Сакаджавея, женщина-птица. Проводник Льюиса и Кларка

Введение

Сакаджавея (Женщина-птица) была храброй и находчивой индианкой, которая провела Льюиса и Кларка через Скалистые горы и сопровождала экспедицию к Тихоокеанскому побережью. Её история, которую мистер Шульц услышал от старого траппера и индианки, оба из которых слышали её из её собственных уст – это волнующая правдивая история о верности и приключениях, которая будет интересна как молодым, так и старым.

Посвящение

Я посвящаю эту книгу моему сыну Харту Мерриаму Шульцу, или Ни-та-ма-кви-и (Одинокому Волку), как называет его народ его матери. Он родился ни исходе эпохи бизонов и с раннего детства своими детскими ручонками начал лепить статуэтки лошадей, бизонов, оленей и других животных из глины, добытой на берегах реки; его единственной целью в жизни было сделать себе имя в мире искусства. И вот, наконец, он предоставил рисунки для одной из моих книг, этой книги. Его родной дед, Чёрный Орёл, был могучим воином, сражавшимся со Змеями. Мне интересно, что бы сказал этот старик, если бы был жив и мог увидеть своего внука, который с такой симпатией изображает события из жизни женщины из племени Змей?

Джеймс Уиллард Шульц (Ап-и-кун-и)

Лос-Анджелес, Калифорния, 1 марта 1918 года

Сакаджавея из народа шошонов – она была пленницей и женой

На травянистых равнинах Дакоты, в стране миннетари;

Но она услышала зов западного ветра и захотела последовать за солнцем

Назад, к сияющим горам и долинам, где началась её жизнь.

И вот, когда отважные капитаны, стремясь к азиатским морям,

Завершили своё чудесное путешествие в стране миннетари

(Краснокожие коченики – омаха, манданы, сиу,

То дружелюбные, то враждебные, пока они пробирались через их девственные земли),

Она была рада, что свернула с травянистых равнин и повела их на Запад.;

Её путь был верен, как у лебедя, летящего на север, к своему гнезду, заросшему тростником;

Её взгляд был остёр, как у орла, когда внизу пасутся ягнята;

Ее слух был тонок, как у оленя, охраняющего оленёнка и лань.

Она была стройной, как ель на склоне холма, гибкой, как ива,

А поступь её была быстра, как у антилопы, когда охотник скачет по лесу;

В расшитом платье и мокасинах, с косами цвета воронова крыла,

С туго подвязанной бизоньей шкурой, в которой уютно устроился ее малыш —

Девушка всего шестнадцати лет, она – птица, возвращающаяся с поисков,

Свободная от языков гор, глубоко запавшая в сердце.

Шошонка Сакаджавея повела на Запад! —

В широкие саванны Миссури, кишащие бизонами и оленями,

Где гризли бродил по дикому побережью, а пума и волк рыскали поблизости;

К водопаду, к лугам, где цветут лилии и розы;

По лесным тропинкам без солнечного света, в тишину и мрак каньона;

К жилам золота и серебра, к горам, огромным и мрачным -

Их снежные вершины теряются в облаках на широком горизонте;

Через мрачный перевал, мимо парящего пика, пока не подул свежий азиатский ветер,

И вот! рев Орегона и великолепие моря!

Когда-нибудь, на величественных горах, где разделяются реки, питаемые снегами -

Одни текут в далёкую Атлантику, другие в Тихий океан -

Там, рядом с доблестными капитанами, чья слава никогда не померкнет

Пока солнце опускается в Азиатское море, а звезды плывут в эфире.,

Она будет стоять в бронзе, такой же темно-коричневой, как и её девичьи щёки,

В расшитом платье, с заплетенными в косы волосами и губами, чуть изогнутыми для того, чтобы заговорить;

И горные ветры, задерживаясь на гребне, будут шептать:

«Сакаджавея, дочь шошонов, проложившая путь на Запад!»

Эдна Дин Проктор

I

Земная Женщина и Хью Монро

Давным-давно, в 1870-х годах, охваченный мальчишеским рвением к великим приключениям, я отправился из Нью-Йорка в форт Бентон, штат Монтана, чтобы поближе познакомиться с жизнью на бизоньих равнинах. Мне посчастливилось сразу же встретиться с покойным ныне Джозефом Киппом, самым известным индейским торговцем на Северо-Западе, и его матерью, чистокровной манданкой и вдовой капитана Джеймса Киппа, бывшим в 1821 году и позже служащим Американской Пушной компании в селении манданов. Я прожил со своими новыми друзьями много лет, и это была кочевая жизнь. Там, где бизоны были многочисленными, там жили и мы; иногда зимой жили и торговали в вигвамах черноногих, а другие зимы в наскоро построенных, но удобных бревенчатых торговых домах, которые мы ставили то тут, то там.

На мой взгляд, жизнь, которую мы вели, была идеальной. Где бы мы ни скитались – от Канады на юг до Йеллоустоуна и от Скалистых гор далеко на восток по равнинам, мы чувствовали, что, как и наш народ черноногих, что эта страна принадлежит нам, она вся наша! Ни одна её часть ещ1 не была распахана и огорожена, и форт Бентон, стоявший там, где заканчивалось судоходство по Миссури, был единственным поселением на ней. В течение напряжённого сезона, с октября по весну, я помогал торговать с племенами черноногих, скупая у них меха и бизоньи шкуры. В остальное время я охотился со своими друзьями-индейцами, и даже несколько раз отправлялся с ними в походы против других племён. Жизнь на бизоньих равнинах была такой замечательной!

Вечера были наполнены тихим весельем, а дни – захватывающими приключениями. С заходом солнца наступало время рассказывать истории, и вокруг костров в вигвамах или перед обмазанными глиной каминами в наших грубых хижинах собирались люди, чтобы покурить и поесть жареных бизоньих языков и, в свою очередь, рассказывать чудесные истории о богах, о войне, охоте и дальних тропах, обо всех разнообразных событиях, которые составляли историю прошлого.

Был ли рассказчик манданом или арикари, черноногим или белым – разговор всегда вёлся на языке черноногих. Вскоре я овладел им, и с тех пор меня всегда приглашали внести свой вклад в эти вечерние развлечения. И вот что я узнал от своей почти матери, миссис Кипп, и её такой же пожилой спутницы, Женщины-Вороны, и от Хью Монро и Чёрного Рога, старого воина гро-вантров – несколько интересных историй о Сакаджавее, героине – да, спасительнице – экспедиции Льюиса и Кларка и другие истории о двух великих предводителях и некоторых из их людей. Но прежде чем рассказать о них, я должен сказать несколько слов о самих рассказчиках.

Миссис Джеймс Кипп, Сак-ви-а-ки, Земная Женщина, была дочерью Ма-то-то-па, Четыре Медведя, одного из вождей племени мандан, который приветствовал Льюиса и Кларка в селении манданов в 1804 году, о которых в 1832 году Кэтлин отзывался столь высоко. Она родилась в 1803 году и до своего замужества с капитаном Киппом в 1821 году и после него часто слышала рассказы Сакаджавеи о своих приключениях на долгом пути к Западному морю и обратно. От своих отца, матери и других людей она узнала историю о появлении первых Длинных Ножей, Льюиса и Кларка, и их людей в стране манданов, и об том, что они там пережили.

Ис-сап-а'ки, Женщина-Ворона, была родом из арикара и родилась в селении этого племени, расположенном на Миссури, немного ниже селений манданов. Временами эти два племени объединялись для защиты от своих врагов – сиу, ассинибойнов, Ворон и других, и поэтому с самого раннего детства Ис-сап-а-ки и Сак-ви-а-ки были товарищами по играм и крепкими друзьями.

Вскоре после того, как она вышла замуж, Женщина-Ворона отправилась на равнины со своим мужчиной и небольшим отрядом на охоту на бизонов. На них напал военный отряд Ворон, и все они были убиты, кроме Женщины-Вороны, которая была схвачена вождём Ворон и стала одной из его жён, его рабыней. Ворона никогда не относился к ней плохо, но в течение многих последующих лет её единственным желанием было вернуться к своему народу. Когда, наконец, представилась такая возможность, она сбежала из лагеря Ворон только затем, чтобы попасть в руки военного отряда кайна, одного из племён черноногих, и их предводитель, Одинокая Выдра, сделал её своей третьей женой. Прошло ещё несколько лет, и однажды весной, когда кайна пришли в форт Бентон торговать, Женщина-Ворона услышала, как миссис Кипп заговорила со своим сыном на языке манданов, подбежала к ней, уставилась на неё и воскликнула на этом, почти забытом ею языке:

– О, кто ты? Не ты ли дочь Ма-то-то-пы?

– Да! Да! А ты – кто ты такая, что говоришь со мной на моём родном языке?

– Я? Да ведь я Женщина-Ворона! Твоя давняя подруга-арикара, – воскликнула она. И тут они обнялись и залились слезами от радости.

Немного позже, когда Женщина-Ворона рассказала ей свою историю, миссис Кипп спросила её, довольна ли она своей судьбой.

– У меня нет своих детей, – ответила она, – но я люблю свою почти дочь, дочь умершей жены Одинокой Выдры. Я вырастила этого ребёнка. Я люблю её, как если бы она была моей собственной дочерью. Если бы не она, я бы давным-давно снова попыталась сбежать и вернуться к своему народу.

– Все твои родственники, и мои тоже, мертвы. Но ты будешь свободна. До захода солнца ты будешь свободна и останешься со мной до конца наших дней! – воскликнула миссис Кипп. И она сразу же отправилась к Одинокой Выдре, поторговалась с ним и заплатила ему баснословную цену – тридцать лошадей, ружьё, десять одеял и много табаку – за Женщину-Ворону и его дочь, которую она любила.

Если бы я только мог присутствовать при встрече этих давно расставшихся друзей! Их совместная жизнь и их любовь к приёмной дочери были просто идеальными. После того как бизоны были истреблены, и мы поселились в форте Конрад, старухи и девушка каждое лето разбивали сад рядом с рекой, и трудолюбиво таскали воду, чтобы поливать грядки с кукурузой, бобами и кабачками, в вёдрах, с которыми они поднимались по крутому берегу. Рядом с садом они соорудили навес из веток, чтобы защититься от солнца и наблюдать оттуда за растущим урожаем, и я ходил туда в жаркие дни, чтобы посидеть с ними и послушать их рассказы о давних временах. И во время разговора они делали удивительно красивую цветную вышивку иглами дикобраза на коже бизона и одежде из неё, которые остались у нас после того, как наша торговля прекратилась. Одна такая вышивка, за которую они взялись, заняла два лета1Это было огромное солнце, вышитое всеми цветами радуги на внутренней стороне прекрасного плаща из шкуры бизонихи с головой и хвостом!

Сюда, в это садовое убежище у реки, также приходил Хью Монро, или Ма-кви-и-пво-ахтс, Поднимающийся Волк, чтобы обменяться воспоминаниями со своими старыми подругами. И пока я сидел и слушал их, я благодарил судьбу за то, что я был там и что я понимал язык черноногих так же хорошо, как и они. Монро не мог ни говорить на языке манданов, а арикара не понимала по-английски. Так что язык черноногих был языком, общим для всех нас.

Хью Монро, или Поднимающийся Волк, как его чаще называли, был сыном капитана английской армии Хью Монро и Амели Монро, дочери семьи Де ла Рош, французских эмигрантов из Канады. Он родился в городе Труа-Ривьер, провинция Квебек, 9 июля 1798 года, а 3 мая 1814 года поступил в компанию Гудзонова залива. Следующей весной он прибыл на пост компании, в форт Маунтин, расположенный на Кривой реке, главном притоке реки Южный Саскачеван. Его сразу же определили жить с пикуни, иначе называемых пиеганами, из конфедерации черноногих, и через несколько дней он ушёл с ними зимовать на юг. Он был первым белым человеком, увидевшим великие равнины и горы, лежащие между верховьями рек Саскачеван и Миссури. Вскоре он женился на дочери Одинокого Ходока, главного вождя племени, и у него была прекрасная семья из сильных сыновей и дочерей. Вскоре после женитьбы он разорвал связи с компанией Гудзонова залива, стал «вольным охотником» и большую часть времени жил со своим избранным народом, пикуни, до самой смерти в 1896 году. Он был человеком с благородным характером, и его любили все, кто его знал.

Земная женщина, Женщина-Ворона и Поднимающийся Волк – каким великим переменам были они свидетелями, пока жизни их текли от юности к старости! Они видели самое начало великой торговли мехами на Северо-Западе и её конец с уничтожением бизонов и почти полным истреблением бобров! Они видели, как килевые лодки и плоскодонки первых торговцев уступили место мощным «огненным лодкам» на реках Саскачеван и Миссури, а те, в свою очередь, были вытеснены железными дорогами, которые привели орды поселенцев на обширные равнины!

Возможно, главным событием в их долгой жизни стала поездка по железной дороге в Грейт-Фоллс после того, как он стал городом. Я разговаривал с ними по телефону, и они были в восторге! Вечером я прокатил их на электромобилях и, наконец, отвел к электростанции; там они увидели красно-сине-зеленые вспышки электричества, играющие на динамо-машинах, и были совершенно ошеломлены!

– Я больна, моё сердце разрывается! – воскликнула Земная Женщина, когда мы вышли. – Всю свою жизнь я молилась богам, как учили меня мои отец и мать. И теперь, этой ночью, я увидела собственными глазами, что белый люди, а не Гром-Птицы – создатели молний. Возможно, никакой Гром-Птицы и не существует! Может быть, никаких богов и нет! Само солнце, может быть, не что иное, как огненный шар, который белые люди отправили кататься по небу, чтобы создавать дни!

– Тише! Тише, сестра! – сказала Женщина-Ворона. – Не сомневайся! Что с того, что белые люди действительно создали молнию? Причём тут мы – наша вера? Наши предки видели Гром-Птицу – слышали раскаты грома, когда она поднимался в воздух, видели вспышки молний. Гром-Птица существует! Как и все наши боги! Мужайся! Крепи свою веру в них!

На следующее утро Земная женщина снова стала собой: она помолилась богам, принесла им жертвы, и её сомнения и страхи исчезли.

После завтрака мы все стояли на верхней веранде отеля и смотрели вниз на город и текущую рядом реку. Женщина-Ворона указала на устье Солнечной реки и сказала:

– Как раз выше того места, где соединяются две реки, чуть выше по течению ручья поменьше, кайна захватили меня в плен!

– Ай! И здесь, как раз там, где стоит этот дом для ночлега и приема пищи, я однажды спас Джима Бриджера и его отряд охотников от нападения военного отряда из пятисот северных черноногих, который уничтожил бы их! Я часто преследовал бизонов там, где сейчас стоят все эти дома! – сказал Поднимающийся Волк.

– Прямо туда, к тихой воде, как раз над водопадами, вышла Сакаджавея с первыми Длинными Ножами, – сказала Земная женщина. – По её словам, много дней они катили свои лодки на бревенчатых катках по длинной тропе от нижнего водопада до этого места и, спустив их на воду, отправились вверх по реке. Я точно знаю, что чувствовала женщина-Змея; как ей не терпелось продолжить путь, надеясь, что в верховьях реки или на другом склоне гор она встретит свой народ. Днём и ночью она молилась богам, приносила им жертвы, чтобы они привели её к нему!

– Ай! И она действительно встретила их! И убедила их подружиться с Длинными Ножами! – воскликнул Поднимающийся Волк. – Если бы не она, племена Змей собрались бы, чтобы уничтожить белых людей, и они были бы убиты, все до единого. Я знаю! Но я рассказал тебе эту историю так, как давным-давно поведал её мне вождь Змей.

Да, они ушли – Поднимающийся Волк, Земная женщина, Женщина-Ворона и множество других друзей давних времён бизонов! Я думаю – нашли ли они Страну Теней, где их тени, живущие в вигвамах-тенях, охотятся на тенях лошадей на тени бизонов?

Я рад, что знал их – нежных, честных, настоящих друзей! И я рад, что благодаря им я могу кое-что добавить к нашим знаниям о Сакаджавее, Льюисе и Кларке и их людях.

А теперь, чтобы всё стало ясно, давайте начнем с рассказа Поднимающегося Волка о Женщине-Птице.

II

Хью Монро и вождь Змей

Летом 1816 года, на второй год моего пребывания на равнинах, я снова отправился на юг из Горного форта вместе с пикуни. Мы неторопливо переходили от ручья к ручью у подножия Скалистых гор, ловя бобров, и зима застала нас врасплох, когда мы разбили лагерь на Солнечной реке.

После того, как выпало около фута снега и опасность появления военных отрядов стала невелика, мы с моим почти-братом Красной Вороной получили разрешение от его отца, вождя Одинокого Ходока, отправиться на юг, к Глубокому ручью, чтобы там ставить капканы. Одна из жён вождя, Женщина-Погремушка, и его дочь, Женщина-Норка, девочка лет четырнадцати, пошли с нами, чтобы содержать в порядке наш вигвам, а также чистить и сушить шкуры бобров, которых нам предстояло поймать. Мы разбили лагерь у ручья, у подножия гор, и были застигнуты врасплох, когда несколько индейцев-Змей внезапно ворвались в наш вигвам. Они сказали, что пришли из лагеря своего народа, расположенного у следующего ручья к западу. Они видели, как мы разбивали лагерь, знали, что мы черноногие, и их вождь, Чёрное Копьё, умолял нас сжалиться над ним и его детьми. Они все были очень бедны, очень голодны. Не могли бы мы помочь им заключить мир с черноногими и получить для них разрешения остаться на равнинах черноногих на зиму и убивать столько бизонов, сколько им было нужно?

Мы согласились сделать то, о чем они просили, и на следующий день Красная Ворона отправился с посланцами мира к своему отцу, состоялся совет, и между двумя племенами был заключен мир.

Красная Ворона отправился с посланцами мира

Змеи должны были разбивать лагерь рядом с пикуни и убивать столько дичи, сколько им было нужно. Однако они не должны были ловить бобров или других пушных зверей.

Поскольку был объявлен мир, я смог подружиться с Чёрным Копьём, вождём Змей. Мне очень хотелось узнать, есть ли в его стране какие-нибудь другие торговцы; итак, в первый же вечер, когда я навестил его вечером, после того как его посланцы мира отправились с Красной Вороной в лагерь на Солнечной реке, я знаками сказал ему:

– Ты говоришь, что дружелюбно относишься к белым людям. Расскажи мне о тех, кого ты знаешь, и где они разбивают лагерь?

Я должен пояснить, что все наши разговоры велись на языке жестов.

– Мы знаем лишь немногих, – ответил он. – Далеко на юге мы встретили несколько белых людей, которые не совсем белые1. У них почти такая же красная кожа, как и у нас, и волосы у них чёрные. У них много лошадей и мулов, много ружей, много длинных, острых копий. Они носят рубашки, сплетенные из железа, которые не пробьют ни стрелы, ни копья. Они не продают нам оружие, и поэтому мы совершаем набеги на их стада и отбираем оружие при любой возможности. Но мы очень бедны. Во всём нашем племени всего двадцать ружей, и они бесполезны, так как у нас нет для них еды.

Мы знаем нескольких настоящих белых людей: двух вождей, Длинного Ножа и Рыжеволосого, и их тридцать последователей, один из которых – чернокожий белый человек. Я не лгу тебе. Воистину, его кожа черна, как уголь, а короткие волосы чёрные и плотно прилегают к голове! Странны пути богов! Они заставили одну из наших женщин, которую мы считали погибшей, привести к нам этих белых мужчин. Я должен рассказать тебе об этом подробно.

Здесь вождь сделал знак, обозначающий имя: пальцы правой руки были плотно сжаты, большой палец вытянут и приложен ко лбу, затем рука грациозно поднялась вверх и в стороны. Затем он сделал знак, обозначающий траву: вытянул правую руку ладонью вверх, пальцы разведены в стороны и смотрят вверх, а затем двигал рукой перед собой слева направо. Затем он изобразил знак, обозначающий женщину: пальцы обеих рук соприкоснулись на макушке, а затем руки разошлись в стороны и опустились вниз по бокам головы, что означало разделенные пробором волосы. То, что он показал, означало имя – Женщина-Трава. Показав этот знак, он трижды произнёс:

– Бо-я-наив! Бо-я-наив! Бо-я-наив!

А затем добавил:

– Ты когда-нибудь слышал о ней?

– Нет! Я ничего о ней не знаю, – ответил я.

Но в тот момент я понял, что белые люди были Льюис, Кларк и их люди. И мне предстояло узнать о них всё, и о том, как женщина-Змея по имени Женщина-Трава привела их к своему народу.

Мне не терпелось, чтобы он начал рассказ. Он очень удивился, что я никогда о ней не слышал, а затем продолжил:

– Да, это было её имя, Женщина-Трава. Позже мы назвали её Потерянная Женщина, а еще позже, после великого события, мы назвали ее Женщина Воды Белых Людей. – Он помолчал, сосредоточенно размышляя минуту или две, и продолжил: – Я сделаю знаки, обозначающие три имени, и произнесу их. Повторяй их за мной.

Знаками: «Женщина-трава». Словами: «Бо-и-наив».

Знаками: «Потерянная женщина». Словами: «Вад-зивип».

Знаками: «Женщина Воды Белых Людей». Словами: «Ба-рай-бо!»

Снова и снова я повторял за ним эти слова: Бо-и-наив! Вад-зи-вип! Ба-рай-бо! И затем снова знаками сказал:

– Нет, я никогда о ней не слышал!

– Ты всё узнаешь! – знаками сказал он.

– Это было двадцать зим назад. Мы стояли лагерем в нашей стране, по ту сторону гор. Вапити и оленей стало очень мало, и мы начали голодать; мы очень исхудали. Наступило лето, а мы всё ещё голодали; поэтому наши вожди решили, что мы должны были отправиться на бизоньи равнины черноногих или умереть там, где мы были, от голода. Они говорили, что, вероятно, черноногие перебьют нас, но лучше умереть с набитым животом и быстро, чем медленно умирать от нехватки еды.

Мы собрали вещи и перевалили через вершину великих гор, спустились по северному притоку Большой реки Равнин2 и разбили лагерь немного выше места слияния двух других притоков этой реки. Там мы наткнулись на нескольких бизонов, убили несколько из них и устроили пир. Три дня спустя, когда большинство наших людей отправились на охоту, было обнаружено, что большой военный отряд поднимается по долине, и женщины, и дети, и те немногие мужчины, что были в лагере, бежали от него. Многие из них разбежались по кустам, спрятались, и их никто не обнаружил. Другие, обезумев от страха, бежали все дальше и дальше по тропе в долине, а враг, преследуя их, убил четырёх мужчин, четырёх женщин и семерых юношей и захватил в плен четырёх мальчиков и пятерых девочек. Затем, окружив и захватив большой табун наших лошадей, ускакал вниз по долине. Со временем все мальчики и все девочки, кроме трёх, сбежали от своих похитителей, и тогда мы узнали, что враги был не черноногими, как мы думали, а пришли из одного из поселений народа Земляных Домов. Они живут далеко внизу, в долине Большой Равнинной реки, на восточной окраине страны черноногих.

Наш народ долго оплакивал своих умерших. Мать Женщины-Травы, одной из девочек, которые попали в плен и не вернулись, также потеряла и своего мужчину. У неё остались двое сыновей и одна дочь, но мать горевала по своим погибшим мужу и дочери и вскоре умерла от тоски по ним.

Лето пришло и ушло. Военные отряды черноногих и людей Земляных Домов часто приходили в нашу страну, сражались с нами и угоняли табуны наших лошадей. Мы всегда были голодны в нашей стране; часто мы там умирали от голода. Когда у нас была возможность, когда наступали зимы, и было маловероятно, что нас обнаружат, мы приходили сюда, где находимся сейчас, и охотились на бизонов, и жили хорошо. Одиннадцать лет назад боги неба разгневались и не позволили дождям пролиться на нашу страну, даже самому малому дождику. Мы молились им, приносили им жертвы, но они всё равно удержали дождь. Вот так и получилось, что ягодные кусты в то лето были бесплодны, а на сухой земле появилось лишь несколько маленьких корешков. Травы для наших лошадей не было, за исключением нескольких сырых мест. Снова наступила зима, и те немногие олени и вапити, которые там были, покинули нашу страну. Мы не могли сказать, куда они ушли; мы двинулись на юг, наткнулись на несколько их стад и в течение зимы перебили их всех. Когда снова наступило лето, мы были очень слабы, а некоторые из самых слабых умирали от голода.

С появлением первых ростков молодой травы мы медленно двинулись на север, а затем к перевалу в верховьях Северного рукава Большой Равнинной реки. Мы не встретили там ни одного бизона, только несколько лосей и вапити, но они были очень дикими. Имея только луки и стрелы, мы смогли убить лишь немногих из них. Мы питались в основном кореньями и постоянно посматривали в сторону равнин, хорошо зная, что они покрыты бизонами, но из-за черноногих боялись выходить туда. Мы оставались на месте, надеясь, что со временем бизоны поднимутся по Северному рукаву.

День за днём, пока мы стояли там лагерем, мы оставляли человека, который следил за тропой в долине Северного рукава, следя за появлением врагов и ожидая появления бизонов. Однажды утром этот наблюдатель заметил, что к нему приближаются трое мужчин. Они были странно одеты. По их внешнему виду он решил, что это белые люди. От племён, живущих к западу от нас, мы узнали, что там есть люди с белой кожей. Они приплыли на больших лодках по Солёной воде к устью нашей Большой реки и торговали там разными товарами, даже продали несколько ружей, с племенами, которые передвигаются на каноэ из брёвен и питаются рыбой.