Повесть о том, как Волк влюбился в овечку

Глава 1

До сегодняшнего дня у меня сохранялось одно угнетающее состояние души, граничащее с крайней степенью безысходности. Оно привыкло ко мне, равно как и я к нему, и вместе мы стали составлять один целостный, не всегда управляемый организм, не поддающийся моему разуму, более того, отчаянно сопротивляющийся при любой малейшей попытке подвергнуть его контролю с чьей-либо стороны. И всякий раз, когда я пыталась вывести себя из этого состояния, я не ощущала ничего, кроме раздражения и злобы, вырывающейся из меня и подавляющей моральное состояние моих родных и близких.

Я жаждала личного успокоения и пришла к мысли, что добьюсь его только в уединении, которого мне было крайне сложно достичь. И сегодня, после душа, который я принимаю каждый вечер, я вдруг почувствовала душевное спокойствие, которое постигло меня так внезапно и таинственно, что я не вполне поняла, что произошло. Я будто переродилась и стала другим человеком, не испытывающим ни раздражения, ни гнева, ни злости, которые так мешали мне жить. Все для меня стало просто и таинственно, и у меня появилось желание разгадать эту загадку, связанную с моим новым и пока еще неведомым состоянием души. Но скоро я отказалась от этой мысли, потому как это была абсолютно бессмысленная затея.

Я давно поняла, что все приходит, равно как и уходит, всегда так своевременно, что не стоит нарушать этот процесс своим любопытством, и каким бы то ни было вмешательством. Господь не пытается опередить события, и у него не бывает опозданий, потому как он и является творцом их. Я, как человек, истинно верующий в Бога, рассуждаю с позиции его творения на основе предположений относительно деяний своего творца с целью раскрытия их смысла. И это придает мне стимул мыслить и постигать его мудрость для дальнейшего прохождения, им предначертанного мне пути.

Сама я, будучи девушкой, достигшей тридцати лет, решилась начать писать свою повесть, основанную на моем, не столь длительном, но уже довольно значимом жизненном опыте. Мне досталась непростая судьба, связанная с обрушившимися на меня испытаниями в результате моего нездоровья. Этим испытаниям срок двадцать лет. Я инвалид детства с десяти лет. Данным преимуществом меня одарил мой диагноз – опухоль головного мозга, впоследствии которой я была вынуждена перенести двенадцать операций и некоторое количество заболеваний головного мозга. Да, я называю свой статус инвалида ничем иным, как преимуществом, потому что именно он помог мне остаться человеком. Было очень нелегко, но, несмотря на это, я благодарна Богу за то, что мне дано здравомыслие не отвергать его уроки, а принимать их как должное.

Преодолевая вновь появляющиеся из раза в раз испытания, я удивлялась одному факту. Как за такое количество попыток умереть, а их было достаточно много (после пятой я перестала считать), мне удалось не озлобиться и не сойти с ума? Как упоминалось в романе «Анна Каренина», – «Кого Господь хочет погубить, Он лишает разума». Мне это явно не грозило, во всяком случае, в ближайшее время, потому что мой рассудок и наличие здравого смысла явно не спешили меня покинуть. Учитывая то, с каким усердием из раза в раз меня спасал Господь, складывалось впечатление, что от меня, видимо, зависит судьба человечества и планеты в целом.

Кстати, чуть ли не главное значение в моей жизни имеет именно юмор и способность вовремя его употребить. Надо признать, у нас вся семья владеет им в полной мере, насколько это возможно. Благодарю родителей за возможность перенять у них это качество, как и за многое другое. Два самых лучших для меня человека в мире – это родители, несмотря ни на что.

Я всегда была непростым ребенком, упертым и непоколебимым с самого детства, сколько себя помню. Поэтому я осознаю всю сложность сосуществования со мной. Конечно, я не во всем с ними согласна, и у нас бывали разногласия, но эти частности ожидаемы для всех. Так что не стоит их брать во внимание.

И после тяжелого страдальческого периода моральных испытаний я оказалась спасена в очередной раз. Но на этот раз меня спасла, как я тогда думала, моя любовь, явившаяся для меня ничем иным, как панацеей, которая исцелила меня и подарила мне желание жить, отвергавшееся мною долгие годы. Он явился как снег на голову, став рыцарем моего сердца, потому и стану его так называть. Мы познакомились в сети, он оказался на пятнадцать лет старше меня, разведен, к тому же богат. Впервые мы встретились в Крыму, когда он приехал ко мне в гости для знакомства с моей семьей.

До него у меня произошел разрыв с молодым человеком, которого я ждала; он жил в другой стране. Мы были друзьями детства и, впоследствии, полюбили друг друга. Но в итоге все закончилось, и после этого я попросила Бога никого мне больше не посылать. Но если уж кому-то обязательно нужно будет появиться в моей жизни, то пусть это будет человек, похожий на моего отца, и перечислила еще несколько дополнительных качеств, в целом характеризующих моего избранника как настоящего мужчину, которых больше не делают.

Так и произошло: мы долгое время общались, после чего он сообщил, что собирается приехать с детьми в Крым на отдых. У него их было четверо, да, такое тоже бывает. Моя семья живет в горном Крыму, недалеко от подножья Ай-Петри, и он собирался совместить свой отдых с нашей встречей. Я его не ждала и вообще не воспринимала наше общение всерьез, а скорее как способ отвлечения от недавних душевных потрясений, которые во время нашего общения отходили на второй план.

Глава 2

Еще в начале всей этой истории я сформулировала наше положение с рыцарем, охарактеризовав его парадоксальным предположением, что волк влюбился в овечку. Он и сам не отрицал того факта, что в сущности является одиноким волком, но не только статус говорил о его одиночестве. У него была одинокая душа, и он в нее никого не впускал. Один неудачный опыт заставил его иметь одну точку зрения обо всех представительницах женского пола. А главное, что поверить в другой вариант событий, относительно совместной жизни с женщиной он не намеревался. Он не доверял женщинам, он и мне не доверял в полной мере, хоть и утверждал, что я ошибаюсь.

Когда рыцарь приехал в Крым, он написал мне с просьбой сообщить мой адрес для того, чтобы приехать ко мне. Я отреагировала с настороженностью и неохотой, особенно учитывая мое положение, о котором он еще ничего не знал. Но он продолжал быть очень настойчивым, и я сказала маме, ведь я живу с родителями, что ко мне хочет приехать мой знакомый, с которым я долгое время общалась. Мама ответила: «Ну что, пусть приезжает».

Я написала ему, когда мне будет удобно его принять, предупредив, что он не представляет, с чем столкнется, и он ответил, что приедет. Но когда приблизилась дата встречи, вся наша семья заболела. Я сообщила ему, что встреча отменяется по случаю нашего нездоровья, но его это мало волновало. Поэтому он продолжал настаивать на встрече, несмотря ни на что, сказав, что все равно приедет и будет помогать чем угодно.

Более того, его даже не останавливало мое предостережение о том, что мы заразим его детей. Моя мама тогда спросила: «Он что, сумасшедший?» Впоследствии ее предположение стало оправдываться. В общем, он успокоился только после того, как я на повышенных тонах стала кричать ему в трубку: «Нет, значит, нет». И тогда мы договорились о другой подходящей дате. Это странное стечение обстоятельств напоминало предупреждение о бессмысленности нашего знакомства.

Прошло время, мы выздоровели, и я, как обещала, ждала своего знакомого. В тот день отец пораньше вернулся с работы, мама приготовила угощения, так, что мы встретили нашего гостя очень радушно. Мы приняли его в кругу семьи, он, как положено, познакомился с родителями, они рассказали ему обо мне всю правду, и он увидел меня настоящую со всеми моими недостатками и несовершенствами.

Он был первым, кому я не раскрыла правду о себе сразу. Обычно я всем говорю в лоб: «Я инвалид». А в тот раз я решила провести эксперимент и проверить, чем он закончится, не предположив его итога. Перед встречей я нисколько не волновалась, к тому же я в то время общалась с другим своим знакомым, с которым познакомилась за месяц до знакомства с рыцарем и которому отдавала большее предпочтение. А главное, связь с которым не предвещала никаких знаков.

Рыцарь приехал, с виду приличной наружности, от него пахло парфюмом с запахом ладана. Точно помню, как он выглядел: он был в темных джинсах и серой футболке оттенка мокрого асфальта. Он привез подарки и много гостинцев – это были вина «Черный доктор», «Кагор», еще какие-то вина, одно из них семилетней выдержки, тульский пряник и их собственный мед – они держат пчел. Еще он мне подарил мягкую игрушку на брелке из парка Тайган, побывавшем в нем накануне.

Он сказал, что они остановились в Судаке, у рыцаря было трое сыновей, одному из которых было всего четыре года, и дочь. После знакомства я подумала, что он больше не захочет выходить на связь, но он не только захотел, но и пригласил меня к нему отдыхать на море, если нужно, с родителями. Я знала, что у него приближался день рождения, и сказала об этом матери.

Через пару дней она попросила меня позвонить ему с просьбой, снять для нас домик. Он сделал это в течение двадцати минут, так, что для нас уже все было готово. Перед отъездом мама испекла два больших торта и приготовила для него подарок. Но самое смешное было то, что когда я стала собираться, я забыла почти все, что нужно. А про купальник вообще вспомнила уже в машине, когда мы собирались трогаться, так что пришлось возвращаться. Зато я не забыла косметичку и духи, что для меня, видимо, было важнее.

Когда мы приехали на место, мы долго не могли найти нужный адрес, несмотря на ориентиры и указатели, которые мне выслал рыцарь. Отец уже сказал: «Давай вызывай его, пусть вывозит нас отсюда». Через несколько минут мой воздыхатель приехал, и мы с его помощью добрались до нужного адреса. Если бы он не приехал, мы бы его не нашли никогда.

Они разместились в съемных номерах у Судакского побережья. Нас ждал номер на троих в отдельном домике со всеми удобствами. Рыцарь познакомил нас со своими детьми, они оказались дружелюбными и приветливыми. Но первое, что привлекло наше внимание, – это их миловидность: у рыцаря были красивые дети, не похожие друг на друга; они все были разные. А еще у них в руках не было телефонов, как у большинства современной молодежи. В итоге он устроил восхитительный отдых для меня и моей семьи, оплатив все наши радости.

Глава 3

Я помню, как родителям все понравилось с самого начала, с момента, когда мы увидели наш номер, до окончания отдыха. Мама больше всего радовалась спокойному чистому морю и пляжу с удобным подходом к нему. Отец никогда не был прихотлив к своему отдыху, и он просто получал удовольствие от жизни. Рыцарь снял баню прямо на берегу, и они с отцом напарились от души с перерывами на ныряние в море. Судя по выражению папиного лица, ему тогда все очень понравилось.

Помимо самого отдыха, у нас было полноценное трехразовое питание, еще и с предоставлением выбора с учетом наших предпочтений. Когда родители отказывались, рыцарь отвечал, что в Новгороде не знают слова «нет», ведь он был новгородским; в общем, он нас закормил. Я прекрасно понимала, что образ жизни нашей семьи не позволял расслабиться никому из нас, отнимая у нас возможности свободно действовать. И главной причиной этого была я, будучи в большинстве случаев проблемным членом семьи из-за моего нездоровья. Поэтому, когда моим родителям предоставлялась возможность отдохнуть, пусть даже посредством моих воздыхателей, как в тот раз, я этому несказанно радовалась.

Проводя время с семьей за те три дня, которые мы пробыли в Судаке, я пыталась понять, кто такой рыцарь и чем мотивирован его поступок. Я понимала, что нормальный человек вряд ли бы оплачивал отдых совершенно незнакомым людям. А на человека, склонного к подобной благотворительности, он не походил.

Он проявлял ко мне интерес, а с чем он был связан – с банальным любопытством или корыстной целью – я понять не могла. А главное, что на тот момент я не проявляла к нему особого интереса. Для меня он был, образно говоря, кем-то, упавшим с неба. Я думала: «Мне вообще это нужно?» Но если голос разума еще наводил меня на мысль о бессмысленном исходе, то интуиция сердца мне ничего не подсказывала, за неимением чувств к этому человеку, наверное.

Так что, если что-то и могло меня подвигнуть на принятие какого-либо решения, то скорее любопытство к риску. Как большинству русских людей порой хочется узнать, а что будет, так мне, видимо, хотелось того же. Хотя, пытаясь сейчас вспомнить те ощущения, могу с уверенностью заявить об одном: я точно не руководствовалась целью обогащения. Не знаю, из каких соображений, но меня никогда не интересовали деньги. А теперь прихожу к мысли, что, видимо, мудрость дана мне с рождения.

В ночь перед нашим отъездом мы с рыцарем прогуливались вдоль моря. Я помню, тогда он возил меня на инвалидной коляске, потому что я плохо ходила. Иногда мы останавливались, чтобы полюбоваться ночным видом, тогда и я вставала, чтобы пройти несколько шагов. И мы стояли, обнявшись, смотря на блестящее ночное море. Помню, в тот раз он сказал, что никто не помешает ему влюбиться в меня по уши, что, кажется, и случилось. Он попросил, чтобы я сообщала ему обо всем, что со мной будет происходить. В свою очередь, он уточнил, что для него это эксперимент, и я ответила: «Причем в равной степени для нас обоих». Каково же было мое заблуждение…

Этот человек вселял мне надежду на лучшее, а главное – небывалую надежность. С ним, в тот раз, я чувствовала себя счастливой. Он относился ко мне как к человеку, то есть в равной степени со всеми. Это меня и подкупило. Ему было все равно, к чему склоняла его моя мать, он слушал меня, чего не бывало ни с кем. Хотя, если задуматься, то это было, скорее, странным и подозрительным, нежели положительным проявлением, как я тогда думала.

«В то время, – он повторял, – я хочу, чтобы у тебя ходила нога и работала рука», – я отвечала: «Так сложилось, я инвалид». В ответ я слышала то, что, наверное, был бы рад услышать любой инвалид: «Ничего ты не инвалид, ты просто себя запустила и потеряла веру в себя». Отчасти он был прав: я действительно давно была ко всему равнодушна, и тем более не верила, что могу снова встать на ноги, точнее, не видела смысла.

А любой инвалид в виду отсутствия простых человеческих возможностей, которые приняты нормой для всех людей, втайне ото всех хочет быть обычным человеком, то есть таким, как все. А как бы этого не хотелось, – «Это невозможно, даже несмотря на все эти общепринятые, ставшие стереотипом высказывания: «Мы такие же, как все» или «Инвалиды – такие же люди, как все»». «Из всего этого правда состоит лишь в том, что инвалиды тоже люди и с этим действительно не поспоришь». «Но это другие люди абсолютно, категорически и бесповоротно». Эти люди живут «в своем, отличающемся от всего мире», требующего совершенно иных возможностей необходимых для их жизнедеятельности.

После того, как мы собрали все вещи, в ночь перед отъездом я разговаривала с матерью. Мама спросила: – «Ты хочешь остаться?» Я ответила: – «Он хочет, чтобы я осталась». И она сказала: – «Оставайся». Я подумала, что она блефует, но она говорила серьезно.

Глава 4

На следующий день я сказала рыцарю, что не уеду, он отреагировал спокойно и положительно. Я проводила родителей и осталась в своей комнате. Я осталась с ощущением облегчения, нет не тем ощущением, когда кажется, что тебе дана полная свобода, и ты на все имеешь право. Это было именно ощущение облегчения, даже душевной легкости от отстранившейся нескончаемой материнской опеки. Передвигалась я только, держась за что-то. Ночью, когда я пошла в душ, чтобы попробовать помыться, пришел рыцарь.

Он без стука ворвался ко мне в душ и со словами: – «О, давай я тебе помогу» – стал меня поддерживать и настраивать душ. Мне было не по себе, и я сказала: – «Я так не могу». Он ответил: – «Цыц, у меня четверо детей, я не собираюсь тебя насиловать, мне нужно, чтобы ты безопасно помылась и не грохнулась». И я успокоилась и позволила ему себе помочь. Он это и сделал без всякой задней мысли. А даже, если и была, она не дала о себе знать. Он относился ко мне с такой заботой и трепетом, что мне всегда казалось, что он играет эту роль.

В ту ночь рыцарь обходился со мной, как с ребенком. Когда он привел меня в комнату, то уложил в кровать и стал массажировать и разрабатывать мою полупаролизованную левую сторону: сначала руку, потом ногу. Моя левая рука была постоянно согнута из-за контрактуры, образовавшейся ранее. Он массажировал мне руку и говорил, что мне нужно ее выпрямить. Он сказал: – «Давай я тебе ее выпрямлю, тебе и самой будет легче». Мы замолчали ненадолго, я задумалась и сказала: – «Выпрями». Ранее мне ее выпрямляли реабилитологи, безболезненно и через боль. Так что я знала, как это делается и что меня ждет.

Он дождался, когда я полностью расслабилась и начала засыпать, и начал заниматься рукой. Рыцарь сначала выпрямлял ее постепенно, я стала ощущать неприятные ощущения, переходящие в боль. Сначала он смотрел на меня и спрашивал: – «Может, не надо?» Но я, отворачиваясь от боли, проговаривала: – «Продолжай» – и он делал то, что нужно.

Я плакала, смеялась, кусалась, царапалась, билась, вскрикивала и извинялась. Я видела, что ему тоже было нелегко, и он периодически спрашивал меня, все ли нормально. Я, несмотря на боль, отвечала, что все хорошо. Понимая, что мне очень больно, он сменил тактику и стал в момент нестерпимой боли отвлекать меня приятными ощущениями, вроде поглаживаний или банальной ласки. В такие моменты я будто переставала понимать, что происходит, и действительно легче переносила боль.

Он отвлекся на меня и сказал: – «Посмотри». Он указывал на почти выпрямленную руку, оставалось совсем немного до полного выпрямления. От, казалось бы, невыносимой боли у меня пересыхало во рту, и я постоянно просила пить. Рыцарь в ту ночь бегал за водой с интервалом минутной стрелки, даже шутил, что я выпила почти всю воду.

Он продолжал меня «ломать», удивляясь, сострадая и восхищаясь одновременно. Была уже глубокая ночь, когда он, держа мою прямую руку, попросил меня взглянуть на проделанную работу. Да, он сделал это, он выпрямил мне руку полностью. Если бы мы не видели этого лично, не поверили бы. Я заснула в приятном расслабленном состоянии с чувством защищенности. Всю ночь он был рядом и охранял мой сон. Утром я проснулась с еще выпрямленной рукой, но было понятно, что если не контролировать этот процесс, то она вернется в исходное состояние, что и случилось впоследствии.

Я немного пожила с ними в Судаке, мы купались в море и дружно проводили время за их семейными посиделками. Во время них младший сынишка рыцаря развлекал нас разными песенками в своем исполнении. Тогда он становился похож на маленького воробышка, за что я и прозвала его так. Я как-то сказала рыцарю: – «Ты ко мне так относишься, как будто любишь, или ты сумасшедший». Спустя минуту он мне ответил: – «Скорее и то, и другое». Каждый день я созванивалась с мамой по видеосвязи и рассказывала обо всем происходящем.

Прежде чем выехать из Судака, мы решили проехать вдоль Судакского побережья и заехать на пляж недалеко от наших домиков. Мой милый задался целью выкупать меня в море. Сначала я отказывалась, потому что вообще не люблю плавать, сказав, что посижу на берегу. Но рыцарь, сделав упор на то, что хотя бы раз нужно искупаться, все-таки уговорил меня зайти в море. Тогда я ныряла и плавала, словно в первый раз, а мой милый был доволен, что выкупал меня и осуществил намеченную цель, выразив особое удивление, что я, за неимением левой рабочей стороны тела, могу и плавать, и нырять.

Рыцарь должен был привезти меня домой. Он спросил, что еще интересного можно посмотреть и захватить по направлению к моему дому? Я упомянула несколько мест в нашем районе и горный хребет Ай-Петри, расположенный на Южном берегу Крыма. И мой милый решил переночевать на вершине этой горы и насладиться ночными видами с высоты птичьего полета. Так что следующей нашей целью была вершина Ай-Петри.

Глава 5

Все вещи снова были собраны, и мы готовились выдвигаться в путь. Дорога пролегала мимо моего дома, поэтому мы заехали ненадолго, чтобы забрать мое лекарство. Помню, я даже не захотела выходить из машины. Я попросила рыцаря сходить и забрать мои таблетки, сказав: – «Чем быстрее мы отсюда уедем, тем лучше». Я не хотела допустить малейшей попытки контроля с маминой стороны. Не от нелюбви к ней, разумеется, а от банальной усталости от ее внимания. В общем, со стороны я вела себя как избалованная девчонка.

Рыцарь вернулся с родителями, мы увиделись, поцеловались, я забрала таблетки, и мы отправились дальше. Я сразу заметила изменения в его взгляде и поведении. Я понимала, что они не были связаны со мной, он не изменил ко мне своего отношения, он поменялся в принципе. И я поняла, что здесь не обошлось без вмешательства моей матери. Как я не пыталась выведать у рыцаря, чем так загрузила его моя мать, он не раскалывался, только отмалчивался и отвечал: – «Ничего». Когда мы заговорили об их разговоре, он мне ответил: – «Вообще, я понимаю, почему твоя мать устраивает постоянные проверки твоим воздыхателям». Если бы к моей дочери какой-нибудь хмырь подкатывал, я бы ему морду набил.

Подъем на Ай-Петри пролегал по узкой серпантинной дороге в горной местности, по которой должно было проезжать максимум две машины, и то несвободно. У рыцаря была большая машина с полным приводом. Она одна, кажется, занимала всю ширину дороги, по которой мы поднимались. Когда рядом проезжал какой-нибудь автомобиль, мне даже казалось, что мы столкнемся. Они называли меня своим штурманом, хотя путеводитель из меня был, мягко говоря, никчемный.

Меня удивляло мое состояние, причем как физическое, так и моральное. Я всегда с трудом переносила дорогу, меня укачивало почти во всех машинах, поэтому мои поездки не обходились без уколов или таблеток. Особенно если это была дорога с большим количеством поворотов. Но когда я ездила с рыцарем, меня не укачало ни разу. То ли мне его машина подходила, то ли я рядом с ним чудным образом исцелялась. От этого моя поездка становилась еще приятней.

Пока я была с ними, я находилась в центре внимания, отчего мне было не по себе. Ранее ко мне не проявлялся особый интерес со стороны окружающих. Но при этом мне было хорошо с этой семьей, будто я жила с ними вечно. Когда мы проезжали мимо родника у дороги, мы остановились, чтобы набрать воды. Рыцарь спросил меня с опаской, можно ли пить эту воду и откуда она течет. Я ответила, что это родниковая вода с гор. Тогда он достал все бутылки с водой, которые у нас были, вылил из них купленную воду и стал набирать родниковую. Они пили ее с удовольствием и жадностью и повторяли: – «У нас в городе такой воды нет». Мне было приятно на них смотреть.

Рыцарь останавливался на всех любопытных участках дороги. Все, что могло их заинтересовать, не было обделено нашим вниманием. Проезжая красивое озеро с лебедями, мы также остановились. Дети выбежали из машины с восторженными возгласами, подбегая к озеру и рассматривая все вокруг. В такие моменты я оставалась в машине и ждала, пока они со всем ознакомятся. Они радовались, как дети, а я радовалась за них.

Когда мы поднялись на плато, уже были сумерки. Рыцарь с детьми пошли на смотровую площадку. Он позвал меня, но я не хотела выходить из машины, к тому же я была там не раз. Нам еще нужно было найти место для ночлега. Рыцарь остановился и пошел спрашивать у людей, где можно переночевать. Через несколько минут он вернулся и сказал, что обо всем договорился и все нашел.

Глава 6

Мы подъехали к какому-то домику, нас встретил высокий мужчина по имени Эдик. Я вышла из машины, и рыцарь повел меня за собой. Он завел меня в небольшую комнату, в которой стояли диван, кресло и небольшой столик. В ней еще был камин, а на полу, по-моему, лежали какие-то ковры. Также в помещении был небольшой санузел и кухня с длинным столом и скамейками; кажется, было еще несколько стульев.

Странно, но я не помню всех подробностей, только самые запоминающиеся события, будто фрагментами. Рыцарь с сыновьями пошли за едой, они пришли с пакетами и стали накрывать на стол. Мы собрались на кухне, чтобы поесть; на ужин был вкусный плов, похоже, приготовленный на костре, салаты и чай. Мы все проголодались и устали с дороги, поэтому с удовольствием принялись за трапезу. После ужина, несмотря на усталость, все пошли на улицу гулять и знакомиться с местностью.

Я сидела на диване, когда в комнату ворвался рыцарь с громким возгласом: – «Ты должна это увидеть!» Я ответила, что никуда не хочу идти, особенно ночью, когда ничего не видно. Но он взял мою куртку и стал уговаривать меня пойти с ним, потому что я больше никогда этого не увижу, и я согласилась.