Рамон из бродячего цирка

И вот одна из осмелившихся на вечное посмертное проклятие, настоящая ведьма, впитавшая достаточно сил, примкнула к бродячему цирку, чтобы исполнить ведомый ей одной замысел. И сейчас она решала, что делать с Угольком, которого вмиг узнали бы стражники барона, едва лишь увидев лошадь.

Отвести глаза всем в замке от коня убитого стражника далось бы ей нелегко. Плести такие заклятия – тратить попусту силы, но и спрятать лошадь не удастся. Отпустить в лес? А вдруг ее найдет замковая стража и уведет обратно? И где ей, Анне, снова добывать коня для цирка? Да такого, чтобы охотно исполнял все трюки, придуманные ею, лишь с толикой колдовства.

Но Темный Господин был милостив к своей служанке: второй раз за день по дороге послышался топот копыт, сопровождаемый скрипом телеги. Из замка домой возвращался старый крестьянин, и он с любопытством разглядывал пестрый лагерь циркачей.

Заметив сержанта Ариена, старик остановил свою лошадку и поклонился.

– Доброго денька светлейшему стражнику нашего милостивого барона! – забормотал он. – Не передать ли посланий в деревню?

Ариен махнул рукой крестьянину:

– Доброго-доброго! Поезжай, старец, дальше. В замке без меня тебе посланий надавали. Отправляйся с миром обратно.

Старик, облегченно вздохнув, пустил лошадку бежать дальше. Но вдруг, как совсем недавно у кибитки Сериуса, у телеги отскочило колесо. Охая, старичок скатился с повозки вниз, на помощь поспешили Аскар с Бабулой и Освальдом. Никто не заметил, как Анна проворно и незаметно промелькнула мимо стражника к лошадям и отвязала Уголька, придерживая рукой ему рот, чтобы тот не заржал ненароком. Так, с конем, она и нырнула в лес, удаляясь от лагеря вдоль дороги.

Суматоха с колесом успешно завершилась, телега покатилась дальше, мужчины разбрелись по своим делам, Карла и Илона начали готовить еду. Отсутствие Анны в глаза никому не бросалось. А она в это время караулила крестьянина на дороге за первым поворотом.

Лишь только телега поравнялась с ведьмой, Анна защебетала:

– Ой, дедушка! Тебе стражник велел передать письмо в деревню! Совсем забыл, и мне пришлось догонять тебя лесом.

Старик посмотрел на ведьму, глаза его затуманились, в голове помутилось на мгновение. Он тут же забыл о стражнике и письме.

– Здравствуй, дочка! – пробормотал он. – Чем я могу тебе помочь? Ты не смотри, что старый, я много могу пользы принести: лес знаю, дороги, укрыть могу от погони, так что никто не найдет, деньги у меня есть, немного накопил на старость лет…

– Хорошо, дедушка! Помоги мне уберечь от лихого глаза моего коня! Незаметно отведи с собой в деревню, да запри в своем сарае. А как я появлюсь – отдай обратно!

– Сделаю по-твоему, девочка, помогать друг другу – дело святое.

Анна поморщилась, но продолжала улыбаться. Она помогла запрячь Уголька в телегу, и старик гораздо быстрее поехал дальше.

– И почему я не отправилась в Мелир одна? Там бы и другой цирк нашелся, а теперь придется таскаться по всем проселочным дорогам в кибитках с этими неудачниками! – в сердцах воскликнула ведьма. – И уйти бы, да вызнать хочется: как карлику удается избежать моих чар?

6

Анна вернулась в лагерь аккуратно к началу позднего завтрака. Трапеза сегодня обещала быть более сытной: пара кроликов, добытых Сериусом и Бабулой, добавили аромата мяса похлебке. Рамон терпеливо ждал время завтрака у костра, любовно полируя свою миску до блеска. Его даже не смущало грозное соседство Карлы.

Старуха диву давалась, глядя, как тщательно карлик протирает посуду:

– Жену бы так гладил, Рамон, вот она б тебя любила!

– Карла, кто пойдет за карлика замуж? Да и нужна мне одна жена на весь век, когда в каждой деревне найдется одинокая вдовушка и не одна!

– Любовь зла, говорят, всякое бывает.

– Карла, что это тебя на разговоры потянуло? Или пооткровенничать желаешь?

– Может, и желаю, ты хоть и шутом прикидываешься, а голова у тебя варит получше, чем этот котел. Что с Сериусом творится, не пойму. Будто привязанный он за Анной ходит, сколько лет его знаю, первый раз такое с ним творится.

– Сама сказала, любовь зла, – горько ухмыльнулся карлик. – Не успела трава над Элеонориной могилой подняться, а он другую нашел.

– Не нравится мне это, – покачала головой старуха. – Неправильно все, как заворожила его Анна. И где ее, кстати, носит? Неужели по лесу бродит, не боится?

Анна застыла между кустами, подслушивая разговор. Вот уж кто любит совать нос не в свое дело, так это одинокие старухи!

И не привораживала она Сериуса! К чему было привораживать: когда мужское влечение к женщине накладывается на ведьмино желание очаровать, то влюбленность возникает сама собой. Безо всякой ворожбы! Ведь привлекательность ведьмы в стократ сильнее, чем у обычной красавицы! А если влечения нет, то можно лишь колдовством привязать к себе. И что Анна, что Илона, без разницы – пойдет за той, к кому привязали.

А что Сериус влюбился, это и хорошо, и плохо: слушаться будет, но и Карла насторожилась. Убрать бы старую каргу с дороги, да ведь разговоры пойдут, карлик не дурак, вдруг догадается, что к чему. Сериус опять же расстроится, мамаша, как никак. И без того забот хватает!

– Эх, Анна, Анна, – пожалела себя ведьма. – С людьми свяжешься, греха не оберешься. Гуляла одна по белу свету, горя не знала, зло творила – не считала. А теперь за каждым шагом следят, как в монастыре!

И она расхохоталась, тихой мышкой выскользнула из кустов и пошла к костру, приняв самый невинный вид.

Карла заметила девушку и строго спросила:

– И где тебя носило, интересно знать? Чай не маленькая, понимать должна, что случись – искать где мы будем, по всему лесу бегать заставишь?

Анна смиренно потупилась.

– Простите мою недогадливость, мои привычки вам совсем незнакомы. Я каждое утро молюсь, – ведьма ангельски хлопала ресницам, скромно краснея, – в одиночестве мне творить молитвы привычнее.

Карла аж растерялась от такого заявления, но суровость не сбавила:

– Набожность – это хорошо. А говорить, куда идешь – еще лучше! Ты, девочка, молода и неопытна, в мире злых людей хватает, не броди одна по лесу!

– Спасибо, Карла, за заботу! – Анна растрогано пустила слезу. – Я постараюсь быть осмотрительнее!

И отвернулась, чтобы просмеяться, смахивая слезы с глаз. Встреть она кого в лесу недоброго, ох, пожалеет, тот, что на свет родился! У ведьм на этот счет нет ни принципов, ни запретов. Отсмеявшись, Анна присела у огня, грея пальцы, вдыхая аромат супа.

Рамон негромко поинтересовался у Карлы, стоит ли приглашать стражника Ариена на завтрак.

– Сам-то ты как думаешь? – буркнула старуха в ответ.

– Думаю, что нам тогда достанется меньше еды, – честно ответил он.

– Я бы к тебе в гости не пошла, – сказала Карла. – Хорош хозяин, жадный донельзя!

– А я тебя бы и не пригласил. Мне и одному неплохо.

– Ну, вот и жди потом приятного приема в замке, – зевнула Карла.

– Почему это? – забеспокоился карлик.

– А ты подумай, а мне пора похлебку помешать. Запах какой, запах! Жаль дичи мало наловили, поесть бы зайчатины вволю!

Отведав супа, Карла громко воскликнула:

– Готово!

И половником громко постучала по котлу. Труппа быстро подтянулась, каждый спешил получить свою порцию похлебки, но старуха сначала обратилась к сидящему поодаль стражнику.

– Отведай и ты с нами, добрый человек, нашей еды. Не обессудь, что угощение скромное, зато от чистого сердца!

Ариен начал было отнекиваться, но аппетитный запах долетел и до него, в желудке забурчало:

– Спасибо на добром слове! И отказом обидеть не хочу, и вас объесть боюсь.

– Что-нибудь да и нам останется, – философски заметил Рамон. – Есть все же хочется, решался бы ты скорее – похлебка стынет!

Ариен перестал мяться и сел рядом с циркачами. Ему первому налили обжигающе горячего супа, пар от которого разлетался по поляне и вкусно щекотал ноздри. Стражник осторожно отхлебнул похлебки, проглотил и задумчиво произнес:

– Ел я и баронские кушанья, и заморских угощений отведал, но ваша еда ни с чем не сравнится! Проста она и приятна. Спасибо, любезная хозяйка!

Карла чинно кивнула и продолжила разливать суп остальным.

Циркачи начали есть и сначала переговаривались между собой, а потом Рамон поинтересовался у Ариена:

– А большой замок у твоего барона? Много ли людей?

Стражник не без гордости ответил:

– У нашего барона всего в достатке: и людей, и денег. И замок большой, родовое гнездо, как-никак в пятом колене барон. С развлечениями у нас, правда, негусто – охота да изредка забредет бродячий менестрель. Так что вас барон примет с распростертыми объятиями, а понравитесь, так и золотом осыплет с ног до головы.

Перед глазами артистов заблестело воображаемое золото, засияло и засверкало. Каждый представил, на что можно потратить свое богатство. Лале грезились платья, духи, украшения. Матео видел свой домик с довольной всем женой и кучей ребятишек. Бабула мечтал о хорошей пирушке с другом Матео, чтобы пить от заката до рассвета, как в былые холостяцкие времена. Сериус думал, не открыть ли в городе лавку с продуктами, остепениться, жениться … на Анне, например. У Рамона предсказуемо мысли были о еде: перед его глазами плыли блюда с жареными поросятами и кабанчиками, мелькали таверны с полуголыми танцовщицами и роскошный богатый наряд, в котором он с бокалом вина блаженно развалился на мягкой перине.

Анна же размышляла, как будет вопить и злиться барон, если запылает его родовой замок, так чтоб выгорело все без остатка – мебель, украшения, сундуки с одеждой. Возможно, даже казнит с десяток-другой своих людишек в гневе. Сколько можно было бы собрать силы! Если заклять негасимым ведьминым огнем, то обычной водой его не потушить, только освященной. Но так развлекаться опасно: еще дойдет до инквизиции, забеспокоятся святые отцы не ровен час, а ей нужно время, чтобы впитать в себя сил и побольше!

– Так что чем раньше доедем до замка, тем быстрее сами все увидите, – закончил свой монолог Ариен, доев похлебку.

Ответом ему стали лишь взгляды пробужденных от мечтаний циркачей, которых так жестоко вернули из мира грез! Но это было не последнее потрясение на сегодня: когда Сериус пошел запрягать лошадей, он отчаянно закричал.

– Конь Анны пропал! Уголька нет! Веревка на земле целая, неужели отвязался и сбежал в лес?

На крик сбежалась вся труппа. Анна ошеломленно металась между кибитками, разглядывая лошадиные следы, разыгрывая безутешное горе. Стражник настороженно следил за происходящим издалека, благоразумно не вмешиваясь.

– Что же делать? Что делать? – Сериус рвал волосы на голове, явно возлагая всю вину и ответственность за пропажу коня на себя.

И только Рамон оставался спокоен и собран:

– Давайте разделимся и пойдем на поиски. Сериус, Аскар и Освальд в одну сторону. Матео и Бабула – в другую. Далеко Уголек не ускачет. Ищем поблизости! Да и люди барона где-то неподалеку, может, они встретят нашего конягу.

Анна начала всхлипывать и твердить:

– Не мог Уголек убежать! Его украли! И искать бесполезно.

Она отошла к кибиткам и, присев рядом, заплакала навзрыд, закрыв лицо руками. К ней подошла Илона и безмолвно обняла Анну.

Карла в замешательстве взяла командирование на себя:

– Послушаем Рамона, пусть мужчины отправляются разыскивать коня, а мы тут подождем, вдруг Уголек вернется сам. Далеко не ходите, прочешите округу, у ручья посмотрите. Если до вечера…ждем вас до вечера, – неловко закончила она фразу.

– Рамон, останься с женщинами, – предложил Сериус карлику. – Посидишь за компанию, мне так спокойнее будет.

– Спокойнее было бы, если бы ты оставил Бабулу, – скептически заметил Рамон. – Хорошо, помогу, чем смогу!

Мужчины разошлись в разные стороны. Женщины сидели рядом у кибиток, утешая Анну, Рамон расположился у костра. Настроение у всех было подавленное. Один Ариен бесстрастно продолжал нести свою стражу поодаль.

7

День неторопливо клонился к вечеру. Час спустя Карла ушла в кибитку дремать, Илона и Лала занялись починкой костюмов. Анна бродила около лагеря, то показываясь, то пропадая среди кустов. Рамон недолго поизучал следы около лошадей, покачал головой и вернулся на свое место.

Через пару часов начали возвращаться обратно мужчины, каждый вопросительно смотрел на Лалу и Илону, но те отрицательно качали головами. Конь исчез бесследно, а им уже пора было ехать в замок в гости к барону.

Сериус мялся, не зная, как сказать об этом Анне, но та сама решила вопрос, подойдя к нему первая.

– Мне кажется, Сериус, что нужно ехать! Уголька не вернуть… А если разозлим барона, всем придется плохо, – из глаз Анны потекли слезы, но она мужественно продолжила, – Уголек такой умный конь! Он сумеет сбежать и найдет меня, я верю! Он найдется!

Хозяину цирка очень хотелось обнять Анну, чтобы утешить, но он смущался внимания множества глаз, следивших за ними.

Поэтому он просто нежно взял ее за руки и сказал:

– Мы вернемся сюда потом и поищем Уголька снова. Если же не получится, то мы купим тебе нового жеребенка, Анна! Только не плачь, прошу тебя!

Анна подняла на него огромные глаза и улыбнулась:

– Спасибо, Сериус, я постараюсь!

Эту романтичную сцену некстати прервал Ариен. Он устал сидеть без дела и, главное, хотел вернуться в замок засветло и успеть на ужин.

Поднявшись с поваленного дерева, на котором провел весь день, Ариен подошел к циркачам и спросил:

– Вы готовы ехать в замок? До захода солнца едва успеем, а вас еще и разместить надо во дворе. Стоит поторапливаться, ночью могут не пустить за ворота.

Сериус кивнул:

– Да, мы готовы. Все расходимся по кибиткам, пора!

Анна не забыла грустно оглядеть стоянку и смахнуть слезу с глаз – за ней пристально наблюдали Карла и Рамон. Первая – по привычке, второй сам не понимал зачем.

Не то чтобы карлик с головой попался на ведьмины чары, но Анна ему понравилась, наблюдать за ней было интересно, да и на кого еще было смотреть – за Лалой следил ревнивый муж, Карла по возрасту годилась в матери всей труппе, Илона жила в своем молчаливом мире под присмотром старухи. Появление свободной красивой девушки в составе цирка могло привести к далеко идущим последствиям, но влюбленный Сериус об этом не думал.

Анна от скуки могла бы перессорить всех мужчин просто ради развлечения, и легкая улыбка играла на ее губах, когда она представляла, как карлик очертя голову бросается на силача, видя в нем соперника. Но все это было бы лишним на пути в столицу, и приходилось откладывать маленькие ведьмины шалости на потом.

– Ладно, – думала Анна, скучая в кибитке Карлы, трясясь по ухабам изъезженной дороги, – успею натравить их друг на друга, если понадобится.

А бродячий цирк тем временем приближался к замку барона Готхена, окутанному золотистой дымкой заходящего солнца.

– Замок-то в золоте, хороший знак для нас, – улыбался Аскар.

И, в самом деле, замок выглядел внушительно и богато: несколько сторожевых башен, высокая и толстая крепостная стена, и главная башня солидных размеров, где проживал сам барон. Постройки были крепкие и ладные, а по стене были расставлены стражники, чьи шлемы сияли в закатных лучах.

– По крайней мере, тут разбойники нам не грозят, – вздохнул Сериус. – Ох, не люблю я эти замки, стены, охрану. То не впустят, то не выпустят. То ли дело мы – вольный народ, сегодня здесь, завтра – там. Попробуй, задержи нас в поле!

Когда кибитки подъехали к опущенному по дневному времени крепостному мосту, Ариен выступил вперед. Стража, признав его, пропустила всю процессию внутрь без препятствий.

8

В просторном крепостном дворе кипела своя внутренняя жизнь: шмыгали между телегами крестьяне, привезшие дань своему феодалу; сновали туда-сюда слуги барона; дети бегали стайками. Кибитки живо окружили со всех сторон любопытные, капитан стражи тоже подошел и внимательно разглядывал бродяг-циркачей.

Ариен кратко доложил капитану:

– Ноэль погиб, заколот собственным кинжалом у дороги. Лошадь не нашли. Повстречали бродячий цирк к северу от замка. Наш командир велел меня сопроводить их сюда для потехи барона.

И шепотом добавил:

– Приглядывайте за ними: подозрительные личности! Бродяги, что с них взять потом, что случись. Я бы обыскал кибитки на всякий случай.

Капитан кивнул сержанту в знак согласия и отправился к Сериусу, ждущему рядом с первой кибиткой.

– Добро пожаловать в замок барона Готхена! Я – капитан Сержио, отвечаю за безопасность людей барона и всего замка. Гостям мы всегда рады! Вас мы разместим у конюшен. Мои люди могут осмотреть ваши повозки?

Сериус воскликнул:

– И вам желаю здравствовать! Нам утаивать нечего – можете проверить все, что захотите. Сейчас циркачи освободят кибитки. Эй, труппа, выходим все наружу!

Обитатели замка с интересом разглядывали артистов. Перешептывались, смеялись, тыкали пальцами в карлика, уважительно разглядывали Бабулу.

Пока проходил обыск, циркачи в смущении мялись рядом с кибитками. Карла, правда, стояла над душой у стражников, когда те заглянули в ее повозку, доверять продукты и свое добро она никому не собиралась. Но вот все кибитки проверили, стража вылезла из последней с пустыми руками.

– Все в порядке, – доложил капитану один из его людей. – Опасных вещей не нашли. Но есть пара арбалетов и дубинки.

– Арбалеты для охоты и обороны, – встрял Сериус. – Ездить по неизвестным дорогам совсем без оружия опасно.

– Хорошо, – отмахнулся от него капитан Сержио. – Ничего против не имею, но пока вы в замке, арбалеты мы заберем. Вернем перед вашим отъездом. А теперь располагайтесь, отдыхайте. Ужином вас накормят. Переночуете в своих повозках эту ночь, а завтра видно будет, что и как. Барон днем ожидает вашего выступления, приготовьтесь! Спокойной ночи!

После чего покинул гостей, и циркачи стали устраиваться на ночлег. Бабулу отправили на разведку и заодно за водой. Вернулся он довольный: на кухне обещали сытно накормить в ближайшее время, там жарили дичь, и силач до сих пор жмурился от приятного запаха.

Карла сидела довольная: в кои-то веки ей не надо было готовить. Рамон уже подружился с детьми и, что-то жуя, смешил маленьких шалунов, заодно задавал вопросы о бароне, о жизни в замке, мотая себе на ус. Детишки без задних мыслей пересказывали подслушанные разговоры взрослых, да только жизнь под крылом у барона текла спокойная и сытная, и рассказы были об охоте, забавах и перебранках между слугами. Так что Рамон мог успокоить Сериуса: затевать худое против циркачей в замке вряд ли собирались. А вот порадоваться хорошему зрелищу очень даже желали. Охоч, ох, охоч был барон до развлечений, и плохо ему было, оттого что жил он в глуши, далеко от Мелира и больших веселых городов!

Вечер пролетел быстро: за разговорами, за едой – не обидели артистов, накормили до отвала, – за подготовкой к завтрашнему выступлению, чтобы не сгореть от стыда от некстати появившейся прорехи в костюме. Спать легли рано, как только потушили огни в замке: в гостях воля не своя, а хозяйская.

9

Поутру к циркачам прислали пару слуг: помочь собрать помост посреди двора, чтобы вся замковая челядь, стражники и даже приехавшие с данью крестьяне смогли посмотреть выступление. Для барона и его семьи поставили дубовые скамьи у самой сцены.

Артисты немного нервничали: шутка ли – выступать перед хозяином целого замка! Но Сериус велел всем собраться с духом.

– Барон или король – неважно, они только зрители. А разве мы боимся зрителей? Мы их радуем, удивляем или пугаем. Когда мы выступаем, мы – короли!

Хозяин цирка по-королевски распрямил плечи и принял гордый вид.

– Корона не жмет? – спросил Рамон.

Дружный смех труппы сразу снял напряжение, а Сериус, хоть и был слегка недоволен испорченным эффектом от речи, не обиделся.

– Немного давит на уши, – ответил он карлику и добавил для всех, – в полдень быть готовыми к представлению! Глядишь, если понравимся – пригласят на пир за ужином. Кому из вас хотелось посмотреть покои барона?

Артисты разбрелись по кибиткам переодеваться. Одна Анна сидела без дела. Хотела напроситься в помощницы к Сериусу, так тот с ужасом замахал руками.

– Без репетиций? И думать нечего. В следующей деревне купим жеребенка, будет чем тебе заняться. А пока – помоги лучше Илоне латать одеяла, мужских рук у нас много, а толку в этом деле от них нет.

Пристроив к делу неутомимую красавицу, Сериус проверил всех остальных и, так как все было в порядке, ушел в кибитку переодеваться – время выступления подходило.

Толпа перед помостом ожидающе гудела. Барон Готхен в предвкушение нового развлечения громко хохотал и хлопал по спине капитана стражи, на бочку вина поспорив с ним, что у циркачей есть ручная обезьяна.

– Нет у них обезьяны, – надрывался Сержио. – Все кибитки обыскали, не видели животных.

– Да не может быть цирка без зверушек! – переживал барон. – На что тогда смотреть? Песни слушать да акробатов глядеть?

И начал было расстраиваться, когда на помосте появился Сериус.

– Здоровья и долгих лет вам, гостеприимный хозяин! В благодарность за кров и пищу наш бродячий цирк покажет свое скромное представление! Начнем же!

Следом за ним выскочил Рамон, чтобы объявить первого выступающего артиста. Но не успел он открыть рот, как на весь двор радостно взревел барон:

– Карлик! Да это получше обезьяны будет! Чем ты нас порадуешь, карлик?

Даже Сериус застыл на месте от удивления, а Рамон изумленно уставился на барона.

– Не стесняйтесь, продолжайте дальше! – Готхен кивнул циркачам. – Буду нем как рыба.

Рамон с опаской осмотрел площадь перед помостом, но толпа, ждавшая выступления, молчала.

Тогда он встряхнулся, как собака после купания, и закричал:

– Эге-гей, добрые люди, наидобрейшего вам дня! Сколько вас сегодня собралось, все пришли, никто не опоздал? Откройте глаза пошире, чтобы нас увидеть, и распахните уши, чтобы услышать! Смотреть у нас особо не на что, а слушать так и вовсе нечего, но раз уж вы пришли – оставайтесь! Сейчас сюда выйдет удивительно гибкая девушка и, если вам повезет, то она свернется в узел! А мы потом будем ее развязывать! Илона, торопись, почтенная публика заждалась!

Появление хрупкой Илоны в белом костюме вызвало удивление зрителей, привыкших к пестрым одеждам. Зачарованно следили за ней сотни глаз: плавно и гибко двигалась девушка, то ли змею, то ли ящерицу напоминала она. По окончании номера дружные рукоплескания огласили двор замка.

Рамон не стал в этот раз бродить в толпе: мало ли что взбредет в голову сумасбродному барону и обитателям замка, каков хозяин – такие и слуги. Поэтому карлик сидел под помостом, и случайно до его ушей долетел обрывок разговора барона и капитана Сержио.

– Да брось ты, согласятся они на обмен, – басил Готхен. – Лучшую лошадь не пожалею и повозку впридачу! Их кибитки скоро развалятся, ветхие, только тронь – могут рассыпаться. А мои – новые, крепкие, дубовые.

– Я, ваше милость, сомневаюсь, что все так просто – если он не раб, то свободный житель. И власть над ним имеет только король.

– Эх, Сержио, люди могут продать собственных родителей и детей, все зависит от только цены, которую им предлагают. Поговорю-ка я с ними вечером, после застолья, сытые посговорчивее будут, – и барон повернулся к помосту.

Больше разговоров не было. А Рамон чуть было не пропустил момент объявления следующего номера, все внимание сосредоточив на Готхене, заинтересовавшись, на кого же из труппы положил глаз барон. И чуть не сбил с ног спускающуюся с помоста Илону.

– А теперь, уважаемая публика, самый сильный человек в нашей труппе удивит вас своим талантом! Нас он удивляет каждый раз, когда ест: возможно, Бабула умял бы кабана целиком, да только ему столько никогда не достается, – начал шутить Рамон.

Но тут карлика подхватил и подбросил в воздух подошедший силач. Поймал, поставил на землю. Толпа восторженно загудела. Рамон же поклонился и исчез с помоста.

После успешного выступления Бабулы гладко прошли номера и остальных циркачей. Сериус, метавший ножи в пустой щит, впечатлял не так сильно, как раньше, но все равно барон остался доволен представлением.

После общего поклона труппы со своей скамьи поднялся Готхен и обратился к циркачам:

– Спасибо, любезные гости, за ваше выступление! Порадовали и повеселили вы нас изрядно! Теперь мой черед радовать: добро пожаловать на пир в вашу честь, отведаете угощения с моего стола. Всех жду в обеденной зале замка!

Циркачи, польщенные таким вниманием, поспешили к кибиткам – переодеться к ужину, пока хозяин не передумал, и всей ватагой отправились к баронскому столу.

Богатые покои, по которым они проходили, вызывали уважение и трепет у странствующего люда. Понизив голос, артисты отпускали замечания по поводу богатства барона и возможного щедрого пира.