Метод Прескотт. Интерпретация Тени

Предисловие

– Обвиняемая в несанкционированном колдовском воздействии на людей, в распространении ереси и подрыве устоев общества – Марибель Прескотт, двадцати девяти лет, проживающая на улице Семи Ветров, дом сорок шесть! – Голос судебного пристава ударил о каменные своды и обрушился вниз гнетущим эхом, заглушая шепот собравшихся.

Я стояла посредине холодного зала, где десятки глаз впивались в меня острыми шипами. Мои рыжкрасные волосы, собранные в строгий пучок, казались единственным ярким пятном в этом море серых мундиров и тёмных сутан.

– Обвинение представляет инквизитор королевского двора, Винсент Бомон, – продолжил пристав.

Бомон выдвинулся вперёд – тень в сером мундире, чья худоба казалась не следствием болезненности, а результатом фанатичной целеустремлённости. Его лицо застыло в маске праведного гнева, но уголок рта подрагивал от едва сдерживаемого торжества. Он словно охотник, наконец-то загнавший долгожданную дичь в угол.

– Святейший Трибунал! – начал он, и голос его звенел, как сталь. – Мы докажем, что под маской психоанализа и терапии эта женщина скрывает древнее, запретное колдовство! Она называет вещи именами, которые не смеет произносить смертный! Она говорит о Тенях и Бессознательном, прикасаясь к самым тёмным уголкам человеческой души – что есть удел лишь слуг Безмолвного Бога!

Его обвинительная речь была шедевром клеветы и подтасовок. Он произносил термины с таким сладким подобострастием, будто подносил судьям изысканное блюдо:

– “Тени”, господа? – его голос становился медовым. – Но разве Священные Тексты не учат нас, что тьма – это обитель Отверженного? Она не изучает тени, ваши милости. Она взывает к ним.

Чушь какая! Откуда он? Кто его натравил? Это жгучее недоумение не покидало меня все недели подготовки к суду. Тот, кто посмел меня оклеветать, – давно отстал. Но этот… этот Винсент был одержим. В его глазах горел не просто карьерный расчёт, а какое-то личное, почти фанатичное рвение, словно во мне он видел воплощение всех демонов, с которыми поклялся бороться.

Я не шелохнулась, и лишь едва заметная усмешка дрогнула в уголках моих губ. «Ну конечно, Винсент, продолжай в том же духе. Расписывай, какая я страшная. Прямо ведьма из баллады трубадуров, только без дракона. Интересно, они уже заказывают мой портрет для устрашения масс?»

Эта мысль должна была стать щитом, но её пробивало трезвое и безжалостное осознание. Я сцепила руки за спиной, и ноготь большого пальца, словно сам по себе, принялся вгрызаться в сухую кожу запястья, выдавая напряжение, которое я не позволяла себе показать. Холод мраморного пола, просачивавшийся сквозь тонкие подошвы туфель, был безжалостным напоминанием: один неверный шаг, одна слабина – и мой жизненный путь свернёт на короткую и необратимую линию, ведущую от этого зала до тюремной камеры, а затем и до костра.

Эта чуждая, пробирающаяся внутрь мысль сдавила горло ледяными пальцами. «Но нет, – словно отгоняя морок, резко подумала я, – мы ещё поборемся. Я не дам им этого сделать».

Мой адвокат, бледный молодой человек, нервно поправил очки. Его взгляд метнулся на меня, и я прочитала в нем не просто испуг, а стремительный, почти осязаемый расчет. Его взгляд скользнул по моему лицу, к судьям, и снова ко мне, будто он взвешивал на невидимых весах пепел моего будущего и цену своей репутации.

Но у нас есть козыри. Я их подготовила для защиты своих методов.

Хоть наш план и висел на волоске, у него был крепкий стержень: то, что говорил инквизитор, никак не касалось колдовских методов. Если ни один свидетель не расскажет о чудесах, которые он мог заметить в моем доме, – всё будет прекрасно.

Если… Если ни один из них не дрогнет под напором Бомона. Если никто не поддастся страху, и не оклеветает меня, и исход станет предрешённым, то всё закончится хорошо.

Но ни один адвокат, ни одна ведьма не может контролировать людей. А этот инквизитор… он умел запугивать. Его настроение, его речь – всё к этому вело.

От этой мысли дыхание застывало в лёгких ледяными кристаллами. Казалось, еще мгновение – и я не смогу пошевельнуть ни рукой, ни ногой, парализованная мыслью: можно было выиграть все словесные дуэли, но проиграть из-за одного перепуганного человека. Мы с защитником понимали: в схватке с фанатичной Инквизицией, помешанной на старых законах, даже самый блестящий адвокат бессилен. Проиграв это дело, мой адвокат навсегда будет заклеймен как защитник еретиков, и его карьере придёт конец. Но пока что всё шло неплохо, и клиенты очень искренне, без прикрас, рассказывали о своих проблемах и той помощи, что получили.

Внезапно скрипнули засовы – медленно, словно нехотя. Тяжелые дубовые двери, беззвучно сидевшие в своих петлях, поплыли внутрь, и в зияющий проём хлынула тишина из коридора – густая, давящая, куда более громкая, чем любой грохот. Это заставило собравшихся поёжиться, будто их окатили холодом.

– Лорд Даррион де Верден, Первый Инквизитор Королевства и Глава Ордена Огненного Клинка, просит слова! – голос пристава дрогнул на последних словах, и даже непробиваемый Бомон замер: гадкая ухмылка сползла с его губ, выдавая непонимание.

В наступившей мертвой тишине шаги Лорда отдавались раскатистым эхом. Он прошел мимо оторопевшего Бомона, не удостоив того взглядом, и остановился перед судьями. Его лицо было бледным и непроницаемым, но его взгляд обладал тихим гудением высокого напряжения – от него немел язык и холодело сердце.

«Ну, вот и всё…» – подумала я. Мои ноги слегка подкосились.

Как я оказалась в этой ситуации? Сейчас расскажу. Предлагаю перенестись в самое начало.

Глава 1. Новоселье с сюрпризом

Воздух в пригороде пах иначе. Не дымом родительских каминов, пропитанным нотками сушеных трав и старой магии, а пылью проселочной дороги, спелыми яблоками из чужого сада и едва уловимым ароматом свободы. Им я и дышала, стоя посреди улицы Семи Ветров, вглядываясь в очертания своего нового дома.

Правая рука вцепилась в ручку чемодана с моим скромным арсеналом: парой практичных платьев, джинсами и тёплыми свитерами. В другой, уже отчаянно занывшей, покоробилась картонная коробка, пахнущая типографской краской, клеем и мудростью. «Основы психоанализа», «Архетипы и коллективное бессознательное», «Искусство слушать» – моя главная опора в предстоящей битве за умы, души и собственное благополучие.

Я поставила коробку на придорожную траву, встряхнула кисти, разминая затёкшие пальцы. Междугороднее такси, пыхтя, дало задний ход, чтобы развернуться на узкой дороге, и вскоре скрылось за поворотом, оставив меня наедине с моим будущим.

Признаться, я ожидала большего. Знаете, этакого приёма: радостные соседи бегут за уезжающим такси, свистят, хлопают, улюлюкают… Или хотя бы пары приветственных фанфар от местных детишек. Мечты-мечты…

А вот и он. Мой личный Эдем. Моя Атлантида. Мой… слегка потертый двухэтажный домишко в пригороде столицы.

Ну что ж, Марибель, поздравляю себя с новосельем, – мысленно провозгласила я, окидывая владение критичным, но любовным взглядом новоиспеченной хозяйки. – Взгляни на эту аутентичную фактуру! Дом из потемневшего от времени дерева. Приземистый, он будто врос в землю под тяжестью собственных лет. Когда-то его, должно быть, выкрасили в жизнерадостный голубой. Теперь краска облупилась, обнажив серую, потрескавшуюся древесину, создав тот самый аутентичный эффект «а-ля забытый склеп». Такой брутальный. Такой… провинциальный шик.

Мой взгляд скользнул по ставням, которые держались на честном слове и, я подозреваю, на молитвах прежних хозяев. А эти милые щербинки? Наверняка работа местных дятлов на минималках, увлекающихся абстрактным искусством. Это даже добавляет шарма.

С противоположной стороны забора послышался визг – стайка местных жителей детсадовского призыва носилась по участку с деревянными мечами. Один из запыхавшихся бойцов прилип к забору и уставился на мои волосы, вытаращив глаза с таким видом, будто перед ним возникла ярко-фиолетовая единорожка.

Я лишь фыркнула, чувствуя, как уголки губ сами ползут вверх. «Что, малыш, в твоей цветовой палитре не хватает оттенков? Добро пожаловать в Ривервуд, Прескотт. Похоже, ты только что прошла инсталляцию в качестве главной диковинки».

И хотя эти глаза говорили, что я здесь чужая, по телу разлилась странная уверенность, будто кто-то влил мне в жилы твердую основу. Я перестала чувствовать дрожь в коленях. И стала смотреть на свой дом немного иначе.

Это был не просто дом. Это моя крепость. Моя твердыня. И самый громкий манифест моей независимости – пусть пока что немного кривобокий и нуждающийся в срочной терапии, но зато мой.

Не комната в родительском поместье, где каждый портрет предков смотрит на тебя с укором: «В наши времена магию уважали, а не в чужой голове ковырялись болтовней!», и не глухая деревня, где все друг у друга на виду. Здесь… здесь будет настоящий поток клиентов. Обязательно будет. Просто нужно поверить. И починить крыльцо, которое мило скосилось набок, словно предлагая каждому гостю сделать реверанс перед входом.

Но, ничего… Конечно, придется воспользоваться несколькими незаметными заклинаниями для укрепления фундамента. Скромных, почти бытовых – чтобы сама инквизиция не заподозрила, что здесь творят нечто большее, чем просто наводят уют.

Если бы я тогда знала, что самой сложной диагностике подвергнется не преображение дома, а мои легальные методы и что у инквизиции на сей счет будет особое мнение… Но это будет потом. А пока…

Мой осмотр прервал оглушительный рёв, заставивший вздрогнуть даже воробьёв на заборе. Мимо с важным видом проплыло нечто, напоминавшее автомобиль, прошедший курс молодого богатыря. Владелец явно не скупился на амбиции, водрузив свой экипаж на колёса столь внушительного калибра, что, казалось, они предназначены не для дорог, а для покорения детских грёз и луж муниципального масштаба. Зрелище было настолько духоподъёмным, что невольно вызывало улыбку.

А за рулём этого средства передвижения сидел молодой человек, чей взгляд метнулся от моей скромной персоны к дому за моей спиной и обратно. Его взгляд выражал такую степень немого потрясения, будто на моём месте должен был стоять медведь с балалайкой, а не девушка с картонными коробками.

«Что, впечатлён? Принимаю заявки на консультацию по поводу шока от встречи с прекрасным. Первому клиенту – скидка!» – мысленно подмигнула я ему.

А я застыла на гравийной дорожке, не смея двинуться вперед. «Хмм… С чего бы начать великому психологу?» – подумала я, снова ощутив, как ноет спина. Это ужасное такси с убитой подвеской и бездорожьем давали о себе знать. Возможно здесь и правда нужно выбирать колеса повыше.

Что ж, начну с постановки цели. Итак, цель номер один – добраться до входной двери. Не растерять по пути последние капли оптимизма. И не развернуться с чемоданами обратно, к родительскому дому.

«Зайду в дом. Поставлю чайник. И всё будет хорошо!» – мысленно пообещала самой себе.

Я выпрямила спину, почувствовав, как по телу пробежала знакомая волна энергии – смесь адреналина и магии, всегда бушевавшей во мне в моменты решимости.

«Погнали!» – прошептала я, и этот шёпот прозвучал как заклинание, разрывающее чары нерешительности. С этого самого момента начинается история Марибель Прескотт – не просто ведьмы из знатного рода, а будущего целителя душ и легендарного психолога. Ну, или женщины, которая в одиночку будет поднимать покосившийся дом. Взгляд на картонную коробку с книгами по психоанализу вызывал прилив уверенности. Взгляд на покосившееся крыльцо – приступ здоровой паники. Теперь я владелица этого ветхого царства, которое было моим пропуском в новую жизнь, по адресу: Графство Кентвейл, поселок Ривервуд, улица Семи Ветров, дом сорок шесть.

Если бы стены этого дома умели говорить, они бы, наверное, ахнули от того, что узнали о своей новой хозяйке. Потому что за плечами у меня тянулся не просто шлейф из пыли с просёлочной дороги, а целая вереница магически одаренных предков. Их портреты, уверена, сейчас хмурятся на меня из потустороннего мира.

Да, я из тех самых Прескоттов. Потомственная светлая ведьма. Звучит гордо, не правда ли? Почти как титул «Её Величество Головная Боль Инквизиции». Всю мою жизнь эти слова висели на мне не мантией, а смирительной рубашкой, сшитой на вырост. Самой природой мне вручили ядерный реактор, а в придачу – инструкцию, состоящую из пары слов: «Будь осторожна». Миллион возможностей, и на каждую – запрет.

Нога нащупала в траве что-то упругое. Я наклонилась, и пальцы сами собой сомкнулись вокруг стеблей полыни. Они были шершавыми и холодными, но аромат, горький и чистый, ударил в нос, заставив на секунду остановиться. Размяв стебли в пальцах, я вдохнула её горьковатый запах.

«Конечно, можно найти и обходные пути этих запретов». С этим приятным осознанием я сунула полынь в карман с чувством лёгкого, почти детского торжества – пригодится для успокоительных саше. Первый дар этого места.

– Наш мир – это место, где волшебство находится под строгим контролем инквизиции. Малоодарённых магов, вступивших на тёмный путь, просто «усмиряли» – опаивали специальным зельем и запирали в камеру. Унизительно и скучно. Ну, а таких, как я… – я мысленно указала на себя пальцем – нас же, сильных, было мало, но наша мощь – не искорка, а пламя, поэтому нас сжигали. За малейшую провинность.

В этот момент я споткнулась о скрытый в траве кирпич и едва удержала равновесие. «Вот и символизм», – с иронией подумала я, отпихивая его ногой. Гуманного оружия против бушующей в нас силы так и не изобрели. Что поделать, проще уничтожить, чем понять и принять.

Хотя с другой стороны… Если бы сильно одаренный маг встал на тёмную сторону, я была бы на стороне инквизиции. Мало ли что у него в голове…

Я остановилась у старого, иссохшегося пня на своем новом участке и положила на него ладонь. Древесина была мертвой и холодной.

Моя семья нашла идеальный баланс между служением и свободой. Нас уважали при дворе. Даже инквизиция относилась к нам с подчеркнутой корректностью, предпочитая вежливые визиты открытым проверкам. Мы были этакими придворными ювелирами, только вместо бриллиантов гранили магию – красивую, отточенную и полезную для системы.

Я остановилась и провела рукой по шершавой коре старого дерева у забора. Почти не думая, послала крошечный, скупой импульс – просто проверить, есть ли в нем ещё жизнь.

В ответ по руке пробежало слабое покалывание, словно кто-то провел по коже перышком изнутри. Не исцеление, нет. Но на одной из высохших веток тут же, на моих глазах, набухла и лопнула почка, выпустив пару бледно-зеленых, нежизнеспособных листков. Они продержались секунду и увяли. Я резко рванула руку от коры как от раскаленного железа, и сделала шаг назад, врезавшись плечом в забор. Глаза сами собой заскользили по окнам соседских домов в поисках свидетелей. Я знала, что этот поступок был рискованным, так как соседи и тут и там поглядывают на меня из-за своих заборов. Сейчас даже такая кроха могла привлечь нежелательное внимание.

Настоящую силу не выставляют напоказ. Даже если проверяющие органы о ней знают, лишнее внимание ни к чему.

Уменьшить дар невозможно – никто на это не согласится, как бы этого ни хотела инквизиция. А игнорировать магические потоки – всё равно что подписывать себе приговор. Знаете, бывает, люди годами сдерживают эмоции, а потом срываются на близких? Это цветочки. С магией всё иначе. Сдерживая силу, не накричишь на мужа – скорее, взорвешься сама. В прямом смысле. Поэтому запереть сильную ведьму в камеру с блокиратором потоков – все равно что казнить. Только долго и мучительно.

Люблю ли я свой дар? Безусловно. Но когда за тобой пристально следят, даже благословение становится слишком громким. Поэтому в нашей семье вошли в привычку тихие, бытовые ритуалы. Направлять излишки магии саду, реке, лесу…

Мой осмотр был прерван пушистым торнадо – из-за угла, виляя всем телом сразу, вынеслась крупная дворняга и, не церемонясь, ткнула мне в руки свой влажный нос, требуя немедленного внимания в виде почёсывания за ухом.

«Знаешь, а твоя жизненная философия мне нравится, – поделилась я с ним. – Виляешь хвостом – получаешь ласку. Всё честно».

Раздался свист, и мой новый друг умчался по своим делам.

Я резко выдохнула, снова ощущая тяжесть на плечах, и отогнала наваждение прошлого. Пальцы сами впились в ручку чемодана, пока я представляла эти вежливые, удушающие визиты инквизиции. Кожа на костяшках побелела. Нет уж. Быть вечной слугой системы, вечно доказывающей свою благонадежность… – это было не для меня. У меня был свой дар, и я нашла ему иное применение.

Именно поэтому я здесь. Помогать людям – у нас в крови. Только я выбрала для этого иной путь – лечение души. Психотерапия – мой осознанный выбор. А мой дар как всегда будет моим верным союзником в этом деле.

Но для начала нужно помочь этому дому… Я обвела взглядом свой участок. Земля… Боже мой! Она будто пережила апокалипсис, нашествие гремлинов, будто это просто кусочек Марса, забытый здесь инопланетянами. Нет, я, конечно же, в это не верю, но она не просто бедная. Она выглядит так, словно её не просто покинула душа, а та ещё и дверью прихлопнула на прощание.

«Ничего-ничего, – ободряюще сказала я участку. – У меня для тебя как раз есть курс терапии. Комплексный: магия, упорство и хороший вкус в ландшафтном дизайне. Совсем скоро ты у меня забудешь о своей тоске и зацветёшь буйными красками, как сумасшедший художник».

В моем воображении участок мгновенно преобразился. Вот здесь, у забора, я высажу лаванду. Пусть её аромат встречает каждого гостя, смывая тревогу и успокаивая нервы. Это поможет клиентам заметить результаты терапии. А там, на солнечном склоне, – шалфей. Для ясности ума. И, конечно, жасмин. Кусты роз по краям крыльца – это не только красиво, но их шипы и лепестки понадобятся для зелий.

Перед домом должно быть не пафосно, а уютно. Чтобы сама атмосфера была частью терапии.

Я снова посмотрела на дом, и на этот раз он показался мне не склепом, а чистым холстом. Грязным, потрескавшимся, но бесконечно многообещающим.

Рука, державшая картонную коробку, уже отчаянно заныла, напоминая, что пора наконец-то перейти от планов к действию. Решительным шагом я направилась к крыльцу. Оно было прочным, хоть и скрипело под ногами – предыдущие хозяева явно не стали экономить на стройматериалах, ну кроме краски.

Поставив чемодан на прочные, хоть и облупившиеся доски, я пристроила коробку на чемодан, придерживая её согнутым коленом, и принялась рыться в кармане джинсов в поисках ключа. Тот самый ритуал посвящения для любого нового жителя: впервые открыть собственную дверь.

Ключ показался на удивление холодным. Я вставила его в замок. Сначала он уткнулся во что-то мягкое, не желая подчиняться. «Ну нет, – проворчала я, – мы же договорились». Я нажала плечом на дверь, повернула ключ сильнее, механизм поддавался туго, с глухим ворчанием, будто нехотя пробуждаясь ото сна, и казалось, вот-вот застрянет. Устав, я ослабила хватку. С третьей попытки ключ поддался, но сделал это с таким громким щелчком, будто внутри сломалось что-то важное. «Вот и отлично. Первый акт вандализма совершён. Надеюсь, страховка это покрывает».

Дверь открылась, сопровождая это долгим, стонущим скрипом. Он, казалось, вибрировал в самых костях дома. Не просто звук, а настоящий голос – хриплый, недовольный, но впускающий. «О да, – фыркнула я. – Великолепно. Настоящая звуковая дорожка для фильма ужасов. «Вход в обитель проклятых», сеанс начинается».

Я подхватила коробку, вкатила чемодан и переступила порог. И меня обнял воздух. Он был густой, неподвижный, пропахший пылью, старым деревом и тишиной, которая осела здесь за то время, что дом пустовал. Я поставила коробку на пол. Звук её касания с половицами прозвучал оглушительно громко, нагло нарушая покой. Пыль закружилась в луче света, словно стайка миниатюрных призраков, возмущенных нарушением их покоя, и я чихнула дважды, громко и размашисто. Эхо гулко прокатилось по пустым комнатам.

– Будьте здоровы! – саркастически прошептала я себе в носовой платок. – Что, страшно? Мне тоже немного не по себе.

Я замерла на секунду, позволив глазам привыкнуть к полумраку.

Ну, здравствуй, новая жизнь. Теперь начнется всё самое интересное. В этот момент где-то наверху с грохотом скатилось и разбилось что-то мелкое и, вероятно, стеклянное. Я вздрогнула и замерла, прислушиваясь. Больше ничего. Лишь за окном настойчиво стучал дятел, будто поторапливая меня.

Просторный коридор встретил меня зияющим пространством и парой-тройкой призраков мебели, накрытых простынями. Но я уже представляла будущее этого дома.

Вот здесь, прямо по коридору, напротив входной двери, – мой кабинет. Поставлю письменный стол у окна, чтобы свет падал через плечо. Два кресла: для меня и для клиента – не слишком глубокие, чтобы не утонуть, но и достаточно удобные, чтобы решиться на искренность. И диван! Обязательно нужен диван! Такой уютный, такой удобный, для тех, кому легче говорить с потолком, чем с глазами психолога.

Конечно, пока непонятно, будут ли вообще сюда приходить, ведь я ещё мало что умею. «Справлюсь ли я, когда передо мной сядет не условный «невротик», а человек с настоящей болью?» – от этой мысли внутри всё сжалось, и я физически почувствовала пустоту в животе. При мысли о предстоящих клиентах воздух в лёгких стал густым, как сироп. Горло сжалось, и я сглотнула, пытаясь протолкнуть обратно подступающую тошноту. «Справлюсь ли я?» – застучало в висках. Однако это моя мечта и я сделаю для этого всё, что в моих силах! Отгоняя тревожные мысли направилась дальше.

А вот здесь, слева, в самой гостиной… Боже, здесь же столько места! Я представляю, как однажды этот зал наполнится светом и смехом. Я обязательно заведу друзей, буду приглашать гостей. Здесь будут шумные, веселые компании, мы будем играть в настольные игры или устраивать тихие вечера с душевными разговорами с подругами. Тут, что-то внутри меня, тлеющее до этого угольком одиночества, вдруг вспыхнуло таким ярким и тёплым предвкушением, что аж дух захватило.

Здесь же, вдоль длинной стены – книжные шкафы. Я мысленно расставила свои книги: солидные тома Фрейда, Юнга, Перлза… Моя настольная армия в борьбе с человеческими демонами – это моя профессиональная опора. А рядом – кое-что для души: любимые романы и повести для лёгкого чтения. Самые интересные поставлю поближе, чтобы было удобно доставать, когда захочется провести уютный вечер с пледом, книгой и ароматным какао.

Глядя на воображаемые корешки, я невольно улыбнулась, погрузившись в воспоминания. Я, как и все обычные люди, окончила школу, университет, магистратуру. Затем прошла длительные курсы повышения квалификации. Психоанализ стал моим основным методом, а для души – добавила арт-терапию. Параллельно с этим, конечно же, шла работа над собой. Ох, и трудно же мне пришлось: сложно, знаете ли, скрывать сильнейший дар от психоаналитика! Как объяснить все свои страхи и внутренние конфликты, если ты не можешь открыто сказать, откуда они появились? Долго скрывать не получилось – пришлось взять с психотерапевта клятву верности и неразглашения моих тайн. Зато после этого работа пошла живенько! В итоге я перестала зависеть от родителей. Да, они помогли с деньгами на этот дом. Это их прощальный подарок моей прежней жизни. Но отныне скрипучий пол под ногами и треснувший подоконник здесь – только моя забота и моя ответственность. И это не просто недвижимость. Это материальное доказательство моей свободы. Тот самый физический акт, который поставил точку в одной жизни и открыл другую.

Я снова окинула взглядом гостиную, и мои мечтательные планы на будущее столкнулись с суровой реальностью в виде слоя пыли на подоконнике. – Ладно, Прескотт, хватит витать в облаках. Продолжим осматривать все свои владения, – отругала я себя.

Из гостиной вела ещё одна дверь. Я толкнула её, и меня встретила просторная, уютная кухня. Сквозь пыльные занавески пробивался солнечный луч, высвечивая кружащие в воздухе пылинки. Здесь пахло по-другому – не старой древесиной, а едва уловимыми нотами прошлых обедов, чая и чего-то простого, домашнего. Идеальное место для утреннего кофе, где можно собраться с мыслями перед рабочим днем, и для вечерней чашки чая, когда нужно отключиться от всех мыслей.

Мой взгляд сразу выхватил в углу идеальное место для низкой, мощной плиты – такой, чтобы на неё уверенно встал медный котёл. А напротив – короткий диванчик, застеленный мягким пледом. Здесь, под бульканье особого зелья, я буду подглядывать в клиентские сны, в которых прячутся все ответы на их запутанные истории.