Желание
- -
- 100%
- +
– Максим, тебе не кажется, что Маше надо отдохнуть?
Вот куда смотрел Макс – на пороге комнаты стояла мама. Голос ее был сух, как наждачная бумага. А ведь когда-то Макс ей нравился.
– Хорошо, Виктория Борисовна. Я ухожу, – легко согласился он, пытаясь ссадить меня со своих колен.
Но я вцепилась в него мертвой хваткой.
– Останься! – воскликнула. Несмотря на все наши договоренности, что Макс не будет воздействовать на моих родителей, сейчас я была готова попросить его, чтобы он заставил маму закрыть дверь комнаты и забыть, что она здесь видела.
– Все по-честному, – ответил мне Макс на мою непроизнесенную просьбу, и я невольно соскользнула с его колен, вставая на ноги.
– Я боюсь! – Мне очень хотелось, чтобы он остался.
Макс посмотрел на стол и замер, прислушиваясь.
– Здесь никого нет, – повторил он. – Тебе показалось. Это болезнь. Скоро все пройдет.
И, чтобы окончательно меня успокоить, подошел к столу, провел по нему ладонью.
– Максим! – напомнила о себе мама.
– Я завтра приду, будем заниматься.
«Не уходи!» – кричало все внутри меня. Надо же, одно мгновение, один дурацкий мышиный взгляд вверг меня в подзабытое уже состояние ужаса. Вокруг что-то происходило. Неприятные воспоминания пробивались из глубин моего сознания, предвещая одни лишь неприятности. «Побудь со мной!» – билась требовательная мысль, но рот молчал, губы не шевелились. Макс словно запечатал их. Ему действительно надо было уйти. Остаться сейчас – значит нарваться на конфликт с мамой, усложнив и без того натянутые отношения.
А ведь он прав. Закончить школу экстерном – как раз то, что на время успокоит маму и даст нам возможность быть вместе.
– До завтра, – быстро закивала я. – Обязательно посмотрю учебники.
– А я тебе принесу задания, – с пониманием посмотрел на меня Макс.
И я ответила таким же взглядом. Мол, извини, но что поделать, если я не так быстро реагирую на то, что ты хочешь мне сказать. Потерпи, я научусь, непременно научусь и стану твои мысли ловить с ходу.
– До свидания! – Мама цербером стояла в коридоре, словно Макс собирался убежать на кухню и спрятаться там под столом.
Макс даже не оглянулся. Коротко кивнул маме, скользнул за дверь. Еле слышно щелкнул замок. Мое сердце тревожно трепыхнулось, пытаясь полететь следом за ним, и успокоилось. Макса рядом не было. Он ушел. Ушел стремительно. Я перестала его чувствовать. Теперь он был очень далеко от моего дома.
– Маша, ты соображаешь, что делаешь? – Мама медленно переступила порог моей комнаты.
И тут я все поняла. Это была не мышь, а крыса. Белая крыса альбинос. Когда ко мне Маркелова приходила в последний раз? Пару дней назад? Не ее ли это рук дело?
– Как ты не понимаешь, сейчас не время любезничать с Максимом? Ваши чувства никуда от вас не денутся. Тебе надо хотя бы на ноги встать. Сколько времени уже болеешь, безостановочно пьешь лекарства! И как он ухитрился пройти мимо меня, что я не заметила? В следующий раз увижу, захлопну дверь.
Мысленно я хмыкнула. «Все по-честному», – сказал Макс? Ах ты, мелкий врунишка!
– Вот выздоровеешь, кончишь школу… – Мама просто читала мысли Макса.
– Да, закончу школу, – машинально согласилась я.
Мне нужен телефон. Что-то я стала плохо соображать… Странные дела! Стоило Максу сделать шаг из моей комнаты, как болезнь с новой силой набросилась на меня – плечи ломит, в голову заползает ватная дурнота, в глазах появилась резь, хочется их закрыть, чтобы не открывать никогда. Макс на меня действует как персональный антибиотик. Принимать три раза в день до еды, после и вместо. На коврике в комнате ему, что ли, постелить? Пускай перебирается ко мне жить, раз такой полезный.
Голос Маркеловой в телефонной трубке был замогильно-печальный.
– Что плохого? – первое, чем поинтересовалась она.
– Привет Белле. Как она поживает?
В трубке раздалось шебуршание – Лерка пошла искать свою подопечную, крыску-альбиноса Беллу, а в просторечье Белку.
– Семечки грызет, – доложила Маркелова. – Других признаков жизни не наблюдаю.
– У меня по комнате бегает ее двойник. Приводи свою хвостатую красавицу на смотрины.
– Ух ты! – оживилась Лерка, выпадая из образа страдающей готессы. – Жди, мы сейчас.
Я покосилась на маму. Да, Маркелову она тоже вряд ли будет рада видеть.
– И прихвати тетрадки с заданиями. Решила немного подтянуть физику с химией, – произнесла я специально для мамы.
Та демонстративно закатила глаза и ушла к себе в комнату. Так, индульгенцию на визит Маркеловой я получила. А вот за Макса придется побороться. Если все действительно делать по-честному.
Глава II
Закон изменения
Я вернулась в комнату, отыскала свой сотовый, забралась в кровать.
Неприятная слабость липкими щупальцами вновь стала обхватывать тело. От усталости, от пережитого волнения начало подташнивать.
Какая сложная штука любовь. Столько сил отнимает, столько жизненной энергии. И все равно приятно. Что будет дальше? Что случится через пять минут, через час, на следующее утро? Буду ли я все еще лежать в кровати или… Можно, конечно, сделать так, чтобы «или» не появлялось на весах выбора. Лежать и точка, никуда не пойду. Но именно это «или» мне нравилось. Макс взорвал мою жизнь, перетряхнул ее по песчинке, заставил мир крутиться в другую сторону.
Странно, а ведь раньше я думала, что живу. Живу спокойно, и меня многое устраивает. Теперь все по-другому, и мне интересно, что будет завтра. Но я еще не знаю, чем за это придется заплатить. А то, что за любовь приходится вносить плату, я уже поняла. Остается надеяться, что плата эта не будет равняться чьей-то жизни. Как один раз уже было.
Я хлопнула в ладоши, заставляя ожить на столе лампу. Она осветила стол. Пустой стол.
Была ли крыса? Или ее не было? А если была, то зовут ли ее Беллой?
Говорят, если случится атомная война и все погибнут, тараканы и крысы выживут. Белла не пропадет уж точно. Проверено. Шустрая крыска стала главным действующим лицом в недавней войне вампиров с людьми.
Как глупо тогда получилось!
Я застонала, пряча лицо в подушку. Снова плачу. Я теперь все время плачу, когда вспоминаю пятницу 13 ноября. Ничего не могу с собой поделать. Как-то все неправильно… Пир во время чумы, праздник, превратившийся в похороны…
Я заставила себя сесть, рукавом вытерла щеки, оживила сотовый. Страдание – эмоция бесполезная, все равно ничего исправить нельзя. В будущем избежать подобного тоже невозможно. Ошибки непрогнозируемы.
Ошибки, ошибки… Кажется, я обречена их совершать.
Телефон пропиликал, сообщая о своей готовности тратить положенные на счет деньги. Не успел экран погаснуть, как пришло сообщение об эсэмэске. В душе шевельнулся неприятный холодок – не воспоминание, а слабый отклик, эхо чего-то очень хорошо забытого.
У меня скоро будет аллергия на сотовую связь. Она делает людей доступными, а мне порой хочется кое для кого исчезнуть навсегда. Стать вне зоны доступа.
«Этот абонент звонил вам…»
«Олег!» – не столько прочитала, сколько догадалась я. Давно его не было. Давно я не включала мобильный.
Первым моим желанием было вырубить трубку. Но ведь могла позвонить Маркелова – неизвестно, какая мысль придет в ее крашеную голову! Еще забудет номер квартиры или домофона.
Да, выключать мобильный рано. Будем надеяться, что встреча с прошлым на эсэмэске и закончится. Мало ли, зачем Олег мог звонить? Может, я ему рубль задолжала. Или два. Других дел между нами не осталось.
Дыхание перехватило. Перед глазами встал темный двор, быстро двигающиеся темные фигуры, за углом в кустах в свете мерцающего экрана ноутбука удивленное лицо Антона. «Маша?..» От подъезда идет Ирина с катаной в руке…
Стоп! Хватит воспоминаний!
Я сунула сотовый под подушку, встряхнула одеяло.
Все получилось, как получилось, и закончилось. Теперь начнется другая жизнь. Кроме Макса, вампиров в городе больше нет. А Грегор?
Прошлое снова болью отдалось в груди, заставило согнуться пополам, сжать зубы, чтобы не завыть от отчаяния. Больно! Как же больно! Почему боль не проходит? Зачем возвращается?
Я прижала к себе подушку, пытаясь восстановить дыхание. Сотовый качнулся, повернувшись ко мне экраном. Высветилось время «19–03». Сумма цифр – тринадцать. Что-то меня последнее время преследует число «тринадцать». Я быстро глянула на дверь. В углы откосов были воткнуты булавки с большими разноцветными головками, на стене висел оберег в виде домовика, на ручке окна болтался голубой кругляшок с белым равнодушным глазом внутри – от сглаза. На столе лежало колечко с бирюзой, крошечное, на мизинчик – от болезней и на удачу. Первое, что сделал Макс, когда у меня поднялась температура, принес мне новое колечко. Предыдущее раскололось. А температура у меня поднялась на следующий день после злополучной пятницы 13 ноября. Бегала по улице без куртки, перенервничала, вот и заболела. Но дело, конечно же, не в том. Абсолютно не в том!
Я медленно опустила подушку на телефон. Как жаль, что я не робот. Роботу можно приказать все забыть, и он забудет. А я обречена помнить. В наказание. Помнить всегда. Насупленные дома, редкие взрывы петард, неприятный металлический свет… Мы с Максом спешили, он оставил меня на площадке и велел ждать… А я все звонила и звонила Олегу, мне хотелось убедиться, что они ушли, что они успели… Вспышка – и я вижу то, чего не должна видеть. Вижу Ирину, а у нее в руке, как ее продолжение, на мгновение вспыхивает клинок. Она проводит им перед собой. Не обращая внимания на все выстроенные преграды, к ней подходит невысокий старик. Эдгар даже не останавливается, одним движением ломает девушку и отбрасывает в сторону. А потом огни гаснут, и я больше не вижу ничего. Только в ушах звенит мой собственный крик…
Хватит!
Я сидела, обхватив голову руками, приказывая себе не думать. Ни о чем. Только о белом слоне. Он печально брел в моей фантазии по черной дороге и на меня не смотрел. А еще я боролась с искушением позвать Макса. Я всегда его зову, когда мне становится грустно. Или тоскливо, как сейчас. И он приходит. Но Макс только что был тут, поэтому не станем его тревожить.
Ну надо же, Маркелова почти не заблудилась. И на то, чтобы пройти два квартала, ей понадобился всего час с небольшим. Можно сказать, персональный рекорд. В вечной борьбе с пространством Лерка вышла победителем. Браво!
Звонок возмущенно дребезжал. Я дождалась третьего сигнала и пошла открывать. Чем дольше гость ждет за дверью, тем больше у него потом претензий к хозяину. Все возмущения будут направлены на то, что его заставили лишнюю секунду протаптывать коврик. А вот те претензии, с которыми гость пришел изначально, могут оказаться забыты. В случае с Маркеловой это бывает полезно.
– Ну, тебя за смертью посылать! – ввалилась в прихожую Лерка. – Звоню, звоню, не открываешь!
– От смерти слышу! – кивнула я на ее обновленный прикид.
Волосы Маркеловой снова стали цвета воронова крыла. Она подстриглась, подвела глаза черным и стала похожа на галчонка. Как только выйду на улицу, куплю ей бархотку с черепом. Лерке будет приятно.
– Ты тоже не на сверхзвуковой ко мне неслась! – подбросила я веток в наш костер пикировки.
– Ну что, любительница глюков? – Маркелова прямо в своих ужасных черных ботинках протопала в мою комнату. – Колись, кого ты здесь опять поймала?
О, мама! Почему ты всегда видишь то, что не надо, и не замечаешь того, что стоило бы заметить? Хотя о чем я… Если Маркелова пришла, ее не выгонишь и дустом. Я рада была ее видеть. Своим комичным готским видом Лерка способна разогнать даже самую черную тоску.
– Белку принесла? – спросила я и только потом увидела, что рядом с ухом у Маркеловой торчит лысый красный хвост. Интересно, кто из них кого считает хозяйкой? Могу поспорить, что Белла уверена в своем главенстве.
Лерка привычным движением запустила руку себе за шиворот, выуживая на белый свет питомицу. Заскрипела новенькая черная кожа куртки.
– Мы пришли встретиться со своей тенью. – Лерка погладила крыску по спинке и спустила ее на пол. – Что у тебя тут опять произошло?
– Почему опять? – Я забралась на кровать, подобрав ноги, чтобы не мешать живности заниматься исследованием территории. – У меня уже неделю ничего не происходит. Нет, не неделю. Больше.
– А ты надпись на первом этаже видела? – хмыкнула Лерка. Из-под черных губ блеснули белые зубы.
Подруга у меня супер! Мы, наверное, с ней смотримся как близнецы-братья. Вернее, сестры. Она двинута на интересе к смерти, а я на любви к вампиру.
– В воздухе висит фосфоресцирующая надпись «Съешь меня»? – старательно шутила я, загоняя в дальний угол своей памяти неприятные воспоминания. В самый пыльный и затхлый угол. Чтобы никто и никогда не сумел туда заглянуть.
– Если бы! – Лерка плюхнулась ко мне на кровать. Мама, где твои эпидемиологические нормы? – Там написано «Гурьева – вампир».
Я вздрогнула. Неприятные мурашки пробежали по рукам. Стало холодно, и я потянула на себя одеяло.
– Колосов развлекается, – буркнула я.
– Павлентий? – Лерка не замечала моего настроения. Вот и хорошо. От сложных вопросов я бы не отвертелась. – Видела его в школе. Какой-то он странный.
– «Будешь в печали, когда смерть за плечами»[3]. – Я еще пыталась шутить, но сама себе казалась неубедительной. – Он всегда такой был, ты просто не замечала.
– Ага, не замечала! – подпрыгнула на месте Маркелова. – Он каждый день заходит к нам в класс и так смотрит, словно тренируется на роль Фредди Крюгера. Малинина его поначалу пыталась гонять, а потом перестала. Он к ней один раз подошел и стал на шею пялиться, так Стешка на следующий день пришла в джемпере с высоким воротником.
Я хмыкнула, откидываясь на стенку. Прекрасно! Игра называется «Те же и психи».
– По осени буйные оживляются, – мрачно произнесла я, наблюдая за ленивыми перемещениями Беллы по ковру.
– А мертвые встают из своих могил. – Лерка ботинком подтолкнула Беллу под зад – та вдруг села на краешке ковра и больше не желала никуда двигаться.
Жаль, но в моих видениях была не она. Честно говоря, втайне я очень надеялась, что видела настоящую крысу, Беллу. Вдруг Маркелова по забывчивости оставила ее у меня и именно она шныряла по комнате? Но сейчас, глядя на белого зверька с красными заплаканными глазками, мне уже ясно: бегать она бы не стала. Маркелова, конечно, не слишком балует питомицу едой, но даже в таком стройном виде носиться Белла не собиралась.
– М-да, не она. – Вот и все, что я могла сказать.
– Ты тоже заметила? – засуетилась Маркелова, удачно плюхнувшись мне на ноги. – И я считаю, что ее подменили. В тот вечер и подменили. Ну, помнишь, когда вечеринка у тебя была. Нас так быстро принялись выгонять, что я забыла Белку в мастерской. Ты мне ее еще потом принесла. Я посмотрела на нее и сразу поняла: тут что-то нечисто.
– Думаешь, в нее вселился дух прадедушки Дракулы? – Если бы Лерка знала всю правду, она бы не сомневалась в своих догадках относительно Белки. После всего произошедшего крыса прежней быть не могла. Но кто ж даст Маркеловой думать в нужном направлении!
– Было бы неплохо. – Лерка снова пнула крысу, чтобы та шевелилась. Белла наконец проявила прыть – уцепилась за хозяйкину штанину и стала карабкаться на колени.
Ну вот, все-таки может, когда хочет. Помнится, раньше… Кстати, о мыслях и воспоминаниях!
Я села ровно. Кажется, у меня появился шанс кое-что узнать. Все ведь так просто! Что на самом деле произошло в пятницу тринадцатого числа в мастерской, знают только двое – я и Макс. Нет, трое. Еще Пашка Колосов. Всем остальным вампиры должны были стереть память. Ну, или сделать так, чтобы помнили они то, что нужно, а не то, что было.
Потому что на самом деле там был кошмар. Тот самый, о котором я пытаюсь забыть.
– Маркелова, а тебе вообще та вечеринка понравилась?
– Супер! Особенно фейерверк понравился. Его этот… – Лерка щелкнула пальцами, вспоминая несчастного Грегора, – ну, здоровяк такой… устроил. С карнавалом тоже было неплохо придумано. Максима идея? Он в театре костюмы взял, да? Слушай, а я ведь свою маску не отдала. Твоего парня, наверное, на деньги выставили, когда он все возвращал, а? Не, вообще ничего было, прикольно. Только вы быстро смылись. Как-то – раз, и никого нет. Вы куда ушли-то?
Я не заметила, как сжалась, с силой притягивая к себе согнутые колени, ткнулась лбом в ноги и тихо заскулила.
Я никогда не смогу этого забыть!
Да, наверное, идея Макса была неплоха – попробовать показать, что люди могут спокойно находиться рядом с вампирами. Больше того – что вампиры спокойно могут находиться рядомсо мной. Ведь их главный противник – я, Смотритель, тот человек, который всегда будет чувствовать их присутствие. Не учел Макс одного – Смотрители, как и вампиры, не ходят поодиночке. К нам на праздник пришли московские Смотрители, и начался ад. С помощью крысы Белки я нарушила построенный ими аркан. Потом погиб Грегор. Я не видела как. Просто его не стало, его больше никто не чувствовал. Макс старается об этом не говорить, но молчание не означает забвения. Воспоминания уходят внутрь и начинают сжигать душу. Грегор не должен был погибнуть, он вообще не собирался оставаться, все время хотел уйти… Наверное, погиб бы кто-нибудь еще, но тут на наш праздник смерти пришел Эдгар, вампир, о силе которого Смотрители не догадывались. Он с легкостью преодолевал все расставленные ловушки, ни один ритуал на него не действовал. Ирина не успела уйти. Эдгар смел ее и исчез. Больше никого трогать не стал. Впрочем, убивать там было больше некого. Только Ирина со своей катаной представляла угрозу, остальные Смотрители могли только рассчитать аркан. Но для Эдгара любые знаки – просто детские игрушки. За Грегора он мог снести полгорода, и тогда Олег бы мне не звонил. Да и некому было бы звонить. Хорошо, что Эдгар этого не сделал. Не подойду к телефону. Не хочу больше вспоминать.
Мне повезло, что я заболела. Несколько дней спала, несколько дней плавала в жарком бреду. В тот момент я поняла, что смерть – это не страшно. Когда нет сил бороться, умирать легко. А я уже ничего не хотела делать, потому что все было бессмысленно. Пока мы с Максом вместе, мир обречен катиться в тартарары. Радовало одно – вампиры всем стерли память. Всем, кроме Пашки Колосова. Он стал моей маленькой персональной напоминалкой о том, что бывает, когда пытаешься пойти против всех. Бывает больно. И не обязательно тебе. Другим. Вот от этого мне вдвойне тяжелее.
Как же хочется уехать отсюда навсегда! Улететь на край земли, закопаться в самую глубокую шахту, погрузиться на морское дно… Лишь бы подальше отсюда…
Мне стало трудно дышать, и я выпрямилась.
С такими мыслями я никогда не выздоровею. Легче мне бывает, когда рядом оказывается Макс. Он мой спаситель в прямом и переносном смысле.
– У тебя болит чего? – Маркелову наконец обеспокоили доносившиеся из моего угла звуки.
– Зуб. – Кажется, я становлюсь похожей на Макса – по-честному у меня тоже не получается, все больше и больше вру. – Рассказывай, что еще помнишь!
– Ну, говорю же, прикольно получилось – маски, костюмы… Чистая готика! Я когда увидела под маской Синицына, решила, что сплю. В жизни бы его не узнала. У Максима была хорошая маска, жалко, что все лицо закрывала. – Маркелова смутилась, словно сказала что-то не то, а потом быстро заговорила: – Здоровяк позвал всех на улицу фейерверк смотреть. Кричал: «Какой карнавал без фейерверка?» А потом за ним девушка пришла, и они куда-то умотали. Мы еще немного с Малининой потусовались и тоже по домам отправились. Репина обратно в мастерскую побежала, маски понесла. Пашка на нас свалился – тебя искал. И все. А, нет! Ты потом мне Белку вернула. Она еще вся в земле была. Ты сказала, что на улице ее нашла. Я как домой пришла, сразу вырубилась. Вроде и время было раннее, а так спать захотелось! Проснулась и поняла – смерть прекрасна. Я как будто на том свете побывала.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Немецкая фраза, похожая на русскую поговорку «Клин клином вышибают».
2
Звенит звонок(нем.).
3
Строчка из поэмы Леонида Филатова «Про Федота-стрельца, удалого молодца».Здесь и далее примечания автора.