- -
- 100%
- +
– Что с тобой? Я же пошутил. Верни мою куртку, и этого будет достаточно.
Только сейчас Лина осознала, что по-прежнему носила её на своих плечах. Смутившись, она быстро сняла её и протянула Вэлу.
– Ох, извини, я совсем забыла…
– Ничего, это тоже была шутка. Не стоит так пугаться. Можешь вообще оставить её себе, если хочешь.
– Нет-нет, не нужно. Я возвращаю.
– Ладно, – он взял куртку, и хотел было, как бы ненароком, коснуться её руки, но передумал, посчитав, что это может снова её напугать.
В голове Лины крутилась одна и та же мысль, но всю дорогу она никак не решалась её озвучить. Она подумала, что если не скажет об этом сейчас, то не скажет уже никогда.
– Жаль расставаться с тобой, – выпалила она.
Вэл мягко улыбнулся ей.
– Мне тоже, но ты говоришь так, словно мы никогда не увидимся. Хочешь, встретимся завтра? – Он ухватился за её слова, как за хлипкую соломинку, в надежде на спасение. Если бы у него была возможность, то он остался бы с ней на всю ночь и даже на весь следующий день.
– Хочу, – быстро ответила Лина. – Во сколько?
– Давай в два часа дня?
В это время Лина была на службе в церкви, но решила, что один день можно и пропустить.
– Договорились, – сказала она и, неожиданно для самой себя, протянула руку.
Вэл, улыбнувшись, пожал её, но не слишком крепко. На всякий случай.
5
Он шёл домой, не разбирая дороги. Все его мысли были заняты размышлениями о девушке, чей аромат (кажется, дикой вишни) остался на его куртке. Провернув ключ в замке, он с сожалением подумал о том, что мог назначить встречу на более раннее время, чтобы не томиться в тяжком ожидании.
Квартира была пуста. Как и обычно. Вэл давно подумывал завести домашнего питомца, но решил, что с его частыми переездами это вряд ли возможно. Он не хотел брать на себя ответственность, зная, что, всего скорее ему придётся оставить собаку или кошку в приюте или отдать кому-то другому.
Он снял мокрую куртку и повесил её на стул рядом с батареей. Вспомнив, что та давно не работает, так как отопление отключили, он понадеялся, что куртка высохнет и так.
Пройдя в кухню, он зацепился взглядом за нож. Сегодня он, возможно, едва ли не совершил ошибку. Если бы ему удалось умереть, на его пути никогда бы не встретилась эта девушка с тёмными волосами и бледной, будто у мертвеца, кожей. Он думал, что его жизнь давно закончена, стремиться больше не к чему, но теперь ощущал настойчивое волнение. У него снова был повод проснуться. Наверняка он не вытерпит и пойдёт к ней намного раньше назначенного времени. Сидеть дома тяжелее, чем бездумно шататься по городу. Он не подойдёт прямо к крыльцу, но будет поблизости. Ему в любом случае нравилось ощущать девушку где-то рядом.
Вэл подумал налить себе чаю, но его желудок скрутило от переживаний, поэтому он решил отложить это на потом. Хотя, вероятно, он и на следующий день не сможет поесть. С другой стороны, ему не привыкать.
Он взял нож и положил его в ящик тумбы (от греха подальше). С сегодняшнего дня ему противопоказана смерть. Походив по комнате (потому что сидеть было невыносимо), он решил сыграть что-то на гитаре. Взяв свой старенький, потёртый стратокастер, он попытался что-то наиграть, но из-за испорченных струк звук получился глуховатым и не таким мелодичным, как раньше. «Вот и появилось занятие на завтра, – подумал он. – Нужно сходить в магазин и купить новые струны. Вдруг она захочет научиться играть?». Эта мысль заставила его сердце биться чаще.
Вэл отложил гитару и снова зашагал по комнате. На часах было почти восемь часов. Он был слишком взволнован, чтобы ложиться спать, да и время раннее. Подумав, он взял книгу и стал бегать глазами по тексту, не разбирая слов. Тяжело вздохнув, положил её на место. Ему предстояла очень тяжёлая ночь, особенно, если брать во внимание его бессонницу, но в этот раз он ожидал не ещё один день боли, как это было обычно, а в кой-то веке что-то радостное, будоражащее ум и душу. От этого становилось легче.
6
Лина ворочалась с боку на бок, думая о том, что завтра наденет, какую причёску сделает и что скажет Тиму. Она пыталась возродить в памяти его образ, но когда перед мысленным вздором появлялись голубые глаза, её пробивала дрожь.
Поняв, что не сможет заснуть, она высунулась из-под одеяла, встала и подошла к шкафу. Она не знала, стоит ли одеваться в стиле Тима (вдруг он подумает, что она пытается подражать, и ему это не понравится?), но почему-то ей очень захотелось надеть что-то чёрное. Во всём гардеробе она смогла найти только чёрную майку с узкими бретелями и чёрные шорты, которые были слишком короткими. Идти на встречу с парнем в таком виде, было не самым разумным решением, поэтому она сменила шорты на синие джинсы. Спустя месяц ей впервые захотелось нанести макияж, замазать свои синяки под глазами, сделать кожу лица более здоровой и сияющей, губы более алыми, а глаза выразительными.
С уходом Яна Лина почти перестала следить за своей внешностью. Ей казалось это неважным, поскольку она не собиралась вступать в новые отношения, да и сил, чтобы сделать макияж у неё не хватало. Она с трудом умывалась по утрам – чего уж говорить о более энергозатратных процедурах? Однако завтра ей хотелось выглядеть безупречно.
Она подготовила всё к предстоящей встрече, но подготовить себя морально никак не могла. Сердце билось так быстро, что уснуть было невозможно. Хотелось что-то делать, не сидеть на месте, но, в тоже время, она не могла сосредоточиться, ни на одном деле. Она ходила по комнате, смотрела в окно, копалась в вещах, в надежде найти что-то ещё, и всё это до тех пор, пока на часах не оказалось три часа ночи.
Ощутив усталость, Лина легла в кровать, но всё равно какое-то время продолжала вертеться с боку на бок. С самого момента расставания с Вэлом, её преследовал запах его духов, попавший с куртки на кожу. Он не только волновал её, но ещё и приносил удовольствие. Она почти не вспоминала Яна, хотя пару раз, воспоминания мелькали перед глазами, как кадры кинофильма, когда она начинала понемногу погружаться в сон. В груди тут же образовывался комок, который, казалось, давил на лёгкие, заставляя их сжиматься и принося сильный дискомфорт. Она отгоняла всё, что было связано с Яном, чтобы не портить хорошее настроение.
Через час она смогла заснуть. Поутру её разбудил стук в дверь. Мама требовала подняться с постели и идти завтракать. Вернее обедать, потому что время близилось к двенадцати часам дня. Лину, словно током ударила мысль, что так можно и опоздать на встречу, и она мигом поднялась с постели. Наскоро умывшись, одевшись и накрасившись, она посмотрела на себя в зеркало. Ей давно перестало нравиться то, что она видела. Более того, это было противно ей. Она старалась, как можно реже смотреть на себя, чтобы не испытывать негативные эмоции. Изо всех сил она старалась сделать максимально подходящий макияж, но он, то был слишком яркий, то слишком бледный и неказистый. Остановившись на чём-то среднем, она вышла к завтраку (обеду).
Мама отчитала её за слишком долгий сон, а затем, обратив внимание на её внешний вид, спросила:
– Куда это ты собралась? Накрасилась, нарядилась… На встречу с Яном? Я что-то его давно не видела.
У Лины тут же пропал аппетит. С трудом проглотив сэндвич, она ответила:
– Нет, с подругой.
– Вот как? Насколько я знаю, Мия сейчас учится. А твоя новая «подруга» случайно не ходит во всём чёрном?
Сердце Лины пропустило удар. Её словно поймали за чем-то непристойным.
– Лина, – строго обратилась мама, отставив чашку кофе, – кто этот парень? Почему ты с ним? Где Ян? Вы расстались? Почему? Он был таким хорошим мальчиком, всегда здоровался со мной, спрашивал, как дела.
– Ты ничего о нём не знаешь, – тихо пробурчала Лина, опустив взгляд.
– Что?
Не дождавшись ответа, мама продолжила:
– Зачем ты променяла Яна на этого… Сатаниста? Ты думаешь, что я ничего не понимаю? Послушай меня, не вздумай делать глупости.
– Я и не делаю, – быстро заверила её дочь.
– Делаешь. Подумай, что скажут люди? Если вы расстались, то это не повод спустя неделю заводить нового бойфренда. Ты же не проститутка, верно?
Лину задели эти слова до глубины души. Такое сравнение было для неё самым противным, что можно было услышать из уст матери.
– Ты сегодня пропустила службу, – продолжила мать. – Из-за него, да? Это не хорошо. Вы знакомы только несколько дней (или часов), а он уже на тебя влияет. Что это на тебе надето? Что за макияж? С Яном ты никогда не была такой.
Эти слова уже не просто обижали Лину, а начинали раздражать. Она была хорошо одета, вполне скромно. Макияж тоже был не вызывающим, но мама почему-то продолжала видеть в дочери не девушку, желающую выглядеть хорошо, а распутную даму, жаждущую привлечь мужчину. А с Яном она выглядела по-другому, потому что он так же, как и мать, считал яркий макияж признаком измены, ведь она ему нравилась и без «шпатлёвки» на лице.
– Этот парень выглядит очень сомнительно, – продолжала мама. – Это не доведёт до добра. Сейчас он, может, и кажется милым, но потом покажет своё истинное лицо. – Она отпила кофе из чашки. – Заведёт тебя на какую-то заброшку, познакомит с друзьями, а потом они принесут тебя в жертву дьяволу. Не смотри так на меня. Если бы ты читала новости, то знала об этом.
– Мам, хватит, – не выдержала Лина.
– Что «хватит»? Что «хватит», Лина? Ты в своём уме? – Мама начал повышать голос. – О чём ты думаешь? Нужно хоть немного размышлять, прежде, чем делать. Ты – молодая, красивая, верующая девушка, а связалась с каким-то дьяволопоклонником! Нет, ты никуда не пойдёшь.
Лина подскочила со стула. Внутри неё начинала зарождаться настоящая паника.
– Да почему?!
– Потому что я так сказала, – строго, чеканя каждое слово, ответила мать. – Сядь.
– Нет, не буду, – быстро поговорила дочь. – У меня наконец-то начало всё налаживаться, а ты хочешь всё это отнять. Тебе видимо больше нравится, когда я плачу по ночам и хожу с унылым лицом.
– Мне нравится, когда ты в целости и сохранности, будто проигнорировав слова Лины, возразила мать. – Ты никогда не слушаешь меня, и к чему это приводит? Я тебе говорила, что нельзя поддаваться соблазну и отдаваться парню, а что ты сделала? Ты проигнорировала мои слова, и он тебя бросил. И, знаешь, что я скажу? Правильно сделал, потому что ты оказалась слишком доступной для него.
Лина изо всех сил попыталась сохранить подступившие слёзы при себе, но они всё равно вырвались и потекли по щекам. Она никак не ожидала услышать эти слова от матери. Они ранили в самое сердце, кололи, словно игла, и Лине захотелось тут же провалиться на месте. Она не могла найти в себе слов, чтобы как-то отреагировать, поэтому просто повернулась и устремилась к выходу. По пути она зацепила ногой стул, и он тяжело рухнул на пол.
– Ладно, – злобно выкрикнула мать. – Иди. Иди! Но когда тебя будут убивать, насиловать, или, Бог знает, что делать, можешь даже не просить меня о помощи. Это будет твоим уроком. Конечно, иди!
7
Вэл стоял за поворотом, нервно стуча носком ботинка по асфальту. Куртка всё-таки не высохла за ночь, поэтому он пошёл вовсе без неё. На небе собрались тучи, и стал дуть прохладный ветер. Вэд поёжился, сунул руки в карманы, рассчитывая хоть как-то согреться.
Он услышал чьи-то шаги и резко вскинул голову. Пряди волос перекрыли большую часть обзора, и он поспешил их убрать. Вэл не сразу узнал её. Она выглядела совсем не так, как вчера. Волосы были распущены и оказались почти по пояса. На ней была майка и джинсы, которые отлично подчёркивали её замечательную фигуру. Вэл не знал, как именно называется эта форма, но отметил широкие бёдра, узкую талию и плечи. Ему очень понравилось то, что он видел, но постарался скрыть интерес – лишнее возбуждение было ни к чему (по крайней мере, пока). Однако когда он увидел её лицо, от возбуждения не осталось и следа. Она плакала, отчего тушь сильно размазалась, образовывая пятна под глазами, схожие с окрасом панды.
Вэл поспешил подойти к ней, совсем позабыв, что до назначенного времени осталось ещё больше получаса. Она была так слаба, от неё веяло отчаянием и болью, поэтому Вэл быстро подхватил её, не давая упасть на асфальт, хотя точно не знал, упадёт ли она вообще. Ему так хотелось к ней прикоснуться, что он перестал думать о чём-либо ещё, кроме этого.
– Что случилось? – спросил он.
Она ничего не ответила и продолжала тихо всхлипывать. Вэл обнял её, и она прижалась к нему, принимая этот жест. Он стал ощущать её слёзы сквозь футболку, и от этого у него заболело сердце. Лина представлялась ему прекрасным цветком, который только и должен цвести и радовать глаз, но теперь, когда он был готов погибнуть, видеть его таким стало невыносимо.
8
Мимо прошёл мальчик, внимательно смотря на то, как какая-то «тётя» тихо плачет. Радом стоял хмурый «дядя» с длинными волосами, больше похожий на тётю, и обнимал её.
– Чё пялишься? – спросил дядя.
Его грубый голос вселял страх. Мальчик отвернулся и быстро посеменил прочь. Ему хотелось узнать, почему тётя плачет, потому что лично у него день был великолепный. Он считал, что все вокруг должны быть счастливы только потому, что бабушка набила его карманы конфетами, а мама дала две дойч-марки, чтобы тот сходил в магазин и купил себе что-нибудь вкусное. Только он решил их не тратить, а вложить в книгу о динозаврах (его любимую), ведь мечтал накопить на велосипед, такой же, как у его соседа, которому он втайне завидовал, но никогда не признался бы в этом, если бы кто-то спросил.
Обернувшись и смотря издалека на хмурых дядю и тётю, мальчик подумал, что, вероятно, они грустят из-за плохой погоды. Решив для себя, что так и было, сразу же забыл об этом.
9
Лина оторвалась от груди Вэла, чувствуя себя полностью разбитой. Она ощущала неподдельный стыд из-за того, что ему пришлось увидеть её в таком состоянии. Она рассчитывала произвести хорошее впечатление, но, в итоге, выглядела хуже, чем вчера.
– Тебе лучше? – спросил Вэл, по-прежнему держа руки на её плечах.
– Да. Нормально, – ответила Лина, хотя была далеко от значения слова «нормально», просто у неё кончились силы плакать. Казалось, из неё вылились все чувства, которые скопились за месяц, поэтому теперь она чувствовала себя максимально пустой, выжатой и безэмоциональной.
Вэл вздохнул, также понимая это. Ему захотелось как-то утешить Лину, но он не знал как именно.
– Давай сядем куда-нибудь, – предложил он, – а то ты на ногах еле стоишь.
Лина кивнула, соглашаясь. Они нашли лавочку рядом со швейным магазином. Вэл подумал, что было бы неплохо раздобыть где-нибудь влажные салфетки, но бросать девушку в таком тяжёлом состоянии не хотелось. Он порылся в кармане, но смог найти только смятую купюру и медиатор. «Так вот ты где, – подумал он рассеянно. – Поздно ты нашёлся. Сегодня я купил новый». Денег после покупки струн и медиатора почти не осталось, а ведь скоро он должен оплатить счёт за квартиру. Он мог перетерпеть холод, голод, но отсутствие крыши над головой было бы невыносимым испытанием. Делать было нечего: вероятно, придётся позвонить матери и попросить денег «взаймы».
Вэл сел рядом с Линой и осторожно спросил:
– Ты не расскажешь, что случилось?
– Это всё мама, – тихо произнесла она, осматривая свои кроссовки.
– Что она учудила?
– Она… Иногда бывает невыносима. У неё в голове столько тараканов.
– Понимаю. Моя мать такая же.
Из магазина вышла женщина, окинула сидящих на лавочке взглядом, но, не сказав ни слова, повернула направо и зашагала по тротуару, элегантно неся сумку на предплечье. Вэл подумал, что если бы она только пискнула, он бы сразу взорвался от злости. Ему не хотелось, чтобы кто-то вмешивался и, особенно, упрекал в чём-то.
– Она не знает ничего о моей жизни, но пытается яро в неё вмешиваться, – продолжила Лина, провожая взглядом женщину. – Может, я бы и рассказывала ей, если бы не её бурная реакция. Она не пытается меня понять. Мне кажется, что для неё, я – одна большая проблема.
– А вот я думаю, что это не так, – подумав, ответил Вэд. – Я полагаю, что она такой же веры, что и ты?
Лина кивнула.
– Тогда всё ясно. Не бери это на свой счёт, но я не очень хорошо отношусь к вере в Бога. Говорить за всех не буду, но, на мой взгляд, большая часть верующих – это лицемеры. Да и глупо верить в то, что делает из тебя тряпку, об которую можно сколько угодно вытирать ноги, а ты и пикнуть не смеешь. «Ударили по одной щеке – подставь другую»,– и прочий бред.
– Об меня вытирали ноги, – задумчиво сказала Лина. – Тот, кого я очень сильно любила, пользовался моей добротой, любовью и доверием.
Вэл вдруг ощутил огромный прилив агрессии, но не на девушку, а на парня, поступившего так с ней. Это было подло, низко.
– Поэтому никогда нельзя давать слишком много, – сказал он, стараясь не показывать свою злость. – Когда ты безвозмездно что-то отдаёшь на протяжении долгого времени, для людей это входит в привычку. Когда ты что-то даёшь, нужно требовать того же взамен, иначе в чём смысл? Отношения – это взаимовыгодный обмен.
– Ты думаешь, что если бы я давала ему любовь, но не всю, а только часть, он бы остался? – с примесью надежды, спросила Лина.
– Нет, – уверенно ответил Тим. – Не думаю. Как ты говоришь, у него не было чувств изначально, поэтому чтобы ты не сделала, всё было бы бесполезно. Учить человека любить, когда он не умеет, это всё равно, что учить собаку говорить.
– Боже, зачем я вообще ввязалась в эти отношения? – в отчаянии выдохнула Лина и закрыла лицо руками. – Самое ужасное, что я всё равно не могу его отпустить.
– Ты просто продолжаешь верить в чудо, – сквозь зубы прошипел Тим. – Лина, посмотри на меня. Посмотри. Да, нам очень хочется верить в лучшее, считать, что судьба не может с нами так поступить, но она, на самом деле та ещё сука. Она неумолима и будет бить тебя, пока ты не поймёшь, что полагаться на неё нельзя. Нужно самостоятельно строить свою жизнь, а не ждать, пока кто-то над тобой сжалится. Люди не перестанут быть мразями, а чудо никогда не произойдёт. Знаю, это тяжело осознавать, но в том и проблема: мы привыкли, что в конце любой сказки все «живут долго и счастливо», но в реальной жизни этого не будет. Ты умрёшь в нищете, ничего не добившись, если так и будешь думать, что тебя спасёт судьба, Бог или ещё кто-то. Посмотри вокруг – на свете много несчастных людей, и дохнут они, оставаясь такими же несчастными. Я веду к тому, что тебе стоит осознать: твой «ненаглядный» никогда не вернётся. Почему? Потому что между вами нет никакой волшебной связи, и он не услышит твоих молитв. – Заметив внимательный взгляд Лины, Вэл осёкся, и продолжил более спокойным тоном. – Он наверняка живёт и даже не вспоминает о тебе. Да, это больно. Осознавать, что твои желания могут исполняться только в том случае, когда это целиком и полностью зависит от тебя.
Помолчав, он добавил:
– Я тоже жил иллюзиями, думал, что ещё наступит моё время, судьба подкинет мне что-то, но если бы я закрылся в комнате и вообще не контактировал с людьми, вряд ли бы, например, встретил тебя. Людям удобно верить, что во всём виноваты не они, а кто-то другой, поэтому и говорят, что «не я плохо постарался, а судьба у меня такая, только и всего».
Лину поразили эти слова до глубины души. Она никогда не задумывалась об этом. Когда-то её посещали мысли о том, что высших сил не существует, но они настолько пугали, что сразу же откладывались на потом. Теперь же, идея о том, что не существует ни судьбы, ни Бога, ни кого бы то ни было ещё, представилась так ясно, что заставила мгновенно ощутить всю тягость положения. До этого она могла рассчитывать на чью-то помощь, облегчить свои страдания, думая, что кто-то на небесах её поддерживает, но сейчас она чувствовала себя совсем одинокой. Хотя, рядом теперь был Вэл, но, не уйдёт ли он так же, как и все остальные?
Открылась дверь магазина, и наружу вышла другая женщина. Она посмотрела на Лину, потом на Вэла и, цокнув языком, сказала:
– Довёл девочку. Не стыдно? Кошмар. А ты? Терпишь его, да? Если доводит до слёз, а не до восторга, то нужно сразу же бросать таких. Тьфу! – Она покачала головой и пошла по своим делам, продолжая что-то бормотать.
У Лины эта ситуация почему-то вызвала смех. Вэл сначала с сомнением посмотрел на неё, а затем улыбнулся, почувствовав, что от души немного отлегло. Улыбка шла Лине намного больше, чем слёзы.
– Мне нужно умыться, по всей видимости, – немного успокоившись, сказала Лина и осторожно потёрла глаза.
– Насколько помню, здесь неподалёку должно быть кафе. Можно попроситься в туалет, – предложил Тим.
– Хорошо, пошли.
10
– Ты сказал «насколько я помню». Недавно здесь? – спросила Лина по дороге к кафе.
– Около трёх месяцев. Я редко выхожу из дома, поэтому ещё не успел всё как следует изучить. А ты здесь с рождения?
– Не совсем, но уже довольно давно. Может, лет десять. Мама переехала сюда после того, как… Как мой отец умер.
– Как это вышло?
Лина вопросительно посмотрела на него. Ей было непривычно, что подобные вопросы задают в лоб, без предварительной подготовки.
– А, извини, – сказал Вэл. – Забыл спросить, хочешь ли ты поговорить об этом.
– Нет, всё нормально. Я его почти не знала. В детстве всё кажется несерьёзным. Мама сказала, что у него был рак лёгких от чрезмерного курения. Когда его обнаружили, было уже поздно что-то делать.
– Мне всегда казалось странным, когда люди говорят «я хочу жить», но в то же время продолжают поддаваться вредным привычкам. Я не курю и не пью, хотя, мог бы, учитывая мой образ жизни.
– У меня то же самое. Как-то раз подруга предложила мне сигарету, но я отказалась. Все вокруг меня курили, но… Мне нравилось думать, что я особенная. Однако совсем недавно мне довелось это сделать. – Она смутилась. – Я подумала, что ничего особо плохого не случиться, но, на деле, потеряла свой внутренний стержень. Мне стыдно за это.
– Иногда можно поддаваться соблазнам, я думаю. Тебе ведь не понравилось?
– Конечно же, нет! Я чуть не задохнулась.
– Тогда можешь не переживать по поводу стержня. Он всё ещё у тебя есть. Ты не пристрастилась к курению, поэтому можешь продолжать считать себя особенной. – Вэл растянул губы в улыбке. Его сердце забилось быстрее. Это было странно, но он ждал реакции на комплимент, затаив дыхание.
Лина всё-таки оценила его и улыбнулась.
– Что ж, это радует. А ты ни разу не пробовал?
– Нет.
– Чёрт, теперь я чувствую себя уже не такой уверенной в себе, – Лина нервно рассмеялась.
Вэл поджал губы и не ответил на смех. Он знал, что тот был не искренним и исключительно для психологической разрядки. На самом деле, Лине было не весело от мысли, что даже Вэл, парень, не пробовал сигареты.
Они вошли в тихое кафе под названием «StadtCafe». Когда-то Лина намекала Яну зайти сюда, но тот проигнорировал её. У него совершенно не было денег, хотя Лина знала: он мог попросить у мамы, если сильно бы того захотел.
Спросив у проходящего мимо официанта, можно ли Лине воспользоваться уборной, они услышали положительный ответ. Обычно, если люди не являлись посетителями кафе, их не пускали в туалет, но, видимо, увидев заплаканные глаза Лины, официант сжалился.
Зал был почти пуст. Лишь в углу, за круглым столиком, пили пиво трое мужчин и над чем-то громко смеялись. Возможно, кафе сейчас переживало не самые лучшие времена. Туристический сезон начнётся только через месяц, поэтому, как правило, ресторанам, кафе и прочим заведениям приходится обходиться редкими посещениями местных.
– Что ж, ты иди, а мне нужно отойти на пару минут, – неожиданно заявил Вэл. – Если не обнаружишь меня рядом с дверью, просто подожди, хорошо?
Заметив обеспокоенное выражение лица девушки, он быстро добавил с улыбкой:
– Не бойся, я никуда не уйду. Просто нужно кое-что сделать. О’кей?
– Хорошо, – с сомнением ответила Лина и вошла в уборную.
11
Лампочка на потолке магазинчика то и дело мерцала, действуя на нервы. Тим тщетно пытался отдышаться после быстрой ходьбы. Он не хотел надолго оставлять Лину, чтобы она не почувствовала себя брошенной. «Чёрт, она выйдет через пять минут или меньше, а я меня уже не будет десять, – подумал Вэл». Он быстро оглядел витрину, ища подходящий вариант под свой бюджет. Засунув руку в карман, он не смог найти купюру. Уже обозлившись на себя за то, что он, растяпа, посеял единственную оставшуюся дойч-марку, он стал раздражённо выворачивать карманы наружу. Зелёная купюра упала на пол с тихим шорохом, и Вэл облегчённо вздохнул. Если бы он потерял её, то весь план мог пойти под откос.
За кассой сидел молодой парень с, едва пробивающимися, подростковыми усишками над верхней губой. Он читал свежий выпуск «Die Welt» и с улыбкой поглядывал на своего посетителя.