Штирлиц и другие

МЕСТЬ НА ОЗЕРЕ

Был сентябрь 1940 года. Штурмбаннфюрер СС Макс Отто фон Штирлиц, перспективный, примерный работник VI отдела Главного управления имперской безопасности (РСХА) ,а на самом деле тайный агент ГРУ СССР, внимательно прослушал сводку погоды и, жмурясь от удовольствия, выключил радиоприемник.

Погоду на завтра обещали отличную, как раз подходящую для рыбалки.

«По всей видимости, наступает прекрасная пора «бабьего» лета» – подумал Штирлиц.

Он был заядлым рыболовом и, по возможности, все свое свободное время посвящал любимому занятию. В его конспиративном особняке на берегу красивейшего озера и в коттедже в Бабельсберге, где он проживал, в кладовых хранилось отличное рыболовное снаряжение: удочки, спиннинги, коробочки с блеснами и прочие снасти.

Сейчас он как раз и находился в особняке, где в гараже на полке уже хранились банки с мотылем и крупными жирными червями, заранее накопанными в саду заботливым сторожем Паулем.

Вечером Штирлиц тайком прослушал отличный концерт по заявкам из Москвы, предварительно открыв кран с водой в ванной для подстраховки. После концерта он сытно поужинал и лег спать. Но заснуть долго не удавалось – в голову лезли разные ностальгические воспоминания и к тому же Штирлиц был слишком возбужден в предвкушении завтрашней рыбалки.

Ему уже давно надоело ловить рыбу на озере, где находился особняк. Здесь неплохо клевало, но душа Штирлица жаждала перемен. И вот буквально неделю назад, в поисках новых мест, он наткнулся на небольшое, очень живописное, круглое, как блюдце, озерко, в окружении густого соснового бора.

И вот как раз завтра Штирлиц собирался съездить туда. Озерко находилось совсем рядом, в нескольких минутах езды по лесной дороге. Мечтая о завтрашней рыбалке, Штирлиц вдруг вспомнил, как он ловил рыбу в России, неподалеку от городка Гороховец.

Уснул он лишь посреди ночи, примерно в три часа пополуночи. Штирлицу снился страшный сон: он ловил на озере рыбу на удочку с лодки, и вдруг из воды, буквально в метре от него вынырнула огромная, безобразная крокодилья пасть и, щелкнув зубами, стала яростно грызть лодку. Лодка закачалась и Штирлиц, потеряв равновесие, свалился в воду.

Штирлиц заметался в постели и стал громко стонать…

Проснулся он поздно. Солнечные лучи заливали всю спальню и слепили его глаза. Будильник лежал на полу возле тумбочки вниз циферблатом. Очевидно, Штирлиц нечаянно уронил его, пытаясь выключить во время сна. Подняв будильник, Штирлиц увидел, что он как ни в чем ни бывало тикает. Было уже восемь часов утра.

– Черт, проспал! – в отчаянии воскликнул Штирлиц и невольно выругался еще более энергичнее на чистейшем русском языке. Испугавшись, он невольно оглянулся по сторонам.

– Зараза, проворонил утреннюю зорьку, на ней самый клев! Что же делать? Остаться дома? Нет, все-таки съезжу, попробую половить, авось повезет!

Наскоро позавтракав, он спустился в гараж. Тут его ждала еще одна непредвиденная неприятность – почему-то у его «Хорьха» спустило заднее

правое колесо.

«Дьявол, прокол! – догадался Штирлиц.

Пришлось снимать с кузова «запаску» и в темпе менять колесо.

Наконец, все было готово и можно было ехать. Запихнув в багажник все необходимое для рыбалки и заодно прихватив на всякий случай канистру с бензином, Штирлиц выехал из гаража и помчался по шоссе. В нужном месте он свернул с трассы и медленно покатил на озеро по петляющей узкой лесной дороге. Дорога нещадно пылила.

Через самое большее десять минут он был уже на месте.

Не доехав до озера каких-то двести метров, Штирлиц вдруг услышал своими чуткими, натренированными ушами какие-то странные звуки: приглушенный разговор, смех и даже негромкую, веселую музыку.

Выйдя из машины, Штирлиц медленно подкрался к густым зарослям камыша на берегу озера и осторожно выглянул из-за них. То, что он увидел, очень расстроило, удивило и рассердило его.

В центре круглого озерка неподвижно торчала небольшая, блестящая, черная резиновая лодка. В ней сидела какая-то большая, темная фигура человека с удочкой. Взглянув на нее в мощный цейсовский бинокль, Штирлиц невольно негромко ахнул – он узнал в фигуре шефа зловещего IV управления РСХА ( гестапо ) Мюллера! На нем была надета теплая куртка защитного цвета, серые солдатские брюки, заправленные в резиновые сапоги-заколенники. На лысину была нахлобучена старая зеленая панама. В руках он держал тонкое длинное удилище.

Мюллер сидел в лодке не шевелясь, по видимому, он сладко дремал, разомлев под лучами утреннего солнца. На его брюхе торчал черный спасательный круг.

Прямо напротив Мюллера на берегу, рядом с большим костром, сидели два человека. В скрюченных темных фигурах Штирлиц с удивлением узнал подчиненных шефа гестапо —Айсмана и Холтоффа. Они точно так же были одеты, как и их грозный начальник, и варили уху в большом котле, висевшем над костром на рогатинах. Рядом с ними на траве лежал патефон, на котором весело крутилась и звучала пластинка с популярной песенкой «Лили Марлен».

Немного поодаль, ближе к лесу, у густых кустов, сидели два рослых солдата-эсэсовца из охраны и шофер Мюллера Ганс. У них тоже был разожжен небольшой костерок, на котором в алюминиевом котелке тоже кипело варево. У кустов, на поляне стоял тяжелый, бронированный «Майбах» Мюллера и мотоцикл с коляской.

«Вот гады, устроили пикничок! – со злостью подумал Штирлиц.

В его ноздрю случайно залетел большой комар, и Штирлиц, побагровев, чихнул, закрыв лицо ладонями.

«Накрылась моя рыбалочка! – вконец расстроился неудачливый рыболов. – Ну, Мюллер, прохвост и скотина, устроил мне сюрпризик! И чего приперся, боров? Из него такой же рыбак, как из меня балерина!».

Штирлицу очень хотелось закурить, и он уже было вытащил из кармана пачку сигарет, но вовремя спохватившись, засунул обратно. Дым в камышах могли заметить враги.

«Что ж теперь делать? – ломал голову Штирлиц. – Смываться, не солоно хлебавши? Ну нет! Надо как-то отомстить мерзавцам за испорченный день! Что бы им такое подстроить?».

Штирлиц в детстве был бойким, рослым, озорным мальчонкой, всюду был

заводилой, и это мальчишеское озорство сохранил на всю жизнь. Он, как и многие другие сотрудники РСХА, знал, что Мюллер боялся воды и не умел плавать. И в голову Штирлица вскоре пришла блестящая, оригинальная идея.

Он вернулся к машине, открыл багажник и вытащил большую, изрядно потрепанную, кожаную сумку с инструментами. После недолгих поисков, Штирлиц нащупал в ней то, что искал. Это было длинное и прочное сапожное шило на деревянной отполированной ручке. Им Штирлиц, развлекаясь, иногда прокалывал колеса машин высших офицеров Главного управления имперской безопасности.

Ему доставляло огромное наслаждение, фланируя по тротуару рядом со зданием управления во время обеденного перерыва, с сигареткой в зубах, с наигранным сочувствием наблюдать за шоферами этих машин. Злобно матерясь, они торопливо вытаскивали из багажников «запаски» и меняли проколотые колеса.

Таким вот манером, Штирлиц уже дважды успел проколоть колеса машины

Мюллера, колесо «Мерседеса» своего шефа Шелленберга, колесо крутой тачки

начальника РСХА Гейдриха, а один раз ему удачно удалось проколоть шину

автомобиля, на котором ездил сам рейхсфюрер СС Гиммлер!

Штирлиц уже давно усвоил свое незыблемое правило, выучил наизусть, как математическую формулу:

– «Все, что причиняет вред врагу, автоматически приносит пользу своим."

Покопавшись еще немного в багажнике, Штирлиц вытащил черный,очень прочный, немного поношенный водолазный костюм из тонкой прорезинованной ткани, который сидел на нем, как влитой.

Этот костюм он выменял летом вместе с аквалангом, ластами и маской на три бутылки марочного армянского коньяка на складе VI управления у знакомого кладовщика Курта.

Костюм и водолазные принадлежности были списаны, но находились в хорошем, рабочем состоянии. Штирлиц несколько раз за лето испытал их и остался доволен.

Он быстро разделся, положил одежду на сиденья машины, натянул костюм, нацепил акваланг, надел маску и ласты и, шлепая ими по траве, медленно побрел к озеру.

Выйдя на то место, где камыши росли почти сплошной стеной, Штирлиц тихо погрузился в холодное, еще не нагревшееся на солнце озеро и поплыл под водой по направлению лодки Мюллера. На глубине было мало света, и Штирлиц время от времени включал специальный, герметичный водолазный фонарик, который захватил с собой, чтобы не сбиться с пути. Привлеченные светом, его окружали большие рыбины и мальки. Резвясь, они то и дело натыкались на него.

Наконец, он различил сверху большое, темное пятно – лодку. Он спрятал фонарик в специальный карманчик на бедре.

Энергично двигая ластами, Штирлиц быстро поднялся из глубины к резиновой посудине и резко ткнул в нее шилом два раза наугад. Затем мгновенно развернувшись, он опять ушел на глубину и торопливо поплыл по направлению к берегу.

Уже у самых камышей Штирлиц поднялся на поверхность и, осторожно

высунув голову из воды, стал наблюдать.

Видимость еще была по прежнему неважной, туман над озером еще полностью не рассеялся. Мюллер все так же сладко дремал, уткнувшись подбородком в свой толстый, большой воротник. Удочку он выронил из рук, она лежала на дне лодки, наполовину нависая над бортом. Через отверстия, проколотые Штирлицем, вода медленно, но верно заполняла резиновый корабль Мюллера. Лодка постепенно погружалась в холодную осеннюю воду.

Вскоре над тихим, сонным озерком раздался оглушительный, визгливый вопль главного гестаповца:

– Караул! Айсман, Холтофф, ко мне! Спасите, тону!

Лодка уже полностью погрузилась в воду, утонула. Ошалевший, еще не полностью очнувшийся от сладкой дремы, Мюллер отчаянно махал, словно ветряная мельница, руками, поднимая тучу брызг и кружился на воде. Спасательный круг надежно держал его на поверхности.

Стремительно подскочившие, словно кто-то дал им пинка в зад, Айсман и Холтофф резво бросились на помощь своему шефу. Айсман первым запрыгнул в воду не раздевшись, прямо в одежде и энергичными саженками поплыл к барахтающемуся и вопящему Мюллеру. Холтофф, вторым подбежавший к озеру, мгновение подумал и, присев на песок, стал лихорадочно стаскивать свои тяжелые хромовые сапоги. На помощь также бросились ошарашенные эсэсовцы и Ганс.

Наблюдавший из-за камышей всю эту удивительную картину, высунувшийся наполовину из воды Штирлиц, давился от неудержимого хохота и вынужден был зажимать рот рукой, чтобы громко не заржать вслух.

«Молодец, Штирлиц! От полковника Исаева тебе объявляется благодарность! – подумал виновник всего происходящего. – Ну что, папаша Мюллер, надолго ты запомнишь эту неудачную рыбалочку! Ну, лады, повеселился и хватит. Пора мне смываться отсюда от греха подальше.»

Штирлиц стал осторожно и бесшумно вылезать из воды на берег.

Выбравшись на траву, он в последний раз кинул взгляд на озеро. Айсман и Холтофф, уже достигшие места аварии, тащили под руки, буксировали мокрого, тяжелого, похожего на утопленника, уже замолкнувшего Мюллера, плывя из последних сил по направлению к берегу.

Охранники и Ганс ждали их у самой кромки воды.

В последний раз коротко хохотнув про себя, Штирлиц подбежал к своему застоявшемуся «Хорьху» и стал быстро переодеваться. С трудом стащив с себя мокрую резиновую оболочку, он с удовольствием надел сухую одежду. Затолкав в багажник все свои шмотки, штурмбаннфюрер ловко запрыгнул в салон автомобиля и на первой скорости медленно и осторожно поехал по лесной дороге. Выбравшись на шоссе, Штирлиц дал полный газ и весело помчался, насвистывая, в свой тихий, уютный, конспиративный особнячок.

Туман уже полностью рассеялся, и на чистом, без облаков, голубом небе сияло ласковое, словно летнее, солнце. Настроение у Штирлица было превосходным. Он не забыл, что сегодня у него в особняке ровно в три часа по берлинскому времени была запланирована встреча со своим агентом Клаусом. Он должен был придти с отчетом о проделанной работе. До встречи еще оставалась уйма времени, несколько часов.

Дома Штирлиц немного отдохнул с дороги, принял освежающий душ и с аппетитом пообедал. Откупорив новую бутылку своего любимого армянского коньяка, он с наслаждением выпил за успешно проведенную операцию. Часок он подремал с книгой в гамаке на берегу своего озерка, а затем решил заняться прополкой своих любимых роз. Все оставшееся до встречи время он провозился с ними в саду.

Клаус, как всегда, был пунктуален и пришел точно в назначенное время. Штирлиц любезно попросил помочь ему и привезти из сарая заранее приготовленную тачку с навозом и удобрить розы, пообещав угостить Клауса самым лучшим своим коньяком. Расторопный и услужливый агент с готовностью согласился, хотя немного и поморщился.

Пока Клаус возился в саду, Штирлиц быстро засервировал стол в гостиной, а потом, развалившись в кресле-качалке рядом с радиоприемником, с удовольствием слушал танцевальную джазовую музыку из Лондона. Когда Клаус вошел в комнату, Штирлиц быстро переключил приемник на Берлин. Клаус сделал вид, что ничего не заметил.

Внимательно выслушав отчет Клауса, Штирлиц улыбнулся и сказал:

– Молодчина, Клаус, вы отлично поработали!

А сам в это время подумал: «Чтоб ты сдох, прохвост!»

– Только знаете что, дружище… – Штирлиц зевнул и отхлебнул из чашки кофе. – У меня к вам большая просьба. Когда вы будете писать отчет о нашей с вами встрече, укажите, пожалуйста, что встречались со мной не в три часа дня, а скажем… скажем в девять часов утра, хорошо?

И Штирлиц снова ласково улыбнулся.

Штирлиц всегда не забывал подстраховываться и, по- возможности, создавал себе на всякий случай алиби. Это уже у него вошло в привычку.

«Так-так-так, – быстро начал соображать Клаус. – господин Штирлиц, по-видимому, хочет создать себе липовое алиби… Наверняка был у какой-нибудь бабы-любовницы, скорее всего у чужой жены… Что ж, этим надо воспользоваться!»

И Клаус в ответ тоже улыбнулся Штирлицу, только улыбка его была немного печальной и скорбной.

– Об чем речь, господин штурмбаннфюрер! Сделаю все в лучшем виде! Только вот… Не знаю даже, как вам и сказать…Проблемка у меня есть небольшая…Вобщем, рыбка у меня скоро закончится, неплохо бы еще ящичек подкинуть, а? Ну не могу я жить без фосфора и работать никак не могу! Голова без него плохо соображает!

– Какой пустяк! Да не расстраивайтесь вы так, Клаус, будет вам рыбка! – хохотнул Штирлиц. – Как только правильно оформите отчет, сразу пришлю вам. На этот раз подарю ящик настоящих американских консервов – тунец в масле! В нем фосфора еще больше, чем в сардинах!

На следующий день во время обеденного перерыва, Штирлиц мирно дремал в управлении в своем кабинете. Газета с наполовину разгаданным кроссвордом лежала на письменном столе рядом с деловыми бумагами. Его шеф Шелленберг в это время был в отпуске и отдыхал с красоткой женой в далекой экзотической стране Аргентине.

Штирлиц не выспался, сегодня поздно ночью у него был очередной сеанс связи с Москвой, с Центром. И он незаметно крепко уснул. Приснился ему Мюллер. Он стоял в полный рост в надувной резиновой лодке, грозно тряс кулаками и орал: «Ну, Штирлиц, погоди!»

Разбудил Штирлица неистово трезвонивший телефон внутренней связи.

Он вздрогнул, проснулся, недовольно потряс головой, снял трубку и похолодел – на другом конце провода был… Мюллер!

«Неужели провал?! – обожгла его мозг страшная догадка. – Неужели он или кто-то из его шайки заметили меня на озере?!»

– Слушаю, – еле слышно прохрипел он в трубку.

– Хайль, Штирлиц, дружище! – громко зарокотал в трубке голос Мюллера. Похоже, он был в хорошем настроении. – Что вы так долго не отвечаете? Небось без шефа дрыхните в рабочее время?

– Хайль! Никак нет, группенфюрер! – немного приободрившись, соврал Штирлиц. – Был в коридоре далеко от кабинета, услышал звонок, побежал, боясь опоздать!

Штирлиц стал шумно дышать в трубку, как будто он запыхался.

– Все вы боитесь получить нагоняй от старика Мюллера! – заржал довольный шеф гестапо. – Штирлиц, у меня такие хорошие новости! Дружище, вы не поверите! Вчера со мной произошел удивительный, просто невероятный случай! Я чуть не утонул, зато научился плавать!.. Был я вчера на рыбалке, решил, наконец-то испытать, так сказать, новые для себя ощущения! Это просто фантастика, вы не поверите! Представляете, моя надувная лодка была кем-то проколота! Эксперты из научно-технического отдела нашли на лодке два круглых, ровных отверстия диаметром в два с половиной миллиметра. Они полагают, что проколы были сделаны шипами плавника какой-то большой доисторической древней рыбины! Я открыл миру новый вид рыбы – это научная сенсация! Представляете, дружище, может наши ученые-биологи назовут этот вид рыбы моим именем! Мы ее искали в озере, но пока не нашли…

– Не сомневаюсь, группенфюрер, что вы прославитесь, – искусно сыграл волнение Штирлиц, через силу подавляя острое желание расхохотаться. – Поздравляю, очень рад за вас! Только извините, пожалуйста, у меня сейчас масса работы, я совсем зашиваюсь, просто тону в бумагах!.. Еще и к приезду шефа надо дописать отчет… С вашего позволения, я хотел бы продолжить работу… Мы можем потом на досуге поговорить о вашем открытии, меня, как заядлого опытного рыбака эта тема очень интересует!

– Вот-вот, дружище, – усмехнулся Мюллер. – Все знают, что в нашем управлении вы первый рыболов! Ну, ладно, работайте, работайте, не буду мешать!

«Как же, научился он плавать! – бросив трубку, саркастически подумал по-русски Штирлиц. – Врет, гад, как сивый мерин! Да если бы на тебе не было спасательного круга, кормил бы ты рыб в моем озере! Штирлиц, так ты, оказывается, крупная доисторическая рыба! Это настоящая научная сенсация!»

И представив на мгновение, как вчера обезумевший, жалкий, беспомощный Мюллер вопил и барахтался в воде, Штирлиц, наконец-то от души расхохотался.

Поудобнее устроившись за письменным столом, в отличном настроении, от стал тщательно продумывать, просчитывать варианты выполнения нового задания, полученного вчера от Центра.

К

ОВАРНАЯ ПОДСТАВА

Был великолепный, весенний, солнечный день. Штандартенфюрер СС фон Штирлиц, под личиной главного инженера химического народного предприятия имени Роберта Лея господина Бользена, шел по улице Ветераненштрассе в свой любимый старинный кабачок под названием «Грубый Готлиб» попить свежего пива, почитать газетку и вообще немного расслабиться.

В этом привычном, почти родном заведении, Штирлиц отлично и тщательно обдумывал и анализировал свои действия и ошибки, чтобы не допустить проколов в будущем.

Сегодня он специально пошел пешком, чтобы насладиться хорошей погодой. Машину он оставил поблизости.

Штирлиц был одет в модное черное пальто, черные брюки, на ногах сияли

черные лаковые ботинки. Завершали картину черная велюровая шляпа и боль-

шие солнцезащитные очки.

«Это самая лучшая конспиративная одежда, – полагал Штирлиц. – Пусть все думают, что у меня траур по погибшему родственнику, любимому че-

ловеку, меньше будут приставать.»

Настроение у него было превосходное.

Вчера в кафе «Элефант», он в очередной раз встретился со своей любимой женой Сашенькой, специально для этого привозимой Центром в Берлин из далекой родной Москвы. Снова они сидели за разными столиками напро- тив друг друга и «пожирали» глазами друг друга в течении ровно десяти ми- нут. За этот промежуток времени Штирлиц успевал выкурить ровно пять сига- рет и выпить большую кружку любимого темного баварского пива.

Связной, сопровождающий жену, сидел в это время у стойки бара и с от- сутствующим видом неумело курил, затягиваясь «не в себя». Уводя «жену» из кафе, он якобы случайно уронил пачку сигарет рядом со столиком, где сидел

Штирлиц и, поднимая ее, успел шепнуть ему, что скоро отважного разведчика за отличную работу представят на Родине к очередной правительственной наг-

раде.

«Скоро зазеленеют листочки, вырастет травка, закончится эта прокля-

тая война и… я поеду домой», – улыбаясь, мечтал по-русски Штирлиц.

Но когда он, наконец, добрался до кабачка, настроение у него резко испортилось – у входа Штирлиц лоб в лоб столкнулся с оберштурмбаннфюрером СС Холтоффом, сотрудником аппарата жестокого и коварного шефа гестапо Мюллера.

Голова у Холтоффа была перевязана окровавленными бинтами, черная фуражка с высокой тульей сидела набекрень и едва держалась, френч был сильно помят и запачкан. Он был сильно пьян. Холтофф со злобой взглянул на Штирлица, что-то пробормотал, протиснулся мимо него и, выйдя на улицу, смачно сплюнул на тротуар и выругался.

Штирлиц невольно поежился – он почувствовал опасность. Сердце его болезненно заныло. К тому же его не вовремя пронзило острое сожаление по поводу разбитой позавчера бутылки отличного армянского коньяка об голову этого самого негодяя Холтоффа-провокатора.

«Зачем приходил сюда этот сукин сын? – промелькнула в голове тревожная мысль. – Ведь раньше его здесь никогда не было!»

Готлиб, низенький, толстенький человечек, в мятой белой рубашке и чер-

ной, лоснящейся жилетке, встретил Штирлица радостно-оживленно:

– Заходи, заходи, чокнутый! Когда ж ты, наконец, придурок, женишься-то? Садись, попей пивка, недавно привезли свеженького, только правда пока бе-

залкогольное…

Кабачок оттого назывался «Грубый Готлиб», потому что его хозяин, встречая гостей, – всех, независимо от рангов, чинов и положения в обществе, осыпал отборными ругательствами.

Фантазия его была неистощимой, он старался каждый день придумывать все новые и новые оригинальные словосочетания и комбинации.

«А мне сегодня как раз и нужно безалкогольное пиво, чтобы голова была ясной и хорошо работала, – подумал Штирлиц.

Он пожал хозяину руку, разделся, повесил пальто и шляпу на вешалку у входа. Подойдя к Готлибу, он не глядя, машинально, вытащил из кармана пиджака случайно завалявшийся там рваный советский рубль и подал ему. Тот мельком взглянул и рявкнул:

– Дубина стоеросовая, это что за бумажка?! Ты мне марки давай!

Штирлиц тоже взглянул на купюру и, втянув голову в плечи, ужаснулся – он так был близок к провалу! На его лбу выступил холодный пот. Извинившись, он мгновенно засунул рубль в карман брюк, вытащил из внутреннего кармана пиджака бумажник и, порывшись в нем, протянул хозяину две марки.

Тот, сразу подобрев, проводил Штирлица вглубь зала к его любимому месту. Штирлиц сел за небольшой резной, дубовый столик рядом со стеной, которая вся была покрыта печатными и непечатными ругательствами мекленбургских хулиганов-рыбаков. Эти дерзкие остроумные надписи нравились всем посетителям заведения, особенно пожилым дамам.

Готлиб принес и поставил на столик большую кружку пива, покрытую белой шапкой пены.

Штирлиц осторожно сдунул пену и подумал:

«Что же все-таки могло случиться? Почему эта гестаповская ищейка пришла сюда?»

Он достал из пачки сигарету, закурил, но сделав несколько затяжек, плюнул на нее и смял в пепельнице.

«Штирлиц, голова должна быть ясной! – напомнил он сам себе.

И вдруг, словно шаровая молния взорвалась в его мозгу, его осенило! Он резко обернулся и посмотрел на стену.

Поверх похабной писанины, наспех нацарапанной гвоздями и перочинными ножами, красовалась свежая надпись, сделанная мелом большими печатными буквами. Она гласила:

«Штирлиц – русский шпион!»

Штирлиц снова похолодел второй раз за день и даже побледнел:

«А вот это точно провал!»

Его обожгла страшная догадка:

«Так вот зачем приходил сюда Холтофф! Сволочь, мразь!.. Стоп!.. Я его встретил буквально несколько минут назад, может эту писанину еще никто и не видел!»

Штирлиц осторожно огляделся по сторонам: все посетители занимались своими делами, на него никто не обращал никакого внимания. И на пишущих на стене хулиганов здесь тоже смотрели сквозь пальцы, в том числе и сам хозяин.

«Все равно потом увидят! Надо срочно что-то предпринять!»

Штирлиц немедленно включил в работу свои серые клеточки, мозг его заработал на полную мощность и скоро выдал спасительную подсказку.

Он снова огляделся. Посетителей было не очень много и по-прежнему никто не смотрел на него. В зале тихо наигрывал музыкальный автомат.

Штирлиц подвинул стул вплотную к стене, встал на него, вынул из кармана большой надушенный носовой платок, смачно поплевал на него и стал тщательно стирать каракули Холтоффа.

Он уже почти закончил работу, как вдруг на весь кабачок раздался громкий, пронзительный, душераздирающий женский визг.