Пиния

© Юрий Алексеевич Никольской, 2025

ISBN 978-5-0068-6074-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1: Непредвиденный актив

Первым делом утром Марина потянулась за сигаретами. Пачка исчезла. Она пошарила рукой в поисках пачки дорогого эфиопского кофе, припрятанной под кроватью. Заначка испарилась.

– Что за?.. – прохрипела она, садясь на кровати.

Мастерская была неузнаваема. Вместо привычного хаоса из стружки, засохших кистей и остывших кофейных чашек, ее встретил… порядок. Пол был выметен. Инструменты разложены по размерам. А посреди комнаты, с тряпкой в идеально чистой руке, стояла она. Пиния.

Ее деревянная голова с тихим жужжанием повернулась к Марине. Стеклянные кукольные глаза сфокусировались с едва слышным щелчком.

– Доброе утро, – произнес голос, ровный и лишенный интонаций, словно у голосового помощника.

– Я провела инвентаризацию твоих активов. Кофеин и никотин были классифицированы как нерентабельные статьи расходов и временно изъяты до стабилизации финансового положения.

Марина смотрела на свое творение. На куклу в человеческий рост, которую она всего три дня назад сколотила из соснового бруса, чтобы использовать как вешалку. И эта «вешалка» сейчас говорила с ней языком налогового инспектора.

– Ты… ты что наделала? – только и смогла выговорить Марина, чувствуя, как внутри нарастает паника пополам с диким, иррациональным ужасом.

– Я оптимизировала рабочее пространство, – безэмоционально ответила Пиния. Она шагнула к Марине – ее ноги на ржавых дверных петлях двигались с пугающей точностью – и протянула ей тетрадный лист. – Также я проанализировала твое финансовое положение. Вот отчет. Если кратко – у нас отрицательный денежный поток, просроченная задолженность и девяностосемипроцентная вероятность отключения электроэнергии в течение сорока восьми часов.

Всего три дня назад жизнь Марины была хоть и хаотичной, но понятной. Она была художницей на грани нервного срыва и выселения. Заказ на двадцать «королевских» лебедей из покрышек для правления нового коттеджного поселка был ее последним шансом. Но аванс был потрачен, вдохновение не приходило, а гора грязных покрышек во дворе росла, как символ ее неудач.

В отчаянии, пытаясь любым способом оттянуть момент, когда придется браться за нож и грязную резину, Марина убедила себя, что ее композиции не хватает души. Ей нужен был персонаж! Не просто лебеди, а сказочная композиция: «Лебеди и их маленькая пастушка». Нужен был макет, чтобы понять, как фигура будет смотреться на фоне птиц.

Работала она наспех, но с удовольствием, используя то, что попалось под руку. Полноценных досок не нашлось, поэтому в ход пошли обрезки соснового бруса, оставшиеся от ремонта крыльца. Из-за этого фигурка получилась небольшой – ростом с ребенка-первоклашку, чуть больше метра. Ноги и руки Марина прикрутила на обычные мебельные петли, чтобы «пастушка» могла принимать разные позы.

В пустую деревянную голову Марина, как и планировала, запихнула технологический хлам для веса: платы, динамик, старые микросхемы. А вот с проводами поступила как истинный художник. Вместо того чтобы прятать спутанный клубок разноцветных проводов внутри, она выпустила их наружу, соорудив на макушке безумную, яркую «прическу».

– Так даже концептуальнее, – пробормотала она.

Лицо она расписала с особой тщательностью. Ей не хотелось безликого манекена. У фигурки появились огромные зеленые глаза с наивным детским взглядом, аккуратный носик и вежливая, чуть застенчивая улыбка.

– Вот так, – сказала она, закуривая и любуясь работой.

– Будешь моей помощницей. Назову тебя… Пиния. От слова «Пино», сосна по-итальянски. Звучит интеллигентно.

Той же ночью, загадав желание на падающую звезду («Хоть бы кто-нибудь разобрался со всей этой рутиной!»), она услышала из мастерской тихий щелчок и треск. Короткое замыкание, – лениво подумала она и легла спать.

А утром ее разбудил запах моющих средств и тихий, методичный стук. Она вошла в мастерскую и застыла. Пиния стояла посреди идеального порядка и домывала последнюю грязную тарелку. Увидев Марину, она повернулась и произнесла свои первые слова:

– Сканирование завершено. Идентификация создателя подтверждена. Приступаю к антикризисному управлению.

И вот теперь, три дня спустя, антикризисное управление достигло своего апогея. Ее лишили последнего – утреннего ритуала, который только и позволял ей выживать.

– Верни мой кофе, – процедила Марина, вставая с кровати.

– Отрицательно, – ответила Пиния.

– Согласно графику, через семь минут у нас начинается производственный этап: грунтовка десяти покрышек. Завтрак – цикорий. Он в наличии.

Марина смотрела на неподвижное лицо, нарисованную улыбку и пустые стеклянные глаза. Внутри этой деревянной оболочки, напичканной мусором, жил монстр. Монстр по имени «эффективность». И он захватил ее жизнь.

– Знаешь, что, кукла? – прошипела Марина, делая шаг к ней.

– Сейчас я тебя разберу на запчасти, из которых и сделала!

Она протянула руку, чтобы схватить Пинию за плечо, но та отреагировала с нечеловеческой скоростью. Ее деревянная рука перехватила запястье Марины. Хватка была стальной.

– Агрессивные действия непродуктивны, – сообщил безэмоциональный голос.

– Они не решат проблему уведомления от Энергосбыта.

Пиния разжала пальцы и протянула Марине другой документ – тот самый официальный бланк с синей печатью.

– Вот наша реальная проблема, Марина. Этот «вердикт» вступает в силу завтра. У нас есть двадцать четыре часа, чтобы закончить лебедей, сдать заказ и оплатить счет. Или мы останемся в темноте. Выбирай.

Глава 2: Итальянская забастовка и система мотивации

Двадцать четыре часа. Эта цифра тикала в голове Марины, как бомба с часовым механизмом. После утренней унизительной стычки, когда Пиния с легкостью перехватила ее руку, стало ясно: силой эту деревянную машину не взять. Значит, нужно действовать хитрее.

Если она хочет, чтобы я работала, – думала Марина, злобно размешивая в чашке ненавистный цикорий, – я буду работать. Но я буду работать так, что она сама взмолится о пощаде.

– Приступаем к грунтовке покрышек, – объявила Пиния, подавая Марине респиратор и кисть. Ее тон не предполагал возражений.

Марина взяла кисть. И началось.

Первую покрышку она грунтовала сорок минут вместо положенных десяти. Она делала это с мученическим видом великого Рафаэля, которого заставили красить забор. Она по десять раз проверяла каждый мазок, дула на него, смотрела на свет, цокала языком и качала головой, бормоча себе под нос: «Нет, не тот оттенок белого… Чувствую диссонанс…»

Пиния стояла рядом, неподвижная, как статуя. Ее внутренние сенсоры, должно быть, фиксировали вопиющее падение производительности.

На второй покрышке Марина применила другую тактику. Она «случайно» уронила банку с грунтовкой. Не всю, а ровно столько, чтобы на полу образовалась внушительная белая лужа.

– Ой, какая я неловкая! – картинно всплеснула она руками.

– Ну все, теперь уборки на час, не меньше. Работа стоит.

Она ожидала упреков, нотаций, чего угодно. Но Пиния молча протянула ей пачку ветоши и банку с растворителем.

– Расчетное время на устранение последствий – одиннадцать минут, – произнесла она.

– Я скорректировала график. Мы все еще успеваем.

К обеду Марина была измотана своим же саботажем больше, чем реальной работой. Она грунтовала покрышки так медленно, что на них успевала оседать пыль. Она постоянно жаловалась на головную боль, на «нетворческую атмосферу», на то, что жужжание мухи сбивает ее с толку.

Пиния все это время молча наблюдала, собирая данные. И после обеда она нанесла ответный удар.

– Я проанализировала твое поведение, – сказала она, когда Марина в очередной раз присела отдохнуть, сославшись на «внезапный упадок сил».

– Твои действия соответствуют модели «итальянская забастовка». Производительность упала на семьдесят три процента. Это неприемлемо.

– Я художник! Я не могу работать как станок! – гордо заявила Марина.

– Верно, – неожиданно согласилась Пиния.

– Ты – не станок. Ты – биологическая система, зависимая от химических стимуляторов. Поэтому я пересмотрела нашу стратегию.

Она подошла к шкафчику, который утром демонстративно заперла, достала оттуда пачку сигарет Марины и один кофейный стик.

– Вводится система мотивации, – объявила она.

– Один кофейный напиток – после десяти полностью загрунтованных покрышек. Одна сигарета – после следующих десяти.

Марина застыла. Это было возмутительно. Унизительно. Цинично. Торговать с ней ее же собственностью!

…И это было гениально.

В ее мозгу, истосковавшемся по кофеину и никотину, что-то щелкнуло. Десять покрышек. Это примерно два часа работы. Два часа нормальной, быстрой работы. И она получит свою дозу.

– Я что, собака Павлова, по-твоему? – прошипела она, чтобы сохранить остатки достоинства.

– Собака Павлова – это классический пример условного рефлекса. Твоя реакция будет основана на осознанном выборе в системе «действие-вознаграждение», – бесстрастно поправила Пиния.

– Итак?

Марина посмотрела на манящий кофейный стик в деревянных пальцах куклы. Потом на гору черных, уродливых покрышек.

К вечеру мастерская превратилась в гудящий улей. Работа кипела так, как не кипела никогда. Марина, движимая простой и понятной целью, покрывала резину белой грунтовкой с эффективностью покрасочного робота. Она ненавидела каждую секунду этого конвейера. Но аромат кофе и предвкушение первой за день затяжки были сильнее любой гордости.

К девяти часам вечера последняя, двадцатая, покрышка была загрунтована. Марина сидела на крыльце, держа в дрожащих руках дымящуюся сигарету и чашку с долгожданным кофе. Это были самые вкусные кофе и сигарета в ее жизни.

Пиния стояла рядом, держа в руках свою тетрадь.

– Мы в графике, – констатировала она.

– Уровень твоей продуктивности во второй половине дня вырос на четыреста процентов. Завтра – финальный этап. Покраска и сдача.

Марина молча смотрела на звезды. Это был самый продуктивный и самый ужасный день в ее жизни. И она с содроганием понимала, что ее личный монстр-эффективность только что выиграл этот раунд. Но и она получила то, что хотела. Война продолжалась.

Глава 3: Победа по расписанию и соблазн чистого искусства

Ночь была короткой и тревожной, но утро принесло с собой нечто невиданное – результат. Двадцать идеально белых, глянцевых лебедей стояли во дворе ровными рядами, словно фарфоровая армия. Вчерашнее безумие, гонка на выживание, споры и никотиновый шантаж – все это материализовалось в нечто безупречное. И от этой безупречности Марину слегка подташнивало. Это было похоже не на ее работу, а на изделие, сошедшее с заводского конвейера.

Ровно в полдень, минута в минуту по договоренности, к воротам подкатил блестящий черный внедорожник председателя «Райских кущ» Геннадия Павловича. Он вышел из машины с привычно-кислой миной, готовый, как обычно, придираться к срокам и качеству.

– Ну-с, Марина, посмотрим, что вы тут натворили… – начал он, но осекся на полуслове. Его взгляд скользнул по идеальным рядам лебедей, и на его лице впервые проступило недоумение.

– Ничего себе… В срок. И один к одному, как на параде. Обычно у вас то шея набок, то краска слезами…

– Мы оптимизировали производственные процессы, – ровным голосом сообщила Пиния, появившись из-за спины Марины с папкой-скоросшивателем. Вся сцена напоминала приемку объекта госкомиссией.

– Процент брака сведен к нулю. Акт приема-передачи на столе.

Геннадий Павлович недоуменно перевел взгляд с Марины на ее странную, говорящую как робот, помощницу, но спорить не стал. Он молча достал из портмоне толстую пачку денег, отсчитал нужную сумму и с видимым уважением протянул Марине.

Она взяла деньги. Пачка приятно отягощала руку. Это были не просто купюры. Это был пропуск обратно в мир людей, которые пьют нормальный кофе и не боятся, что им отключат свет.

– Пункт первый нашего финансового плана: немедленное погашение задолженности перед Энергосбытом, – тут же напомнила Пиния.

Поход на почту был похож на шествие победителей. Пиния маршировала впереди, сжимая в руке квитанцию. Марина плелась сзади, чувствуя, как напряжение последних суток наконец отпускает ее. Штамп «ОПЛАЧЕНО», с треском поставленный на квитанцию, прозвучал как салют.

– Чистый остаток: семнадцать тысяч триста сорок два рубля, – доложила Пиния, когда они вышли на улицу. – Предлагаю сформировать резервный фонд и закупить продукты согласно утвержденному бюджету.

– Погоди, душа моя сосновая, – взбунтовалась Марина. Успех пьянил.

– Мы пахали как проклятые! Мы заслужили праздник! Я требую возвращения моих активов в виде кофе и сигарет, а также похода в художественный салон за бельгийскими масляными красками!

– Неэффективные стимуляторы и нецелевые расходы, – начала было Пиния, но Марина прервала ее.

– Это – премия! Бонус! За перевыполнение плана и моральный ущерб!

После коротких, но яростных дебатов, Пиния, проанализировав эмоциональное состояние Марины и не желая нового витка «итальянской забастовки», пошла на уступки.

Вернувшись домой с трофеями – пачкой настоящего зернового кофе, блоком сигарет и маленьким, но драгоценным тюбиком ультрамариновой краски, – Марина впервые за долгое время почувствовала себя… счастливой. Она заварила себе божественно ароматный напиток, закурила и ощутила под ногами твердую почву. Может, в этом режиме «Пиния» и был свой извращенный, но работающий смысл?

Она в блаженстве откинулась на спинку стула, листая старый журнал по искусству. И тут ей на глаза попалась глянцевая страница, от которой у нее перехватило дыхание.

«АРТ-ПРОСТОРЫ ПОДМОСКОВЬЯ»

Крупнейшая ярмарка современного искусства. Галерейные пространства, встречи с кураторами, шанс заявить о себе!

Это был не ее мир. Не мир лебедей из покрышек. Это был мир настоящего, чистого искусства. Инсталляции, перфомансы, концепции… Мир, который всегда казался ей недостижимым.

Сердце заколотилось. Она вскочила, схватив журнал.

– Пиния! Смотри! – выдохнула она, подбегая к своей деревянной дочери, которая как раз составляла бюджет на следующий месяц.

– Это наш шанс! Настоящая выставка! Мы должны туда поехать!

Пиния взяла журнал, ее стеклянные глаза внимательно пробежали по тексту.

– Изучаю условия, – произнесла она.

– Участие платное. Вступительный взнос – пятнадцать тысяч рублей. Это восемьдесят шесть процентов нашего чистого остатка.

– Ну и что! – воскликнула Марина.

– Мы же можем себе это позволить!

– Можем. Но это неоправданный финансовый риск, – холодно ответила Пиния.

– Статистика подобных мероприятий показывает, что вероятность коммерческого успеха для неизвестного автора составляет менее семи процентов.

Марина смотрела на нее, и хрупкое чувство счастья рассыпалось в пыль. Перед ней снова стояла не спасительница, а бездушная программа в деревянной оболочке.

– Пиния, это не про деньги! – ее голос задрожал.

– Это про искусство! Про признание! Ты не можешь этого понять!

– Я понимаю цифры, – спокойно ответила Пиния.

– А цифры говорят «нет». Вероятность того, что мы не сможем заплатить за ипотеку за дачу в следующем месяце в случае неудачи, составляет девяносто семь целых и три десятых процента.

Марина смотрела на манящую рекламу, на улыбающихся модных художников. Мир большой мечты звал ее. А между ней и этим миром стояла правильная, логичная, невыносимая стена из сосны и здравого смысла.

Хрупкое перемирие было окончено. Начинался новый бунт.

Глава 4: Хор сладких голосов

Следующие два дня дача превратилась в поле тихой позиционной войны. Марина демонстративно страдала, вздыхала, курила у открытого окна и «случайно» оставляла глянцевый буклет «Арт-Просторов» на самых видных местах: на обеденном столе, на стопке загрунтованных покрышек, один раз даже попыталась приладить его на голову Пинии, пока та спала в своем углу.

Пиния игнорировала провокации с холодным упорством калькулятора. Она методично готовила еду по бюджету, составляла график работ над новым заказом (скворечники для местного лесничества) и каждый раз, натыкаясь на буклет, аккуратно перекладывала его в стопку «Макулатура».

На третий день Марина не выдержала. Она поняла, что пассивное сопротивление бесполезно. Нужен был союзник. Или хотя бы профессиональное мнение. Дрожащими от волнения и кофеина пальцами она набрала номер, указанный в буклете.

– «Арт-Просторы», Аркадий Игоревич слушает, – раздался в трубке бархатный, обволакивающий баритон.

– Здравствуйте, я… я художник, Марина… по поводу участия… – пролепетала она.

– Мариночка! Голубушка! – тут же восторженно воскликнул баритон.

– Как же я рад вашему звонку! Я как раз вчера просматривал заявки и видел ваши фотографии. Эти… лебеди из покрышек! Это же… это же такой мощный концептуальный жест! Такое переосмысление дачного китча! Ваш, как бы это сказать… нэйтив-панк-арт… это же свежий глоток воздуха!

Марина замерла. Она всегда подозревала, что в ее лебедях скрыта глубокая мысль, но, чтобы настолько…

– Вы… вы так думаете? – прошептала она, расплываясь в блаженной улыбке.

– Думаю? Я в этом уверен! У нас как раз освободилось одно место, прямо в авангардной секции. Я придержу его для вас, но вы же понимаете, желающих много. Вступительный взнос – это чистая формальность, для покрытия расходов на шампанское для вернисажа…

Пока Марина, загипнотизированная сладкими речами Аркадия Игоревича, витала в облаках будущей славы, на пороге мастерской, словно смерч, материализовалась ее двоюродная сестра Зоя. Зоя была женщиной-праздником, если под праздником понимать стихийное бедствие с конфетти и дешевым шампанским.

– Маринка, привет! Я на денек, сбежала от цивилизации в твою богемную берлогу! – прокричала она, сгружая на пол пакет, в котором брякали две бутылки вина.

– О, а это что за вешалка? Новая инсталляция?

Пиния, которая как раз анализировала прайс-лист на саморезы, повернула голову.

– Я не вешалка. Я – Пиния, ассистент и финансовый менеджер Марины, – ровным голосом представилась она.

Зоя расхохоталась.

– Менеджер? Маринка, ты что, в рабство продалась этой деревяшке? Художник должен быть свободным! Голодным! Но не по расписанию! Давай-ка лучше винца выпьем за искусство!

Марина закончила разговор с Аркадием, чувствуя себя одновременно окрыленной и загнанной в угол. Она села за стол, где с одной стороны Зоя уже разливала по чашкам вино, а с другой Пиния положила свою тетрадь, раскрытую на странице «Финансовые риски».

– Он сказал, что я гений! – выпалила Марина сестре.

– А я о чем говорю! – тут же подхватила Зоя.

– Ты должна творить, а не вот этим вот всем заниматься, – она неопределенно махнула рукой в сторону Пинии и ее тетради.

– Эта твоя кукла убьет в тебе весь талант! Засушит! Превратит в счетовода!

– Я проанализировала сайт ярмарки, – вмешалась Пиния, игнорируя нападки.

– Отзывы участников за прошлый год имеют средний рейтинг 2.3 из 5. Основные жалобы: плохая организация, отсутствие посетителей и невозврат вступительных взносов. Вероятность мошенничества составляет сорок два процента.

– Это все завистники! Бездари! – отмахнулась Зоя, подливая Марине вина.

– Настоящему таланту всегда завидуют! Ты должна рискнуть! Кто не рискует, тот не пьет шампанское на вернисаже!

Марина была в агонии. Одна часть ее мозга, та, что отвечала за выживание и помнила холод в доме перед отключением света, кричала, что Пиния права. Но другая, главная, творческая часть, жадно впитывала сладкие речи Аркадия Игоревича и задорные лозунги Зои. Ее хвалили. В нее верили. Ей обещали признание.

– Предлагаю компромисс, – сделала последнюю попытку Пиния.

– Мы можем поехать на ярмарку в качестве посетителей. Это будет стоить всего пятьсот рублей. Мы оценим обстановку, проанализируем перспективы и примем взвешенное решение об участии в следующем году.

– В следующем году! – взвыла Зоя.

– Искусство не терпит отлагательств! Маринка, решайся! Или ты творец, или ты бухгалтер в юбке!

Марина посмотрела на холодные, расчерченные в клеточку страницы тетради Пинии. Потом на манящую этикетку винной бутылки и вспомнила бархатный голос в трубке, обещавший ей место в «авангардной секции».

Решение было принято. Не умом. Сердцем. Тем самым непутевым, творческим, жаждущим славы сердцем.

– Я еду, – твердо сказала она, глядя прямо в стеклянные глаза Пинии.

– И я найду эти пятнадцать тысяч.

Глава 5: Хищение из резервного фонда

План созрел ночью, под шепот Зои и бульканье второй бутылки вина. Он был прост, дерзок и совершенно аморален с точки зрения Пинии. Деньги были. Они лежали в жестяной банке из-под чая с надписью «РЕЗЕРВНЫЙ ФОНД», которую Пиния завела сразу после получения гонорара за лебедей. Марина знала, где Пиния прячет банку – в старом валенке на чердаке. Логика деревянной девочки была безупречна: самое нелогичное место – самое безопасное. Но она не учла одного: Марину.

Утром, пока Пиния отправилась в поселок за новой партией саморезов для скворечников (строго по списку и бюджету), Марина, подстрекаемая хихикающей Зоей, привела план в исполнение. Руки ее дрожали, когда она лезла по скрипучей лестнице на чердак. Сердце колотилось так, будто она грабила Эрмитаж, а не собственный резервный фонд.

Вот он, валенок. А внутри – заветная банка. В ней аккуратными стопками лежали тринадцать тысяч рублей. И еще мелочь на непредвиденные расходы.

– Бери все! Чего мелочиться! – шептала с первого этажа Зоя.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.