Бронежилет для чувств

Всё, что было до- бронежилет, выкованный в детстве, стены, возведённые за годы молчания, – всё это оказалось хрупким. Любовь пришла не как спасение. Она пришла как землетрясение.

Она снесла все укрепления, обнажив нервы, которые так долго учили не чувствовать. Она вошла без спроса – нагло, дерзко, пахнущая опасностью и обещанием жизни, которую я не смела себе позволить.

Это история не о светлом чувстве. Это история о пожаре, который горит так ярко, что ослепляет. О страсти, которая становится воздухом. О любви, которая не спасает, а сжигает дотла – чтобы из пепла могло родиться что-то новое. Или не родиться вовсе.

Здесь начинается мой Роман. С большой буквы. С огнём, болью и щемящей надеждой, которую я, очертя голову, приняла за счастье.

Глава 1. Вторжение

Мой мир к 2008 году был выстроен, как крепость. Чёткие стены графика: дом-работа-дом. Воздух офиса, пропитанный запахом кофе и бумажной пылью, был моей зоной комфорта. Здесь царил порядок. Здесь я контролировала каждую эмоцию, каждый взгляд. Мой бронежилет стал второй кожей – удобной, предсказуемой.

И вот в эту выверенную систему ворвался он.

Роман. Его имя прозвучало в отделе как вызов. Не просто новый сотрудник – явление. Его энергия ощущалась физически, как перепад давления перед грозой. Первый раз я заметила его взгляд – пристальный, изучающий, без капли смущения. Он не скользил – он сканировал. И я, к своему ужасу, почувствовала, как под бронёй что-то ёкнуло.

Тихо, – приказала я себе. – Никаких чувств. Никаких слабостей.

Его ухаживания были не цветами и комплиментами. Они были актами мягкой агрессии. Случайные прикосновения к руке, когда передавал документы. Пальцы, обжигающие кожу через рукав блузки. Его смех – громкий, раскатистый, нарушающий офисную тишину. Он входил в комнату, и воздух становился гуще, электризуясь. Каждое такое прикосновение оставляло на крепкой ткани моей защиты невидимый ожог.

Убежать. Сейчас же убежать, – стучало в висках. Но ноги будто прирастали к полу, предательски впитывая ток его близости.

Я пыталась защищаться. Отвечала холодной вежливостью, уходила в работу, строила ледяные стены. «Он опасен, – твердил внутренний голос. – Он как ураган, который сметёт всё на своём пути. Тебя в том числе». Но он разбивал оборону одной фразой, одним взглядом. Как-то раз, проходя мимо моего стола, он наклонился и тихо, так что слышала только я, произнёс: «Что прячешься за этими бумажками? Боишься себя настоящую выпустить?»

Это было как удар ниже пояса. Точно в цель.

Он видит. Видит ту, что прячется за всеми этими слоями защиты. И это невыносимо.

А потом был тот самый день. Утро, отдел наполнялся людьми. Он вошёл с двумя стаканчиками кофе, прошёл прямо к моему столу и поставил один передо мной. Затем обернулся к коллегам и громко, с той самой наглой ухмылкой, бросил:

«Не успел утром принести в постель!»

В офисе повисла тишина. Кто-то сдержанно хихикнул. Я почувствовала, как кровь бросается в лицо, заливая щёки огненным стыдом. Глаза коллег ощущались как раскалённые иглы.

Ненавижу. Ненавижу его за это унижение.

Но под этим стыдом и яростью, глубоко внутри, копошилось что-то другое – щемящее, запретное возбуждение, тёплый ток, бегущий по венам. Он публично заявил права. Нарушил все правила. Сделал меня избранной, особенной. И мне… мне это понравилось. Этот парадокс сводил с ума: отвращение к его наглости и пьянящий восторг от её проявлений.

После работы он ждал меня у выхода. «Поедем ко мне», – сказал он. Это не был вопрос. В его голосе звучала уверенность, не оставляющая места для отказа. Внутри всё сжалось в комок.

Скажи- нет. Скажи, что у тебя дела. Придумай что угодно.

Но вместо этого я молча кивнула, предав саму себя, свои принципы, свой выстроенный с таким трудом безопасный мирок.

Три свидания. Всего три встречи, и моя крепость лежала в руинах. Каждое из них было битвой между инстинктом самосохранения и этой новой, всепоглощающей жаждой. На третий вечер он пришёл ко мне домой, пока мамы не было, взял мой чемодан и начал молча складывать вещи.

«Что ты делаешь?» – голос мой прозвучал слабо, голос той самой запуганной девочки, которой я давно перестала быть.

«Перевожу тебя на ПМЖ. Хватит тут ютиться».

Я смотрела, как его руки, уверенные и быстрые, наполняют чемодан моей жизнью. Внутри всё кричало об опасности. Голос разума твердил: «Он тебя сломает. Ты исчезнешь в нём». Но было уже поздно. Он уже сломал все замки. Страх и влечение сплелись в тугой узел, который не развязать. Это было страшно. Это было пьяняще. Это было живое.

Я стояла на пороге своей комнаты, той самой, где когда-то пряталась от отчима, где строила свои первые стены. Комнаты-свидетеля всей моей боли. И понимала, что совершаю либо самое страшное, либо самое смелое предательство в жизни – предательство самой себя, своих правил выживания.

И я сделала шаг вперёд. Навстречу огню.

Я шла навстречу огню, зная, что сгорю. И впервые в жизни мне было всё равно.

Глава 2. Плоть и сталь

Он привёз меня в загородный отель. «На одну ночь, – сказал он, проводя пальцем по моей ладони. – Чтобы нас никто не нашёл». Его прикосновение оставляло на коже огненный след. Я молча кивнула, зная, что соглашаюсь на нечто большее, чем просто ночь.

В номере ощущался запах сосны и свежего белья. За окном шумел лес, а в груди у меня билась перепуганная птица. Он подошёл сзади, обнял, и его губы коснулись шеи.

«Не бойся», – прошептал он.

Но я боялась. Не его. Себя. Своей реакции на него.

Моя кожа, годами прятавшаяся под слоями защиты, вздрагивала и горела под его пальцами. Каждое прикосновение было как удар током – болезненный и прекрасный одновременно. Он разжигал во мне пожар, а я пыталась потушить его ледяным страхом.

Он раздевал меня медленно, как разминируют бомбу. Сначала блузка, потом юбка. Я стояла перед ним в одном белье, чувствуя себя голой до костей. Его взгляд скользил по моему телу, и мне казалось, он видит всё – каждую трещину, каждый шрам, оставленный жизнью до него.

Он снимал с меня одежду, а я чувствовала, как с каждым его движением отваливаются пластины моего бронежилета. Под ними оказалась новая, нежная кожа, которой много лет не касался солнечный свет. И я боялась, что без своей брони я просто рассыплюсь у него на глазах.

Когда его кожа коснулась моей, я замерла. Его руки были твёрдыми и уверенными. Они знали, чего хотят. А я? Я только училась снова чувствовать.

Он входил в меня, и мир сужался до размеров этой кровати. До звуков нашего дыхания – его ровного, моего сбивчивого. До ощущения его тела, ставшего вдруг моим продолжением. В этот миг не было ни его матери, ни моих страхов, ни прошлого. Была только плоть. Его. Моя. Наша.

В пиковый момент, когда всё внутри меня сжалось и разорвалось на тысячи звёзд, я поняла страшную вещь.

Я готова была простить ему всё. Все его колкости, всю его наглость, все будущие раны, которые он ещё нанесёт. Потому что впервые за долгие годы я не чувствовала себя одинокой. Я чувствовала… живой. И за эту жизнь я была готова заплатить любую цену.

Утром я проснулась первая. Он спал, разметавшись, его рука лежала на моей талии. Я смотрела на его профиль, на длинные ресницы, тронутые светом от окна, и слушала его ровное дыхание.

Я вошла в эту реку с камнем на шее. И имя камня было – надежда. Теперь мне предстояло либо научиться дышать под водой, либо утонуть.

Я осторожно прикоснулась к его щеке. Он не проснулся. А я лежала и думала, что, возможно, утонуть – не самый страшный конец. Страшнее – так и не решиться войти в воду.