Истинный блэк-метал

Её слова «не устраивать сцен» почему-то подействовали на Вэла магическим образом, и он действительно не проронил больше ни слова, пока она собирала чемодан. Он тщетно пытался осмыслить происходящее. Всё казалось сном. Однако его не отпускала мысль, что ещё не всё потеряно. Не может быть, чтобы Лизетт, его Лизетт, ушла и больше не вернулась. Она подумает и снова приедет. Не успеет даже истечь аренда квартиры. Может, тогда всё по-настоящему придёт в норму.

Она уехала и больше не вернулась. Вэл вдруг почувствовал себя настолько одиноким, словно был последним оставшимся человеком на Земле. Это было не вынужденное одиночество, когда человечество вымирает в результате болезней или катаклизмов, а настоящее предательство. Словно все люди дружно договорились между собой и улетели на другую планету, намного лучше этой, а Вэла оставили здесь на произвол судьбы.

16

Вэл услышал, как хлопнула входная дверь. Его сердце быстро забилось, но настроение резко испортилось. Он осознал, что чувствовал то же самое по отношению к Лизи, но его чувства оказались безответными. Это сильно ударило по нему, и он не хотел снова отдать слишком много, чтобы потом потерять всё. Вэл посмотрел на пачку сигарет в своей руке. «Что я делаю? – подумал он, – это глупо, – и, вложив сигареты в задний карман, ощутил лёгкую тошноту. – Не нужно спешить. Да, она классная, но это не повод терять голову. Нужно взять себя в руки».

Лина выглядела бесподобно, но мысль о том, что её внешность может оказаться обманчивой, заставила Вэла придержать свои эмоции.

Девушка подошла ближе, и её лицо приобрело беспокойное выражение. Вэл старался сделать вид, что ничего не изменилось, но тон не мог не выдать его состояние. Он был слишком напряжённый и не такой раскрепощённый, как вчера.

Вэл заметил кое-что ещё во лице Лины. Это было полное и искреннее непонимание случившегося. Она-то не могла знать о том, какие чувства бушуют внутри парня, поэтому, вероятнее всего стала искать проблему, прежде всего в себе. Девушка выглядела настолько жалко в своей внутренней борьбе с противоречиями, что Вэл не смог не сжалиться. Он вымученно улыбнулся, чтобы Лина не брала вину в его состоянии на себя, и легонько коснулся её плеча.

– Мы можем пойти в парк, если хочешь, – предложил он.

Лина не поверила его улыбке, это было видно, но всё равно постаралась улыбнуться в ответ.

– Пошли, – ответила она.

Была чудесная погода после нескольких недель дождя, поэтому многие стали выбираться на природу, чтобы насладиться долгожданными лучами солнца. Лину и Вэла это не очень радовало, так как в парке было слишком многолюдно. Редкие скамейки были заняты подростками, а полянки устелены покрывалами для пикника. Вэл предложил прогуляться по городу, вместо парка.

– Мне кажется, что все жители сбежались сюда, и на улицах будет пусто, – предположил он.

Лина усмехнулась и согласилась. Они шли по уложенной плиткой дорожке, и никак не могли собраться с мыслями, чтобы получился какой-никакой разговор. Лина тщательно копалась в голове, но, даже если нужные слова были, то найти силы для того, чтобы открыть рот, она не могла. Вэл же, просто не хотел ни о чём говорить. После воспоминаний о Лизетт, он не мог теперь так безмятежно отдавать всего себя. Ему необходимо было подумать. Лина была хорошей девушкой, понимала его, и он стал считать её спасением от печали и мыслей о смерти, но довериться полностью боялся.

Лина начала видеть между ними пропасть, которую теперь очень трудно перешагнуть. Она могла бы, но стоило ли оно того? Если Вэл закрылся от неё, не значит ли это, что ей стоит не лезть в его жизнь? Может, он всё обдумал и решил, что ему эта дружба (Лина чаще всего в своих мыслях упоминала это слово, потому что назвать всё, что происходит между ними, «отношениями» она вряд ли могла) не нужна? И если это так, зачем он пытается сделать вид, что всё хорошо? Снова обман?

Вэл понимал, что молчать нельзя, что Лина может заподозрить что-то, но темы для разговора никак не обнаруживались. Их прогулка прошла настолько скомканной и бесцельной, что каждый из них стал задумываться, что она и вовсе не нужна. Стоило остаться дома и не разжигать лишние чувства и эмоции.

Прошло около часа любования домами из белого и бежевого кирпича, указательными знаками, людьми, идущими мимо, пока Лина не решилась на разговор. Она не хотела быть в неведении.

– Вэл, – осторожно обратилась она, – я хочу кое-что спросить. – Едва она смогла привлечь его внимание, как тут же, боясь растерять уверенность, задала свой вопрос: – Я что-то сделала не так?

Вэл удивлённо посмотрел на неё, совсем не ожидая этого вопроса. Он знал, что он мучает Лину, но думал, что она не сможет его задать вслух, а он не сможет на него ответить так, чтобы её не обидеть. Вспоминать бывшие отношения ему не хотелось, хотя это и случилось непреднамеренно. Говорить об этом вслух ещё больнее.

– Я… – промямлил он, но затем, решил взять себя в руки. – Дело совсем не в тебе. Это всё я, моё прошлое.

Лина понимающе покачала головой. Она была не глупой и всё понимала понимала.

– Ты можешь ничего не рассказывать, если что, – сказала она. – Я понимаю, что тебе тяжело, потому что… Потому что мне тоже.

Вэл почувствовал себя глупцом. Она знала, всё это время знала, а он, как дурак, пытался сделать вид, что всё хорошо. Ничего не было хорошо, и ему следовало прямо об этом сказать.

– Нас очень помотала жизнь, правда? – спросил он и опустил глаза.

– Это звучит… Как-то несерьёзно. Мы ведём себя, как подростки, которые считают себя самыми настрадавшимися. Не подумай, я говорю не про тебя. У тебя наверняка тяжёлое прошлое, но моё… Думаю, я буду выглядеть очень глупо, если начну перечислять свои «проблемы». – Она подняла руки и пальцами показала кавычки.

– Нет, это не так. Если тебе плохо, то твои проблемы очень даже имеют смысл.

– Не думаю. – Лина горько усмехнулась. – Это просто смешно. Я… – она задумалась, стоит ли об этом говорить, но потом решилась. Ей нужно было поделиться. – Я дважды любила, но каждый раз мною пользовались, мама действует мне на нервы своей бесконечной верой в Бога, и я хочу сбежать отсюда. Разве это проблемы по сравнению с людьми, которые, допустим, оказались в эпицентре военных действий?

– Не обесценивай свои проблемы, Лина, – спустя несколько минут ответил Вэл.

– Но что, если они правда ничего не стоят?

Вэл не ответил.

– Мне кажется, что я так и сгнию в этом городе, так и не увидев мир, – продолжила она.

– А что если мы сбежим? – Идея зажглась в его голове так ярко, что он поспешил сказать об этом вслух, но сразу же усомнился в ней. – Извини, глупости сказал.

– И куда мы можем сбежать? – Внутри у Лины зажёгся огонёк надежды.

Вэл посмотрел на неё.

– Да хоть в Лейпциг! Или Берлин.

Перед мысленным вздором Лины возникла картина того, как она собирает вещи, пишет маме записку (ведь в глаза она бы не смогла сказать, что уезжает), садится в автобус и следит за тем, как мелькают дома и деревья за окном. Это вселило в неё веру в лучшее будущее.

– Ты серьёзно? – решила уточнить Лина, прежде чем давать ответ. Она не хотела выглядеть глупо.

Вэл задумался. Он и не надеялся, что она может согласиться. Это была абсурдная идея. Разве может девушка, в здравом уме, согласиться уехать с парнем, которого она знает несколько дней? Глупо, безумно. Однако, она задала вопрос, а, значит, её это заинтересовало. Он не знал, что Лина давно уже потеряла какую-либо веру в себя, свои силы, и не думала, что когда-нибудь у неё появится возможность проявить себя. Шанс возник так неожиданно, что Лина хотела крепко ухватиться за него, пока он не исчез.

– Да, – твердо ответил Тим.

– Тогда я согласна, – уверенно сказала Лина.

Глава 2

1

Было решено уехать в полдень, когда мать Лины на работе. Лина и Вэл обсуждали детали, но до последнего не могли осознать, действительно ли они решились на такой поступок. Оба сомневались в намерениях друг друга, и когда собирали вещи, тщательно обдумывали сказанные слова, чтобы не упустить какой-то важной детали, указывающий на несерьёзность всего плана. В то же время, оба напитались уверенностью, что именно сегодня, их жизнь измениться навсегда. Они не знали, что их жизнь, в моменте засиявшая разноцветными огнями, впоследствии превратится в Ад, но сейчас было приятно думать, что всё ещё впереди.

Лина собрала чемодан и трясущейся рукой написала на листке бумаги записку:

«Мама, это Лина. Не ищи меня и не пытайся звонить. Со мной всё хорошо. Об этом можешь не переживать. Я в целости, сохранности, и счастлива, что смогу быть свободна»

Она подумала написать слова «Я тебя люблю», но рука никак не хотела их выписывать, поэтому решила оставить всё, как есть. Сложив в сумку ещё пару вещей, она села на кровать и стала нервно следить за стрелкой часов. Встреча случится через полчаса. «Действительно ли он придёт? Вдруг это шутка? – подумала Лина, и её охватило ещё большее волнение». Решив, что не может сидеть на месте и ждать, она поднялась и ушла на кухню. С самого утра у неё во рту не было ни кусочка. Она окинула взглядом еду в холодильнике, и тут же почувствовала тошноту. Нет, поесть сегодня не удастся. Лине удалось скопить немного денег, поэтому, может, она сможет перекусить в дороге.

2

Вэл, едва на часах показалось восемь часов утра, поднялся с постели, оделся и пошёл в банк. Вчера, сразу после встречи с Линой, он пошёл к телефонному автомату и запросил звонок матери. Ему очень нужны были деньги, но где их взять, кроме как не у неё, он не знал.

Мать ответила почти сразу. Видимо сидела рядом с телефоном в кресле и читала книгу.

– Слушаю, – послышалось в трубке.

– Мам, это я, Тим.

– Тим? Здравствуй. – Мама словно ожила. – Как твои дела?

– Всё нормально. Твои как? – У него не было времени на пустые разговоры, но он не хотел, чтобы мама решила, что он звонит только из-за денег. Она могла отказать, а запасного плана не было.

– Мои тоже ничего. Как твоя… Музыкальная карьера? – она словно выплюнула последние слова. Ей очень не понравилось, когда Вэл сказал, что не будет поступать в университет и посвятит себя творчеству.

– В порядке. Слушай… – он решил, что настал момент. Больше он ждать не мог. – Я хотел бы приехать к тебе в город завтра. Билеты стоят очень дорого, и мне нужна твоя помощь.

Мама ядовито усмехнулась.

– Неужели тебе не принесла денег твоя музыка?

– Приносит, но не столько, сколько нужно. Во всяком случае, мне на жизнь хватает, а вот на поездку нет.

– И зачем тебе навещать меня? – её тон немного смягчился.

– Хочу увидеть тебя, зачем ещё? Мы не виделись уже год, наверно.

– Год и два месяца, – поправила его мать.

– Да. Год и два месяца, – повторил Вэл.

На другом конце телефона послышался короткий вздох.

– Хорошо, я отправлю. Если тебе нужны деньги, не нужно врать, что на поездку ко мне. Ты не приедешь, я же знаю.

Вэл хотел было возразить, но не стал. Мама всё поняла, и вешать лапшу на уши больше нет необходимости.

– Спасибо! – сказал он.

– Не за что.

Он хотел положить трубку, но мама снова заговорила:

– Значит, я права. Что ж, если ты всё-таки захочешь приехать – мои двери открыты для тебя. Тебе срочно нужны деньги?

– Очень срочно.

– Хорошо. Завтра утром схожу в банк и положу на твой счёт.

– Спасибо, – повторил Вэл и услышал гудки.

Он догадывался, что, вероятно, мама не положит деньги с самого утра, но ему ещё предстояло простоять в очереди, поэтому лучше направиться в банк заранее. Вэл боялся опоздать к назначенному времени, и сообщить о своей задержке Лине он никак не мог. Хотя, он даже не знал придёт ли она. Всё выглядело настолько сюрреалистично, что он стал считать это сном. Но он не спал всю ночь, а значит, события вчерашнего дня могли быть вполне реальными.

В банке сидело несколько человек. Что ж, по крайней мере, не придётся долго ждать своей очереди, решил Вэл. Теперь осталось только уповать на то, что мама уже была в банке.

Он подошёл к стойке с сотрудником банка через полтора часа.

– Доброе утро, – сказала милая девушка. Она старалась изо всех сил держать планку, но беспокойство выдавал один только взгляд.

Да, по Вэлу нельзя было сказать, что он надёжен и не опасен. Слегка отросшая щетина, красные глаза, синие мешки под ними, растрёпанные, грязные волосы и чёрная одежда – он вполне мог сойти за наркомана или извращенца. Если бы он действительно употреблял алкоголь и наркотики, то, всего скорее, выглядел в разы хуже.

– Чем я могу Вам помочь? – снова заговорила девушка с именем «Грета» на бейдже.

Она была молода, хороша собой, но Вэл нашёл в её внешности что-то схожее с Лизетт, поэтому сразу же ожесточился.

– Мне нужно снять деньги со счёта, – бросил он.

– Хорошо, я могу узнать Ваше имя и фамилию? – Грета держалась молодцом. Возможно, Вэл просто был не первым таким посетителем.

– Тим Фишер.

– Благодарю. – Её пальцы быстро защёлкали по клавиатуре. – На вашем счёте одна тысяча пятьсот три дойч-марки. Вы хотите снять деньги или внести?

– Снять.

– Поняла Вас. Ваш паспорт, пожалуйста.

Вэл отдал паспорт, и Грета снова забарабанила по клавиатуре.

– Сколько хотите снять? – спросила она.

– Все.

– Хорошо. Подождите пару минут, пожалуйста. – Она ввела данные, подняла паспорт, сравнила фото с лицом Вэла, и положила его на стойку. Грета застучала каблуками по полу и, элегантно виляя бёдрами, ушла в другой зал.

Грета вернулась через минут пять, неся в руках конверт. Она встала за стойку и протянула его Вэлу.

– Ваши деньги. Всего доброго.

Вэлу вдруг захотелось показаться девушке ещё более устрашающим, и он, когда брал конверт, как бы ненароком, коснулся её руки. Она смутилась, но постаралась улыбнуться. Вэл изобразил хищную улыбку и ответил:

– Всего доброго.

3

Лина подбежала к окну, в очередной раз, и легонько вздрогнула, наконец, увидев того, кого ждала с такой надеждой. Она долго думала стоит ли ей идти на такой отчаянный шаг, но спустя несколько часов тщательных раздумий, пришла к выводу, что очень даже стоит. Она может в любой момент сбежать, у неё есть деньги, чтобы какое-то время продержаться, а если дела действительно будут плохи, вернуться домой с позором. Было страшно, но, нужно хотя бы попытаться. Это лучше чем сидеть, сложа руки всю жизнь.

Лина должна в этом году, по истечению летних каникул, поступить в университет. У неё прекрасные оценки, поэтому если неожиданно запахнет жаренным, она сможет поступить на бюджет. Мама говорила, что он обязана поступить на учителя, чтобы иметь хороший заработок, но Лина, особенно в последнее время, стала мечтать немного о другом. Детей она не очень любила, они вызывали раздражение. Больше всего ей хотелось быть рядом с Яном, любить его, заботиться, поддерживать, но теперь, когда у неё нет таких возможностей, она желала побыть одна. Вместе с Вэлом это будет сложно, вдруг их ждёт что-то впереди, но они, по крайней мере, не давали пока друг другу обещания о любви до гроба, поэтому есть ещё возможность отступить.

Девушка подхватила сумку, в последний раз (а, может, и нет) окинула взглядом свою комнату, вздохнула, стараясь поддерживать в себе чувства решимости, вышла из комнаты и сбежала по лестнице, пытаясь не споткнуться. Она окинула взглядом улицы с правой и левой стороны, чтобы убедиться, что мама случайным образом, как назло, не приехала на обеденный перерыв. Покрепче сжав лямку сумки, висевшей на плече, Лина перебежала улицу и встала рядом с Вэлом.

– Ты готова? – Спросил он.

Лина кивнула.

– Автобус должен подъехать к остановке через минут десять, – сообщил Вэл и повесил на одно плечо чехол с гитарой, а на другое небольшую спортивную сумку с вещами. – Успеем?

– Думаю, да, – слегка задыхаясь, словно после бега, ответила Лина.

Они быстрым шагом пошли к остановке и были на месте как раз в тот момент, когда автобус уже был виден вдали. Жёлтый, немного поцарапанный с боков и с потёртой краской, автобус, остановился около небольшой кучки людей, среди которой теперь стояли Вэл и Лина. На них косо поглядывали рядом стоящие женщины. Возможно, они начинали подозревать Вэла в каком-то злом умысле, но Лина не выглядела так, словно ей нужна помощь, поэтому, вскоре, до странной парочки сатаниста и католички, не было никакого дела.

Автобус зашипел, и дверь начала складываться в гармошку, открывая проход внутрь. Вэл кивнул Лине, чтобы она шла вперёд. Та быстро взбежала по небольшой лесенке, после пожилого мужчины, и села на место во втором ряду с правой стороны. Она очень надеялась, что никто больше не займёт место рядом, если вдруг Вэл не успеет войти в автобус сразу после неё.

Повезло. Вэла никто не опередил. Он положил сумку на колени, а гитару на пол под ногами. Лина прижала к себе свою сумку и посмотрела в окно. Она сейчас покинет родной город, из которого не выезжала почти никогда. Только на каникулы, и то, не далеко. Она всей душой желала поскорее сбежать, а теперь не верила, что эта возможность представилась так быстро и просто.

Громко заскрипели тормоза, и транспорт тронулся. Из другого конца автобуса прошлась женщина, предлагая купить билеты. Вэл отказался принимать деньги от Лины и сказал, что сам всё оплатит – хоть что-то из слов, сказанных матери, будет правда, он действительно потратит деньги на поездку.

Мимо мелькали деревья, пышные постриженные кустарники, и самые различной величины здания. Автобус загудел от перешёптываний. Позади Лины и Вэла сидела женщина и говорила, сидящей рядом, женщине постарше, что скоро погода снова испортится. Лине было всё равно, ведь она уже скучала по прежней погоде. Солнце выжигало глаза, сквозь большое окно, а внутри транспорта стояла жуткая духота.

Седовласый мужчина, с испещрённым морщинами лицом, поднялся со своего места и подошёл к водителю.

– Жара невыносимая, – сказал он. – Давайте откроем окно?

– Делайте, что хотите, – бросил ему водитель.

Мужчина вернулся на своё место и с трудом смог распахнуть продолговатое прямоугольное окошко. В салон ворвался тёплый воздух. Мужчина уселся в кресло, снял с себя кепку и начал ей размахивать около лица.

– Было бы очень неплохо, если бы погода действительно вернулась в прежнее состояние, – устало сказал он. – От холода можно скрыться, а вот от жары нет.

– Не нужна нам плохая погода, – пробурчала пожилая женщина. – От неё тоже одни беды. Представьте себе, из-за дождя, позавчера затопило Владивосток. Огромные реки по всему городу, грузовики плавают! Бедные люди. Сколько убытков…

– Это в России, что ли? – спросил мужчина с кепкой.

– Да, в России. Благо, без погибших обошлось. Бог не допустил.

– Нда… – протянул он, и, приложив кепку к груди, быстро перекрестился. – Слава Богу!

Вэл фыркнул.

– Что-то не так, молодой человек? – спросила женщина, сидящая позади.

– Нет, всё нормально. – Вэл мог сказать много чего, но не хотел, чтобы их выгнали из автобуса.

Пассажиры загудели о чём-то другом, и Вэл бросил взгляд на Лину. Она неотрывно смотрела в окно.

– Как ты? – спросил он, легонько тронув её за плечо.

Она вздрогнула и обернулась.

– Нормально. Надеюсь, что мама не подаст заявление в полицию.

– А если и подаст, то что с того? Они вернут тебя домой. Не думаю, что они за побег из дома могут посадить за решётку.

– Я не хочу домой. – Лина снова отвернулась к окну.

– Понимаю.

– Кстати, – спустя небольшую паузу, Лину осенило, – куда мы едем сейчас?

– Нам предстоит пересадка в Дрездене, а потом напрямую в Лейпциг на поезде. Насколько я помню.

Девушка напряглась.

– Дрезден?

– Ну да, – пожал плечами Вэл, – туда. А что?

– Ничего, ничего. – Она не хотела говорить об этом сейчас. Да и вообще когда-либо. Заметив озадаченный взгляд парня, Лина решила перевести тему. – Ты упоминал группу, в которой был участником. Расскажешь? И… Почему именно рок стал твоей страстью?

– Хм, – Вэл задумался. – Возможно, через рок, будь то мои личные выступления или просто прослушивание музыки, я смог выразить свои истинные эмоции. Наверно, я выгляжу обычным, но на деле, у меня очень много скелетов в шкафу. Метал – это ненависть, злость, а я, как раз и наполнен этим. – Он усмехнулся. – Что касается группы… Это было, кажется, уже целую вечность назад. В наш город приехала группа, и я был ей поражён. Как-то после их выступления, я подошёл и спросил, не требуется ли им гитарист. Они сказали, что нет. Меня это немного расстроило, но, спустя какое-то время, прошлого гитариста нашли мёртвым в одной из подворотен. Их лидер, Аспид (я по сей день не знаю его настоящего имени), подозвал меня, когда увидел в толпе, и сказал: «Пацан, покажешь, что можешь?». Я сыграл пару гитарных риффов, – решил не исполнять какую-то конкретную песню, – и Аспид спросил, что за рифф я использовал перед последним. Он был моим. Я придумал его. Меня взяли, я отыграл с ними пару концертов, поездил по городам…

– А когда ты получил свой псевдоним? – Глаза Лины были полны интереса.

– Вельзевул? Его я получил почти сразу, и в нём нет ничего сверхестественного. Меня так Аспид назвал. Сказал, что я слишком уж горд собой. А гордость это, собственно, всё, что у меня и осталось, наверно. Мне было неважно мнение людей тогда, и мне плевать на него сейчас.

Женщина на заднем сидении усмехнулась. Вэл это проигнорировал.

– Я бы тоже хотела играть в группе, – сказала Лина.

– Да? А что ты умеешь?

– Ну… Я неплохо пою. Только до жути боюсь выступать на сцене.

– Ничего, со временем привыкнешь. Во всяком случае, для метала не обязателен отличный навык пения: побольше хрипов, криков и сойдёт. – Вэл растянул губы в улыбке. – Хотя, кто-то этому обучается.

– Если нужно будет научиться, я научусь, – с уверенностью заявила Лина.

– Тогда далеко пойдёшь. Если хочешь, могу тебя обучить игре на гитаре.

– Я была бы не против, – ответила девушка и улыбнулась.

4

Автобус остановился. Лина и Вэл сошли с него практически последними. Небо окрасилось в оранжевый, серый и голубой, тона. Солнце готово было в любой момент скрыться за горизонтом и погрузить город во тьму.

– Так, – Вэл посмотрел по сторонам. – Чёрт, не совсем помню куда идти, но, думаю, сегодня мы уже никуда не уедем. Всего скорее поезд отправится утром. Значит, нам нужно где-то переночевать.

– Вряд ли я смогу заснуть, – ответила Лина и подошла ближе к Вэлу. Ей очень не хотелось заблудиться в большом городе.

– Тогда пошатаемся по городу. Можем сходить к реке. Что скажешь?

– Давай. Только… Что делать с сумками?

– Придётся потаскать с собой. Ничего не поделаешь. Благо, мы взяли мало вещей.

Водрузив на плечи багаж, они зашагали по выложенному плиткой тротуару. Река показалась почти сразу. Она проходила почти через центр города, а на одном из берегов располагалось огромное здание, похожее на настоящий замок. Вэл и Лина спустились вниз, на усыпанный мелкими камешками, берег. Лина вдохнула новые запахи.

– Запах свободы, да? – усмехнулся Вэл.

– Ага, – кивнула Лина. – Вроде бы то же самое, но я, словно в другом мире. Всё чужое, опасное, неизведанное. Мне хочется всё рассматривать.

– Ты видишь в этом красоту, а люди, которые живут здесь с рождения, уже принимают эти здания, реку и статуи на площадях, как данность. Однако, чему мы все одинаково не устаём удивляться, так это закату, который мы видим на протяжении всей жизни.

– Да, он красив.

Солнце уже почти скрылось, и небо стало светло голубым, почти белым, а на нём, словно мазки краски, расположились розоватые облака. Вода в реке так же порозовела.

Вэл присел на берег и посмотрел вдаль. Лина села чуть поодаль. Они долго слушали тихий шум воды, смотрели на небольшие белые катера, плывущие по реке, пока Вэл не решил спросить то, что мучило его всю ночь.

– Почему ты поехала со мной?

Лина вырвалась из своих размышлений и посмотрела на парня.

– Почему? – снова спросил он. – Только, пожалуйста, не говори, что посмотрела в мои глаза и увидела в них свет. Там его не может быть. И доверять мне нельзя. Чёрт. – Он неожиданно осознал, что опоздал с вопросом, – нужно было сказать это раньше. Я… Очень спонтанный. Могу долго к чему-то идти, стремиться, добиваться, но, когда прихожу к мысли, что больше не хочу, бросаю. Прости.

– Я ничего не увидела в твоих глазах, – ответила Лина. – Я поехала только потому, что боюсь умереть, так ничего и не увидев. Мама говорит, что никто не знает, сколько ему отмерено. Вдруг мне осталось совсем немного?

– Звучит логично. Значит… Ты здесь не потому что влюбилась с первого взгляда? – он посмотрел на неё и широко улыбнулся.