Тайна острова Отшельника, или Шесть дней из жизни Юрки, пионера и пятиклассника

День первый,

пятница

Вступивший в свои права июль не принес никаких изменений в погоде.

Вот уже третью неделю стояла изнурительная жара. Изо дня в день рано по утру огромное соломенно – желтое солнце лениво вываливалось из-за близлежащих домов, чтобы затем резво подпрыгнуть в безоблачное небо и превратиться в раскаленную сковороду серебристо – белого цвета. К полудню город начинал задыхаться от зноя. Жар шел ото всюду: от тротуаров, дорог, перегретых стен домов и даже от пожелтевшей пересохшей травы на немногочисленных газонах. В городе воцарялся запах раскаленного асфальта и сухой пыли.

Легкий, слегка остывший за ночь ветерок, по – хозяйски раздвинул шторы и залетел в распахнутую форточку Юркиной комнаты. Он принес запахи и шумы просыпающегося городского двора. Чирикали неугомонные воробьи, дворник размеренно шваркал метлой, столбом поднимая пыль над тротуаром, вдалеке протарахтел первый автобус.

Солнечный луч, проделав традиционный путь от подоконника до подушки, уперся в зажмуренный Юркин глаз и замер, как приклеенный. Как ни крутился Юрка, а увернуться от этого молчаливого будильника ему никак не удавалось.

Проснулся – вставай! Это правило всегда и везде в их семье соблюдалось неукоснительно!

– Не воруй у себя самое продуктивное время дня! – говорил отец, когда Юрка пытался придумать очередную отговорку, позволяющую ему поваляться в постели.

– Ну, уж нет! – проворчал Юрка и перевернулся на другой бок, подставив солнечному лучу стриженый белобрысый затылок.

«Наконец-то дождался всамделишных каникул, так что буду спать, пока не тресну!» – приказал он себе и крепко зажмурил глаза.

На самом – то деле пошел уже второй месяц летних каникул. Но никакие до сих пор это были ни каникулы! Одно только название! Каждое утро Юрку поднимали ни свет, ни заря и отправляли в пришкольный лагерь, где ему с товарищами по несчастью приходилось до вечера коротать время за школьным забором.

«Целый месяц впустую! – не мог успокоиться Юрка. – Ни тебе поспать досыта, ни погулять, где хочешь! Но теперь все! Закончился лагерь! Имею полное право!»

Однако не спалось!

Надо отметить, что их небольшое семейство просыпалось довольно рано. Для этого даже не требовался будильник. Его роль традиционно исполнял неумолчный говорун – репродуктор, который в то время был прописан в каждом доме. Ежедневно, в будни и праздники, ровно в шесть часов утра он начинал свою каждодневную вахту с исполнения государственного гимна. И затем уже не умолкал ни на минуту до самой полуночи. Все давно привыкли к его бесконечному бормотанию и оно, почему – то, никого не раздражало.

В дни каникул Юрке в качестве послабления в режиме дозволялось спать немного дольше. Его родители, в такие дни, собираясь на работу, старались соблюдать тишину. Но все равно, перед самым их уходом репродуктор обязательно оживал и жизнерадостным голосом сообщал: «Доброе утро товарищи! Начинаем занятия гимнастикой!» Это означало, что пора выползать из-под одеяла, чтобы к удовольствию родителей, помахать руками и ногами. Весь цикл упражнений, который заканчивался безнадежными призывами к водным процедурам, родители, конечно, проконтролировать не успевали. Поэтому, убедившись, что Юрка встал и даже сумел успешно выполнить упражнение «ходьба на месте» – желали ему хорошего дня и убегали на работу. А Юрка, пару раз дрыгнув для очистки совести ногами, выключал репродуктор и нырял под одеяло досматривать самые сладкие утренние сны. Но такое отступление от режима он мог себе позволить только в беззаботные каникулярные дни!

«Вот так всегда! – вконец разозлился Юрка. – Когда глаза продрать невозможно, так Юрка вставай, делай зарядку, беги в лагерь, не опоздай на линейку! А когда спи – не хочу, так руки – ноги места себе не находят, тянут в разные стороны, полежать лишние полчаса не дадут!»

Конец Юркину монологу положил мамин голос. Не обращая никакого внимания на его демонстративную сонливость, мама принялась перечислять задания на день, которыми посчитала необходимым загрузить сына перед уходом на работу.

Согласно оглашаемому списку, с сегодняшнего дня Юрке поручался значительно расширенный перечень хозяйственных дел, таких как: мытье посуды, борьба с пылью (откуда она только берется?), наведение порядка в книжном шкафу и в комнате, и прочее, и прочее. По ходу перечисления, Юрка прикидывал, сколько драгоценного летнего времени может уйти на их выполнение. Так, что к тому моменту, когда мама, наконец, приостановилась, вспоминая, не забыла ли она еще чего, Юрка в мыслях уже отправился в парк, где работали фонтаны и где, в такую жару, можно было прекрасно искупаться.

– Ну и главное, – неожиданно продолжила мама. – На прошлой неделе, я совершенно случайно, встретила твою учительницу по музыке. Оказывается, Эльвира Андреевна, расстроенная твоей успеваемостью в течение года, дала тебе на лето очень большое задание – подготовить к исполнению пять обязательных и еще пять дополнительных композиций! Я, по своей доверчивости, тебя не проконтролировала. А ты за целый месяц ни разу к пианино не подошел! У тебя из головы совсем что ли вылетело, что осень начнется с проверки домашнего задания?

Мама была неправа! Летнее задание по музыке, как и вся его музыкальная эпопея ржавой занозой сидели в душе, ежеминутно отравляя светлую радость каникулярной вольницы. Осенью должен был пойти четвертый год, как Юрке упорно, но безуспешно прививали любовь к музыке, заставляя, по пять дней в неделю, посещать музыкальную школу. Но самую большую тоску у него вызывали ежедневные домашние посиделки за пианино. В эти часы Юрку постоянно посещала очень назойливая и неприятная мысль – как прекрасно можно было бы провести это время: поиграть в футбол, погонять на велосипеде, а то и просто интересную книжку читать! В общем, к окончанию третьего года обучения его успехи в приобщении к сольфеджио и исполнительскому мастерству были весьма скромными, а тяга к музыке, так и того меньше.

«Какой – то, не помню какой, но очень уважаемый ученый, однажды по радио сказал, что если работа тебя сильно утомила, то нужно от нее день-два отдохнуть и тогда обязательно появиться настроение ее завершить!» – обосновал свое поведение Юрка, и в первый же день каникул запихнул стопку нот, а с ними и дневник с заданием на лето на самое дно книжного шкафа. С тех пор пролетели дни, потом недели, а настроение заняться музыкой так и не появилось!

Он тоскливо покосился на громадину инструмента. Черная махина, вольготно расположившаяся на месте, где до нее стояла Юркина гордость – аквариум с вуалехвостами, высокомерно поблескивала лаком и всем своим видом демонстрировала полную непричастность к проблемам, возникшим у юного музыканта.

– Очень хорошо, что с сегодняшнего дня у тебя появилось достаточно свободного времени, – радостно заявила мама. – Так что будь любезен, не меньше двух часов уделяй инструменту. Надеюсь, ты не забыл с какой стороны к нему подходят?

– Такое не забывается! – буркнул Юрка, и как был, в трусах и босиком, прошлепал к своему мучителю, хотя, если честно, это был еще очень большой вопрос кто из них кого мучал. Подойдя к пианино, он элегантным жестом открыл крышку клавиатуры и, с видом профессионала, шаркнул ладонью по клавишам, демонстрируя навыки, выкованные трехлетним непосильным трудом.

–Д-р-р-ыньк! – смущенно блямкнул инструмент и тут же, устыдившись рожденного звука, поспешил замолчать.

– Ну да, вижу, – усмехнулась мама. – Постарайся разучить сегодня хотя бы одну пьеску. Но обеими руками. И не забывай считать, а то у тебя всегда один такт на другой наезжает! А вечером я постараюсь выкроить время, и мы поработаем вместе.

На прощанье, видя расстроенное Юркино лицо, мама поспешила его успокоить:

– Ты не переживай, я уверена, что мы обязательно сумеем нагнать упущенное время!

«Спасибо, успокоила! Можно даже сказать вселила надежду! Как же не переживать, когда тут такое нежданное счастье привалило!» – бурчал себе под нос Юрка, запирая за мамой дверь. Он аккуратно прикрыл крышкой клавиатуру и побрел умываться.

Позавтракав, Юрка решил в первую очередь разделаться с самыми неприятными делами. Занятия музыкой в этом ряду занимали одно из первых мест – где-то между мытьем полов и чисткой картошки. Поскольку сегодня речи о влажной уборке не было, да и заказа на картофель тоже не поступало, пианино полноправно заняло в этом списке первую позицию.

Со словами: «Как бы лишнего не пересидеть!» – Юрка взял будильник, выставил стрелку звонка на два часа вперед и расположился перед инструментом. Глубоко вздохнув и собрав волю в кулак, он попробовал извлечь из пианино звуки самой простенькой гаммы, под названием до мажор. Получалось не очень хорошо, а если честно, то очень плохо! Пальцы категорически отказывались слушаться хозяина! Они как сонные осенние мухи, мешая друг другу, едва ползали в мучительных поисках нужной клавиши. Но особенно отличался большой палец правой руки. Пытаясь взять нужную ноту, он старался вывернуть ладонь, нахально распихивал своих собратьев, и, почти добравшись до цели, почему-то ударял сразу по нескольким клавишам.

Юрка удивлялся такому безобразию, пугался странных звуков, исторгаемых из глубин инструмента, но не терял надежды призвать к порядку обленившиеся пальцы.

«Да, – вынужден был признать музыкант спустя

четверть часа. – Если бы мама услышала эту какофонию, я бы двумя часами не отделался! А уж что говорить про Эльвиру Андреевну! Та бы вообще от ужаса со стула свалилась!»

Однако, к концу первого часа общения с инструментом Юркины пальцы, слегка расшевелились и стали неторопливой трусцой бегать по клавишам. Пианино, сменило гнев на милость и откликнулось вполне приличными звуками. Оценив полученный результат, Юрка в задумчивости обратил взор к потолку.

– А не пора ли вам, Юрий, заняться разучиванием какой-нибудь из заданных на лето пьесок? – обратился он к себе, копируя голос Эльвиры Андреевны, и извлекая из темных глубин книжного шкафа папку с нотами.

Весь следующий час молодое дарование посвятило работе над самой простенькой, из заданных на лето пьесок. Дело продвигалось медленно, но красивая мелодия, которая вдруг начала появляться к исходу второго часа, вызвала у Юрки прилив творческих сил. Неожиданно для себя, он так увлекся процессом, что даже удивился, услышав истошно заверещавший будильник. Оказалось, что время, отведенное на совершенствование исполнительского мастерства, незаметно закончилось.

– Извините, Эльвира Андреевна, на сегодня все! Но не расстраивайтесь! Будет у нас время еще и завтра, и послезавтра! – успокоил юный музыкант образ учительницы, который все это время витал над инструментом. С чувством выполненного долга он захлопнул крышку пианино и занялся порученными на сегодня хозяйственными делами.

Выбраться на улицу Юрке удалось только во второй половине дня. Традиционным местом встречи приятелей этого двора во все времена года была деревянная горка, стоявшая посредине пятиэтажек. Сколоченная из толстых, потемневших от времени досок, она была центром зимних забав детворы всех возрастов. И даже взрослые жители этих домов всегда придерживались одной веселой традиции. В новогоднюю ночь, сразу после боя курантов, считалось обязательным скатится с этой горки и, вспомнив детство, вывалять друг – друга в снегу. Считалось, что иначе никакого веселья в новом году не дождешься!

Летом, как сама горка, так и тоскливые от безделья, слоняющиеся вокруг нее городские дети, представляли собой печальное зрелище. Однако сегодня Юрка, подходя к обычному месту встречи, застал своего первейшего друга и одноклассника Славика за тяжелым и, можно сказать, эпохальным трудом. Славик где-то раздобыл очки с толстенными линзами и увековечивал о себе память, выжигая на перилах горки послание потомкам. Зажав в кулак одну половину очков, он другой линзой сумел сфокусировать солнечный луч в яркую точку и медленно водил ею по дереву. От жженой древесины прямо ему в лицо едкой струйкой поднимался дымок. Из глаз текли слезы, в носу жгло и зудело, но Славка упорно продолжал выводить свое имя. Руки слегка дрожали и буквы получались кривые. Но в целом его творчество смотрелось не на много хуже других многочисленных надписей, в изобилии украшавших древесину горки.

Далекие наши предки – авторы наскальной живописи – лопнули бы от зависти, узнав какой отклик и какие бурные события в компании подростков происходили из-за этих анонимных, на века врезанных в дерево коротких, но очень информативных сообщений. Здесь был и категоричный вердикт об умственных способностях какой-то Светки, и иллюстрированное сообщение о больших чувствах Вовки к Ирке, и много чего еще. Но больше всего, конечно, было записей о том, кто и когда сумел посетить эту горку за годы ее существования.

Понимая всю глубину взятой на себя ответственности, Славик старался изо всех сил. Рядом со своим именем он, за компанию, добавил имя Юрки и

дату этого события. Закончив выжигать последнюю цифру, Славка удовлетворенно вздохнул и сказал: «Вот, Юрка. Теперь память о нас сохранится навсегда!»

– Точно, – ответил Юрка. – Пока горку не

сломают или не возьмутся менять перила!

– Такое, конечно, может случиться, – согласился Славик. – Я как – то об этом даже не подумал.

Несколько минут приятели провели в глубокомысленном молчании.

– Знаешь, Юрка, – прервал размышления Славик, – пока я не вернул очки бабушке, нам надо найти какое – нибудь другое, более надежное место!

За рассуждениями, где и как в их дворе можно было бы увековечить свои имена, их застали Юркины родители, которые к его удивлению, возвращались с работы вместе и что – то бурно обсуждали. При этом мама выглядела очень сердитой.

– Юрий! – позвала она сына. – Пойдем домой! Разговор есть.

– Начинается! – резко заскучал Юрка и, пожав на прощание Славику руку, направил к дому.

– Юрка! – удивился Славик, – ты, что больше гулять не выйдешь?

– Теперь, наверное, уже только завтра! – печально предположил Юрка, вспомнив мамино обещание о совместном музицировании.

– Как говорит папа, есть у музыки начало, нет у музыки конца! – добавил он и захлопнул дверь подъезда.

Однако его предчувствия не оправдались. Не успел он зайти в дом, как мама, огорошила его совершенно неожиданной новостью.

– Ты представляешь, Юра, наш папа отпросился с работы на целую неделю, и теперь собирается ехать в какую – то Тмутаракань на рыбалку! – возмущенно сообщила мама, едва сын закрыл за собой дверь.

Виновник маминого негодования понуро стоял у окна и очень внимательно разглядывал вечернее небо. Его пальцы, как бы сами по себе, энергично выстукивали походный армейский марш.

– Как это в Таракань? А как же я! – обиделся Юрка, обращаясь к папиному затылку.

– Вот, и ты понимаешь, что так поступать нельзя! – продолжила монолог мама. Она почувствовала поддержку сына и, по его примеру, тоже стала обращаться к затылку мужа. – К чему это бестолковое времяпрепровождение, когда у нас за зиму скопилось столько неотложных дел. Второй год пошел, а мы все собираемся с силами, чтобы полы в квартире покрасить! А сколько внимания заботливый отец за год уделил сыну? Он вообще в курсе, что ребенок совершенно запустил музыку?

Вопросы были явно риторические и мама, без всякой паузы продолжила выступление:

– Да я, Юрка, совсем даже не против, чтобы наш папа, где нибудь недельку отдохнул. Но никак не дикарем, а культурно, хотя бы в санатории, куда уже сто раз ездил консультировать. Но в санаторий нашему рыбаку ехать, видите ли, не хочется. Там ему больные своими болячками надоели, да и коллеги ни минуты покоя не дадут. Поэтому подавайте ему отдых на природе, на необитаемом острове, чтобы ни удобств, ни коллег, ни отдыхающих! А он

подумал о том, как это в наше время еще и опасно! Да мало того, что он сам так безответственно поступает, так он и ребенка за собой тянет! – на очень высокой ноте выдала финальный аккорд мама, и в комнате повисла тяжелая тишина

Папа, наконец, отвлекся от созерцания небосвода и, как бы, между прочим, заметил:

– Ты, насколько я помню, клятвенно обещала отпустить меня с сыном на рыбалку, если я выкрою время и облицую плиткой всю нашу ванную комнату! А про покрасочные работы я от тебя слышу впервые!

Тут Юрка, вдруг понял, что обижался он на отца напрасно. Что он, как оказалось, тоже мог бы поехать на рыбалку. И что это интересное приключение прямо сейчас ускользает из рук.

«Беда! – испугался Юрка. – С таким настроением мама нас точно никуда не отпустит. И будем мы с папой вместо рыбалки всю неделю сидеть у пианино и дуэтом исполнять песни про сурка, которого таскали «из края в край!»

Но все мамины неоспоримые аргументы посыпались как карточный домик из-за одного неосторожного заявления! Она решила, что пора заканчивать затянувшееся обсуждение и, в качестве заключения подытожила.

– Может быть, когда то, что – то такое я и обещала, уже точно не помню. Но это было слишком давно и к сегодняшнему вопросу не имеет никакого отношения!

– Как это не имеет?! – встрял Юрка, почувствовав, что настал тот самый момент, когда просто необходимо вставить свои пять копеек. – А как же твое любимое правило, которое ты мне каждое утро повторяешь: «не дал слова – крепись, а дал – держись»?

Мама явно не ожидала такого подвоха. Она покраснела и, не найдя в ответ нужных слов, приказала Юрке быстро ужинать и отправляться на свежий воздух с глаз долой. Это было одно из золотых правил, которому неукоснительно придерживались его родители.

– Нельзя своими разногласиями травмировать психику ребенка! – всегда напоминал папа, когда обсуждение вопроса становилось слишком острым. А поскольку он был врачом, мама с ним соглашалась и назначала Юрке внеочередное гуляние!

Так было и сегодня. Юрка быстренько поужинал и, не дожидаясь пока вспомнят про его музыкальное задание, убежал на улицу. Вернувшись через час, поскольку дольше ждать не было сил, Юрка понял, что папа все – таки победил и рыбалка состоится!

На этом примечательные события первого из шести дней закончились, и Юрке оставалось только посмотреть интересные сны.

День второй,

суббота

– Юрка, вставай! День давно на дворе, у нас столько срочных дел, а ты еще ни один глаз не открыл!

«Странно, – сквозь сон подумал Юрка. – С чего бы это сегодня утренней раздачей занялся папа? И какие такие в субботу у нас с ним смогут быть срочные дела?»

Он недоуменно захлопал глазами, прогоняя остатки сна и. наконец, вспомнил все события вчерашнего вечера. Так вот почему сегодня, прямо с утра, в животе, под ложечкой воздушным шариком появилось ожидание чего – то очень приятного! Почти как перед Новым годом!

– Юрка, вставай, наконец! Время идет, а у нас к рыбалке ничего не готово. Пошевеливаться надо, а то вместо рыбалки будем мы с тобой всю неделю пианино терзать!

Ну, это, как говорится, удар ниже пояса. Юрку пружиной выбросило в мир зубной щетки, мятной зубной пасты и холодной воды. После умывания день стал ярче, и в голову даже закралась чужая, приблудившаяся от какого – то примерного пионера, мысль: «А не сделать ли еще и зарядку, раз уж так все пошло?» Легко справившись с чуждыми, как считал Юрка, для нормального каникуляра мыслями, он отправился завтракать.

Покончив с завтраком, папа объяснил, что в отпуске он с понедельника. А поскольку сегодня еще только суббота – день хотя и укороченный, но, все – таки рабочий, значит, до обеда ему полагается быть на работе.

– Чего нам не хватает для успешной рыбалки? – заявил папа, пытаясь втолкнуть ноги в ботинки, которые почему-то никогда не расшнуровывал, – так это хорошей приманки. Мы должны очень серьезно продумать этот вопрос потому, что у разной рыбы в разное время года, могут быть совершенно разные пристрастия. Удачно, что я вовремя об этом вспомнил. У нас в отделении один из моих коллег страстный рыболов с большим стажем. Я с ним, по этому поводу обязательно сегодня посоветуюсь. А ты, Юрка, на всякий случай, накопай червей. Наверняка они лишними не будут!

– И где же мне их копать? – спросил растерявшийся Юрка.

– Да где угодно! В принципе, везде, где осталась земля, не покрытая асфальтом, там должны быть черви! – блеснул знаниями зоологии папа и поспешил на работу. А Юрка остался в глубокой задумчивости.

Он вспоминал свой небольшой опыт в изучении рыбьих вкусовых пристрастий. Дело в том, то до поступления в музыкальную школу Юрка был заядлым аквариумистом. Рыбок в аквариуме он кормил покупным сухим кормом из зоомагазина и живыми дафниями, которых летом отлавливал в небольшом болотце, на окраине района. По тому, как рыбки моментально набрасывались и без остатка съедали живой корм, было ясно, что он им нравится гораздо больше сухого! Вот вам и наглядное доказательство о разных рыбьих предпочтениях.

«Были бы эти дафнии покрупнее, раз эдак в сто, классная была бы приманка для рыбы!» – мечтательно подумал Юрка и принялся ворошить в памяти другой эпизод из своей жизни, связанный с кормлением рыбы.

Это случилось, где – то года два назад. Тогда папа принес из магазина большущую рыбину под названием зеркальный карп. Почему он назывался зеркальным, Юрка сам так и не смог догадаться. Он внимательно разглядывал рыбину, но никакого зеркала на ней так и не нашел. Папа, видя его недоумение, объяснил, что карпа так назвали из-за нескольких очень больших голубоватых и нежно – розовых перламутровых чешуек, которые в два ряда сверкали по бокам рыбины.

Так вот. Папа, придя домой, еще с порога объявил:

– Сегодня едим уху! – и с гордым видом вытряхнул рыбу – гиганта из большого пакета прямо на кухонный стол. Надо сказать, что этот стол был важнейшим маминым рабочим местом. Мужское население без особой надобности старалось к нему близко не подходить, чтобы случайно не уронить многочисленные кастрюльки, банки и чашки, громоздившиеся на столе. Мама такое столпотворение посуды называла рабочим беспорядком и очень сердилась, если кто-нибудь ее беспорядок пытался заменить беспорядком своим.

Карп вначале лежал на столе неподвижно, раздвинув многочисленную посуду и свесив вниз широкий хвост. Уже тогда, можно было легко догадаться, что он только притворяется мертвой рыбой. Его выдавали редкие движения жабр и периодически открывающийся рот.

Но мама, потрясенная размерами рыбины, не обратила никакого внимания на эти признаки. Потыкав жирный бок карпа пальцем, она радостно воскликнула:

– Ах, ну какая уха! Лучше мы его пожарим!

Рыба не стерпела такого панибратского отношения. Ее глаз с возмущением уставился на маму. А сам карп ожил, выгнулся дугой, высоко подпрыгнул и стал энергично скакать по столу, сметая с него любимую мамину посуду!

Мама, вначале сильно испугалась, ойкнула, но все же попыталась поймать падающие чашечки и тарелочки. Юрка тоже ойкнул и решил составить маме компанию. Он протиснулся к столу и стал энергично топтаться на ее ногах, безуспешно участвуя в ловле посуды.

Папа, со стороны наблюдая за возникшим беспорядком, надеялся, что карп угомонится самостоятельно и ситуация разрешится сама собой. Но и он не смог долго вытерпеть такого безобразия и решил внести достойную лепту в общий хаос. Для начала, глава семейства оттеснил в сторону растерявшихся домочадцев и занял у стола самую выгодную позицию. Но здесь его домашние тапочки, размявшие по полу, сваренную к ужину картошку, стали сильно скользить. Поэтому, для придания устойчивости, ему пришлось дополнительно упереться локтями на залитый рыбьей слизью стол. Закончив приготовления, папа резким движением левой руки прижал карпа к столу, а правой рукой ухватил за хвост.

– Ну, как я ее! – гордо спросил папа, задрав подбородок кверху.

– Рано радуетесь! – возразила рыбина. Она резко дернулась, скользкий хвост вылетал из папиных рук, а остатки посуды разлетелись в разные стороны.

Конец рыбьему хулиганству положила мама. Она сбегала в ванную комнату, схватила самый большой эмалированный таз и спихнула в него карпа. Посмотрев на перепачканный кухонный стол и на обед-ужин, размятый по полу, мама сообщила, что живую рыбу она разделывать категорически отказывается.

– А что нам тогда с ней делать? – поинтересовался папа.

– А кто ее домой принес, тот пусть и думает, что с ней делать! – не очень любезно объяснила мама.

У папы желание поесть уху почему-то сразу пропало. И карпа, проявившего такую бурную активность, было решено временно поместить в домашний водоем.