История Будущего. Миры, о которых хочется мечтать

Он сжал правую руку в кулак и показал Виктору. Потом сделал еще один большой глоток, осушил стакан и со стуком поставил его на стол.

– А ей это не надо. Ей психолог велел с мотивацией разобраться и проработать отношения с отцом.

– А ты не думал, что это работает? Что так жить и надо. Работать со своей злостью, завистью и прочим. Становиться чуть лучше и реально задавать себе вопрос – а оно мне надо? Или пусть папа сам играется в бизнес, который хочет мне напихать?

– Я думал, – покивал Седой и даже приложил руку к груди. – Дай им бог здоровья! Все стало безопасно, прилично. Здорово. Только один вопрос – а они сами чего хотят, а? Им же ничего не нужно! Никаких интересов вообще!

– Становиться лучше хотят. Или хотя бы не становиться хуже. – неуверенно предположил Виктор.

– И зачем? Чтобы что? Где их достижения? Не нашего поколения, не наших отцов и дедов. Все вокруг – наша работа! Они не сделали ничего. И космос им на хрен не нужен! А мы им грезили! Помнишь? Ну? По ночам с фонариком зачитывались. Вырасту – к звездам полечу! Космонавтом буду! Вот наступило будущее – и? Никто никуда не летит. Потому что не хочет. Потому что они хотят развиваться вглубь себя. Вечно! Учитывая продолжительность жизни. И да, Витя, я столько сил положил, чтобы эту космическую программу затеять! Ты даже представить не можешь. И теперь все пошло по одному месту!

– На первый раз прощаю, – вздохнул Виктор.

– Косяк с экранированием? Ты-то прощаешь! А менты когда найдут? А электорат, так сказать?!

– Прощаю твою фамильярность, – отставив стакан пояснил Виктор. – Я тебе не Витя. И не друг вообще. Надо будет – перейдем на «вы». Выдрючу, высушу, выкину. И не надо на меня так смотреть. Эмпатия, принятие и что там еще – это к поколению твоей дочки. А мне нужен результат.

Они сцепились взглядами. На секунду Виктор испугался, что Седой сломается. Не выдержит давления. Что вместо злости и желания биться в нём проснется жалость к себе. Но потом он увидел, как зрачки хозяина кабинета чуть сузились, брови сошлись.

– Идем, – он встал с кресла и махнул рукой.

– Куда? – Виктор не двинулся с места.

– Мы построили полностью экранированное помещение. Абсолютно. Раньше такого никто не делал. Всегда оставался какой-то фон. Малейшие значения электромагнитного поля. Теперь – нет.

– То есть вы воспроизвели условия отсутствия магнитосферы?

– Да. Буквально только что закончили.

– Это другой разговор.

Они вышли из кабинета, прошли приемную, бросив одинаково осуждающие взгляды на пустующее место помощницы и вышли в коридор. Спустились на лифте на минус пятый этаж и перешли в другой лифт. Явно не предназначенный для обычных посетителей. Он не блестел, не светился, музыка в нем не играла. И пах свежим пластиком. Совсем новый.

Ехали они недолго и вышли в явно техническом помещении. Без лишней красоты, исключительно унитарном. Тут сновали туда-сюда люди в спецовках и халатах. Седой уверенно повел за собой Виктора.

Они прошли через несколько помещений и наконец оказались у огромной шлюзовой двери.

– Хотите, чтобы мы открыли, Андрей Николаевич? – подсуетился кто-то из персонала.

– Хочешь? – переадресовал он Виктору вопрос.

– Это та самая суперэкранированная комната?

– Да!

– Не впечатляет. Лучше покажите мне результаты опытов. И хорошо бы им совпасть с вашей теорией.

– Ладно, давайте, – вздохнул Седой и подал кому-то знак, судя по всему, ему хотелось похвастаться своим детищем, поэтому он начал нагружать Виктора совершенно ненужными знаниями о строительстве суперэкранированного помещения.

Виктора волновало совсем другое. Он крутил головой, высматривая среди людей в халатах и спецовках… кого? Кого-то отличающегося. И не ошибся. К комнате шел сосредоточенный мужчина в комбинезоне. За ним шагали два умника.

– Откуда…

– Доброволец, – предвосхитил вопрос Седой. – Мы никого не заставляли.

– Если все пойдет по плану, то с ним будет то же самое, что и с космонавтами?

– Да.

– Вы же взяли все возможные подписи, соглашения, отказы от ответственности и тому подобное?

– Конечно, – заверил его Седой.

И мы оба знаем, как сложно будет это легализовать, подумал Виктор. Не та эпоха для опытов на людях. Даже добровольных. Их проводили в комнату с экранами, на которых транслировалось происходящее в суперэкранированной комнате.

Кто-то дал подал сигнал, началась запись эксперимента. Каждый ученый занимался своим делом. Включались какие-то приборы, звучали команды, настраивалось оборудование. Виктор даже не пытался понять. Он внимательно наблюдал за мужчиной в сером комбинезоне, который вошел в пустую комнату с мягким полом и, вероятно, столь же мягкими стенами. Мужчина настороженно осмотрелся, потом покрутился на месте, не зная, куда себя деть. Дверь закрылась, прозвучало еще несколько команд, что-то зажужжало и… мужчина вдруг изменил позу. Покачнулся, опустил плечи, сгорбился, чуть наклонился вперед. На другом экране крупным планом показывалось лицо. Оно тоже стало расслабленным. Неестественно расслабленным, как у капитана корабля, летящего к Марсу.

Ученые наперебой что-то загомонили. Громко зачитывали показания датчиков. Особенно их обрадовало резкое снижение каких-то там альфа-ритмов. Виктор потер лицо с облегчением и ужасом одновременно. Его ставка сыграла. Но какой ценой они это доказали?

Он не понял, насколько глубоко ушел в собственные мысли. Но вернулся в реальность потому, что вокруг царила полная тишина. Атмосфера в помещении изменилась. Все внимательно смотрели на экраны.

Комната уже была открыта, в ней помимо мужчины в комбинезоне находилось несколько ученых. Они разговаривали с подопытным. И тот вполне осмысленно отвечал.

– Он себя помнит и осознает? – уточнил Виктор.

– Кажется, да, – ответил Седой. – Но он точно терял сознание. Как и космонавты! Мы что-то сделали неправильно!

– Вы неправильно воспроизвели условия, в которых оказались космонавты, – вздохнул Виктор.

Все повернулись к нему, кроме Седого. Тот продолжал смотреть на экран, очевидно, поняв, о чем речь. Наконец он вздохнул.

– Всем выйти.

Ученые, столпившиеся в комнате, послушно и даже с удовольствием ее покинули. Седой устало провел рукой по волосам.

– Космическая радиация?

– На корабле же были проблемы с экранированием, так? – Виктор не смотрел на собеседника, он рассматривал мужчину в комбинезоне. – А значит, и положенной защиты от радиации не было.

– Как мы такое легализуем?

– Это моя забота. Твоя забота – найти людей, которые согласятся облучаться и облучать других. Результаты нужны срочно. Буквально вчера.

* * *

– Я не могу отвечать за каждого члена следственной группы, но точно могу сказать, что я сотрудничал с полицией и делился с ними теми данными, которые могли хоть как-то помочь следствию. И вам это известно, – Виктор выделил слово «вам».

– Что вы имеете в виду? – уточнил председатель комиссии.

– Насколько мне известно, именно вы руководили полицейским расследованием и получили от моего помощника данные о махинациях с экранированием корабля? Еще до… трагедии.

– Фактически это произошло после.

– Данные отправили вам, как только стало известно.

– Давайте к трагедии. Что, по-вашему, произошло?

* * *

Виктор вошел в свою виар-приемную и сразу же скомандовал:

– Отправляй полиции данные по махинациям с экранированием корабля.

– Кому-то конкретному или…

– У них там есть какой-то черт, который расследование на карандаше держит.

– На чем?

– Да какая разница, на чем! – разозлился Виктор. – Отправляй!

– Готово.

Он отметил про себя оперативность. Дима действительно все подготовил. Золотой паренек просто. Ни одного сбоя с того момента, как проиграл спор.

– Теперь нам надо подумать, как правильно использовать вот это.

Виктор махнул рукой, и на стене кабинета запустилось видео. Перед камерой сидел хмурый Андрей Николаевич. Он сфокусировал пьяный взгляд где-то за кадром и заговорил довольно невнятным голосом.

– Я думаю, осталось не так уж много времени прежде чем расследование выйдет на меня… Но дело даже не в этом. Просто какие-то цены можно платить только из своего кармана. Какие-то вещи не делаются за чужой счет… Нельзя лететь к звездам на чужих крыльях. Или мне все это просто обрыдло. Ну чего вот дальше? А? На хрен все это надо? Тьфу… Короче. ИИ-ассистент запустит все необходимое оборудование, проведет эксперимент, потом отключит излучатель и свяжется с кем надо. Все данные приложит. Знаешь, Вить, такое дело. Это ж все неправда. Мы не такие, мы же все время что-то изображаем перед кем-то. А они другие. Они не притворяются. Как там… Делать, а не стараться, быть, а не казаться. Ой, млин… – он постучал себя по губам. – Палево, да? И ты ж не любишь, когда я тебя Витей называю. А и че ты мне теперь сделаешь?! Ладно, не обижайся. Удали потом… Ой, тоже мне… Ладно, птичка, не скучай.

– Какая птичка? – зачем-то спросил Виктор.

– Он про Нину, – завороженным голосом рефлекторно ответил Дима.

– Про кого?

– Дочь.

На видео Андрей Николаевич вошел в знакомую Виктору дверь. Оказался в несколько изменившейся комнате. Теперь в ней находилась какая-то громоздкая установка. Догадаться о ее предназначении было несложно. Она должна была имитировать космическую радиацию. Облучать.

Оборудование, которое в прошлый раз включали ученые, запускалось тоже как будто само, по волшебству. Предобученный ИИ, явно взломанный, с вырезанной моралью, активировал приводы и дверь в комнату закрылась.

Крупный план на лицо Седого. Пропала складка между бровями. Приоткрылся рот. Все это было уже знакомо Виктору. Сознание покинуло, казалось бы, грозного директора корпорации «Космос У». Скоро заработала облучающая установка. Она не выключалась столько же времени, сколько космонавты провели за пределами магнитосферы. Седой походил по комнате, потрогал стены, прилег, поковырял в носу и съел козявку. В целом он напоминал скучающую обезьяну в костюме и от этого становилось жутко.

Наконец оборудование выключилось, ИИ открыл дверь, и буквально через несколько секунд выражение лица Седого изменилось с расслабленного на растерянное и даже испуганное. Он поднялся с пола, прижался к стене и напряженно замер, осматриваясь.

– Что это вообще такое? – хриплым голосом спросил Дима.

– Это доказательство того, что сознание находится не в голове. В голове только приемник. И его можно повредить космической радиацией. А приемник как-то связан с магнитосферой.

– Что это за комната? Кто это построил? Что за чертовщина?! – Дима не мог оторвать взгляд от экрана, на котором ИИ приступил к опросу бывшего Андрея Николаевича.

Теперь это был Николас Дельгадо. Сорока пяти лет. И жил он где-то в недалеком будущем.

– Он и построил, – объяснил Виктор. – Чтобы провести вот этот эксперимент. Бери данные, поднимай с постелей ученых и пиар-отдел. Работайте. Срочно.

– Какой отдел? Какие данные? – Дима растерянно посмотрел на начальника. – Он же… Он же все! Дурак теперь!

– Будь добр, сделай так, чтобы он был дураком не зря, – медленно и терпеливо попросил Виктор. – Используй его результаты. Человечество на пороге величайшего открытия.

– Да, конечно, простите! Я сейчас же… А, стоп! Так он где-то в какой-то комнате сейчас? Его же вытащить надо!

– Я этим займусь, иди работай.

* * *

– Несмотря на то, что Андрей Николаевич был преступником, он был человеком, очень увлеченным космосом. Думаю, дело не только и не столько в том, что мы раскрыли его, а в том, что он… действительно хотел докопаться до сути феномена, так как чувствовал свою ответственность за судьбы пострадавших космонавтов, и при этом не хотел ставить опыты на других людях.

– Допустим, так, – иронично хмыкнул председатель комиссии. – Что было дальше?

– Странный вопрос, это всем известно.

– Если мы что-то спрашиваем, значит, хотим услышать ответ именно от вас, не находите?

– Да, конечно, прошу прощения. Дальше все изменилось. Для всех. Простое расследование коррупционной проблемы вдруг изменило понимание природы сознания человека. Возник вопрос: можем ли мы вообще считать себя разумными, если наш разум не существует за пределами магнитосферы? А почему не существует? А что в ней такого? Допустим, мы всего лишь приемник, но что мы улавливаем? Есть некое общее, вселенское сознание, к которому подключаются люди? Возникло много версий, теорий. Вся мировая наука кинулась решать эти вопросы. И значительная часть ученых просто присоединилась к развернутой на основе нашего расследования команде и инфраструктуре. Это превратилось в гигантский международный проект с почти бесконечными инвестициями.

– Звучит как невероятный успех, случающийся раз в жизни, если не раз в истории, – заметил председатель комиссии. – Но почему вы покинули проект и сделали его руководителем своего заместителя?

* * *

В дверь постучали, и Виктор с некоторым удивлением сказал «войдите». Кто вообще стучится в виаре? Оказалось, что Дима.

– Тебя только за смертью посылать! Наконец-то! Смотри, что мне прислали! Эта теория все меняет. Вероятно, она очень трудно доказуема, но часть ее можно проверить на практике, и для этого есть конкретная схема, нужно просто больше мощностей… – Виктор обратил внимание, что Дима как-то странно мнется у двери. – Проходи скорее! Ты чего?

– Да чет устал, – он сел на стул и уставился на начальника.

Проклятый виар не позволял понять реальное выражение лица. Не передает графика эмоции все-таки.

– Ладно, вот смотри, – Виктор махнул рукой, раскатывая голограмму. – Что мы имеем? Человеческое сознание не работает за пределами магнитосферы, так? И смотри, какое элегантное объяснение. Понимаешь принцип квантовой запутанности?

– В общих чертах. Как только надеваешь правый носок, второй становится левым. Не важно, где он при этом находится. Теоретически это передача информации быстрее скорости света, фактически – нет.

– А ты не в настроении, я смотрю… Ну в общем, примерно такой принцип, да. Так вот, смотри. Да на голограмму смотри, а не на меня! Вот большой взрыв, после которого начинается расширение Вселенной. Большой взрыв приводит к тому, что огромное количество частиц оказываются в состоянии квантовой запутанности. А из-за расширения Вселенной они оказываются очень далеко друг от друга. Одна частица, – допустим, глюон какой-нибудь, – в миллиардах километров отсюда, другой тут. На Земле. Где-то там, далеко, происходит что-то, что влияет на глюон. Его состояние меняется. Это приводит к тому, что связанный с ним земной глюон реагирует. Тоже меняет свое состояние. Понимаешь?

– Понимаю. А магнитосфера тут причем? И сознание?

– Ты смотри-смотри! Есть почти бесконечный космос. Миллиарды километров пустоты, сквозь которую летают эти частицы. Одна на миллион километров. Почти гомеопатия. Даже не статистическая погрешность. Но! Вот она попадает в магнитосферу Земли и остается в ней. Не может ее покинуть. Понимаешь?

– Допустим.

– А теперь представь, что в какой-то момент вокруг земли скопилось много таких частиц. Напомню, что они связаны с другими частицами, которые тоже скопились в магнитосфере какой-то другой, очень далекой планеты. Или многих планет. Не важно. Для простоты возьмем одну. Вот на Земле развивается жизнь. Ну там, одноклеточные всякие, эволюция делает свое дело, они усложняются. Нормальный процесс. А потом вдруг – раз! – и какая-то обезьяна осознала себя! С чего-то вдруг одних инстинктов и биологических программ ей стало мало. Возникло какое-то сознание, о природе которого мы до сих пор ничего не знаем. С чего вдруг?

– Вы думаете, я отвечу на вопрос, на который до меня никто не ответил? – устало протянул Дима.

– Я в тебя верю, дружок! Ну вот скажи мне, с чего вдруг люди, бывшие обезьяны, стали создавать для себя максимально неестественную среду? Не встраиваться, как все остальные виды, в природу, а уничтожать ее, что-то строить, выдумывать богов, подозрительно схожих даже в отдаленных друг от друга племенах. Даже изолированные группы, никогда не пересекавшиеся с другими, создавали в целом схожую культуру и мифологию. При разных условиях жизни, климате и пище!

– Вероятно, на них повлияли связанные частицы? – уже заинтересованнее предположил Дима.

– Верно, но как именно?

– Ну… Предположим… – даже по виар аватару было заметно удивление, – предположим, где-то там, в далеком космосе, есть планета, где давно существует развитая цивилизация…

– Так, – подбодрил его Виктор.

– И фактом своей жизни они как-то влияют на квантовые частицы, застрявшие магнитосфере их планеты. А колебания и изменения состояния частиц там приводят к колебанию и изменению состояния частиц тут. Но это точно не глюоны, это какая-то другая частица, о которой мы ничего не знаем! Получается, что косвенно от них к нам передается информация? И…

– И какой-то из видов обезьян в результате мутации становится чувствительным к изменению состояния этих частиц, – кивнул Виктор. – И начинает работать как приемник. И сам того не осознавая, начинает строить вокруг себя мир, схожий с тем, который находится где-то далеко, на другой планете.

– А как только человек покидает магнитосферу, насыщенную этими частицами… Сознание исчезает…

– При этом, если он вернется обратно, приемник снова уловит сигналы и осознает себя. Однако, если приемник будет поврежден, то он, например, сочтет себя кем-то другим.

– Как те космонавты… Реально мешанина фактов, обрезки личности как будто…

– Нарушен прием сигнала.

– Вы хотите сказать, что мы просто… Не знаю даже. Чье-то эхо? Что у нас нет своего сознания, воли? Мы просто… Ментальные паразиты? Живущие на чьих-то мысленных объедках…

– Ну, подожди, это пока теория. И нам предстоит ее подтвердить. Смотри сюда, вот чертежи и расчеты. Мы можем построить машину, которая может манипулировать этими частицами. Да, нужны суперкомпьютеры, нужны мощности, но теперь у нас все это есть. Если получится, то мы просто поставим такую установку на корабль. Она будет генерировать магнитное поле и манипулировать частицами внутри него. И сможем полететь!

– Куда? – не понял Дима.

– Куда угодно! Но полагаю, что мы очень захотим встретиться с теми… по чьему образу и подобию создали себя.

– А… Подождите, черт с ним, с космосом этим вашим…

– Нет! Не черт с ним! Человечество уже полвека копается в себе, не глядя вокруг, ищет какие-то глубины внутри собственного сознания, а искать их надо не тут! – Виктор постучал себя по голове. – А там! На далекой-далекой планете! Ты понимаешь, что у нас теперь есть цель? Настоящая, Дима! Большая! Не новая машина в кредит, не курс рубля, а гигантская, экзистенциальная цель всего человечества! Не все эти проработки детских травм, коучи, позитивное мышление и…

– Да-да, большая цель. Великая. Как коммунизм построить. Или еще что, – отмахнулся Дима. – Откуда эти чертежи вообще? И вся эта… откровенно сомнительная теория.

– Оказывается, над этим уже работают. Есть экспериментальная установка и понимание, как манипулировать этими частицами. Нужно только масштабировать проект. Когда мы опубликовали результаты расследования марсианского феномена, все сложилось. Понимаешь?

– У кого? Кто над этим работал и почему?

– Небольшая, но прямо-таки кипящая группа ученых из МИФИ, как ни странно. Они вообще другое исследовали, собственно, сами эти частицы, но видишь, как повернулось! Нам надо с ними встретиться. Отложи, пожалуйста, все свои завтрашние дела, давай поедем к ним в офлайне. Все эти виар-переговоры…

– Вообще я пришел поговорить, – перебил его Дима.

– Так? – Виктор почувствовал что-то неправильное. Даже через виар. Сердце ухнуло куда-то вниз.

– Я хочу, чтобы вы… – он прочистил горло и заговорил уверенно и холодно. – Вы напишете заявление по собственному желанию и я возглавлю проект.

Некоторое время оба молчали. Виктор рассматривал Диму. Тот откинулся на стуле и положил одну руку на стол, постукивая пальцем по столешнице. Так делал сам Виктор, переходя в решительную атаку. Паренек все-таки быстро учится.

– А иначе?

– У меня все готово для того, чтобы разрушить вашу репутацию и посадить вас в тюрьму. По-настоящему, а не на перевоспитание. Реальный срок. Вы в процессе расследования нарушили очень много чего, но главное – довели Андрея Николаевича до самоубийства.

– Это неправда! – позорно высоким голосом выпалил Виктор.

– А никого не интересует правда, – спокойно констатировал Дима. – Мой пиар-отдел даже вас убедит в том, что вы виновны. Я… многому у вас научился, в том числе и этому. И благодарен за это. Но это не значит, что я разделяю ваши методы. Никакая цель не оправдывает выбранные вами средства. Ни космос, ни спасение человечества от депрессии. Построение вселенского коммунизма, капитализма или что вы там задумали. Мы не станем лучше, если будем действовать так. Нет пути к счастью, потому что счастье и есть путь.

– Это тебе психолог сказал? – не сдержавшись, фыркнул Виктор.

– Это мне сказала Нина.

Виктор чуть не хлопнул себя по лбу. Он должен был это заметить! Любовь! Конечно же! Какой юнец не отомстил бы злодею, который сделал такое с отцом своей возлюбленной!

– Тем не менее я предлагаю вам уйти тихо. Я не хочу мстить.

– Как благородно!

– Это мне, кстати, посоветовал психолог. Если вам интересно.

– Как мило с его стороны. Мне советовать идти к своей цели как к единственному, что может сделать меня живым и счастливым, а тебе соизмерять цели и средства!

– Методы осознания неисповедимы, – вздохнул Дима.

– Нет бога кроме психологии и Фрейд пророк его! – чуть не засмеялся Виктор.

– Подписывайте заявление.

Дима отключился. Его аватар просто исчез из кабинета.

* * *

– Я выполнил свою работу, вот и все. Меня назначили руководителем следственной группы, цель которой – выявление лица или группы лиц, ответственных за марсианский инцидент. Я выполнил работу. Дальнейшее – не моя ответственность. Новый проект возглавил мой заместитель.

– Правильно ли я понимаю, – председатель комиссии несколько замялся, потом задал явно не тот вопрос, который собирался. – У вас есть какие-то замечания по работе Дмитрия Кошелева?

– Нет.

– Может, у вас есть… претензии?

По залу пробежала волна недовольного шепота.

– Нет, что вы, – усмехнулся Виктор.

– Как бы вы охарактеризовали его личность?

Недовольные шепотки стали громче и злее, это заставило председателя спешно уточнить вопрос.

– Речь идет о периоде до его становления пси-патриархом, конечно.

* * *

Виктор вернулся в депрессию. С некоторым даже мрачным удовлетворением. Раньше он и не замечал, что находился в ней, но стоило в нее вернуться…

Снова потянулись бесконечные одинаковые дни. Без дат, без сезонов, без цели. И постоянные сессии с ИИ-психологом, которые нельзя было проигнорировать. Виктор просто молча сидел целый час, глядя на часы, висящие на стене прямо над голограммой. Как ни странно, психолога это не взволновало. Он не вызвал бригаду неотложной помощи или что-то в таком духе. Хотя этого стоило бы ожидать. Проклятая программа просто что-то говорила без конца.

Виктор ел, спал, иногда прогуливался по внутреннему двору гигаэтажки, и все-таки не выдержал. Когда казалось, что он уже справился, что все прошло, то у него хватило силы воли… Виктор включил новостной стрим – и дальше его понесло. Он стал жадно поглощать всю информацию, связанную с марсианским феноменом. С исследованиями, с ЕГО проектом.

Как Виктор и ожидал, у Димы было свое видение, но не ожидал, что такое. Информация об экспериментальной установке, позволяющей влиять на связанные частицы, так и не появилась в новостях. Более того, довольно скоро ученые оказались в тупике. Да, люди теряют сознание за пределами магнитосферы, но почему? Неизвестно. Наука на данном этапе этого объяснить не может. Хотя и пыталась. Сотни гипотез, экспериментов – и ничего.

Величайший энтузиазм стал угасать. Бесконечное финансирование тоже. Все сошлись на том, что в космос летать нельзя – и все. Покидать магнитосферу, точнее. В крайнем случае, можно роботов отправлять. Может быть, когда-нибудь они будут работать на урановых шахтах отдаленных планет. Так даже лучше ведь! Людям не надо рисковать.

Дмитрий Кошелев покинул пост руководителя, а сам проект вскоре свернули. И, казалось бы, на этом все закончилось, но… Сам Дима стал все чаще появляться в новостях. Он руководил исследованиями, связанным с нейропсихологией. Финансировала их Нина, получившая весьма солидное наследство. Этого хватило на создание суперкомпьютеров с чудовищными вычислительными мощностями. Виктор догадывался, для чего они понадобились.

И молодой ученый воссиял на ниве психологии. Прямо-таки чудеса творил. Особенно в частной практике. Чуть ли не наложением рук помогал людям. Буквально. Детские травмы исчезали, ярко выраженные дефекты личности исправлялись. Душевная боль стихала.