувствую себя тормозом века.
– Тогда давайте провожу. Куда вы так спешили? – он оборачивается, а я разглядываю дорогой деловой костюм и лёгкую стёганную куртку, совсем не по питерской погоде.
Прилете или улетает? Ну… тут, вроде, зона отправки… Хм?
– К кассам? – делает правильные выводы.
– Да не надо… я это… всё… передумала, – хихикаю, как глупая школьница.
Меня это саму так удивляет, что я невольно накрываю рот ладонью.
Мужчина оборачивается, приподнимая вопросительно бровь. Взгляд у него, надо сказать, тяжеловатый. Или мне это кажется?
– Вам такси вызвать?
– Слушайте, – громко икнув, заявляю я, а потом чувствую, что краснею. Мне не нравится, что выгляжу я, кажется, глупо. – Слушайте, я просто упала. Со мной всё хорошо. Спасибо, что смягчили моё падение. Я цела.
Он наклоняется ниже, обдавая меня волной приятного мужского парфюма.
– Точно?
– Определённо, да. Всего доброго, – разворачиваюсь и отхожу от него, потом понимаю, что иду не в том направлении.
Так что меняют его на сто восемьдесят градусов и снова прохожу мимо замершего мужчины.
– Мне туда. До свидания. И ещё раз простите за неуклюжесть.
– До свидания, – соглашается он, а потом до меня долетает. – Аккуратно там.
– Да-да-да… – бормочу себе под нос.
Иногда надо с кем-то столкнуться и нормально так приложиться головой, чтобы в ней, наконец, прояснилось.
Глава 4
Вечером, удостоверившись, что Алиса заснула, звоню матери. Надеюсь, что разговор с ней меня успокоит. Сижу на кухне почти в полной темноте. Лишь подсветка над столешницей горит, и чайник вскипает по десятому разу. Потому что я каждый раз отвлекаюсь на что-то, либо зависаю в собственных мыслях, и забываю заварить травяного успокаивающего чая. А мне очень нужно успокоиться.
Мама рада меня слышать и говорит о своём: о тёте Шуре, уехавшей в Египет на целых две недели в отпуск, о бывших коллегах, передаёт, какие новости у соседей, что-то из молодости вспоминает по ходу рассказа, но слушать сейчас районные сплетни или воспоминания у меня нет ни сил, ни желания.
Поэтому я выпаливаю:
– Мам… мама, послушай. Мам? – наконец, она замолкает и, кажется, готова слушать и слышать. Собираюсь с духом, набираю воздуха в лёгкие: – Мам, Артём мне изменяет.
Пауза. И робкий вопрос.
– Ты уверена?
– Да, я сама его с другой видела.
– Застукала за… этим самым?
Мама никогда не называет секс сексом. Не помню, чтобы хоть раз я с ней обсуждала хоть что-то интимное. Тема эта для неё словно табу.
Вздыхаю и поясняю:
– Нет, видела в аэропорту, он в командировку улетел. Не один. С женщиной. Они поцеловались при встрече.
– Может, это он просто с коллегой так поздоровался?
– В засос? – нервно смеюсь. – Так не здороваются, мам. И потом я нашла в кармане пиджака чужие трусики. Тоже скажешь, случайно туда попали? Кто-то обронил, а он поднял?
Мама молчит; чувствую, что огорошила её этой новостью.
– И сколько это длится по-твоему?
– Без понятия. – Думаю о странных перепадах в настроении Артёма, прикидывая, когда всё это началось. Да с повышения, пожалуй. – Месяца три… плюс-минус.
Мне на толику становится легче. Выговорилась. Так что я, наконец, встаю и иду заваривать чай.
– И что думаешь делать? – аккуратно спрашивает мама.
Сложный вопрос, но имеющий определённый ответ.
– Разводиться.
Тут же случается мини-взрыв.
– Ты с ума сошла! Какой развод! Отродясь в нашей семье разводов не было!
Рука с чайником вздрагивает, и я чуть не обливаю себя кипятком.
– Ой… – отскакиваю, затем с немотивированной злостью выдаю: – То есть ты предлагаешь дожидаться, пока он первый даст мне под зад коленом и пришлёт повестку в суд?
– Нет… Артём не такой.
– Нет, мам, он именно такой.
– Светик, ну почти все изменяют. Ты ему тоже измени. Заведи любовника. Если проблемы в семье, хоп, поехала к нему, отлично провела время и на позитиве вернулась. Все довольны, семья цела.
Сказать, что я в шоке – ничего не сказать.
– Ты это сейчас серьёзно мне советуешь?
– Вполне.
Мне, наконец, удаётся налить воду и пристроить деревянную крышку на стеклянный чайник. Вешаю на мизинец чашку и несу всё за стол.
– У вас дочь, у вас квартира общая, как вы это делить собираетесь?
– Интересно, как ты приравниваешь Алису к жилплощади. По-моему, это в принципе разные вещи.
– Не передёргивай и не придирайся к моим словам, когда прекрасно поняла, о чём я.
Кажется, могу представить, как мама закатывает глаза.
– А самое главное – не руби с плеча. Если у него служебный роман… ну, бывает. По статистике, такие отношения долго не живут.
– По какой статистике, мам? Где ты её нашла? Да и не смогу я: знать и молчать. И всю жизнь потом думать, а не ходит ли он налево? По твоей же любимой статистике, если мужчина раз изменил, он и второй… и третий изменит. Так и будет гулять.
– Не факт… не факт…
Факт или не факт – меня мало волнует. Но положив трубку, я смотрю в одну точку перед собой и чувствую, что легче после разговора с мамой не стало.
Хотя… чего я хотела? Это же мама… Она будет взывать к разуму, к практичности, к взвешенным решениям.
Но я всё уже взвесила…
Если мне хочется услышать, какой козлобаран мой муж, это к подругам. Те точно поддержат и не будут советовать перетерпеть. Надо с Милой на выходных встретиться, она меня точно успокоит, как следует.
Весь день я ждала звонка от Артёма. Он обычно сообщает, что добрался и всё хорошо. Но телефон молчал почти до вечера, потом пришло скупое сообщение, что долетел и всё в порядке.
Это он так показывает, что злится на мои утренние фокусы, как он их назвал перед отъездом в аэропорт.
Фокусы?..
А то, что я видела сегодня: он и какая-то баба? Это ли не фокусы?
Что ж… у меня есть три дня, чтобы решить, как быть дальше. Промолчать и проглотить или высказаться и послать устоявшуюся жизнь к чёрту.
Хотя почему это я что-то там посылаю? Именно Артём всё начал.
Перед сном я заглядываю к дочери, но кровать её пуста. Хмурюсь и иду в нашу с Тёмой спальню. Алиска лежит на моей половине, обнимает подушку. Спит уже.
Но когда она успела сюда перебраться? Я и не уловила, как она вставала и выходила из комнаты. И самое главное – успела ли она услышать что-то лишнее из моего разговора с мамой?
Мне вовсе не хочется грузить итак своего перегруженного ребёнка лишним негативом. Она не должна знать, что между мной и её отцом всё разладилось. Это не для детских ушей и нервов. Взрослая тут я, и только мне принимать решение, как жить дальше.
Уснуть мне удаётся далеко не сразу. Мысленно уже понимаю, что сны будут рваными и нервными, но на удивление сплю я очень крепко. Мне снится аэропорт, и я, лежащая на полу. И тот привлекательный шатен. Он почему-то сидит рядом и пытается надеть мне на ступню обувь. Пристраивает то туфельку, то сандалий, то полусапожок. Наконец, что-то мне впору. Опуская взгляд, смотрю на бежевую лодочку и сильные мужские пальцы, обхватившие щиколотку, и чувствую непонятную дрожь. Только голос в голове убеждает меня, что это всего лишь сон.