Путешествие по Восточному Саяну

– Красиво, – флегматично заметил Павел, стуча одним ботинком о другой. – Теперь и обувь у нас хрустальная.

Мы не спешили. Позволили себе расслабиться и насладиться этим утром, греясь на солнце и растягивая процесс приготовления завтрака. Свернули лагерь лишь к полудню и тронулись в путь к мосту.

11 мая. Утро встретило нас ослепительным, холодным солнцем. Небо, выбеленное на рассвете, теперь простиралось над горами бескрайним, пронзительно-синим куполом. Несмотря на эту небесную благодать, я куталась в пуховик, заранее содрогаясь при мысли о горячих источниках в Жемчуге – главном пункте нашего утреннего плана. Расстаться с такой живительной, нагревшейся за ночь в машине одеждой казалось форменным самоубийством.

– Ну что, энтузиазм к купанию не просыпается? – усмехнулся мой спутник, Павел, запуская двигатель, чтобы прогреть салон. – Он не просыпается, он впал в спячку где-то на уровне Красноярска и подавать признаков жизни не собирается, – буркнула я, прижимаясь к теплому воздуху из печки. – Предлагаю пропустить и ехать прямо в Иркутск. – Да брось, это же нужно попробовать! Ты потом спасибо скажешь. Мороз и горячая вода – лучшая комбинация.

На пограничном КПП в Мондах нас снова остановили. Пограничник, молодой парень с обветренным лицом, подошел к машине, вежливо, но обстоятельно проверил документы. Возвращая пропуска, он улыбнулся: – Счастливого пути. Можете оставить на память, сувенир от наших краёв. Рядом, разминаясь после долгой дороги, стояла встречная «Тойота» с туристами из Иркутска. Их снаряжение – треккинговые палки, массивные рюкзаки – не оставляло сомнений в цели поездки. – На Мунко? – первым начал Павел. – Ага, – ответил загорелый мужчина в баффе. – Как дорога? Много снега? – Выше двух с половиной тысяч – сплошной наст. Будьте аккуратнее. А внизу, в долине, вроде тает. —Спасибо! А у вас куда путь? —Да вот, в Иркутск, через источники. – О, отличная идея! С дороги как раз то, что нужно.

Мы попрощались и двинулись дальше. Чем ниже спускалась машина по серпантину дороги вглубь Тункинской долины, тем заметнее менялся мир за стеклом. Суровый утренний морозец постепенно сдавал позиции. Снег остался лишь теневыми полосками в глубоких распадках, а на солнечных склонах уже зеленела первая, робкая травка. Дышалось уже не ледяным кристаллом, а мягким, пахнущим хвоей и влажной землей воздухом.

Идея с источниками, как вскоре выяснилось, и вправду была великолепной. Мы свернули по указателю на «Вышку», не доезжая до самого посёлка Жемчуг, и через пару минут подъехали к неприметному комплексу деревянных построек. По указателю «Углекислые ванны» мы прошли мимо кассы, миновали простенькие, но чистые раздевалки и вышли к главному чуду.

Прямо под открытым небом, на фоне заснеженных Саянских хребтов, лежала огромная цементная купель метров десять на десять. От нее в морозный воздух поднимались клубы густого, молочно-белого пара. С шипением и грохотом из трубы в бассейн хлестала вода, нагретая самой землей до +55 градусов.

Первый шаг в воду перечеркнул все мучения. Это было непередаваемое, абсолютное блаженство. Горячая, почти обжигающая вода обволакивала кожу тысячами игривых пузырьков углекислого газа. На дне под ногами приятно хрустел мелкий песок.

– Ааах… – выдохнула я, погружаясь по плечи. – Я здесь остаюсь. Вас всех благодарю, передайте мои вещи родным. Это мой дом теперь. Павел рассмеялся: – Говорил же! Райское наслаждение. – Да это не рай, это получше! В раю, я уверена, температура воды максимум +25, «чтобы не изнеживаться».

На вокзале в Иркутске царит привычная суета, контрастирующая с безмолвным величием только что покинутых нами гор. Здесь пахнет углем, дымом и дорогой – запах цивилизации, к которой возвращаешься после многодневного похода.

Павел стоит рядом с моим рюкзаком. Его лицо, обветренное и почерневшее от солнца, расплывается в широкой улыбке. – Ну что, героиня в следующий раз пойдем на что-нибудь посерьезнее. Дых-тау, например.

Я смеюсь, зная, что это не предложение, а скорее прощание, особый ритуал людей, прошедших вместе через трудности. Мы оба понимаем, что такие маршруты сближают быстрее и крепче, чем годы обычной дружбы. Здесь, в горах, ты видишь человека без масок, на пределе его сил, и это рождает особенное братство.

– Обязательно, – отвечаю я, хотя уже мысленно дома. – Спасибо за все, Паш. Без тебя я бы там не справилась.

– Да брось, – отмахивается он. – Ты сама молодец. Пиши, как доедешь.

Короткое объятие, переходящее в похлопывание по спине. Никаких лишних слов. Он разворачивается и уверенной походкой уходит в сторону своего автомобиля. Я смотрю ему вслед, а потом поворачиваюсь к своему поезду.

Вагон встречает меня знакомым убаюкивающим покоем. Закидываю рюкзак на верхнюю полку – он кажется невесомым после тех нагрузок. Окно вагона превращается в экран, по которому проплывают уже другие пейзажи: тайга, пробегающие мимо станции, бескрайние сибирские просторы.

Стук колес постепенно сливается в монотонную мелодию дороги. Она вымывает из тебя остатки адреналина, усталость и напряжение. Закрываю глаза, и под веки снова уплывают острые пики, ослепительно белые снега и бездонное синее небо. Но теперь эти картины уже не требуют свершений, а дарят умиротворение.

Поезд неумолимо везет меня домой. Обратно – к горячему душу, к мягкой кровати, к привычной жизни. Но внутри, глубоко в сердце, теперь живет частица чего-то большего – суровая, холодная и невероятно прекрасная вершина Мунку-Сардык, которую мы с Павлом когда-то взяли. И это чувство возвращения, пожалуй, почти так же сильно, как чувство покорения.