Последние каникулы. Роман

Встреча на Пушкинской

Кто не знает, что в голубой бездне неба можно с легкостью утонуть? Особенно, когда наблюдаешь за полетом стаи голубей, маленьких песчинок в небесной пустыне. Птицы так легко парили вокруг золотой чаши собора, что у Жени закружилась голова. Откуда-то снизу доносились звуки музыки, то усиливаясь, то стихая. Девчонки в смешных красных и зеленых униформах на ступеньках собора, на фоне массивных колонн пели что-то классическое. Дирижер как всегда хохмил, кокетничал с молоденькими скрипачками из сборного оркестра и одновременно успевал отпускать комплименты полной даме, исполнявшей романс Чайковского. Коренастый милиционер, стоящий у кромки толпы, уныло зевал, прикрываясь заскорузлой, деревенской ладонью. Маленькая девочка лет пяти испуганно просила бабушку: «Бабуленька, вот еще минутку послушаем, и уйдем, и сразу уйдем». Лохмато-рыжий, что пришел с Женей («Как его зовут?») занудно объяснял, чем нынешний Хоровой собор отличается от прошлогоднего.

А Женя, запрокинув голову, смотрела и смотрела вверх, слушая неслышную и почти беззвучную музыку птичьих полетов в голубом море неба… Неожиданно в поле зрения попал большой рекламный щит: «Аполлон. Мы с вами уже пять лет», «Рекламное место свободно» и… Женька очнулась. Лохмато-рыжий («Ну, как же его зовут?») держал ее за плечи:

– Женя, у тебя голова закружится. Может, уже пора? Может, уйдем? Тебе не интересно?

Конечно, глупо в День Города торчать на каком-то Хоровом соборе. «Отстой!» – сказали бы девчонки. Сейчас бы в «Мандарин». Бьюсь об заклад, там сегодня половина одноклассниц со своими приятелями. Женька покосилась на спутника: высокий, немного нескладный, с лохматой шевелюрой, хотя справедливости ради надо отметить, что не рыжий, а скорее каштановый, в прикиде в стиле «мальчика из рабочего поселка». Да, подруга, в «Мандарин» с таким не светит. И угораздило же познакомиться! «Ну, ты в своем репертуаре, – сказала бы Татьяна, – где же естественный отбор?» У моря, у синего моря… сейчас Татьяна. С толком растрачивает последние летние каникулы. А Женьку море пока не ждет.

Широкой лентой перед ними растянулась Пушкинская улица. Июньское солнце безжалостно жарило. Вторую неделю Город изнемогал от необычно щедрого лета. Даже в такую погоду не изменившая любимым джинсам Женя изнывала от жары. А ее спутник, казалось, не замечал тридцатиградусного зноя.

– …Ты знаешь, как реагировали жители на переименование этой улицы в тридцатые годы?

– Это что – тема твоего реферата? – Полупрезрительно усмехнулась девушка. – Ты, верно, преуспел в краеведении?

Язвительность – это у них с мамой семейное, и Лохматому, если захочет, конечно, придется привыкнуть. Он покраснел как первоклассник. Вспомнила, Димитрием его кличут.

– Ну, что же, Дмитрий, вы можете мне еще авторитетно заявить?

С Лохматым, пожалуй, уже пора расстаться. Наталья права: «Парень, чтобы понравиться девушке, должен умело развешивать лапшу на ее ушах». А если не умеет, то пусть пеняет на себя.

Их перегоняли парочки, мамы и папы с детьми, шариками, мороженым. Горожане, несмотря на раннюю жару и палящее солнце, наслаждались выходными, Днем Города, словно детсадовцы, которых на короткий срок выпустили побегать на городских тротуарах. С запада подул влажный ветер. «Ура! Ночью, скорее всего, будет гроза», – с радостью подумала Женька. Лохматый, о котором она почти забыла, неожиданно схватил ее за руку.

– Ну, что еще?

– Смотри вперед!

В конце извивающейся ленты улицы, между сходящимися линиями домов, между ярко раскрашенных витрин дорогих бутиков и линий электропередач, тянулась, утопая в голубой бездне, другая линия – естественного происхождения – линия горизонта.

– Ты знаешь, что такое линия горизонта в Городе? Это исключение из правил, на уровне чуда, неподвластного цивилизации. Она манит как магнит, хочется бежать от этих скучных цветных коробок домов, раздвинуть их в стороны и поспешить к точке соединения неба с землей, где Город покажется нелепым и странным сном.

– И где ты это вычитал? Дашь списать. – По окончании возвышенной речи Женька насмешливо уставилась на своего спутника.

– Он это не вычитал, мадемуазель, потому что еще не написал. Ему это только предстоит. Да, и над текстом придется поработать.

Женька с Лохматым резко обернулись. На тротуаре перед ними, в стороне от праздно гуляющих горожан стоял старик лет восьмидесяти, не слишком высокий, худой, сухонький, аккуратно одетый. Морщинистое лицо расплылось в лукавой улыбке. А глаза были поразительно молоды.

– Что? Что вы сказали? – почти хором переспросили юноша с девушкой.

– Я читал вашу книгу, Дмитрий Сергеевич, в довольно нежном возрасте, очень давно, и все же, помнится, редакция этого фрагмента была несколько иной. Хотя суть, смысл был тот же самый. И неудивительно, ведь смысл любой вещи со временем не меняется.

– Вы о чем, дедушка? – Женька кипела от непонимания.

– И вот уж никогда бы не подумал, – продолжал Незнакомец, обращаясь к Лохматому, нимало не уделяя внимания его спутнице, – насколько романтическим, оказывается, был мотив рождения этой мысли.

– Мы… знакомы? – Лохматый был озадачен не меньше Жени.

– Пока нет. Наше знакомство, как и рождение вашей книги, Дмитрий, еще впереди. Но я, пожалуй, задержусь в вашем Городе на пару дней. Интересно, много ли здесь еще барышень, способных пробуждать в мужчинах подобные светлые мысли?

– Ненормальный, – выдохнула Женя, когда Незнакомец растворился в мареве летнего вечера.

– Вот и еще одна жертва жары. Его не научили, что подслушивать чужие разговоры не хорошо.

– Вы и в правду не знакомы? – не верила Женька.

– Что я в «Ягодке»1 бесплатно тусуюсь? – ответил Дима, пытаясь скрыть смущение. – Но, знаешь, такое чувство, что где-то я его видел.

– Ну, все, мне пора домой. На сегодня достаточно.

Что-то наше свидание слишком затянулось. И все же, признайся, за несколько часов знакомства он тебя чем-то зацепил. Может, действительно, когда-нибудь книгу напишет? Она уверенно проголосовала, от этого нового знакомого такой любезности – как вызвать такси девушке – пока ожидать не приходилось.

Дверца такси с шумом захлопнулась, машина полетела куда-то в восточную от центра сторону. На Город фронтом шла гроза, накрапывали первые освежающие капли дождя, и в небе уже что-то сверкало. Он не замечал. Почти счастливый Дмитрий, действительно, Сергеевич, ощущал только прикосновение пальцев к кусочку бумаги с номером ее мобильника.

Бой – френд

Гроза бушевала часа два после полуночи. Дождь лил всю ночь. Женя спала беспокойно, металась. Казалось, кто-то стучался в дверь, кто-то очень близкий, дорогой, а дверь не слушалась, не открывалась. Ветер рвал в клочья одежду, птицы кружили над куполом собора, мягкая вата облаков неслась по нежно голубому небосклону…

Звонок будильника в семь утра в маминой комнате. Как всегда резкий и неприятный. Обыденные утренние звуки и запахи. Необычная тишина за окном. Дождь кончился. Солнце сквозь листву и палевую портьеру. Усиленное мурлыканье Динки над головой. Проказница как всегда утром расположилась на ее подушке.

– Мяу!

– Евгения! Не спи дольше десяти. Покорми Динку. И постарайся, пожалуйста, дорогая, прожить этот день с пользой!

Ну, мама, в своем репертуаре! Вторую неделю твердит, что последние летние каникулы должны запомниться надолго и пройти не зря. Что тут запомнишь, когда торчишь безвылазно в скучном Городе?

Стук входной двери. Из гостиной громкие звуки телевизора. Нет сил встать и избавиться от них.

– «…И все же Луна не спешит открывать человечеству свои тайны. Многие специалисты склоняются к гипотезе искусственного происхождения спутника Земли…» – приятный женский голос вещал что-то об американцах, их полете на Луну, о снимках лунной поверхности и результатах проб лунного грунта.

Женя заснула. За линией горизонта, теряющейся в голубой дымке, поднимался лунный диск. С невероятной силой ее несло к нему навстречу, звездная пыль серебрилась. Сфера Луны, увеличивающаяся до невероятных размеров, нависала над Женькой. Мертвенно черная поверхность спутника Земли отражала солнечный свет. Но что это? Ей показалось? Неужели это действительно заклепки и выпуклые поверхности металлических люков? Один из них со скрежетом открывается, Женьку с бешеной силой затягивает в черную пасть люка. Скрежет усиливается…

Телефонный звонок прозвучал как сигнал бедствия.

– Да (сквозь сон), я слушаю.

– Привет, красавица, ты уже проснулась? Как жила без меня целый день? Было грустно? Очень?

– Фролов, ты неисправим. Наивно надеешься, что без тебя моя жизнь замирает.

Минут через сорок они сидели за своим привычным столиком в «Мандарине». Фролов милостиво кормил ее завтраком. За окном прохладное утро обещало смениться жарким полднем. Легкая музыка, полумрак и малолюдность создавали в кафе атмосферу абсолютного покоя и располагали к беседе. Олег как обычно подтянут, модно подстрижен, облачен в европейские джинсы. Светлая рубашка эффектно оттеняет загар. Супермен, да и только, как говорила Наталья.

– …Представляешь, и я должен организовать досуг этих детей знойной Африки. Декан так и сказал: лучше, чем ты, никто им Город не покажет. Обмен студентами – этим сейчас активно занимаются все продвинутые вузы. Вчера весь день водил их по музеям.

Уплетая йогурт и грушу, Женя понимающе кивала. Фролов был старше девушки на два года. Окончил лицей год назад и теперь за его плечами первый курс технического университета. Такого «бой-френда», как у Женьки Светловой, не было ни у кого из одноклассниц. В лицее про них говорили: «не разлей вода». Здесь Фролов стал почти легендой. Один из лучших учеников, редактор Интернет-газеты, координатор ученических конференций, капитан лицейской футбольной команды. Правда, капитан из него был не очень. Определяющей в его капитанской «карьере» была спонсорская поддержка со стороны старшего брата Кирилла Андреева. Братья носили разные фамилии, так как у них были разные отцы. Кирилл – известный в Городе бизнесмен, владелец крупной компьютерной фирмы, сети магазинов, являл собой пример состоявшегося человека, и младший брат, похоже, не хотел отставать от старшего.

– Представляешь, такого низкого уровня интеллектуального развития этих «африканских товарищей» я даже вообразить себе не мог. Они, видишь ли, устали, и экскурсию нужно сократить. Пэтэушники, не далеко ушли от своей хижины…

– Ну, ты у нас добряк, однако… – Женя жмурилась под лучами солнышка, проникающего в тихое кафе с улицы.

Капельки солнечного света растекались по ее стройной фигурке, длинные белокурые волосы золотились пшеничными колосками, голубая рваная по краям юбочка почти не закрывала коленки. Ее спутник невольно подумал: «Такую нельзя не заметить. И не влюбиться почти невозможно».

– А с кем ты провела время в мое отсутствие? – по-хозяйски поинтересовался Фролов.

– Вчерашний день я провела в компании начинающего философа и пациента «Ягодки», – загадочно улыбалась Женя.

– Оригинально, – хмыкнул Фролов, впрочем, тут же забыл о своем вопросе и вновь стал делиться впечатлениями о доверительных взаимоотношениях с деканом и возможной в перспективе зарубежной стажировке.

– Олег, послушай, а что ты скажешь относительно гипотезы о том, что Луна – это потерянный инопланетный корабль, – в Женькиных глазах светилась неизвестно откуда взявшаяся грусть. Вдруг вспомнился утренний сон.

– Опять «сенсационных» статей начиталась в женских журналах или желтой прессе? Ну, что за глупости? – По-отечески, с превосходством старшего пожурил ее Фролов.

– Олег, а за линию горизонта ты никогда не заглядывал? – абсолютно серьезно спросила Женя.

– О чем ты, милая? – Фролов определенно не узнавал сегодня свою подругу.

«А Лохматый заглядывал, – неожиданно для себя подумала Женя. – Когда он позвонит?»

Городской крокодил

Вы никогда не задумывались, почему настроение человека всецело зависит от состояния окружающей природы? Дождь и ненастье наводят на печальные размышления, нагоняют тоску, а порой повергают в депрессию, а ясный солнечный день беспричинно дарит радость, внушает оптимизм и бодрость. Женя с Димой – Лохматым шли по улице имени известного советского писателя, солнце было в зените, жара на время отступила, свежий летний ветерок трепал белокурые Женькины волосы и бахрому джинсов Лохматого. Молодые люди пребывали в прекрасном настроении, что, впрочем, в силу их возраста объяснялось не только состоянием погоды. Улица тонула в шумных звуках автомобилей, говоре куда-то спешащих людей, живших будничной, деловой и как всегда суетной жизнью. Юноше и девушке до этой суеты не было абсолютно никакого дела, каникулы как главный праздник жизни продолжались.

На перекрестке Женя остановилась.

– Сейчас твоим глазам предстанет моя альма-матер.

В тени густой листвы полустолетних лип скрывалось четырехэтажное здание постройки образца тридцатых годов прошлого века.

– Ты что, учишься в знаменитой «двадцатке»? Говорят, у вас очень сильные математики? – заинтересовался Лохматый.

– Говорят. А вот и еще одна наша достопримечательность. Новомодный городской прикол.

Памятник Крокодилу появился в Городе совсем недавно. Причину появления столь непонятной скульптуры диковинного зверя горожане толковали по-разному. Кто-то вспоминал бытовавшую лет сто назад легенду о том, что в местном пруду, якобы, в незапамятные годы действительно водились похожие зверюги, что, конечно, смахивало разве что на исторический анекдот. Кто-то утверждал, что те же сто лет назад мастеровых градообразующего завода, одаренных за профессиональное искусство зелеными кафтанами, прозывали «крокодилами». А кто-то рассуждал, что в данном странном образе запечатлен современный средний житель Города. На деревянной скамье, окрашенной черной под металл краской, вольготно закинув одну долговязую ногу на другую, восседал крокодил, вернее, человекокрокодил – чудовище с человеческим туловищем, нахальной головой рептилии и крокодильим же хвостом. Руки-лапы широко раскинуты, словно для того, чтобы обнять кого-то. И, действительно, юморист нашелся. На необычной скамье рядом с Крокодилом сидел… Незнакомец, с которым Женька и Дима встретились на Пушкинской два дня назад.

– Смотри, это же тот ненормальный!

– Да, – узнал и Лохматый, – это он. Похоже, он на самом деле малость не в себе. Он с Крокодилом… разговаривает.

Они остановились, прячась за стволом липы.

– А тебе не кажется, что он как-то странно изменился?

Незнакомец, а это действительно был он, и в самом деле изменился – …помолодел лет на сорок. Несмотря на это, чудесным образом, благодаря чутью и интуиции наших юных героев, надо полагать, он был ими узнан безошибочно. Незнакомец был стильно одет и, видимо, находился в неплохом расположении духа, предаваясь приятной беседе.

– …А вы здесь, милейший, похоже, уже вполне освоились.

– Освоился. Вполне, – ответил на вопрос Незнакомец, – я с детства, как вы помните, быстро схватываю новое. Только, друг мой, вы не могли бы материализоваться, в противном случае… – он замялся, – со стороны это странно смотрится. Кажется, что я разговариваю с этим чудовищем, – он покосился на Крокодила.

– Ну, полноте, любезный друг, когда вас это волновало? Не в вашем ли стиле шокировать своими выходками аборигенов?

– Признаюсь, в этом есть своя прелесть. Но лишние проблемы нам ни к чему.

– О чем вы? Какие проблемы? Перестаньте, милейший, какие беды или неприятности нам могут причинить обитатели этого жалкого мира, только вчера покинувшие состояние дикости?

– Не скажите, коллега, не скажите. И, допустим, это случилось не вчера. Не зря же один из них привлек наше внимание.

– Всего один из миллиардов жителей планеты!? Не слишком ли мало, вы не находите?

– Что ж поделать, гений – товар штучный, как здесь говорят, в противном случае – это уже не гений.

– Зачем этому миру гении? Здесь не та атмосфера. Здесь все не то. Вот, например, что это за монстр? – Указал собеседник Незнакомца на Крокодила. – Он как будто отличается от этих, с позволения сказать, гуманоидов, – кивнул он на прохожих.

– Это, как я понял, всего лишь шутка, в действительности в этом мире подобные существа отсутствуют. – Незнакомец улыбнулся. – Жители этого Города, похоже, не лишены чувства юмора.

Справедливости ради надо заметить, что памятником Крокодилу юмор, любовь к животным и фантазия жителей Города не ограничивались. Незнакомец еще не успел познакомиться с другими памятниками, украшавшими сей населенный пункт. Так, например, в Городе имелись памятники Козе, Лосю и, извините, Пельменю.

Но его собеседник не слушал.

– А это, простите, что? – нетерпеливо кивнул он на мчавшуюся с огромной скоростью по противоположной стороне улицы «Тойоту».

– Это не роскошь, а средство передвижения, – вновь улыбнулся Незнакомец.

– Что, простите? – не понял собеседник.

– Шучу, местный фольклор, знаете ли, на досуге изучаю. Это самодвижущееся транспортное средство с двигателем для перевозки грузов и пассажиров по безрельсовым путям. Так, во всяком случае, объясняется в одном из местных источников информации. Работает эта машина на бензине, кажется. А это…

– Боже, как они примитивны! А это зачем? – На этот раз повелительный взгляд собеседника Незнакомца устремился к витрине модного бутика, в которой демонстрировалось женское нижнее белье.

– Ах, это… – начал было объяснять Незнакомец, но был прерван.

– Не стоит, – Невидимый окончательно потерял терпение, – если вас, друг мой, это увлекает, изучайте сей мир дальше, но не забывайте, что вы здесь не за этим. Где наш субъект? Вы уже видели его?

– Да, и неоднократно, – Незнакомец стер улыбку с лица. – А кстати, вот и он, вместе со своей девушкой прячется вон за тем деревом.

Женька и Дима действительно все еще стояли за липой, решая, повернуть ли назад, чтобы избежать неприятной встречи.

– Вы уверены, что этот мальчишка с лохматой шевелюрой – ОН?

– Более чем. Он еще юн, ему сейчас семнадцать, он учится в школе, это…

– Я понял. Продолжайте.

– Он, в сущности, еще ребенок. До того момента, когда он начнет писать свою первую книгу, еще долгих двадцать лет. Но не позднее, чем два дня назад, он прилюдно, заметьте, при свидетелях, цитировал фрагмент из пятой главы.

– Фрагмент о чем? – Невидимый вдруг оживился.

– О линии горизонта. В сущности, совсем невинно. Но кто знает, может, он пишет уже сейчас, и каждый вечер ложится спать с пухлой тетрадкой под подушкой? И только боги ведают, что с ним может произойти в этом мире, пока он достигнет тридцатисемилетнего возраста.

– Что вы намерены предпринять? – Невидимый сверлил Незнакомца пристальным взглядом.

– Пока ничего, наблюдаю, – ответил Незнакомец.

– Да-да, – закивал Невидимый, – у вас, милейший, свои методы работы, не вижу смысла вмешиваться. Пожалуй, мне пора. А вам, похоже, здесь скучать некогда. Прощайте.

На этом беседа закончилась, Невидимый исчез, также незаметно для взгляда окружающих, как и появился. и методы работы. орастет до 37-летнего возраста. авы. путям. ра покинувшие сосА Незнакомец встал и направился в сторону парочки.

– Ну, что, молодые люди, гуляете? – лицо Незнакомца расплылось в обаятельной улыбке.

– Шел бы ты, мужик, отсюда куда подальше, – Дима уверенно заслонил от Незнакомца Женьку.

– Да, я пойду, конечно, но замечу, что со старшими следует вести себя более сдержанно и вежливо. А что касается вашего пожелания, мой путь свободен, я гуляю. У меня так же, как и у вас, – каникулы.

В Городском парке

С того дня Женька почти ежедневно встречалась с Димой. Фролов, несмотря на лето, был прочно завязан на своих университетских делах и звонил редко. Татьяна продолжала отдыхать на море, Наталья пропала где-то с археологами на Среднем Урале. С одноклассниками общаться не было ни малейшего желания. «От этих „одноклеточных“, – как говорила Наталья, – надо хотя бы раз в год основательно отдыхать».

Женька забросила книги, фортепиано, свои рисунки, мамины «хозяйственные» задания исполняла из-под палки и целыми днями бродила с Дмитрием по Городу, открывая такой знакомый и незнакомый Город заново. Маршруты этих путешествий были непривычными. Ни «Мандарин», ни боулинги, ни ночные клубы в их планы не входили. Лохматый знакомил ее со своим Городом. Глухими дворами они пробирались к полуразрушенным старым домам, к случайным островкам природы, не ясно как сохранившимся в городском хаосе. Казалось, он знал в Городе каждый дом, каждую улицу и каждый памятник. Сыпал фактами и поражал знанием обилия сюжетов из истории Города и его обитателей. «Просто мне с ним интересно», – Женька представляла, как познакомит лучших подруг с новым приятелем, и угадывала насмешливую реакцию Натальи и Татьяны. «Ну-ну, конечно, – «просто интересно».

В то утро они решили отметить начало купального сезона в Городском парке на пляже. Трамвай, который вез их в сторону любимого места отдыха горожан жалобно дребезжал. В Городе, не знавшем чуда метро, трамваю как одному из основных средств общественного транспорта жилось также вольготно и свободно, как и троллейбусу.

Вскоре Женькино внимание привлекли девчонки одного с ней возраста, расположившиеся на задней площадке салона. Яркий макияж, аляповатые цвета одежды, традиционно голые пупки и обтянутые в джинсы толстые попы выдавали в них типичных представительниц современной молодежи.

– Прикинь, он меня вчера на дискотеку пригласил, а я номер его мобильника в памяти не сохранила, и он решил, что это я его так отфутболила. А он вообще такой классный пацан! Ну, и пришлось с Лехой на дискач переться, отстой, конечно, но зато у него моцик новый. – На весь трамвай делилась своим сокровенным ярко-синяя девчонка.

Ее ярко-оранжевая подруга с зелеными клипсами ниже подбородка сочувственно вздыхала.

– Давай выйдем на этой остановке, – предложила Женька Лохматому, – пройдемся пешком, одноклеточные сестры сугубо достали.

Дмитрий, как видно, девчонок совсем не заметил, да и кого можно было заметить рядом с Женькой, но послушно спрыгнул с подножки трамвая.

Самый большой Городской парк с незапамятных времен носил имя одного знаменитого революционера и партийного деятеля, убитого обманутым мужем своей подруги. Трагическая фигура его памятника тяжело нависала над отдыхающими, как только они вступали, минуя кружевные решетки входных ворот, на дорожку, ведущую к пруду, и непонятно каким образом должна была настраивать входящих на беззаботно веселый лад.

– Следует запретить устанавливать на улицах городов памятники некогда жившим людям, – неожиданно заявил Дима, рассматривая Революционера в упор.

– Почему? – удивилась Женька. – Ты что, приверженец правых?

– Не в этом дело. Понимаешь, Женя, это кощунство. Образ реального человека нельзя обращать в камень или металл, объектом изображения может быть только вымышленный персонаж, неконкретный, неформальный герой. Почему люди не поймут, что каждая скульптура, каждый памятник, выставленный на публичное обозрение, должен представлять собой идеал. А в мире людей не может быть почти ничего идеального. Ну, вот, например, какие чувства может пробуждать у окружающих этот заложник собственных ошибок и грехов?

– Дим, да оставь ты его в покое, – решительно и почти бесцеремонно прервала рассуждения приятеля девушка и поспешила к пруду.

На городском пляже, который напоминал футбольное поле из песка, как всегда в будни было не слишком людно. Но на Женьку, успевшую принять в кабинке на входе пляжный вид, было, кому обратить внимание. Дмитрий ежился от взглядов, которыми одаривали его спутницу. Эта прогулка по пляжу далась ему непросто. Легко, почти на одних носочках, как балерина, Женя словно плыла по песочку, впитывая кожей солнце, ветер, восхищенные взгляды мужчин и завистливые женщин. О том, что она красива и красотой необычной как тайна, Женька знала давно, лет с двенадцати. Восторженные взгляды, обожание и преувеличенное внимание представителей противоположного пола уже несколько лет были частью той атмосферы, которой она дышала ежечасно. И относилась к этому, несмотря на юный возраст, спокойно и без эмоций.

– Если закрыть глаза, то можно представить, что мы на берегу настоящего моря, – мечтательно произнесла девушка, изящно растянувшись на пляжном полотенце.