Имя Розы

© Юлия Русских, 2025

ISBN 978-5-0068-4920-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

В некотором царстве, а если точнее – в королевстве, что затесалось меж трёх могучих империй, как крепкий гриб-боровичок меж вековых дубов, жизнь текла своим чередом. То есть, неспешно и с достоинством.

А на самом высоком холме, откуда открывался вид на всё королевство вплоть до коровы пастуха Мафусаила, что паслась у дальней границы, стоял замок. Не какой-нибудь там новодел, а честный, каменный, с историей, мхом на стенах и собственным фамильным привидением в лице прапрабабки Гризельды, которая по ночам искала завалившуюся за плинтус брошку и пугала придворных утробными стонами.

Правил этим благолепием король Аластер IV, прозванный в народе Прагматичным. Мужчина он был видный, в меру упитанный, с окладистой бородой, в которой, по слухам, могли бы свить гнездо две ласточки и удод, и взглядом, способным насквозь просверлить бюджетную ведомость и обнаружить там хищения.

Народ своего монарха обожал. Любовь эта была настолько всеобъемлющей и пламенной, что на ежегодных (для поддержания демократического тонуса) выборах за Аластера стабильно голосовало сто тридцать четыре процента электората. Откуда брались лишние тридцать четыре? Ну, как говаривал министр статистики, «это голоса предков, довольных стабильностью, плюс благодарный домашний скот». В общем, не правитель, а мечта!

И была у этой мечты одна головная боль. Звали головную боль Арден, и по совместительству он являлся наследным принцем.

Нет-нет, Арден не был ни дураком, ни злодеем. Напротив, парнишка рос – краше в сказке не опишешь. Добрый, отзывчивый, сильный. Белок из силков вызволял, старушек через дорогу переводил (иногда даже тех, кто вовсе не собирался на другую сторону), песни под лютню слагал такие, что даже упомянутое фамильное привидение всхлипывало в углу от расстройства чувств. Но природа, эта известная любительница баланса, решив, что такой концентрат добродетели на один квадратный метр – перебор, вложила в принца один, но фатальный недостаток.

Принц Арден был катастрофически влюбчив. Нет, не в том вульгарном смысле, когда «увидел, победил, забыл». Арден влюблялся всерьёз. Намертво. До дрожи в коленках и желания немедленно вести под венец. Проблема была в том, что происходило это примерно три-четыре раза в день.

Вот, скажем, утро. Принц, свежий, как майская роза, спускается к завтраку. Навстречу ему семенит кухарка Марта, повелительница похлёбок и укротительница вертела, женщина дородная и румяная. Взгляд Ардена натыкается на её ямочки на щеках, и всё… Сердце в груди делает тройной тулуп, ухает куда-то в район начищенных сапог, и в голове уже сам собой складывается сонет: «О, фея кухни, чья рука творит…».

Всё, Марта – любовь всей его жизни. Арден, позабыв про омлет, несётся в свои покои, дабы запечатлеть пылкие строки на пергаменте. Но по коридору, звеня ключами, шествует суровая кастелянша Фредегонда, стражница простыней и гроза дворцовых мышей. У неё строгий профиль, горделивая осанка и игривая родинка над губой. Ба-бах! Новая молния поражает многострадальное сердце принца. Сонет про кухарку безжалостно комкается. Фредегонда – вот она, истинная, единственная и неповторимая!

Он бросается в сад, чтобы сорвать для новой пассии самый неприступный и прекрасный цветок. А там… А там дочка садовника, юная Лилиан, с веснушками-конопушками и смешинками в глазах, поливает розы. Ёлки-палки, да как же он жил до этого момента?! Фредегонда решительно отправляется в архив сердечных терзаний, уступая место новой музе.

К обеду принц успевал сделать два предложения руки и сердца, к ужину – третье, а перед сном рыдал в подушку, осознавая, что не может выбрать одну-единственную из трёх величайших любовей, встреченных за день.

Король Аластер, наблюдая за этим амурным марафоном, мрачнел. Его, человека основательного, такая текучка кадров на вакантное место будущей королевы удручала. Министр финансов уже трижды подавал докладную, что казна не выдержит таких трат на помолвочные кольца, а главный ювелир, работая в три смены, заработал нервный тик и начал заикаться.

Терпение монарха лопнуло в тот день, когда Арден, застукав в библиотеке горничную, стиравшую пыль с фолиантов, влюбился в её изящные щиколотки и примчался к отцу с требованием немедленно объявить о помолвке.

– Арден, сын мой… – устало начал Аластер, массируя виски. – Сядь. Нет, лучше стой, а то ещё в кресло влюбишься, оно у нас из карельской берёзы, редкое.

– Отец, я люблю! – с жаром выпалил принц, прижимая руку к сердцу. – Это Гертруда! Она… она пахнет чистотой и лавандой! Мы созданы друг для друга!

– Сынок, – вздохнул король. – Позавчера ты был создан для кухарки Марты, вчера – для дочери садовника, а на прошлой неделе, если мне не изменяет мой склероз, ты собирался жениться на заезжей акробатке из бродячего цирка. Ты нам скоро демографический взрыв устроишь в отдельно взятом замке! Государство – это не шведский стол, где можно пробовать всё подряд!

– Но это же чувства! – возмутился Арден. – Это естественный порыв души!

– Естественный порыв, – поморщился Аластер, – это когда ручей в реку впадает. А у тебя, сынок, не ручей, а девятый вал, который грозит потопить нашу экономику. У нас скоро закончатся девицы подходящего возраста! Придётся импортировать! А это, между прочим, пошлины, транспортные расходы… Ты хоть представляешь, в какую копеечку нам влетит невеста из-за Тридевятого моря?

Принц оскорбился. Его страсть, сердечный трепет человека с тонкой душевной организацией, пытались обсчитать, как мешок овса!

– Раз вы не понимаете высоких чувств и всё измеряете деньгами, – трагическим шёпотом произнёс он, – я покину этот дом, где царит цинизм и бухгалтерский учёт! Я уйду в мир, полный опасностей и приключений, чтобы найти ту единственную, чья любовь будет истинной!

И ушёл. Король-то думал, опять дурачится. Подуется в своей комнате и к ужину выйдет. Но Арден, оказалось, был не только влюбчив, но и решителен. Через час он уже стоял у ворот замка, одетый в новенькие, с иголочки, миланские доспехи. Под мышкой держал лютню, в седельной сумке – томик сонетов Петрарки и тактический запас носовых платков, а на плече сидел его ручной голубь Амур, специально обученный доставке пылких посланий. Голубь, впрочем, тотчас улетел в неизвестном направлении.

Принц вскочил на своего белоснежного коня по кличке Зефир (его он, к слову, тоже нежно любил, но чисто платонически), картинно взмахнул рукой на прощание воображаемым толпам поклонниц и пришпорил коня. Оставив позади лишь облако пыли, в котором потонул тихий коллективный плач всех кухарок, прачек, горничных и садовниц замка.

Король Аластер стоял на балконе и смотрел вслед удаляющейся фигурке. Тяжко вздохнул, погладил бороду.

– Эх-ма… Поскакал, романтик.

Он постоял ещё немного, а потом пробормотал себе под нос:

– Ну и ладно. Меньше народу – больше кислороду. Главное, чтоб по дороге в какую-нибудь русалку не влюбился. Этих замуж брать – одна морока. Сплошная сырость в опочивальне и чешуя в кровати.

И, повернувшись, король пошёл решать более важные проблемы. Например, как объяснить министру финансов списание со счетов суммы, потраченной на сверкающие доспехи для сбежавшего искателя приключений. Но на сердце у него всё равно было тревожно.

Глава 2

Свобода пахла дорожной пылью, конским потом и лёгким разочарованием. Принц Арден, покинувший отчий дом с гордо поднятой головой, уже на второй день пути начал подозревать, что в его гениальном плане побега имелись некоторые логистические недоработки.

Для начала, его скакун Зефир, существо нежное и трепетное, на третьи сутки совместного путешествия был вероломно обменян шайкой крайне деловитых разбойников на… на обещание не отбирать доспехи. Процедура передачи прошла цивилизованно: Ардена деликатно спеленали, сунули в рот кляп из его же собственного кружевного платка и, пока один из джентльменов удачи проверял подковы Зефира, другой читал принцу краткую лекцию о нестабильности на рынке элитных скакунов.

Лишившись транспорта, Арден побрёл пешком, сверкая на солнце миланским доспехом, как новенький кофейник. Это привлекало внимание. В первой же таверне, где он решил утолить печаль кружкой эля, его радушно приняли, накормили, напоили, а затем мастерски обчистили, пока он спал. Проснулся принц уже без кошелька, лютни и, что самое обидное, без фамильных панталон из тончайшего фландрского батиста в меленькую синюю лилию. Похитители, видимо, обладали вкусом. Правда, ещё и жалостью. Поэтому, взамен украденного, оставили Ардену набор основательно потрёпанных доспехов. К тому же, с дыркой в кирасе.

В конце концов, дорога завела его в густой лес. Не просто густой. Он был… концентрированный. Такой дремучий, что даже солнечный свет, прежде чем пробиться сквозь кроны, казалось, проходил тройную фильтрацию через тоску, безысходность и паутину. В воздухе висела гнетущая тишина, которую нарушали только жужжание комаров размером с упитанного воробья и чавканье кого-то невидимого в болоте.

И тут Арден буквально почувствовал затылком чей-то взгляд. Тяжёлый, внимательный, оценивающий. Принц обернулся. Метрах в двадцати за ним, не таясь, шёл волк. Крупный, серый, с умными жёлтыми глазами. Волк не рычал, не скалился. Он просто шёл, соблюдая дистанцию, словно приличный человек в очереди за сыром.

Принц ускорил шаг. Волк тоже. Арден перешёл на трусцу. Волк, не сбиваясь с ритма, припустил следом. Принц, чертыхаясь и путаясь в поножах, рванул так, что только пятки засверкали. Волк, вздохнув (Ардену показалось, что он именно вздохнул), перешёл на лёгкую рысь. Это было не преследование. Это был эскорт. Навязчивый и нервирующий.

И вдруг, когда принц уже был готов сдаться и предложить серому спутнику себя на обед, он увидел её.

Посреди чащи, где, по всем законам логики, должна была стоять избушка на курьих ножках или, на худой конец, табличка «Осторожно, злые медведи!», стояла мраморная беседка. Изящная, воздушная, вся увитая плющом и малознакомыми принцу дикорастущими растениями. Она смотрелась здесь так же уместно, как фламинго на заседании Королевского совета. Хотя… вот был в соседнем королевстве случай… впрочем, не сто́ит отвлекаться.

Арден от неожиданности замер. Моргнул. Беседка не исчезла. Более того, в беседке… стояла девушка. Красота её была такой неземной, что у Ардена перехватило дыхание. В белоснежном платье, с распущенными волосами цвета гречишного мёда, она кинула на принца васильковый взгляд и тут же, зардевшись, потупила взор.

Принц понял: это Оно. Настоящее. Не то, что было с кухаркой, кастеляншей и дочкой садовника. То были ученические наброски, а это – полотно мастера! Сердце, уже было привыкшее к любовным спринтам, на этот раз совершило такое сальто, что едва не выпрыгнуло из пробитой разбойниками кирасы.

Забыв про усталость, голод и навязчивого волка, Арден приосанился, расправил плечи и, стараясь не греметь остатками доспехов, шагнул к беседке.

– Мадемуазель! – произнёс он своим лучшим бархатным баритоном. – Разрешите представиться: принц Арден, в настоящий момент нахожусь в творческом отпуске по семейным обстоятельствам. А как величать вас, о лесная фея?

Девушка молчала, лишь сильнее смутилась и чуть заметно улыбнулась. Арден повторил вопрос, добавив в голос ещё больше обходительности. Молчание. Принц начал закипать.

– Послушайте, прелестное создание, у вас что, слова платные? Я тут перед вами распинаюсь, представился по всей форме! Я, между прочим, особа королевских кровей, хоть и в слегка помятом виде! А вы молчите и ресницами хлопаете! Имя-то у вас есть? Ау!

Наконец, девушка подняла на него глаза – бездонные и синие, как море.

– Сэр рыцарь, у вас пар из ушей не идёт? – тихо, но с ехидцей промолвила она. – Я просто… стесняюсь. Вы так внезапно появились, блестите весь… Я растерялась.

– Ах, простите, мадемуазель, я… я просто устал, измотан, – смешался Арден.

– Ну да, а на меня сразу орать, – не унималась она, и в голосе её прорезались стальные нотки. – Тиран. И деспот. Явился, не запылился, давай права качать. Выйдите из моей беседки и зайдите снова. Как подобает воспитанному принцу.

– …да я… я же не со зла… лес, волк этот ещё увязался… – растерянно бормотал принц, покорно выходя за пределы беседки.

– Волк? – хихикнула красавица. – А, этот… Ну, он ничего. Пару раз укусит, но больше одного принца за раз всё равно не съест. Аппетит у него умеренный.

Арден снова шагнул к ней, на этот раз на цыпочках.

– Простите мою несдержанность. Позвольте, тем не менее, узнать ваше имя и, быть может, разделить с вами чашечку чая? Я умираю от жажды.

– Вы в своём уме? – искренне изумилась девушка. – Какой чай посреди леса? Понимаю, без шлема ходите, вам либо надуло, либо настучало, но вы где в беседке-то у меня чай увидели? Могу предложить горсть шиповника. Свежесобранного.

Принц так яростно замотал головой, что чуть не свернул шею. В голове билась одна мысль: «Валерьянки бы… или пустырничка…»

– Прекрасная госпожа, а настойки пиона у вас случайно не найдётся? Для нервов.

– Не найдётся! – отрезала она. – Приходят всякие, с пустыми руками, а ты им стол накрывай.

Так они и разговорились. Наконец, когда Арден в третий раз, уже умоляюще, спросил, как её зовут, девушка тяжко вздохнула.

– Да не помню я, Ваше Высочество.

– Как это… «не помню»?

– А вот так. Заколдована я. Во-первых, память отшибло начисто. Не знаю, кто я, откуда, как меня мама в детстве звала. А во-вторых… – она понизила голос до трагического шёпота, – могу в любой момент превратиться в лягушку. Без предупреждения, без графика. Вот стою, разговариваю с симпатичным принцем, хлоп! – уже сижу на полу, зелёная, и квакаю. Представляете, какой конфуз? Для девушки это невыносимо!

Арден моргнул. Потом ещё раз. Лягушка.

– Но… но я же люблю вас! – выпалил он, позабыв всё на свете. – Я женюсь на вас! Даже если вы будете квакать на свадебной церемонии!

– Э-э, вы полегче на поворотах, Ваше Высочество, – незнакомка отступила на шаг и смерила принца оценивающим взглядом. – Сначала мне всю душу вынули своими расспросами, а теперь ещё и жениться. У меня от вас мигрень начинается. Уходите!

– Но как же?! – взмолился Арден. – Это же судьба! Я чувствую! И традиционные ценности! Без них никак, привиты с детства. Я должен вас спасти и жениться!

Девушка на мгновение задумалась, постучала пальчиком по губам.

– Ага. Ценности, говорите… Ну ладно. Если ценности, тогда слушайте сюда. Пойдите и найдёте способ расколдовать меня.

– А вы?

– А я здесь подожду. Я терпеливая. Давайте, Ваше Высочество, не будем терять времени. Двигайте своими латами навстречу подвигам! Вон туда, – она неопределённо махнула рукой в самую гущу леса. – Прямо, а там разберётесь.

Арден, окрылённый любовью и великой целью, поклонился и, не оглядываясь, зашагал в указанном направлении.

Девушка проводила его взглядом. Потом посмотрела на волка, который, пользуясь неразберихой, незаметно подошёл и уселся у её ног.

– Ну что, Серый, – пробормотала она, почёсывая зверя за ухом. – Как думаешь, этот дойдёт? Или его первая же Ба-байага на лопатки положит?

Волк в ответ лишь тихонько стукнул хвостом по мраморным плиткам беседки и стремглав кинулся за принцем.

Глава 3

Арден шёл. Он шёл, воодушевлённый вящей целью и подгоняемый образом прекрасной незнакомки. Первые полчаса он практически летел над землёй, мысленно репетируя речь, с которой вернётся к ней, держа в руках спасительное зелье. Он уже представлял её благодарный взгляд, робкую улыбку и, само собой, неизбежный свадебный пир на всё королевство.

Через час романтический пыл слегка поумерился. Ноги, обутые в тяжёлые сабатоны, начали жалобно гудеть, а в голове, помимо мыслей о любви, назойливо жужжал вопрос: «А куда, собственно, идти-то?». Лес вокруг был абсолютно одинаковым во все четыре стороны. Деревья, мох, папоротники. Ни указателей, ни туристических троп, ни даже завалящей лавки с хлебными чашами и вином навынос.

Ещё через час Арден окончательно понял, что энтузиазм – топливо крайне неэффективное. Оно быстро сгорает, оставляя после себя лишь копоть разочарования и острое чувство голода. Желудок до этого деликатно молчавший теперь исполнял целую симфонию. Принц попытался вспомнить уроки выживания, которые ему давал старый егерь. «Если заблудились в лесу, Ваше Высочество, главное – не паниковать и определить, где север». Арден посмотрел наверх. Небо было затянуто серой хмарью. Он посмотрел на деревья. Мох, вопреки всем учебникам, рос на них со всех сторон равномерно, укрывая стволы, словно зелёный бархатный плащ.

– Отлично, – пробормотал принц, присаживаясь на трухлявый пень. – Круго́м сплошной север. Или юг. Какая, к лешему, разница, если жрать нечего?

Именно в этот момент экзистенциального кризиса он её и увидел. В этот раз не прекрасную деву. И не беседку. Он увидел здание, нарушающее все мыслимые и немыслимые строительные нормы и правила. Небольшая, покосившаяся избушка, сколоченная из почерневших брёвен, стояла на двух гигантских… куриных ногах. Ноги были покрыты загрубевшей кожей и увенчаны когтями размером с приличный серп. Они нетерпеливо переступали с места на место, отчего избушка покачивалась, как пьяный матрос.

– Однако, – выдохнул Арден, инстинктивно прячась за пень.

Любой здравомыслящий человек на его месте постарался бы обойти это чудо зодчества по самой широкой дуге. Но Арден был, во-первых, не совсем здравомыслящим, во-вторых, отчаявшимся. А в-третьих, из трубы избушки вился дымок, пахнущий чем-то съедобным. Кажется, грибным супом.

Собрав волю в кулак, принц вышел из-за своего укрытия. – Уважаемая избушка! – как можно вежливее начал он. – Не будете ли вы так любезны повернуться ко мне, так сказать, фасадом, а к лесу, соответственно, тыльной частью?

Избушка замерла. Потом одна из ног нервно дёрнулась и почесала вторую. Из единственного окошка выглянула седая голова в грязном платке.

– Чего орёшь, оглашенный? – проскрипел старческий голос. – Ходють тут всякие, спать не дают. «Фасадом»… Ты мне ещё про экстерьер расскажи, дизайнер недоделанный! Пароль какой?

– Пароль? – растерялся Арден. – Простите, а разве он есть? – А как же! – хмыкнула голова. – Всё по-современному. Цифровизация, слыхал? Ну? «Избушка, избушка…» Дальше знаешь?

Принц напряг память, вспоминая сказки, которые ему в детстве читала няня.

– Избушка, избушка, повернись ко мне передом, к лесу задом!

– Во-от! – одобрительно крякнула старуха. – Могёшь, когда хочешь!

Куриные ноги заскрипели, земля содрогнулась, и избушка, тяжело переваливаясь, развернулась, явив миру кривое крыльцо. Дверь со скрипом отворилась.

– Заходи, раз пришёл. Только ноги вытирай, чай, не в трактире!

Внутри было тесно, сумрачно и пахло сушёными травами, пылью веков и тем самым грибным супом. Посреди комнаты, на огромной печи, свесив костлявые ноги, сидела хозяйка. Ба-байага собственной персоной. Крючковатый нос, буравящий взгляд маленьких глазок – всё было на месте, как в лучших изданиях фольклора.

– Ну, чего тебе, мил человек? – спросила Ба, ковыряясь в зубах чем-то длинным, пугающе похожим на кость. – Заблудился, поди? Или целенаправленно? Сразу говорю, если из налоговой – я на пенсии, льготы имею.

– Я принц Арден, – с достоинством представился наш герой. – Ищу способ снять злое проклятие с одной прекрасной девы.

– А-а-а, – протянула старуха. – Любовь-морковь, значит. Дело житейское. Дева-то хоть стоящая? Не какая-нибудь финтифлюнь-через-плечо-переплюнь с большой дороги?

– Она само совершенство! – с жаром воскликнул Арден. – Только она… она ничего не помнит и может в лягушку превратиться.

– С подвохом девка, значит, – хмыкнула Ба-байага. – Ну, бывает. Ладно, может, и помогу тебе, касатик. Но у меня правило: услуга за услугу. Помоги мне по хозяйству, а я уж посмотрю, чем тебе отплатить.

– Я согласен на всё! – не задумываясь, ответил принц.

– Это мы ещё посмотрим, – хихикнула Ба. – Вот, для начала, баньку мне истопи. Да попарь хорошенько, чтобы косточки прогрелись. Веничек вот, дубовый. Водица в колодце. Давай, не отлынивай.

Арден, никогда в жизни не державший в руках ничего тяжелее кубка с вином, вздохнул, но покорно поплёлся в баньку – маленькую, вросшую в землю избушку по соседству. Он таскал воду, колол дрова (тупым колуном, который раз пять едва не оттяпал ему ногу), разжигал печку-каменку. Через два часа, потный, чумазый, но гордый, он доложил:

– Готово, бабушка! Прошу!

Ба-байага кряхтя слезла с печи и прошаркала в баню. Арден зашёл следом.

– Ну, давай, герой, покажи, на что способен! – скомандовала она, укладываясь на полок. – Хлещи посильнее!

И Арден начал. Он махал веником с таким усердием, словно от этого зависела не только его любовь, но и судьба всего мира. Он поддавал пару, охаживал костлявую спину старухи, бормоча под нос: «Это вам всем за доспехи! А это за панталоны! А вот это – за голод и унижение!».

– Ох, хорош! – постанывала бабка. – Ох, молодец, принц! Прям чувствую, как ревматизм отступает! Душевно паришь, с огоньком!

Когда экзекуция закончилась, совершенно вымотанный Арден привёл распаренную и подобревшую Ба-байагу обратно в избу, усадил за стол и налил квасу.

– Ну, спасибо, удружил, – прошамкала она, отхлебнув из кружки. – Вижу, парень ты не ленивый, хоть и бестолковый. И для любви своей на всё готов. Ладно, слушай сюда. Чтоб девку твою расколдовать, нужно пройти зверя пасть, в болоте не пропасть, звон услыхать, диво повидать, радость добыть, жизнь возвратить. А уж опосля, у подножия Стеклянных Гор, будет ждать тебя решение задачки.

Арден слушал затаив дыхание.

– А как же я туда дойду, бабушка?

– Сам не дойдёшь, – отрезала старуха. Она порылась в старом сундуке и извлекла оттуда маленький, туго смотанный клубок серых ниток. – Вот, держи. Это не простой клубок, а путеводный. Скажешь ему: «Катись, катись, клубочек, через мхи, через пенёчки», – и он покатится, дорогу покажет.

Арден с благоговением принял дар.

– Спасибо, бабушка! Век не забуду!

– Забудешь, куда ты денешься, – махнула рукой Ба-байага. – Давай, ступай. А то суп стынет. И это… принц… – добавила она уже у него за спиной. – Ты с девкой-то своей поосторожней. Как бы не оказалось, что спасать надо не её, а кого-то совсем другого.

Но Арден уже не слушал. Он выскочил на улицу, достал клубок, прокашлялся и торжественно произнёс заклинание. Клубок дёрнулся, подпрыгнул и резво покатился по тропинке, уводящей вглубь леса.

– Эй, постой! Не так быстро! – крикнул принц, припуская за ним.

Клубок и не думал сбавлять скорость. Принцу Ардену, наследнику престола, ничего не оставалось, кроме как чертыхаясь, бежать за серым комком ниток навстречу сомнительным приключениям.

Глава 4

Арден, ведомый клубочком-навигатором, бежал. Точнее, пытался бежать. Серый комок ниток, не обременённый ни доспехами, ни рефлексией, нёсся вперёд с энтузиазмом гончей, почуявшей зайца. Принц же, гремя железом и проклиная на чём свет стоит и Ба-байагу, и её высокотехнологичные гаджеты, ковылял следом.

Лес сменился полем. Поле – партизанской тропой, на которой Арден пару раз чуть не угодил в волчью яму, оставленную, видимо, ещё со времён войны с печенегами. Тропа снова упёрлась в лес, только на этот раз какой-то хлюпающий.

И тут принц почувствовал неладное. Земля под ногами стала подозрительно мягкой. С каждым шагом он погружался всё глубже, словно шёл по недопечённому бисквиту. «Странное ощущение, – философски подумал Арден, пытаясь выдернуть ногу из вязкой жижи. – От избытка кислорода, наверное, галлюцинации. Сидел у себя в замке, дышал пылью, а здесь природа… сосны, иголочки… вот и поплыл рассудком». Он опустил глаза. И понял, что плывёт не только рассудком. Ноги уже по щиколотку скрылись в буро-зелёной, чавкающей трясине. «Ёпрст», – здраво оценил ситуацию принц.