Клятвы самозванцев

Глава 1. Мышь и акробат

Пламя в сердце, на золото падком.

Он без крыльев над миром парил.

Правда с ложью играли в загадки,

Но хитрец сам себя обхитрил.

Мысли о своей смерти означают, что жизнь не удалась. Мысли о чужой смерти означают, что жизнь не удалась у кого-то другого. Мысли об убийстве означают, что человека загнали в ловушку. Именно в ловушке ощущал себя Лин, когда хладнокровно размышлял, что связанными руками вполне возможно схватить камень, так удачно оказавшийся на пути, и проломить череп одному из двух своих конвоиров. Но второй, несколько раздосадованный смертью напарника, вероятно проломит череп ему самому. Нет, план слишком прекрасен, чтобы сработать.

– Эй, рыжий, двигай ногами шустрее, – ткнув его в спину, велел тот самый конвоир, который в мечтах Лина уже омертвел. Насовсем, быстро и молча.

– Звучит как приказ, – буркнул Лин. Конвой, так сердобольно выделенный Ее Величеством, ему не нравился. Не такая уж он важная персона, чтобы отрывать от службы стольких людей и заставлять его спешиться.

– Это он и есть. Не поторопишься – привяжем тебя к лошади. Тогда-то побежишь вприпрыжку.

– Боюсь, в таком случае я обижусь и не соглашусь сотрудничать с Ее Величеством, – дерзко пожал плечами Лин. Со связанными руками это получилось не так насмешливо, как он хотел. Ага, не согласится он. После проделанного пути его уж точно не отпустят домой с почестями. – Меня за это убьют или еще что похуже. Представляю, сколько видов жестокой смерти вы, господа, успели мне придумать. Однако мой драгоценный дракон без меня зачахнет от тоски. Будет очень грустно, если Крылатое войско Шанъяра лишится сильного молодого дракона.

«Да еще и сына самого Разящего», – хотел добавить Лин, но вовремя захлопнул рот. Это обстоятельство оказалось слишком неожиданным, спутало все его карты и заключило любимого Мыша в тиски похуже железных цепей. Будучи сыном самого сильного дракона Крылатого войска, он обязан покоряться отцу. Сыновья почтительность, которую драконы впитывают, кажется, еще в скорлупе. Мать их за ногу… кхм… за крыло!

И сыновья почтительность вправду оказалась не пустым словом. Лин поднял усталый взгляд в затянутое тучами небо. Под сизым небосводом виднелись три крылатые тени. Мышь – черный, как смоль. Мелкий и поджарый по сравнению с двумя остальными драконами. Его отец Разящий – золотой и внушительный, с размахом крыльев вполовину неба. Могучий – третий дракон, чья серая чешуя напоминала лезвия мечей солдат, окруживших Лина. Но он откровенно любовался только Разящим. Золотой дракон казался ему прекрасным в тринадцать лет, и в восемнадцать ничего не изменилось. Кроме того, что Разящий заставил Мыша беспрекословно себе повиноваться. Потому положение Лина вот уже три дня попахивало откровенно плохо. Дерьмом попахивало, если уж быть честным.

Однако, если бы не ценность Мыша для Ее Величества и Крылатого войска, Лин мог бы провести остаток жизни в рабстве. Шанъяр – страна жестоких кочевников и кровопролитных войн династий за власть – не славился трепетным отношением к пленным. Но раз уж Лин оказался слишком драгоценным человеком для молодого дракона, потерянного еще яйцом, ему сохранили жизнь, позволили долететь до Шанъяра на Мыше и даже не стали привязывать к лошади, когда заставили спешиться. Как мило, ну вы только подумайте!

Улань-Мар – великая столица Шанъяра – приближался. Город расположился на трех холмах, и потому даже издалека виднелись крыши с приподнятыми углами, которыми так славился Шанъяр.

– Тебе посчастливилось войти в Улань-Мар не пленником, а будущим защитником династии Амáн. Цени это, чужеземец, – заметив заинтересованный взгляд Лина, гаркнул ему в ухо конвоир, который слишком много разговаривал для мертвеца.

«Защитник династии Аман». Слишком странно звучало это для акробата, который только и умел, что выделывать трюки, лучезарно улыбаться и поражать людей дуэтом с драконом.

Лин вновь поднял глаза на Мыша и прикусил язык, запретив себе пререкаться с кем бы то ни было. Если его убьют, дракон и вправду зачахнет от горя. Лин слишком любил его, чтобы позволить этому случиться. Мышь для него – самый настоящий ребенок. Нежданный, но выстраданный. Да, большой, крылатый, чешуйчатый ребенок, которому по силам подсмалить его, как поросенка на вертеле, но все еще малыш, который нуждался в защите.

Они шли к столице не меньше двух часов. Голая степь никак не кончалась, раскинувшись вокруг бесконечной недружелюбной ловушкой. За время пути с неба пролился весенний дождь, намочив и без того неприглядный костюм Лина, поверх которого был накинут ношеный черный халат из плотной ткани с красным кантом. Подол чужого одеяния волочился по земле и отсырел. Лин плелся, едва не лопаясь от злости, хоть и одаривал всех легкой, насмешливой улыбкой, сросшейся с губами.

Ему показали его ничтожное место, заставив спешиться со спины Мыша. В нескольких часах ходу от столицы их ждала стража, под которую и заключили Лина. Унизительно связали руки, будто он военнопленный, и вели к королеве, как на убой. Неплохое начало службы. Незабываемое!

Наконец в Улань-Мар пожаловало закатное солнце, выглянувшее из-за туч, и иноземный пленник со своим драконом. На подъезде к городу их ждало целое посольство.

Лин с неприязнью смотрел, как всадник, возглавлявший их процессию и облаченный в расшитое драгоценными камнями черное одеяние, какие носили особо знатные придворные, соскочил с коня. Черные волосы, собранные в пучок на макушке, в сумерках казались причудливым шлемом. Глава дворцовой стражи. Лин не запомнил его имя, зато обозвал про себя главным пучком. Таких пучков, помладше рангом, за ним отрядили восемь. Не таких знатных, но таких же высокомерных.

Лин не впервые видел придворных шанъярцев, но не переставал удивляться их моде. Длинные волосы, за которыми ухаживали, как за сокровищем, многослойные халаты и эти… намордники! Он слышал, что серебряные маски, отлитые в форме языков пламени и закрывающие нижнюю половину лица, символизируют (как неожиданно!) драконий огонь. Шанъяр – по праву единственная страна, сохранившая драконов от вымирания. Они – ее главное оружие и гордость. Нет ничего удивительного, что огонь превратился в символ. А еще Лин подозревал, что в таких масках неудобно болтать, а, значит, королева Цэрэн могла не беспокоиться, что дворцовые тайны разнесутся по столице.

Такие же, только золотые, маски носили все всадники Крылатого войска. Ее же придется нацепить и Лину. Наверное, чтоб не кусался, как собака. Он-то умеет.

Лин с интересом наблюдал, как два стражника распахнули полог высокого шатра, и из-за него показалась невысокая женская фигура. Хрупкая, но наряженная в столько слоев одежды, что железная броня и та казалась легче.

Королева Цэрэн. Самая молодая правительница Шанъяра. Да что там говорить! Первая женщина-правитель за двухвековую историю династии Аман! Семнадцатилетней девчонкой она отстояла трон, уничтожив армию старшего брата, рожденного от наложницы. Сильная женщина, но еще столь молодая. Лин помнил, как восхитился ею пять лет назад. Ею и ее двоюродным братом, возглавившим Крылатое войско. Их пророчили друг другу в супруги, и, вполне возможно, однажды людские пророчества сбудутся. Слухи о них ходили даже в Хаате – родине Лина.

Если пять лет назад загадочный глава Крылатого войска, чье одеяние сверкало на солнце от обилия золота, вызвал у Лина искренний восторг и даже зависть, то сейчас… Сейчас он не мог не злиться. Уж слишком отличалась реальность от красочных фантазий, которые успел придумать себе тринадцатилетний мальчишка, пораженный видом невероятного золотого дракона и властью над ним юноши в такой же золотой маске.

Главу Крылатого войска стоило остерегаться и уж точно не стоило надеяться заполучить его в союзники…

* * *

Музыка ускорилась, полный зал циркового шатра замер, но Лин ничего этого не замечал. Трапеция, за которую он привычно цеплялся руками, раскачивалась все сильнее. Вот-вот настанет нужная секунда. Миг, второй, третий, пора!

Лин отпустил руки и ушел в кувырок через голову. Тройное сальто под напряженную тишину зала, и вот крепкие руки Мирана поймали его, как и сотню раз до этого вечера.

Восхищения и трепета от удачно выполненных трюков Лин уже давно не ощущал. Под акробатами никогда не было сетки, иначе зрители шли бы на их выступления не так охотно. Лин даже не переживал, что однажды сорвется и разобьется на манеже. Страх уже давно перестал пьянить его, а, значит, утратил пользу. Его пьянили только полеты, и вот-вот зрители увидят то, зачем пришли.

Музыка стихла, трапеция опустилась, и Лин плавно приземлился на ноги под оглушительные аплодисменты толпы. Миран спрыгнул рядом и лучезарно улыбнулся. Он смеялся часто и искренне. Их с Лином называли главными улыбками цирка, на что тот молчал и посмеивался. Если добряк Миран улыбался искренне, то Лин похвастаться искренностью не мог.

Когда аплодисменты стихли, зычный голос распорядителя разнесся по шатру:

– Дорогие гости, спешим пригласить вас на улицу. В завершение нашего скромного представления вас ждет та самая диковинка, ради которой вы все пришли к нам сегодня. Величественный черный дракон и его всадник покажут вам свой лучший номер! Только сегодня и только для вас!

Зрители довольно загалдели и повалили к выходу под задорный аккомпанемент музыкантов, а Лин проскользнул за кулисы, чтобы переодеться. Его раздражал обтягивающий костюм с перьями для номера на трапеции. Он напоминал себе петуха с рыжим гребешком и злился сильнее. Костюм для номера с Мышем шили под его надзором, поэтому получился он как нельзя лучше.

Маленький закуток, где переодевались артисты, напоминал свалку. Горы костюмов лежали друг на друге, пахло потом и пудрой. Десяток человек галдели рядом, однако все беспрекословно уступили место Лину. Еще бы! Они с Мышем – главная гордость цирка, золотая жила, кормящая их всех вот уже второй год. Люди обожали номера с драконом. Когда маленький и неказистый Мышь немного подрос, пришло его время выходить на манеж и отрабатывать еду, которая обходилась кочующему цирку в круглую сумму. Сначала они с Лином выступали под куполом шатра, но два года назад Мышь вырос настолько, что выступления перенесли на улицу, благодаря чему увеличился и их размах. Тогда и привалили толпы народу, деньги и слава.

Будь у Лина кто-то родной, то непременно запретил бы ему вытворять смертельные трюки и рисковать собой. Однако у него давно никого не осталось, поэтому никто их с Мышем не останавливал в этом сумасшествии. За риск отлично платили, а остальное Лина не волновало. Сначала деньги, а потом уж падение, смерть и все такое.

Лин поспешно переоделся в плотные черные штаны и белую рубашку, расшитую золочеными узорами. Из мутного зеркала на него смотрели жирно подведенные сурьмой светло-карие глаза. Медные волосы он смазал маслом и зачесал от лица, губы тоже пришлось подкрасить свекольным соком, чтобы казались ярче.

– Мышь точно им понравится. Его невозможно не любить, – промямлила, стесняясь, молоденькая помощница по имени Нира. Она безнадежно краснела каждый раз, когда осмеливалась обратиться к Лину. Ему льстили ее чувства, как и чувства других, кто покупался на его улыбку.

Лин надел перчатки из мягкой кожи, за которые ублюдок Валлин – хозяин цирка – отдал немало золотых, и пошевелил пальцами, убеждаясь, что крепкому хвату ничего не помешает. Если бы не Мышь, то такая дорогая вещь появилась бы у Лина только во сне.

– Знаю, милая. Я никогда не сомневаюсь ни в нем, ни в себе, – он подмигнул Нире, тут же стыдливо потупившейся, и направился к заднему выходу.

Артисты и помощники провожали его подбадривающими шепотками. Если раньше все они посмеивались над Мышем, считая, что рыжий оборванец приволок с собой неведомую зверушку, которая только жрет да гадит, то сейчас каждый восхищался повелителем дракона и его могучим воспитанником.

Зрители уже высыпали на улицу и замерли в ожидании. Лин не нуждался даже в музыке. Шелест крыльев Мыша – лучший аккомпанемент, какой только можно придумать. Солнце клонилось к закату, окрашивая небосвод в ярко-оранжевые и красные тона. Завтра поднимется ветер или прольется кровь. Хаат уже ощущал на себе неотвратимое приближение войны Шанъяра и Неры, потому каждый день мог стать последним в ускользающем спокойствии.

Лин замер на расчищенном от молодой весенней травы участке земли и вытянулся в струнку. Распорядитель поднял руку, призывая зрителей к тишине. Две сотни людей замерли и напряглись в ожидании неповторимого действа.

– Ко мне! – зычно скомандовал Лин.

Мышь прятался неподалеку, в специальном деревянном ангаре, где соглашался сидеть только после настоятельной просьбы Лина, подкрепленной пятью свежими курочками и ведерком меда. Дракон оказался жутким сладкоежкой, и Лин не переставал этому умиляться.

Чуткий слух Мыша уловил знакомую команду, и малыш в который раз не подвел. Всего несколько мгновений, и зрители ахнули, услышав приближающийся шелест крыльев. Черный дракон скользнул над их головами – так низко, что некоторые даже пригнулись от страха. Он летел грациозно и гордо. Лин в который раз залюбовался им и лучезарно улыбнулся.

Мыша оседлали, как и полагалось. Особое седло с несколькими ремнями, сшитое специально для номеров, обошлось Валлину в неприлично большую сумму, но Лина никогда не волновали чужие траты. Он вытянул руку, почти лениво ухватился за петлю на ремне и рывком поднял свое тело так, чтобы вставить ногу в стремя. Еще пара мгновений, и он сидел в седле, а зрители победоносно рукоплескали.

Лин провел рукой по чешуйчатой шее Мыша и, склонившись, шепнул:

– Ты молодчина, малыш. Давай удивим их всех и заработаем на сотню курочек для тебя.

Дракон согласно мурлыкнул и отклонил голову назад. Он готовился извергнуть пламя. Лин вцепился крепче и выпрямился в седле, показывая свою власть. Мышь напрягся, описал круг, поднял голову к небу и выдохнул пламя. Зрители завизжали, когда столп огня унесся вверх, постепенно угасая. Лин привычно зажмурился от жаркого воздуха. Когда Мышь только учился извергать пламя, ему не раз пришлось обжечься до волдырей, когда тот спешил похвастаться своими успехами и тыкался в руки своего человека горячей мордой. Чешуя остывала долго, особенно на горле, где и зрел огонь. Со временем Лин научился осторожничать с глупым ребенком.

Не теряя времени, Лин ухватился покрепче за белое полотно, прежде прицепленное к седлу, и вместе с ним упал со спины Мыша. Полет дарил чувство эйфории, и он искренне улыбался, пока падал. Длина полотна закончилась, и резкий рывок прервал ощущение свободного падения. Полотно разделилось надвое, и каждая из частей оказалась крепко намотана на запястья Лина. Он с силой рванул свое тело вверх, уцепившись ногами за полотнище, и замер в красивой позе, от которой натянулись мышцы во всем теле. Мышь неторопливо описал круг, чтобы все зрители успели рассмотреть эту фигуру.

Полет длился всего несколько минут. Лин выделывал трюки на полотне без какой-либо страховки и страха, защищая себя от падения лишь крепким хватом. Он безоговорочно доверял Мышу свою жизнь не в первый и не в последний раз. Лин вызвал у зрителей изумление, которого, конечно же, не видел, обвив полотном щиколотки и свесившись вниз без рук. Настоящий полет, свобода и искусство.

Мышь уносил его все выше и выше, описывая круги. Дракон вновь выдохнул пламя, а Лин… выпутался из полотна. Свободное падение. Без всякого спасения. Только воздух и приближающаяся земля. Только зрители, которые наверняка замерли в немом ужасе. Только стук крови и ветра в ушах. Только эйфория и счастливый вопль, который вырвался из горла. Зрители наверняка приняли его за крик ужаса.

Земля все ближе и ближе. Горящие факелы слились воедино перед взором Лина. Он не закрывал глаза. Ждал.

Секунда. Вторая. Третья. Рядом мелькнула черная тень. Мышь стрелой мчался к земле. Секунда. Вторая. Дракон плавно проскользнул под телом Лина, и тот приземлился на его спину, привычно отбив себе живот. Упал не идеально, с трудом нащупав, за что уцепиться, но не испугался ни на миг. До земли совсем немного. Даже соскользни он со спины Мыша, не расшибся бы насмерть. Зрители взорвались криками и бешеными аплодисментами.

Мышь приземлился, и Лин легко спрыгнул на землю, переводя дух, который выбило от приземления в седло. Он благодарно погладил дракона по подставленной для ласки морде и поцеловал рядом с фырчащим носом. Его родной, любимый малыш. Они вновь удивили зрителей. Как будто когда-то бывало по-другому. Слава о Мыше и его всаднике разлетелась далеко за пределы Хаата. Хорошо это или плохо, Лин пока боялся предполагать.

Зрители кричали и визжали. Дети прыгали на местах и рвались к дракону, но к Мышу никого не подпускали. Это условие выдвинул Лин и не шел на уступки даже ради самых богатых и восторженных зрителей. Его дракон не любил посторонних. Не любил и даже боялся.

– Лети, малыш. Дождись меня в ангаре, – тихонько сказал Лин и нежно погладил морду дракона.

Мышь беспрекословно послушался и взлетел, подняв пыль. Зрители вновь дружно ахнули. Лин тем временем раскланялся, сияя улыбкой, и убежал к шатру.

Выступление удалось! Довольно улыбаясь своим мыслям, он обогнул клетки животных, от которых несло навозом, и вдруг столкнулся с незнакомцем. Всего миг потребовался Лину, чтобы понять, что на крепком, рослом юноше надета маска в виде золотых языков пламени, закрывавшая нижнюю половину лица до самого носа.

Он уже видел прежде такую маску у главы Крылатого войска Шанъяра пять лет назад.

– Тебя-то я и ждал, циркач, – хмыкнул юноша. Он заметно растягивал гласные. Говор шанъярцев.

– Добрый вечер, уважаемый. Прошу простить, но я дико спешу, – протараторил Лин и сорвался на бег. Шанъярец мог искать его лишь с одной целью, и эта цель послушно улетела в ангар, чтобы подкрепиться.

Лин нырнул за одну из клеток, но незнакомец не отставал. Он следовал по пятам, не позволяя Лину оторваться.

– Далеко не убежишь, рыжий! – кричал вдогонку шанъярец, но Лин не сбавлял скорости.

Пока зрители разбредались с поля, артисты приводили себя в порядок после выступления. И всё это они делали в шатре. У клеток могли встретиться лишь дрессировщики, и они встретились.

Лин обогнул обоих, крича: «Спасите, убивают!», и рванул прочь со всех ног. Судя по голосам за спиной, дрессировщики пытались задержать шанъярца, но разве могли они ему помешать? Преследователь почти не отставал, но Лин мчался к ангару со скоростью, которой не ожидал сам от себя. Защитить Мыша. Их нашли, и лишь богам известно, что последует дальше.

«Бежать, бежать, бежать!», – билось в висках и отдавалось в бешеном ритме сердца.

Ангар приближался, а еще огромная тень перед ним. Разглядев тень получше, Лин почувствовал, как колотящееся сердце рухнуло в пятки. Огромный золотой дракон, в два раза больше его малыша, горделиво замер у ангара. Он свысока взирал на Мыша, который покорно склонил голову. А рядом стоял, скрестив руки на груди, еще один шанъярец в черных штанах, заправленных в высокие сапоги, и кожаном верхнем одеянии, напоминающем халат до середины бедра. А еще в той же золотой маске на лице. Его длинные волосы, забранные в высокий хвост, развевались на ветру, как конская грива. Всадник золотого дракона. Глава Крылатого войска Шанъяра.

Лин бесстрашно бросился к Мышу и замер перед ним, защищая собственным телом от золотого дракона и его всадника. На месте былого восхищения клокотал страх, но он не даст своего малыша в обиду!

– Я же сказал, что далеко не убежишь, – со смешком хмыкнул преследователь, нагнав его.

Услышав его голос, из-за ангара с клокотанием показался еще один дракон – обладатель чешуи насыщенного серого цвета. Он немного уступал в размере золотому, но выглядел не менее устрашающе. Лин привык к Мышу и считал его большим драконом. Теперь он видел, что его мышонок – совсем еще ребенок по сравнению с этими исполинами. Два всадника и два дракона – все четверо смотрели на Лина. Любой другой стушевался бы, но не он.

– Кто вы и что вам нужно? – резко бросил Лин, вперившись взглядом во всадника золотого дракона.

– Думаю, ты и сам прекрасно понимаешь, кто мы. А еще наверняка знал, что однажды мы придем за драконом, принадлежащим Шанъяру, – высокомерно ответил тот, даже не сменив позы.

– Мышь никому не принадлежит! – заявил Лин. – Я нашел яйцо, из которого он вылупился. Значит, оно мое.

– Мышь! Подумать только! Он называет сына самого Разящего мышью! Вопиющее неуважение к дракону! – воскликнул всадник серого дракона с искренним возмущением. Столько в его словах слышалось презрения, что Лин невольно поморщился. Какое прозвище прицепилось к дракону, такое и прицепилось. Нечего тут объяснять!

– Это яйцо украли. Поскольку в то время ты был еще совсем ребенком, тебя я в краже не подозреваю, – бесстрастно продолжил глава Крылатого войска. – Однако яйцо каким-то образом попало к тебе. Ты вырастил из великого дракона цирковую лошадь и совсем не чувствуешь за собой вины.

– С чего бы мне ее чувствовать? Прокормить дракона – та еще задачка. Если вы забыли, господа шанъярцы, драконы жрут, как несколько лошадей. Где вы предлагаете мне брать деньги на его пропитание?

Лин приготовился защищать своего малыша до последнего.

– Драконам не престало развлекать народ, мелкий ты дурак! – рявкнул всадник серого дракона и даже двинулся на Лина с кулаками, но Мышь предупреждающе фыркнул. Он тоже защитит Лина, если потребуется.

– Я мог бы убить тебя прямо сейчас за то, что не вернул дракона Шанъяру. Всем известно, кому принадлежит каждый дракон на этом материке, – заявил глава Крылатого войска и сделал шаг к Лину. Он не боялся Мыша, да и тот никак на него не реагировал. Видимо, из страха перед золотым драконом. – Голодранцы, вроде тебя, недостойны зваться всадниками, однако я вижу, что дракон привязан к тебе. Без тебя он зачахнет от тоски.

– Я первый, кого он увидел, вылупившись. Он мой ребенок. Только попробуйте разлучить нас! – рассвирепел Лин и сжал кулаки. Сквозь прорехи в маске он увидел, как глава Крылатого войска глумливо усмехнулся. Разница в их росте была невелика, но он как будто возвышался над Лином и упивался собственной значимостью.

– Я бы никогда не подпустил тебя к Крылатому войску, посмешище. Это право нужно заслужить потом и кровью. Ты не заслуживаешь своего дракона.

– Я не отдам Мыша! Он никуда не полетит!

– Полетит, – спокойно отрезал глава Крылатого войскка и кивнул своему дракону.

Тот рыкнул на Мыша, и любимый ребенок Лина жалостливо заскулил, склонив голову ниже.

– Моего дракона зовут Разящий. И он отец твоего дракона. Сыновья почтительность не позволит ему ослушаться. Разящий велит ему лететь в Шанъяр, и твой… Мышь полетит.

На слове «Мышь» оба шанъярца скривились, будто вдохнули вонь отхожего места. Лин был слишком зол, чтобы отстаивать право своего дракона зваться как душе угодно. Мыша заберут с собой в Шанъяр, а вместе с ним и Лина. И кто заберет! Тот самый юноша, которым Лин когда-то так восхищался и завидовал! Кто же мог подумать, что его смоляной Мышь окажется сыном золотого Разящего!

– Садись на своего дракона и лети за нами, акробат. И не вздумай выкинуть какую-нибудь глупость, иначе пожалеешь. Да, твоя смерть станет ударом для дракона, но их жизнь длинна. Они переживают не одного и не двух своих всадников. Дракон придет в себя, и Ее Величество подберет достойную замену тебе.

Каждым словом глава Крылатого войска вбивал Лина в землю. Он ни за что не навредит Мышу, даже если придется во всем подчиниться воинам королевы и сдаться в рабство.

– Я готов на все. Только не разлучайте меня с ним, – процедил Лин.

Кивнув, всадник Разящего развязал завязки на затылке, которые держали маску на лице, и снял ее. Даже в маске Лин понимал, что перед ним юноша всего на пару-тройку лет старше него самого, но теперь его лицо с тонкими чертами казалось еще моложе. Однако холод в светло-карих, почти янтарных, глазах и суровый изгиб бровей кричали о жестком характере. Когда-то Лин восхищался юношей, добившимся небывалых высот, но сейчас желал лишь одного – свернуть высокомерному выродку шею. Только пути назад не осталось уже давно.

– Меня зовут Амáн Наран. Я двоюродный брат Ее Величества королевы Цэрэн и глава Крылатого войска. С сегодняшнего дня я твой хозяин и бог. Если посмеешь ослушаться, тут же загремишь на плаху. Только благодаря милости Ее Величества тебе позволено войти в Крылатое войско. Она слишком дорожит потерянным драконом и не желает ждать, пока он переживет потерю всадника. Цени ее доброту и мое снисхождение.

Лин вздернул подбородок и с вызовом взглянул в раскосые глаза Аман Нарана. Хозяин и бог? Как бы ни так!

– Всенепременно, хозяин, – с глумливой улыбкой ответил он и издевательски поклонился. Раз уж его не убили сразу, то не убьют и позже. Им нужен Мышь, но не нужно его горе от потери всадника. Значит, Лин мог позволить себе маленькие вольности. – Готов исполнить любое ваше пожелание.