Пролог
Тьма – единственный способ достичь света.
– Через три дня приезжает эрцгерцог. Твоя задача – соблазнить его.
Мужчина средних лет, одетый в темный костюм с белым атласным платком на шее, не походил на местных жителей Катара. Здешние предпочитали джеллабы, покрывавшие их заплывшие жиром тела, под вспотевшими складками которых можно было спрятать пару таких же, как они. Этот был излишне худым и бледным, словно его долго держали в заточении в подземельях темных эльфов.
– И что мне с этого, господин, имени которого я не знаю? – с равнодушием поинтересовалась я, скрещивая руки на груди и положив одну ногу на другую. Сделай это леди из великосветских особ, общество непременно ее осудило бы, но не с моей профессией думать об этикете. Не с моей.
– Она грубая, но исполнительная, – усмехается Грегори, хозяин. Только он здесь откровенно наслаждался ситуацией.
– Конечно. Сколько?
– Что «сколько»? – нахмурившись спросил незнакомец. Хотя какой из него незнакомец. Лорд Арканэ – граф, приближенный регента, знатная персона, – но не отправил поверенного, а приехал сам – ситуация, не предполагающая наличие лишних ушей.
– Сколько вы готовы заплатить мне за мои услуги. Раз идет речь о соблазнении, есть и дополнения к этому соблазнению. Озвучьте их.
На лице мужчины проскользнула улыбка.
– Может, мне тоже сначала попользоваться тобой, чтобы понять, насколько ты хороша?
«О, мой родной, скорее, ты предпочел бы попользоваться Грегори», – одного взгляда на незнакомца хватило, чтобы понять о его предпочтениях.
– Она хороша. Катар ее обожает. Наши самые высокооплачиваемые гости только ее и хвалят, – Грегори лукаво мне подмигнул.
Погрязшие в пороках и грязи. Таких легко бывает ублажать, они застыли в янтаре своей похоти. У большинства есть дети и даже по несколько жен, но в «Сладком плене» каждый забывал об этой части своей жизни, выбрасывал ее, как ненужный хлам.
– Триста тысяч золотых.
Услышав о сумме, которую я никогда не заработала бы сама, и бровью не повела, ожидая продолжения. Нужно услышать о второй части этого заказа, хотя о ней также успела узнать, сидя здесь. Скучно, когда читаешь живых как открытые книги.
– Но ты должна узнать все о фракции «Кардинал». Имена всех участников и выведать их главные планы.
– С этого надо было начать, – прикладываюсь губами к тонкому стеклу бокала, наполненного вином. Предпочитаю красное эльфийское белому человеческому, но в данный момент выбирать было неуместно. Мужчины в свою очередь подливали себе мятного чая из чайника и отпивали из разукрашенных орнаментом пиал, бросая друг на друга настороженные взгляды. Два хозяина жизни, хищники, на самом деле правившие Рассветной империей на протяжении тридцати лет. Аристократия свергла даже магов, вывела из строя все высшие рода, заменив их собой. Теперь один волк на территории другого, ведь Катар уже многие годы фактически возглавлял Грегори, и последнего присутствие чужака напрягало. – К тому же позвольте узнать, что же вы будете делать с этой информацией?
Очередная спица в колесе истории: посланный регентом, но не посвященный в детали.
– Слишком много вопросов. Лорд Дисад, вы обещали молчаливую путану, она излишне любопытна для шлюхи.
– Лорд Арканэ, если кардиналы отправят ее на эшафот, даже не рассчитывайте на молчание, – Грегори откинулся на подушки.
Не увидев поддержки в моем хозяине, лорд громко выдохнул и приступил к объяснению:
– Сейчас в Рассветной империи вовсе не тихо. Юную принцессу похитили, регенту приходится одному заниматься страной и поисками ребенка. Отсутствие законной наследницы породило междоусобные войны, без девочки власть не получится удержать, и в государстве начнется смута. Фракций много, однако самой опасной является «Кардинал», остальные мы могли бы заставить замолчать на время, к сожалению, ее основателя сложно устранить, несмотря на то, что авторитет правящей семьи лордом никогда не признавался. Поэтому придется действовать исподтишка. Сейчас эрцгерцог приехал в Катар. Вопрос, зачем? Ты должна найти ответ и на него. Дополнительные вопросы, сладкая Сив, последуют от тебя?
Сладкая Сив – прозвище, которое дали мне жители Катара.
– Мне нужно полное досье. Кто он, что ест, где любит гулять и подобное.
На самом деле нет. Все это я узнала бы, заглянув один раз в его сознание, но легенду о серьезности операции держать все-таки было нужно.
– «Молчание – лучшая музыка в мире». Любопытство не самая хорошая вещь, Сив, – с издевательской назидательностью проговорил Грегори.
Любопытство в стане куртизанок карается. Мы не спрашиваем, чем занимаются наши гости, не спрашиваем о чем-то серьезном, только поверхностные разговоры. Но я всегда знала о каждом все и даже больше, но хозяин наслаждался замешательством лорда и моими попытками выглядеть нормальной.
– То есть мне необходимо соблазнить мужчину, за каждым стоит вся аристократия, и посягательство на которого карается смертной казнью? И вы предлагаете мне за такое задание всего триста тысяч золотых?
«За “попользоваться” я содру с тебя больше», – усмехнулась. Он не сможет отказаться от меня.
– Триста пятьдесят, – начали торговаться со мной. Сам «предложил», не без моего внушения, конечно.
– Пятьсот тысяч, – кивнула цинично. Грегори ненавязчиво пнул меня по ноге. Наверное, думал сейчас о чем-то в духе «не вскрывайся, идиотка. Если переборщишь, он начнет что-то подозревать».
– А ты весьма занятная особа, сладенькая, – улыбнулся мужчина.
Уже начал прикидывать, как устранит меня после выполненного задания. Порой, в мире хищников способны выживать и травоядные.
– Хорошо. Пятьсот тысяч золотых утолит твой голод?
Баснословная сумма. Хоть душу за нее продавай. Мир погряз в пороках и в алчности.
«Жадность – черта королей», – говорят в Катаре. Но в сгнившем мире проституции такие, как я, возведены на пьедестал убожества.
– Реальность продажна, – осуждающе покачала головой. Продать душу – не так уж и плохо. Мне нравится. Поэтому, подавшись вперед к незнакомцу, продолжила с усмешкой: – и я тоже.
Глава I
В чайной царила духота и приторный запах аргилы*, доносившийся из соседних комнат, раздражал дыхание. Для встречи было выбрано нейтральное место, и то всех воинов заставили оставить оружие на входе. Но теперь, когда мы покинули заведение, стало ощутимо легче дышать. Места подобного уровня располагались близко к заповеднику, и в отличие от жаркого и вечно воняющего Катара здесь было приятно находиться. Над головами проносилась стайка птиц, летевших куда-то вглубь леса. Здесь извечный шум перекрывался самой природой, и только легкий ветерок поигрывал песком, подгоняя его и слегка покрывая сочную летнюю траву.
– Ты много болтаешь, Сильвия, – сухо изрек Грегори, встав рядом.
– Плевать, – откинула голову назад. Пахло жасминами, воздух был чист и свеж, желание остаться здесь, а не возвращаться в город нарастало стремительно.
– Не подставь меня.
– Не подставлю.
– С возрастом ты становишься похожей на моего сына, – усмехается хозяин. – Но тебя приручить оказалось гораздо сложнее.
– Когда начинаем? – не стала развивать тему.
– Начинаем? Ты начинаешь, моя золотая жилка. Приглашение пришлю вместе с платьем, дорогая. Но знай, один неверный шаг, и… мы же не хотим, чтобы все узнали, кто ты, да?
– Не хотим, – ответ прозвучал равнодушно.
Мне никогда не видать свободы, он ясно дал это понять еще в первый раз. Что я? Тот, кто не дал ее даже близкому, никогда не сжалится над обычной работницей. Я обогатила Грегори в десять раз, а с долголетием, присущим магу, буду обогащать его и дальше.
– И постарайся не пить, тебя все-таки представят, как леди из обедневшего рода, взятую под протекцию градоправителем.
– Неофициально я все-таки для многих остаюсь шлюхой?
– В сущности, ничего не изменилось.
– В сущности, да, – а потом не преминула добавить саркастичное: – А экскурс по борделям герцогу будет устроен?
– Посетить Катар и не побывать в домах терпимости? Где ты видела таких мужчин?
Нигде. Нередко мужчины намеренно приезжали в Катар, чтобы обойти самые известные места развлечений, ведь город кишел проституцией, не было семьи, которую не затронуло бы это поветрие.
– И да, обойдись без своих обычных речей о прелестях работы. Набирать новеньких я планирую только в конце лета, толпа оголтелых девиц на пороге борделя мне не требуется.
– Тебе? И не требуется? – сыронизировала я. – Они просто не знают, что защиты ждать не придется, и ты воспользуешься даже их недостатками. Извращенцев много.
– Почему извращенцев-то? – Грегори не злился, он вообще редко злился. Он улыбался, улыбался той улыбкой, от которой все внутренности сворачивало узлом, а ноги подкашивало. Но, кажется, я давно растеряла многие чувства. – Всего лишь гость, который очень желал тебя.
В тот день мы потеряли еще одну девушку, которая в скором времени должна была выкупить себя. Такой же маг, как и я, обладавшая силой земли. Сильная, умная, красивая. От Аделаиды не осталось почти ничего. «Почти» – потому что Грегори, сжалившись (а жалость Грегори была иногда хуже, чем жестокость), предложил ей остаться. Мужчина был по-дьявольски гениален и пускал даже непригодный на первый взгляд «товар» в оборот.
– Ты отлично знаешь, что я смогла бы угомонить этого урода, но не дал мне это сделать. Просто Аделаиды стоило опасаться, Грегори, – бросила без единой эмоции.
Хозяин мягко оскалился. Упрощенная версия его стабильного оскала. Подхватил меня за талию и притянул к себе. Это скоро закончится, знаю.
– Моя красивая, строптивая шлюшка, – прохрипел, касаясь губ. Руки крепко стискивали талию и не давали совершить вдох. – Ты более эмоциональна, чем кажешься, зайчонок, – касаясь шеи, мужчина проводит по ней языком. – И я отлично осведомлен, что кое-кто спускается вниз и помогает моему цирку уродов, дорогая. Приглушает боль, внушает идеи о лучшем мире, кто бы это мог быть? – меня поцеловали. Сопротивляться нельзя, лишь расслабляюсь, зная, что Грегори скоро закончит. – Равнодушная дрянь, – усмехнулся он, отстраняясь. Ему подобное не нравилось, поэтому мужчина обычно меня не трогал. – Но ты им помогаешь, Сильвия, не просто так, верно?
– Их боль бесит, – холодно произношу, даже не протирая губы. Плевать. – Не дает спать, и потому я…
– Лги, если тебе так удобно, – миролюбиво соглашается Грегори, поглаживая мой зад. Сосредоточенно рассматривает припухшие губы и только после, наконец, отходит. – Может, снова подложить тебя под Даниэля, моя дорогая?
Внутреннее травоядное раззадоривается, сжимаясь от подобия страха. Я редко что-то чувствовала, но все слетало при виде нескольких людей, и одним из них был Палач.
– Ты грамотно сторговалась, Сильвия, умница. Мы же хотим денег и больше власти, а с тобой и Даниэлем скоро у меня станет немерено.
Утопист. Он умел идти четко к своей цели, и удивительно, что при всех своих возможностях он еще не стал самим императором.
– Пройдусь пешком, – сказала, заметив второй экипаж.
– Как хочешь, – отмахнулись, садясь в карету.
После этого телохранители Грегори сели на своих скакунов и последовали за хозяином. Такие же рабы, силу ошейников я ощущала отчетливо – в основе рабских артефактов лежала магия земли, которой у меня было немного.
Из лесных территорий, полностью принадлежавших богатым слоям, я опять выходила в пекло, по описанию напоминающее ад, в который так любили верить на немагических территориях. Жара била с беспощадностью пустынного ветра, пыль, поднимавшаяся из-за топота лошадей и верблюдов многочисленных всадников, так и норовила залезть в рот, пришлось прикрыть лицо шарфом, взятым мной предусмотрительно. Отсюда пустая улица Шелковая с закрытыми магазинами, где торговали вещами не для простого люда, вливалась в городскую площадь, мощенную тяжелым и древним камнем серого цвета.
В это время народ предпочитал сидеть дома, кроме торговцев, в тенях обмахивающихся опахалами, и рабов, медленно проходящих между рядов, держа паланкины, в которых сидели аристократы. Не люблю города. Ненавижу, точнее. В них много людей, у людей много мыслей, которые они ежесекундно извергают. Боль. В Катаре больше всего именно ее. Боли, уничтожающей тело, боли, сводящей с ума, боли, являющейся накидкой практически каждого жителя.
Уселась на скамью, выдыхая и пытаясь прийти в себя посредством отстранения от чужих мыслей. Солнце палило, зато действовало лучше вина, думать о чем-то, кроме жары, я оказалась неспособна. Интересно, выживают ли красивые цветы в такую жару? Посмотрела на камень и ухмыльнулась. Мне нравилось иногда так играться, выращивая жизнь там, где ее по идее не должно было быть. Пара махинаций, и по камню пронеслась небольшая трещинка, через которую, выбиваясь к самой жизни, показался одуванчик. Желтый и яркий, как катарское солнце.
– Магичка! – воскликнул какой-то дядька с восторгом.
«Исчезни», – приказала мысленно, даже не отвлекаясь от засаживания целого поля наглых одуванов, посмевших разрушать столь древний настил. Мужик испарился. Спустя долгое время осознала, что пора прекращать, иначе перепекусь. Привстала, не без удовольствия рассматривая небольшое желтое поле, прикрывшее землю и дающее ощущение свежести. Настроение стремительно поднималось, моя стихия, видно, влияла и на желания, ведь любовь к природе ничем иным я объяснить не могла, она не исчезла с другими чувствами.
Потянулась и медленно с грацией поплыла вперед. Мне льстило, когда окружающие сворачивали головы, пытаясь рассмотреть, нравилось ощущать себя кем-то вроде божества, проходившего мимо, но сразу же чувства срывались лавиной отвращения, будто в моей голове царила метель, перекрываемая песчаной бурей, и эти стихии давили одна на другую, сводя с ума. Возле крыльца Сихра*, сотворенного из розового камня, который вечером выглядел волшебно, глаз зацепился за вывеску.
Меня она не привлекла бы, не будь на ней магической защиты, поэтому подошла, вглядываясь в содержимое. Рубинового цвета в основе камень, грани которого были окрашены в разные цвета, держал пожилой тучный мужчина в квадратной шапке. Надпись на вывеске гласила:
«Великий Николас Фламель посетит Катар. Впервые за столько веков будет открыт главный секрет, сокрытый им. Не пропустите!
Конференция пройдет в здании Театра Кналифа*».
Внутри притаилось нечто вроде интереса. Теплота, стрельнувшая по сознанию, вводила в детский восторг. Интересно. Только странно. Зачем в городе, большая часть которого неграмотна, устраивать подобное? И как на это пошел мэр? И кто такой Николас Фламель? Правда единственной мыслью было «хочу!», и ничего больше.
– Опять эти мошенники. Что на этот раз? – проскрипели рядом.
– Секрет, – отметила, снова становясь привычной себе Тией. Правда, приобрести билет у меня чесались руки. Поворачиваюсь к незнакомцу, на удивление, спокойному и насмешливо взирающему старику, мысли которого являлись кашей. – Не знаете, где купить билет?
– Знаю-знаю, как же не знать, – кивнул смуглый старец, поглаживая белоснежную бороду. – Вот тут, – указывает на скучающего торговца с опахалом в руке. – А ты, деточка, интересуешься или на блестяшку поглядеть хочешь?
– Блестяшка, – проговорила задумчиво, разглядывая камень. – Блестяшка, – повторила снова. – Артефакт, верно?
Глаза незнакомца заблестели. Даже имени его из-за потока сознания уловить не могу. Будто сотни голосов говорят одновременно, а с постоянным коктейлем чужого сознания в моей голове, его мысли едва ли не выводят из себя.
– Верно, идем, милая, купим тебе.
– Отойдите от меня, – сухо отозвалась, даже не посмотрев.
– Обидел?
– Бесите, – и кивнула в немом приказе испариться отсюда. Однако мужчина стоял, что начало напрягать. Я же только что повлияла. Приказала еще один раз, буквально вгрызаясь в мысли, и осталась ни с чем. Он безобидно хлопал мелкими старческими глазенками и с выражением крайней заинтересованности рассматривал меня.
– Это не удивляет, я многих бешу, – хмыкнул и уселся на лестницу из розового камня. – А билет все-таки возьми, – подмигивает с непонятной для меня эмоцией. – Полезным окажется, нового много узнаешь. Может быть.
Взволновало меня другое. Мой дар не подействовал. Хм, забавно.
– Кто вы? – я никогда еще не задавала этот вопрос, и это показалось интересным. Обычно мне хватало лишь нахождения любого рядом, чтобы прочесть мысли, но мужчина меня, определенно, заинтриговал.
– А никому не скажешь? – заговорщически прошептал неизвестный.
Кивнула.
– Николас Фламель, – нагло хохотнул и откинул голову назад, точно восхищаясь собственным остроумием.
– Ха-ха, – бэзэмоционально проговорила, заинтересованная отсутствием влияния. Прикрываю глаза, пытаясь вскрыть кладовую чужого сознания.
– Двести пятьдесят умножить на восемьдесят три, – внезапно спросили у меня, поэтому, увлеченная сбором нового пазла, я ответила, не подумав:
– Двадцать тысяч семьсот пятьдесят.
Осознала не сразу, но сдержала лицо, продолжая как бы думать о своем.
– Толковая красавица, – мысли завертелись в бешенстве, ударяя по мне. Еле успела отшатнуться от него, но мигрень уже подступала.
– Как вы догадались?
– Уж больно лицо у тебя умное, – и хитро косит глазами, скрывая под бородой странную усмешку. Он понял? Он же не понял, да? Мало ли кто умеет считать?! Надо уходить отсюда, но не станет ли стремительный побег доказательством? – Купила бы ты билет лучше, а не вот это вот все. Магам там будет интересно.
– Магам, – протянула, пытаясь понять.
– Магам-магам, а ты думала, остальные видят написанное? Глупая, а казалась умной, вон считаешь как быстро и хорошо, а глупишь в элементарном. Ладно, дела у меня, встретимся на конференции.
– Вы так уверены, что я приду? – игриво поинтересовалась я, натягивая фальшивую улыбку.
– В этом убогом месте больше и сходить-то некуда: в бордель или на слушания прекрасного мужчины.
– Сколько вам заплатили за продвижение? – поинтересовалась насмешливо.
Он хитро прищурил глаз, как моя кошка, довольно лежащая после вкусного ужина.
– Хочешь, подарю его? – голос стал вкрадчивым.
– Дарите, – кивнула, скрещивая руки на груди.
– Хад! – кивнул тому самому продавцу, сидящему неподалеку. – Пригласительный для…
– Сильвия.
– Уй, какие мы скрытные, слыхал? Выписывай! – зычно проголосил незнакомец. Сказала бы, что сумасшедший, но я видела сумасшедших, общалась с ними. Они думают жутко. – Готово, магичка. Держи! – сияющий дед протягивает мне приглашение.
– А…
– Через три дня в пятом часу вечера.
Отдаю обратно. В это время приезжает герцог, мне не до конференций.
– Буду занята.
– Жаль, очень-очень жаль, – старик снова принимается к поглаживанию бороды. – Можешь просто приходить, буду рад видеть. Ищи по Николасу Фламелю.
И правда артефактор, но не похож на изображенного, значит, использовал иллюзию. А зачем тогда раскрываться? Надо будет как-нибудь посетить его, узнать, в чем дело. Быстрым свистом подзываю ближайший экипаж и покидаю площадь.
Примечания:
Аргила – кальян.
Сихр – здание Ратуши.
Кналиф – первый градоправитель Катара.
Глава II
В любом городе и в любом государстве есть определенные места, где можно купить любовь за деньги. В храмах распутниц проповедуют кощунственное времяпрепровождение жрицы, веками охраняющие самую древнюю профессию. Такой являюсь и я. Тело – наша ставка в борьбе за выживание, но и возможность победить в этой игре довольно сомнительна. На проституток не распространяются законы морали, которыми прикрываются «приличные женщины». Так что «Сладкий плен» становился темницей для многих, вынужденных жить в этом премерзком заточении.
Здесь продавали секс и насилие в обертке любви, здесь срывались оковы будничной жизни, и примерные семьянины являли свое истинное нутро – садисты и извращенцы.
И здесь, в плену, на протяжении семи лет я занимаюсь подобным, но впервые получаю задание такого уровня. Соблазнить герцога. Это будут самые легкие деньги в моей жизни.
– Лорд Харитон Реневальд, ты падешь передо мной, – бросила без эмоций, разглядывая себя в зеркале.
«Впрочем, как и все остальные», – добавила мысленно.
Белое кружевное платье, подобранное Грегори, было весьма изысканным и отличалось от моего прежнего гардероба распутницы. Выглядела превосходно, но это все было не нужно, ведь соблазнить я собиралась его не своей внешностью. Грегори такого не одобрял, но мнение хозяина меня мало волновало. Точнее, оно не волновало меня никогда. Лукавлю, почти никогда.
– Сив, там лорд Данис, – осторожно пролепетала одна из коллег.
– Я занята сегодня.
– Там на пару часов, он спешит сегодня. Сив, если не ты, то…
– Сарика, – интонация даже для меня выдалась холодной. – Гондон, а не хозяин.
Девушка с ужасом выпучила глаза и даже отшатнулась от страха. Грегори был здесь кем-то вроде бога, и даже сплетни о нем можно было расценивать как попрание чести, за которое он, естественно, наказывал. И наказывал жестко.
Однако Сарике хозяин пока благоволил. Таких красивых жемчужин в Катаре осталось мало – либо раскупили окрестные бордели, либо увезли с собой купцы в другие страны. Ей было одиннадцать, когда она попала к нам, и в первую же ночь ее захотел забрать старикан. Но будучи ребенком, она так отчаянно сопротивлялась, что верные псы Зинар, потворницы*, привязали ее к кровати спиной и дали Данису плетку.
Обрабатывать раны девчонке в ту ночь пришлось мне – остальные были заняты, целитель отсутствовал, а она, прижавшись к моим коленям, рыдала. Кровь стекала и по ее изорванному телу, и из многочисленных разрывов, вызванных грубым проникновением. Даже остальные, привыкшие к подобным зрелищам, впоследствии прониклись и успокаивали ребенка, а я была равнодушна. Плевать. Отключить чувства – вот основа моей жизни.
– Зная Даниса, – угрюмо произнесла девушка, поддерживая мое мнение и аккуратно обходя темы о Грегори.
Не нужно было напоминать. В борделе была лишь пара девушек, не пострадавших от него.
– Зови, – кивнула, разглядывая идеально подпиленные ноготки.
Они всегда предпочитали давать мне самых проблемных, думали, что мое врожденное очарование делало из монстров милашек. Знали бы они правду, первыми бы меня сдали, но чего еще ожидать от этих покалеченных судьбой женщин? Мне прельщала мысль создания образа благодетельницы, которая хоть немного могла защитить девочек «Сладкого плена».
– Спасибо, – натянуто улыбнулась девушка и быстро исчезла за дверью. Завидует, сука. Сама боится, но и бесится, что конкурентка зарабатывает больше.
«Скоро будет намного больше», – отметила, вспомнив о пятисот тысячах золотых. Мне останется почти ничего. Поистине, аппетиты Грегори были бездонными.
Мир погряз в пороках и грязи.
– Ах, вот моя прелестница, – слащаво молвит коротышка Данис и смыкает толстые руки на моей талии. – Моя очаровательная сладенькая Сив, – тянется пухлыми губами к моим, но, привычная уже к подобному, внутренне я осталась равнодушна.
– Мой милый Данис, – защебетала, расстегивая пуговицы его длинного кафтана и проводя руками по груди с черной жесткой порослью с вкрапленными седыми волосками. – Я так скучала! Вас долго не было, неужели забыли свою сладенькую Сив?
Я надула губы и продолжила оголять тучное тельце. Даже брезгливости нет – это убожество давно замылилось на фоне характера мужчины.
– А где твоя плетка, милый? Хочешь используем мою? – шепчу интимно в ушко мужчины. Да, лучшее управление мужчинами – это потакание их любимым действиям. Со мной он может делать все что угодно. Наверное, поэтому они меня и любили. Я позволяла им все.
Мужчина снял широкие панталоны, оголяя свое небольшое достоинство. Возможно, комплексы по этому поводу и подвигли его поступать так, как он поступил с Сарикой и остальными. Улегся на кровать спиной, как бы намекая на то, что дальше инициатива должна исходить от меня.
«Хотела бы я откусить тебе член», – меланхолично подумала, разглядывая безобразное тело с отекшими ногами. Данис был тем мужчиной, который находился за бортом корабля эстетических характеристик, но это меня мало волновало, хотя, признаюсь, глазам было неприятно.
Ну что ж.
Как это всегда делается. Сначала я раздеваю их, чтобы как можно дольше сохранить мысленную неприкосновенность. А дальше внушаю то, что они хотели бы творить с женщинами. Я вхожу в их самые потаенные мысли и выворачиваю их наизнанку. Так же и с Данисом: в его голове он ломает меня всеми возможными и невозможными способами, так почему не дать ему шанс воплотить это? Мужчина конвульсивно дергается в кровати, считая, что мы развлекаемся там вдвоем. Вбивает свой член в пустоту, тянет невидимые волосы партнерши, стегает ее спину плеткой с металлическими нитями, кончает ей в рот. Это лишь фальшь.
Когда он выйдет отсюда, он почти не вспомнит моего лица, лишь то, что произошло здесь и сейчас. А пока я сижу на кресле и с приевшимся безразличием слежу за содрогающимся в удовольствии телом, стонущим по-старчески хрипло и скулящим от блаженства. Выпиваю красное полусухое. На трезвую голову это зрелище вытерпеть гораздо сложнее, к тому же вино заглушает чужой поток сознания, но и свои мысли ты перестаешь слышать. Находишься в полузабытье, лишь равнодушно совершая глоток за глотком.
Мыслеообразы просачиваются в голову подобно клопу, заставляя разглядывать поганые видения мужчины. Данис продолжает наслаждаться, глядя на трясущуюся в агонии девушку под ним. Ее спина раскромсана, кожа свисает лоскутами, а ее шею он тянет, как тянут всадники поводья лошади. Реальный человек на ее месте давно скончался бы.
Не могу играть с их мыслями, пока не в комнате, дар довольно слаб, но его достаточно, чтобы дурить мужчин Катара и быть их любимицей.
Опасный дар, обрекающий с самого рождения своего владельца на гибель.
Дар, за который в Рассветной империи без разборов отправляют на эшафот.
Дар, представителей которого старательно уничтожали и уничтожают много тысячелетий.
Проклятие, а не дар.
Я телепат.
Примечания:
Потворница – она же мадам, она же содержательница публичного дома.