Мирраэль. Начало

Кайрен смотрел на неё – и в его глазах отражался не ужас, а признание. Он видел не юную теривскую девушку, а силу, что могла стать оплотом в грядущей буре.

Волна утихла так же внезапно, как пришла. Гул стих, стены перестали дрожать, и воздух застыл – густой, тяжёлый, пахнущий пылью и горелыми травами из факелов. Иллюзорный купол вокруг Элиары и Кайрена медленно растворился. Перед ними лежал зал, изуродованный катастрофой. Пол был усыпан осколками полупрозрачного камня, словно разбитым льдом. Потолок провалился местами, и сквозь дыры виднелось тёмное небо, где звёзды мерцали чужими, холодными огнями.

Теривы поднимались с пола – одни, задыхаясь, другие, едва держась на ногах. Кто-то звал по именам, и в ответ звучали всхлипы или молчание. Двое старейшин лежали неподвижно у дальней стены, и лишь светящаяся пыль, оседающая на их лица, свидетельствовала о том, что дыхание покинуло их.

Женщина с обожжёнными руками прижимала к груди ребёнка, и слёзы текли по её щекам, когда она увидела, что он жив. Несколько воинов пытались восстановить магические плетения на стенах, но их пальцы дрожали, и знаки ломались, едва успевая зажечься. И среди этого хаоса стояла Элиара – юная, но невредимая. На её плечах и волосах лежала пыль, глаза горели усталостью и страхом, но в этом свете была и сила. Первые взгляды упали на неё. С изумлением. с ужасом, словно боясь признать, что именно она спасла их.

– Это… она… – прошептал один из выживших.

– Я видел, – другой терив поднял голову, его голос дрожал. – Она укрыла себя и чужака… и их не коснулось…

Старший из оставшихся старейшин, опираясь на треснувший посох, долго смотрел на Элиару. В его взгляде смешались усталость, неверие и страх.

– Магия… – его голос прозвучал сипло. – Не детская игра света… Щит. Иллюзия, что стала реальностью…

В зале поднялся гул голосов. Одни шептали о чуде, другие – о кощунстве. Словно само племя не могло решить, кем была эта девушка: спасительницей или угрозой. Старший поднял руку, призывая к тишине.

– Вы видели сами. Такая сила не рождалась среди нас многие поколения, – сказал он, и в его голосе сквозил холод. – И потому мы не можем закрыть глаза. С давних времён действует закон: всякий, в ком пробудится спонтанная сила подобного рода, должен быть немедленно проверен на чистоту крови. Лишь так мы можем быть уверены, что в нас нет тени чужаков.

Старейшины замерли, обменялись взглядами, полными сомнений и тревоги. Их лица скрывали усталость, но в глазах читалась настороженность: необходимо было обсудить дальнейшие действия. Старший прижал пальцы к лбу, словно пытаясь собрать мысли, и тихо произнёс:

– Нам нужно собраться и советоваться. Решение о проверке должно быть взвешенным.

Элиара почувствовала, как на неё опустился холодный взгляд совета, полный ожидания и скрытого недоверия. Но в этот момент все остальные члены общины уже не обращали внимания на магические дрожания и взгляды старейшин: они суетливо бросились к завалам, вытаскивали раненых, засыпали пыль на обожжённые руки и лица, обнажая кровь и синяки, помогали тем, кто задыхался или был обездвижен обломками.

Гул голосов, стоны и хруст камня слились в единый хаотичный хор. Теривы обметали пыль, стараясь сохранить хоть какой-то порядок среди разрухи, а светильники, едва мерцающие, отбрасывали длинные тени на потрескавшиеся стены. Среди всего этого Элиара стояла отдельно, с Кайреном рядом, почти незаметная, словно невидимая, и одновременно – неотъемлемая часть этого хаоса.

Старейшины ушли в сторону, чтобы обсудить испытание, оставив за собой напряжённую тишину, прорезаемую лишь стуком падающих камней и приглушёнными криками. Решение о проверке крови стало неминуемым, но пока оно не прозвучало, жизнь общины текла дальше: помощь раненым, разбор завалов, страх, боль и усталость – вот их реальность после «тихой волны».

Старейшины, собравшись в тесном круге, поднялись на платформу, возвышавшуюся над обломками зала. Это была старая конструкция из полупрозрачного камня и металлических вставок, изящно дрожащая на колоннах, будто сама вибрировала от магии, что её удерживала.

– Элиара… Кайрен… – произнёс старший, его голос резал шум разборок и стоны раненых. – Поднимайтесь. Нам нужно провести проверку. Там, где люди и завалы не помешают. Элиара чувствовала, как сердце ёкнуло: она понимала, что это не просто формальность. Кайрен, следуя за ней, шагал осторожно, его глаза внимательно осматривали платформу, словно оценивая каждую деталь. Поднявшись, они оказались на вершине, откуда открывался вид на разрушенный зал, на теривов, метущихся среди завалов. Ветер доносил запах пыли и сгоревших факелов, смешанный с холодным дыханием ночи. Здесь, на платформе, было тихо. Лишь слабый гул магии старейшин вибрировал в воздухе, предупреждая о силе, которая готовилась быть пробуждённой.

Старейшины заняли свои позиции, образуя круг.

– Станьте в центр, – приказал старший, и его голос прозвучал твердо, без намёка на сомнение. – Здесь будет проверка. Любой, кто пробуждает спонтанную магию, должен пройти испытание.

Оставшиеся Старейшины сложили руки в сложный узор и произнесли древние заклинания. Их голоса слились в один резонирующий хор, и над каменным кругом поднялась прозрачная сфера – тонкий, переливающийся купол света, сотканный из их магии.

– Достаньте палец, – сказал старший, протягивая тонкий, украшенный рунами кинжал. – Кровь покажет правду.

Элиара поднесла руку, ощущая холод металла на коже. Маленькая капля крови выступила на кончике пальца, и старейший осторожно опустил её на поверхность магической сферы. Свет мгновенно завибрировал, распространяясь по всей форме, нити света сжались и начали обвиваться вокруг капли, анализируя, распознавая.

Сначала сфера мягко мерцала, переливаясь золотыми и медными нитями. Но затем свет стал резко дергаться, появилось странное мерцание – оттенки, которых не должно было быть среди чистой крови теривов. Старейшины переглянулись, лица их побелели: эти сигналы говорили о примеси чужих рас.

– Примеси, – сорвался шёпот с уст одной старейшины.

– Она не чистая, – добавил другой.

Сфера дрогнула и с треском рассыпалась. Элиара стояла посреди каменного круга, обнажённая не телом – душой.

Старейшины отпрянули, лица их исказил ужас.

– В её крови тень иных, – произнёс старший. – Это проклятие, которое мы не можем принять.

Кайрен шагнул вперёд, глаза его сверкнули.

– Она спасла вас! – крикнул он. – Её сила удержала нас от гибели, а вы называете её проклятой?!

– Её нельзя оставить среди нас, – сказал старший. – И она, разделит твою участь.

После объявления изгнания над общиной опустилась тягостная тишина. Слова старейшин, прозвучавшие в зале, разошлись по ветвям быстрее, чем огонь по сухим листьям. Теперь каждый знал: Элиара и чужак должны уйти.

На её платформе, царило непривычное молчание. Только ветер приносил лишь отрывистые шёпоты и взгляды снизу – кто с жалостью, кто с ненавистью. Одни – соседи и несколько учеников – по-тихому поднимались к ней. Приносили сушёные ягоды, куски ткани, простые амулеты. Их слова были скупыми, но руки – заботливыми. Они не задерживались: оставляли дары и тут же спешили вниз, боясь быть замеченными. Другие, напротив, лишь бросали тяжёлые взгляды снизу. Иногда доносились злобные слова: «Скверна…», «Привела беду…». Один мальчишка швырнул кристал вверх, который со звоном ударился о пол и скатился вниз. Его мать поспешно увела его прочь, но Элиара видела, что ненависть уже пустила ростки.

Кайрен всё это время почти не покидал платформы. Он сидел на краю, глядя прозрачные стены городища теривов внизу. Иногда, замечая, как Элиара сжимает пальцы на свёртках, он говорил низким, спокойным голосом:

– Их взгляды не убьют нас. Но дорога – может. Думай о пути, а не о них.

Сборы растянулись на два дня. Утром первого Элиара складывала в тканевые мешки еду, одежду, несколько личных свитков. Днём помогала тем, кто разбирал завалы после волны – не могла сидеть без дела, хотя и чувствовала, как чьи-то глаза следят за каждым её движением. На второй день на платформу поднялись те, кто решился проститься. Несколько юных учеников обняли её, плача. Старуха-соседка оставила хрустальный нож:

– Не для сражений, дитя, – сказала она. – Для хлеба и верёвок. В дороге нужнее будет.

К вечеру второго дня атмосфера сгустилась. Казалось, сама община готовилась вытолкнуть её прочь. Когда солнце коснулось горизонта, к основанию её платформы подошли двое стражей. Они молча остановились в стороне – не угрожая, но давая понять: время истекло.

Ночь легла тяжёлым покрывалом на платформу. Сквозь её прозрачные стены мягко струились огни городища, отражаясь в изгибах переплетённых конструкций и переливаясь золотистыми отблесками. У ног Элиары лежали аккуратно свёрнутые узлы, корзины с сухими фруктами и зерном, несколько мешочков с травами и светящимися кристаллами – всё, что удалось собрать за эти дни.

Она сидела на краю настила, обхватив колени руками, и слушала далёкий гул – где-то внизу община всё ещё разбирала завалы. Иллюзорные линии по стенам переливались мягким светом, будто сама платформа пыталась укрыть её в последние часы, оставшиеся здесь.

Кайрен расположился рядом, опершись на перекладину. Его силуэт резко вырисовывался на фоне полупрозрачных стен. Долгое молчание тянулось между ними, пока он наконец не произнёс:

– Завтра на рассвете мы уйдём. Но куда, Элиара? В какую сторону поведут нас твои шаги?

Она долго не отвечала, кончиками пальцев скользя по светящемуся узору на перекладине. Внутри боролись гнев на старейшин, боль от предательства и страх перед неизвестностью.

– Куда угодно, лишь бы подальше от этого осуждения, – тихо сказала она. – Но дорога вслепую нас погубит.

Они спорили долго. Кайрен предлагал уйти к побережью – там можно найти убежище у странников. Элиара возражала: путь слишком далёк, а припасов мало. Она говорила о степях, но Кайрен качал головой: там нет укрытия, а враги всё ещё могут бродить рядом.

– Тогда кто останется? – спросил он наконец, всматриваясь в её глаза. – Кому мы можем доверить наши жизни?

Элиара вспомнила истории, что слышала ещё в детстве. О Хаари – Камнекровных мастерах. Невысокие, мускулистые, с четырьмя руками и бронзовой кожей, они жили глубоко под землёй, строили города из монолитов и ковали из магмы и стали так же легко, как теривы плели иллюзии.

– Хаари, – произнесла она решительно. – Камнекровные мастера. У них есть сила и знания, которых нет у нас. Если кто и сможет понять, что происходит с этим миром после «волн», так это они.

Кайрен на мгновение задумался. В его глазах блеснул интерес.

– Камнекровные… Я слышал о них. Ни одна война не сломала их городов. Они презирают слабость и пустые слова. Но ты права: если мы принесём им что-то ценное, может быть, они позволят нам остаться.

Элиара посмотрела на него внимательно:

– А ты? Сможешь ли ты… ужиться с ними?

Кайрен усмехнулся краем губ:

– Я пережил бури, которых не вынесут даже горы. Четыре руки и бронзовая кожа меня не испугают.

Они ещё долго перебирали, что взять с собой и как найти вход в подземные города Хаари. Но в конце концов слова растворились, уступив место редкой доверительной тишине. На востоке медленно светлел край неба. Платформа, её последний дом, окуталась предрассветной дымкой. Впереди ждала дорога – к Камнекровным мастерам.