Депрограммирование. Управляй собой и своей реальностью сам

Лебединый камень

Часто кажется, что все, что ты делаешь, происходит неожиданно, спонтанно. Но однажды, устав бегать по кругу, с удивительной ясностью вдруг осознаешь, что жизнь – это не случайность, а череда закономерностей. И тогда, чтобы не получать очередной пендель от вселенной, ты решаешь проработать ситуацию и перейти на новый уровень. Потому что, если ты упорствуешь в своем неведении, сопротивляешься, одни и те же ситуации повторяются снова и снова. И этим граблям нет конца.

Если тебе удалось однажды осознать закономерности и сценарии своей жизни, ты начинаешь воспринимать мир без деления на плохое и хорошее, черное и белое. Просто осознаешь ситуацию, она проходит через тебя, не застревая, – и сложный вопрос решается. Ты можешь сопротивляться этому новому знанию, а можешь просто проживать свою жизнь и собирать ее уроки, как разноцветные стеклышки в коробку из-под монпансье. А когда становится грустно или одиноко, доставать их и разглядывать, выкапывая незамеченные раньше сокровища среди блестящих граней. Покажу-ка и я свои сокровища, вдруг кому-то это поможет или, по крайней мере, отвлечет ненадолго от граблей.

Туман, видны только неясные контуры, похожие на старинный замок. Но вдруг ветер разгоняет дымку – и проступают очертания моста, а затем появляются кружевные стены крепости. Кажется, что сказочный замок Нойшванштайн парит в воздухе.

На мосту ссорятся две девушки.

– Ты падшая женщина! Ты соблазнила и увела моего мужа, – кричит одна, размахивая кинжалом.

– Я люблю его, – отвечает вторая, пытаясь увернуться и закрыть лицо руками.

На ладони появляется глубокий порез. Она вскрикивает от боли, замирает на миг и закрывает второй рукой рану. Но это не помогает, капли крови падают на землю. Соперница пользуется моментом и вонзает кинжал в сердце девушки.

– Так и тебе с ним не быть. – Она достает кинжал, вытирает его от крови юбкой разлучницы и отпихивает тело ногой.

Это был не сон.

Я знаю и верю, что существует реинкарнация – многие из нас живут здесь не первую жизнь. Существуют определенные практики, которые отправляют человека в прошлые жизни, ― регрессии.

В том видении одной из девушек был я. Это был мой первый опыт глубокой регрессии. После нее я даже испугался, что я шизофреник и все напридумывал, настолько ярко я увидел события во время своего погружения. Во время сессий люди иногда просто галлюцинируют, и проверить, правда это или нет, невозможно, потому что не всегда можно найти реальное подтверждение увиденных событий. Например, есть те, кто попадал в период Римской империи и описывал одежду, которой, по современным историческим данным, в то время не существовало. В таких случаях нам остается только верить или не верить.

Но я все-таки решил проверить, насколько моя история, которую я видел в регрессии, достоверна, и поехал специально в Германию в тот самый замок Нойшванштайн (дословно это название переводится как «Новый лебединый камень»).

Ощущения были потрясающие, в том месте я пережил настоящее дежавю: иду и в какой-то момент ясно понимаю, что дальше будет обрыв и я знаю, что увижу внизу. Зашел в музей – под стеклом лежит тот самый кинжал с голубым камнем на рукоятке. Я не удержался и сделал фото.

Когда дошел до места, где меня (в видении – девушку) закололи, у меня случился фантомный сердечный приступ (так люди, которым отрезали ногу, продолжают чувствовать в ней боль). Взрослый дяденька, доктор, головой я понимал, что это не сердце болит, что мне не нужны таблетки – физически я здоров. Сердце тянуло, я чувствовал фантомную боль от той давней истории, и я снова и снова переживал тот момент умирания и разлуки с любимым человеком.

Я решил убедиться, что мне не показалось: отошел на несколько шагов – ощущение пропало, вернулся – снова сердце защемило. Так я поверил, что история в видении была правдивой. Но кто же была вторая? Это оставалось загадкой…

Я много путешествую и всегда понимаю, жил я в этом месте какое-то время в прошлых воплощениях или нет. Например, в Тибете я как дома, а в Индии – нет. Колумбия тоже прошла мимо, а вот Перу, особенно в горах, сильно зацепило. На севере Вьетнама на рисовых террасах нас с Машей накрыло вместе – мы стояли и любовались, нам было так хорошо, непонятно почему, но у обоих было наслаждение на уровне оргазма.

Часть информации для исцеления приходит к нам через прошлые жизни. Есть люди, которые в это не верят. Имеют на это право. Но это не означает, что их это не коснется, просто они не смогут объяснить происходящее и не смогут использовать этот опыт себе во благо. А чем больше знаешь, чем больше нюансов сможешь объяснить, быстрее понять, в чем конфликт, и проработать его.

Все техники, которые использую, я проверял на себе. Если у меня нет 100 % подтверждения, что этот метод работает, я им не пользуюсь. Например, прежде чем применять регресс в терапии, я сам несколько раз входил в транс и разбирался, как это работает. Получил обоснование – начал применять. Понятно, что чистый регрессолог владеет техникой лучше, потому что он только этим и занимается. Но при необходимости, если я вижу, что проблема пациента связана с прошлыми жизнями, я провожу сеанс и сопровождаю человека в регрессе, чтобы найти причину конфликта.

Почему люди обращаются к различным практикам, «ищут любовь, себя, свое предназначение», едут к старцам или взбираются на горы Тибета в поисках того, чего они не находят в реальной жизни? Они надеются получить ответы на вопросы, почему им здесь так плохо и как что-то поменять. Есть разные методы для этого: психологические, религиозные… В зависимости от индивидуальных особенностей и опыта человека он может получить это в разных практиках.

Но все, что нам нужно, у нас уже есть с рождения. Любовь не надо искать или специально ей обучаться – нужно просто вспомнить. Не нужно искать снаружи, ты не сможешь нигде найти себя по той простой причине, что ты уже есть у себя и искать надо внутри.

На эту тему хорошо написал Жильбер Рено в своей книге «Исцеление воспоминанием». Если ты вспомнишь, как любить, ты исцелишься сам.

На страницах этой книги мы будем убирать с себя все нерешенные родом и созданные собственноручно программы, конфликты и навешанные ярлыки листок за листочком, чтобы найти себя – внутри себя.

Про ярлыки и поиски себя

– Ты кто?

– Юра.

– Кто ты еще?

– Мужчина.

– Кто ты еще?

– Муж.

– Кто ты еще?

– Отец.

– Кто ты еще?

– Врач-стоматолог.

– Кто ты еще?..

Продолжать так можно до бесконечности, пока не дойдешь до сердцевины и не снимешь все ярлыки, которые нам навешивают в течение жизни. А накапливается их много.

Мы рождаемся – и на нас сразу наклеивают имя. Потом социальные роли: «ты дочка», «ты внучка», «ты школьница»… Таких ярлыков может быть бесчисленное количество, и часто под ними человек совсем теряет себя. Именно тогда он начинает искать себя во всевозможных практиках, ездит на Тибет и к индийским гуру, проходит инициации и аяваску, обращается к шаманам и коучам… Люди ищут себя снаружи, собирают себя по кусочкам, возвращают себе мысли и чувства, растерянные в течение жизни, прожитой по чужим сценариям.

Далай-лама говорит, что нельзя рассматривать человека как что-то отдельное. Мозг, сердце или ноги. Человек – не только тело. Человек – не только разум. Человек – не только душа. Это нечто целое, собрание из частей, как стол собран из деталей. Но прежде чем компоновать себя заново, важно избавиться от этих ярлыков. Потому что иначе непонятно, что собирать. Ведь каждый ярлык подразумевает какой-то жесткий сценарий, определенные шаблоны поведения и чувствования, навязанные кем-то.

Например, ты любящая дочь, а твоя мама болеет. Ты для нее костыль, ты живешь ее жизнью, а твоей собственной жизни у тебя нет. Тут нечего собирать – тебе или придется жить в этом сценарии всю жизнь и методично отказываться от себя, или менять ее кардинально.

Ярлыки убираются как чешуя лука – одна за другой, достаточно сконцентрировать на каждом свое внимание и задать себе простые вопросы: а я точно это? Это мое? И постепенно из-под них (явно чужих, привнесенных программ и сценариев) становятся видны структурирующие конфликты и программы. То есть те, которые, как несущие стены, держат каркас личности. Убери их – и человек рассыплется, исчезнет.

Конфликты – это то, что произошло в твоей жизни и наложило отпечаток. Например, программирующий конфликт запускает программу и записывается на флешку в подсознании, а потом из-за нерешенного конфликта возникают болезни.

Структурирующие конфликты – это то, из чего ты, по сути, состоишь, твой каркас, психический костяк. Их трогать нужно очень осторожно, чтобы человек не сломался. Структурирующий конфликт убирать нельзя, потому что это то, ради чего человек просыпается каждое утро. Нужно буквально переформатировать человека, чтобы он старые данные в своей голове сменил на новые, но при этом сохранил свою структуру.

Представьте пирамиду из драже M&M’s желтого цвета. Среди них затесалась синяя конфетка. Перфекционист решает достать ее, чтобы не нарушалась гармония… И вся пирамида лавиной обрушивается вниз. Если со структурирующим конфликтом поработать как с простым и убрать его (как делают многие начинающие психологи), то человек просто рассыплется, как эта фигурка из драже.

Частый пример из жизни: мама живет ради детей, постоянно интересуется их жизнью, принимает в ней активнейшее участие. Это и есть структурирующий конфликт: нет детей – нет смысла жизни. Если дети уедут учиться в другой город или с ними что-то случится, в лучшем случае она начнет болеть, в худшем может даже умереть. Если убрать структурирующий конфликт, человек как будто проваливается в вакуум.

Все действия человека обслуживают структурирующий конфликт. Когда его убирают – смысл жизни теряется. В этом и опасность: у человека может измениться полностью вся жизнь, причем не в лучшую сторону из-за потери цели, или это может вылиться в жесткую депрессию.

Такой случай произошел с одним моим клиентом. Он готовился к Олимпиаде в дисциплине «марафон». У него была проблема с ногами, я ему подобрал остеопатические стельки и между прочим задал один невинный вопрос: «От кого ты убегаешь?» Оказалось, что в этом и был его структурирующий конфликт. Мы проработали позже эту тему полностью, но изменения начались практически сразу. Если бы Олимпиаду не отменили из-за ковида, можно было бы покалечить ему всю жизнь. Ведь он целенаправленно шел к этому результату всю свою сознательную жизнь, а решение структурирующего конфликта лишило его цели, потому что убегать ему стало больше не от кого.

Структурирующие конфликты – это то, на чем держится человек. Это как несущая стена, ее нельзя просто взять и убрать. Если продолжать аналогию, нужно сделать вокруг старого дома колонный фундамент. К новому фундаменту прикрепляют новые несущие конструкции – и только тогда можно убирать внутреннюю несущую конструкцию, чтобы все сооружение не рухнуло.

Недавно записывал подкаст с одним блогером. Понял, что у него в подсознание зашита программа «быть известным на весь мир», и его мозг все время работает в этом направлении. У него сейчас быстрорастущий аккаунт в Америке. Если его структурирующий конфликт проработать, то феномен этого блогера исчезнет, и куда его занесет – неизвестно.

Теперь я очень аккуратно работаю с такими конфликтами, тяну за ниточку – и проверяю. Предлагаю не трогать или очень нежно отшлифовать. Если человек готов идти дальше, тогда мы разбираем конфликт, но уже за рамками терапевтической сессии. Психологи же часто грубо уничтожают структурирующие конфликты, просто стирая их, делая человека, по их мнению, здоровее. Техник для этого существует много, например в энергетических практиках это называется работа с сущностями. Когда ты находишь сущность, красиво убиваешь ее световым мечом Юрия Победоносца… Но бывает, что убираешь одну сущность, а на ее место прилетают две. Свято место пусто не бывает.

Структурирующие конфликты можно задеть случайно, не планируя разрушение личности. Существуют так называемые самокопальщики, они придерживаются модной теории, что все конфликты нужно проработать. Но некоторые из них, структурирующие в их числе, трогать нельзя, достаточно их осознать. «Господи, дай мне спокойствие принять то, чего я не могу изменить, дай мне мужество изменить то, что я могу изменить. И дай мне мудрость отличить одно от другого», – это высказывание, которое приписывают разным философам, лучше всего иллюстрирует суть работы с конфликтами.

В начале моей работы психосоматологом одна клиентка мне написала грустное сообщение: «Я проработала себя с вами, благодарю. Я уже не с абьюзером, но осталась совсем одна. Раньше у меня был муж, который время от времени меня поколачивал, но у меня была хоть какая-то личная жизнь, а сейчас нет ничего. Верните все обратно».

Человек находит абьюзера, потому что в его подсознании встроена программа, которую можно решить только с таким спутником. Если девушка этот вариант не проработала, она не сможет найти взаимопонимание с нормальным мужчиной. После проработки она больше не притянет абьюзера, потому что мы устранили причины, которые приводили к этому. Но ей нужно дать решения, как жить с нормальным человеком, иначе она останется в вакууме, если не пойдет дальше в терапию или к наставнику.

Наличие структурирующего конфликта выдают жесткие убеждения, принципы. Например, человек не ест мясо, потому что считает, что нельзя убивать животных. Даже в случае крайнего голода, если он съест хоть кусочек, он начнет болеть. Хотя, вероятнее всего, будет думать, что это происходит от недоедания. Чтобы есть мясо без последствий для организма, ему сначала придется изменить убеждение в голове.

Не нужно путать структурирующие конфликты с зависимостями. Зависимый человек убегает от реальности в параллельный мир. Его практически здесь нет, только тело. Человек понимает, что у него игромания, но все равно проваливается в азарт и живет там. Чтобы вернуть его в реальность, ему нужно здесь дать те эмоциональные бонусы, которые он получает там. Нужно понять, что он там ищет, и дать ему это в реальной жизни.

Кроме структурирующих конфликтов, есть еще структурирующие программы. Например, религия, вера – это часть структурирующей программы. Яркое подтверждение этому – религия в Советском Союзе. Ее забрали, взамен дали моральный кодекс строителя коммунизма. Сохранили те же церемонии и даже мощи на Красной Площади – по сути, изменились только названия. Убери эту возможность верить в высшие идеалы и светлое завтра – и Советский Союз развалился бы сразу.

Возьмем мой пример. Я христианин. Но что такое настоящая вера, я понял только в храме Непала, когда увидел удивительную женщину. Она излучала такой свет, что я опешил. Я буквально физически чувствовал исходящую от нее веру. В тот момент я даже забыл про свои белые адидасовские носки, которые мне было так жалко марать (в непальских храмах разуваются), но «лучше в них, чем босиком по этой грязи»; про то, что меня пытались удержать от посещения храма: «Куда, ты же христианин!», «Смотри, они же варвары, кровь куриц, цветы, грязь!..». Я смотрел на нее, а в голове крутились строчки Ляписа Трубецкого: «Я верю в любовь, я верю в чудо, в добро – и верить буду». Многие ходят в церковь, потому что мама сказала, потому что воскресение или просто «так надо», но веры у них нет. Мои ощущения, которые я тогда испытал, только укрепили мою веру и структурирующую программу «ты без Бога никто».

Я считаю, что все программы, которые есть у человека, зачем-то ему необходимы. Все прошлое нужно нам для будущего – из любой программы можно извлечь опыт. Чтобы человек мог с этим жить дальше, я расширяю границы его видения. Вместе с клиентом мы находим несколько вариантов решений. Когда снова возникает какая-то сложная ситуация, у него уже есть выбор, как поступить.

ЧЕМ БОЛЬШЕ ВАРИАНТОВ РЕШЕНИЙ, ТЕМ БОЛЬШЕ ШАНСОВ ВЫБРАТЬ ТО, ЧТО ЛУЧШЕ ВСЕГО ПОДХОДИТ И НУЖНО ТВОЕЙ ДУШЕ.

Структурирующие программы могут быть родовыми, а могут привноситься родителями. Конечно, чаще всего это делается, чтобы уберечь ребенка от опасности, но и чтобы им проще было манипулировать.

До семи лет структурирующая программа закладывается в семье. Ребенок растет, растут и его структурирующие программы, но фундамент закладывается в детстве мамой. Поэтому так сложно в терапии: часто приходится расшатывать этот фундамент – и человек вдруг обнаруживает, что мама – на самом деле не тот идеал, к которому он привык с детства.

Так случилось со мной. Мама навязывала мне убеждение, что врать нельзя, что самое правильное – всегда говорить только правду. Я до сих пор еще иногда попадаюсь на эту удочку и начинаю оправдываться из-за того, что не могу соврать. Эту структурирующую программу заложила мама в детстве, для меня это как цемент для кирпичной кладки. Между тем в реальной жизни это не всегда благо.

Однажды из-за своей патологической честности я чуть не подписал себе «смертный приговор». Мы были на картошке в сентябре и устроили забастовку. То ли покормили нас плохо, то ли устали, но мы не вышли на работу. Нас заставили писать объяснительные, и все написали удобные варианты: болел живот, отравился, была температура или простуда… Я один написал правду. Ко мне подошел один из преподавателей и показал объяснительные других:

– Напиши нормальную объяснительную. Иначе от тюрьмы, вероятнее всего, тебя отмажут, но учиться ты здесь больше не будешь.

В советское время устроить саботаж считалось преступлением, после этого вместо элитной стоматологии оставалась дорога только в колхоз, причем навсегда. Я прочитал объяснительные сокурсников – и понял, что мои структурирующие верования могут однажды буквально лишить меня жизни. В этот момент мой фундамент честности пошатнулся, и я увидел, что иногда лучше написать неполную правду. Патологически держаться за правду любой ценой не стоит.

Мама поставила мне эту структурирующую программу, чтобы меня контролировать. Версий, зачем она это сделала, может быть много. Самая очевидная, что это программа рода: вероятно, кто-то не смог выжить, соврав. Часто родовые программы передаются как по глухому телефону. И тот, кто получает информацию, или не знает, что с ней делать, или принимает все сказанное за чистую монету, буквально.