Шутки Богов. Питомец
- -
- 100%
- +
………..
Тропа, по которой шёл Андрей, весьма витиевато петляла между каменистыми отрогами, пробираясь всё глубже в сердце древних гор. Дорога становилась труднее, но воздух был свеж и чист, наполненный тонкими, почти неуловимыми ароматами сосновой хвои, дикого чабреца и горной полыни. Сквозь густой мох порой пробивались хрупкие побеги лекарственных растений, и взгляд Андрея, натренированный месяцами учёбы у старого алхимика, уже сам выделял среди всей этой зелени то, что другим показалось бы обычной травой.
Вот, у самой скалы, под выступом, он заметил пучок синей звёздчатки – растение, чьи лепестки переливались сиреневым и голубым. Её корень использовали для стабилизации сердечного дыхания после перегрузок магии. Он аккуратно вырезал корешки, сложил в тонкий тканевый мешочек и тут же отметил про себя то, что теперь ему можно будет сварить на его основе базовый укрепляющий эликсир.
Чуть дальше, среди расщелины, раскинулся плотный куст скального золотника – с мелкими жёлтыми цветами и острым, почти хвойным запахом. Настой из этих цветков помогал восстанавливать духовные меридианы после их перегрузки. Андрей срезал верхушки, связал их тонкой нитью и убрал в боковое отделение хранилища.
Шагов через десять ему повезло найти сухой нарост горного лишайника, который старик когда-то называл “каменной бородой”. В нужных пропорциях он ускорял регенерацию кожи, особенно в сочетании с вытяжкой из обгоревшего пепельника. Так что парень аккуратно соскоблил его в пергаментный свёрток, встряхнул в ладони и тихо кивнул, удовлетворённо.
Затем он вышел к месту, где ветры веками выдували почву между выступами скал, обнажив древние жилы. На солнце поблёскивало кое-что – не золото, но тонкие нити горного серебра, сросшиеся с породой. Здесь Андрей достал тонкий алхимический резец, который вместе с котлом начального уровня получил от своего старого наставника, когда начал более тщательно учиться этой науке, бережно поддел их и срезал, как нить шёлка. В одном из алхимических рецептов горное серебро использовалось как проводник между двумя несовместимыми энергиями. Положив добытое в хранилище, он подумал, что нужно будет сделать небольшой запас.
А потом, почти случайно, под одним из валунов он заметил лёгкий голубой отсвет. Нагнувшись, приподнял камень и нашёл осколки полупрозрачного минерала, которые поблёскивали чистым светом. Это был ледяной сапфирин – редкий полудрагоценный камень, используемый для очистки пилюль от примесей. Камни были мелкие, но для алхимии и такие ценились. Так что он сложил их в отдельную шкатулку, укрыв от прямого солнца.
Шагая дальше, он мысленно прикидывал свои запасы: “Есть материалы для регенерации, укрепления тела, стабилизации ядра, восстановления каналов… Осталось собрать всего немного катализаторов, и можно будет работать.”
А значит, надо было найти безопасное место. Где не будет магических возмущений, диких зверей, чужих глаз и аур. Где можно будет выдохнуть – и заняться настоящим делом. Варкой зелий и пилюль. Без которых, как он прекрасно понимал, долго ему не выжить.
Задумчиво вздохнув, он медленно поднял взгляд на расселину между двух острых скал впереди. Там, если повезёт, может быть пещера. Или хотя бы укрытие от ветра. Что в данном случае может ему помочь. Так что Андрей ускорил шаг. Пора было готовить себе временное убежище алхимика…
И когда он уже двигался по склону, осматривая ближайшую к его временному лагерю территорию, медленно, выверенно, внезапно для себя, на дальнем выступе серой скалы, парень заметил горного козла. Это было достаточно массивное животное с круто изогнутыми рогами. Оно стояло почти неподвижно, хищно вслушиваясь в звуки ветра. Его шерсть была густой, цвета высохшего мха, и почти сливалась с камнем. Но парень видел его достаточно ясно.
Он замер, затаив дыхание, и поднял ладонь. Кончики его пальцев слегка дрогнули, привычно сплетая тонкую, почти невидимую конструкцию из чистой духовной энергии. Это было боевое плетение третьего порядка, в простонародье именуемое “Нить Меча”. Оно не издавало звуков и не имело формы, пока не активировалось.
Внутри него что-то на миг дрогнуло, словно лёгкое потрясение в ядре. Плетение вспыхнуло еле заметной серебристой резьбой – духовный меч, сотканный из сдержанной ярости. Он не был похож на обычное оружие. Линия энергии длиной чуть больше локтя, без лезвия, без стали – лишь пульсирующий магический резонанс.
Потом последовал молниеносный жест… И… Энергия сорвалась с его ладони. Не было грома, вспышек или боевого крика. Лишь едва уловимый свист рассекаемого магическим плетением воздуха. И когда оно попало в цель, горный козёл резко дёрнулся, так и не издав ни звука, после чего рухнул замертво.
Добившись желаемого, Андрей ещё немного выждал, и только когда тишина восстановилась, и ветер вновь заговорил в расщелинах, он медленно пошёл к добыче. Тело животного лежало под углом, наполовину опираясь на куст можжевельника. Козёл был массивным – весом около полутора сотен килограмм. Удар пришёлся ровно под шею. Так что животное было убито им чисто, без мучений. Подумав об этом, Андрей коротко кивнул своим мыслям. Его удар был точным и смертельным.
Дойдя до места гибели животного, он присел рядом, вытер руки об платок и достал из браслета тонкий клинок с изогнутым лезвием, не меч, не охотничий кинжал, а снова резец алхимика, который прекрасно подходил для разделки туши. Затем – плотную ткань, на которую и, хотя и с трудом, положил тушу. Работал он быстро, как учили. Снял шкуру ровным срезом, не разрывая волокон, аккуратно отложив в сторону. Потом вытащил нож и разрезал брюхо по правильной линии – от груди к паху. Кишечник, желудок, печень – всё рассматривал, отделяя то, что можно будет использовать для алхимических составов.
Он знал, что кость горного козла, особенно копчиковая, ценилась как усилитель ментальной устойчивости, если правильно её обжечь и перемолоть в порошок. Так что эту кость он сразу отложил. Почки и печень тоже пригодятся. Сало снял пластами, положив в отдельный контейнер. Оно могло использоваться как основа в приготовлении мазей. Остатки – требуху, кровь и кости, что не представляли ценности – аккуратно собрал в единую кучу и прикопал в стороне, под корнями старой сосны, засыпав землёй и хвоей. Он даже использовал обезличивающее плетение, чтобы запах гниения не привлёк хищников-падальщиков раньше времени. И не выдал постороннему наблюдателю, который мог бы тут оказаться совершенно случайно всё то, что здесь произошло.
Когда всё было готово, Андрей вновь вернулся к лагерю, устроенному в нише скалы, которую он нашёл часом ранее. Укрытие было удобно защищено от ветра и отлично подходило для привала. Он развёл маленький костерок, окружив его камнями. Использовал тонкие полоски сальника как жир для растопки, затем аккуратно разложил мелкие ветки и поджёг. На раскалённом плоском камне, что он положил прямо в угли, вскоре зашипело мясо. Запах был сильным, насыщенным, вызывающим почти первобытный голод. Он жарил не всё, только пару плоских кусков из задней части туши, остальное засолил и запечатал в специальные горшки для хранения скоропортящихся продуктов, вложив в браслет-хранилище.
Когда мясо на раскалённом камне подрумянилось, он осторожно переложил его на лист шершавого дикого лопуха, сел напротив костра и стал есть – не спеша, сдержанно, молча, как и всегда. Каждое движение было размеренным. И даже сейчас, среди гор, среди опасностей и погонь, он выглядел… спокойно. И в этот момент в нём не было ни ученика, ни беглеца. Только странник, который знал цену каждому вдоху, каждому глотку воды, каждой искре на углях…
………
Медленно подступающий вечер медленно стелился между скал. Мягкий ветер приносил с собой прохладу, щекотал уши, ронял еле слышный шелест с вершины ближайших сосен. Над костром всё ещё тянулся в небо тонкий, пахнущий копчёным дымок, но Андрей уже закончил трапезу и, аккуратно вытерев руки тканью, перешёл к следующему этапу. Он медленно опустился на колени рядом с разложенными перед ним свёртками. Из браслета-хранилища вылетела небольшая металлическая коробка-ларец, что мягко опустилась рядом с ним. Из неё он достал несколько алхимических инструментов. Крошечный жаростойкий резец, губчатую ложку с чернённым кончиком, шестистороннюю ступку из полупрозрачного белого кварца, и миниатюрную духовую сушилку, похожую на крошечный глиняный горшок с резонансными кольцами.
Рядом легли три крошечных флакона с вытянутыми горлышками, предназначенные для эссенций. Всё было вымерено, организовано, отточено до автоматизма. Он не просто знал, что делал – он был алхимиком, обученным одним из лучших мастеров.
Сначала он принялся за печень. Извлечённая им ранее, она хранилась в особой охлаждающей плёнке, созданной из конденсированной духовной влаги. Печень он разрезал поперёк, проверяя плотность и цвет. Тёмно-бордовая, без пятен, с ровной структурой – значит, здорова.
С помощью губчатой ложки он начал осторожно выдавливать внутреннюю эссенцию, ту самую, что скапливается в глубинных слоях и содержит природные токсины, жизненную силу и часть животной души. Она была мутной, тягучей, и пахла почти металлически. Он перелопачивал печень, аккуратно разделяя её слоями, работая как хирург, отделяя желчь, эссенцию и плоть. Извлечённую эссенцию, капля за каплей, переливал в флакон, заранее очищенный и покрытый внутренним защитным слоем из тончайшего серебряного сплава.
Затем взялся за сердце. Оно всё ещё было плотным, с мощными волокнами. Он разрезал его на четыре части, выделил ядро крови, которое собрано в центре – это была насыщенная тёмная капля, почти чернильная. Такую эссенцию используют в зельях, повышающих силу и скорость. Каплю он аккуратно поместил в отдельный крошечный сосуд и тут же запечатал его плетением “замкнутой артерии”, не давая активной энергии рассеяться.
Из почек он извлёк эфирные соли. Сначала выварил их на слабом жару духовной сушилки, потом, дождавшись отделения кристаллической фазы, перетер в порошок ступкой. Это был важный компонент в стабилизаторах ментальных зелий, помогающий не терять рассудок в напряжении.
Особенное внимание он уделил молодым рогам – не до конца сформировавшимся, с ещё мягким сердечником. Он обрезал внешнюю корку, оставив только желтоватую мякоть. Её нужно было быстро высушить и тут же перемолоть. Такие рога были редки. В них содержалась естественная регенеративная энергия, которая могла быть основой для эликсиров ускоренного заживления.
Он сушил их на раскалённой каменной пластине, двигая их с помощью духовного тока, пока та не покрылась трещинками и хрупкой коркой. Затем положил их в ступку и аккуратно, с ритмом и дыханием, превращал в пыль. Золотисто-бежевый порошок мерцал, словно подёрнутый внутренним светом. Андрей засыпал его в специальный флакончик, и также вложил в хранилище.
Даже остатки – связки, хрящи, тонкие капилляры – он не выбрасывал. Их он выварил в котелке с травами и минералами, превратив в базу для лечебного отвара, который оставил остывать.
Всё это делалось им тихо, сосредоточенно, без лишних движений. Лишь слабое покашливание или пощелкивание огня подсказывало, что здесь кто-то есть. Небо между тем темнело, над скалами всплывали звёзды.
Закончив эту заготовку ресурсов, что могли бы ему потом пригодиться, Андрей отложил инструменты, сложил всё аккуратно в хранилище и, смахнув пот со лба, наконец выпрямился. Его глаза отражали свет костра, но в них читалась только сосредоточенность и упрямая решимость. Он знал, что впереди будет сложно. Но теперь – у него был запас. И опыт. И всё больше – внутреннего контроля… И он мог идти дальше, в поисках более удобного для себя места…
Тихая долина под ледником
Где-то высоко в горах, среди хребтов, укрытых бледным инеем и вечной тенью, скрывалась небольшая горная долина, о которой не знали даже местные пастухи. Днём она пряталась за резкими перепадами скал и тяжёлыми обвалами, а ночью – растворялась во мраке и тумане, словно никогда не существовала вовсе.
Путь туда был опасным и не совсем очевидным. Узкая тропка, больше похожая на трещину в скальном хребте, вела вниз, в неглубокий разлом между двумя скалами, где, если свернуть в сторону и пройти ещё около полусотни шагов вдоль острых, как лезвия, камней, взгляд вдруг открывал совсем иной мир.
Сама эта долина была небольшой. Не более пятисот шагов в длину и столь же в ширину, как ладонь между пальцами хребтов. С обеих сторон её охраняли высокие серые скалы, поросшие редким горным мхом и древними корнями сосен, что умудрились прорезать своими корнями даже камень. В самом центре долины, словно вытканный природой с особой заботой, журчал ручей – его тонкий серебристый поток стекал прямо с ледника, блестевшего высоко в горах, где даже летом хранился снег. Вода была ледяной, кристально-чистой, будто выжатой из дыхания горных духов. Ручей вёл себя спокойно, мягко шурша между гладкими валунами, поросшими зелёной травой и полупрозрачным лишайником.
Вдоль русла ручья раскинулись несколько деревьев – явно чужаки в этом суровом краю. Пара кривых горных вишен, с изогнутыми стволами и плотной тёмной листвой. Несколько карликовых ив, поникших под собственным весом. А в одном из углов долины росла старая сосна, чьи корни торчали из земли, обняв большой камень, будто охраняли что-то важное под ним.
Но самый главным секретом этой долины была небольшая пещера, что скрывалась у подножия скального выступа, справа от ручья. Чтобы её увидеть, нужно было стоять в правильной точке, у того самого камня под сосной, и смотреть чуть ниже линии горизонта. Даже вблизи она казалась лишь темным пятном тени, под одной из нависших сверху скал. Но если подойти ближе и отвести в сторону небольшие кусты, укрывшие вход, открывался невысокий узкий лаз, всего в полтора локтя шириной, уходящий вглубь скалы.
Однако самым удивительным было тут то, что прямо возле этого укромного места были… Следы… Почти незаметные. И их мог увидеть только тот, кто хорошо знал, как наблюдать за природой. Где-то трава была примята иначе, чем остальная. Где-то камень был сдвинут. Где-то на одном из деревьев можно было увидеть старый, почти исчезнувший заруб, будто кто-то оставил метку. И эти знаки говорили только одно – здесь бывали люди. Очень давно. Или очень недавно. Но бывали. И старались не оставлять за собой ничего лишнего. Дабы не привлекать к этому месту чужое внимание.
Долина дышала тишиной и уединением, будто весь мир снаружи стал лишь далёким шумом. Здесь был покой. И укрытие. А в её сердце – скрытая пещера, что словно ждала того, кто способен её увидеть.
Обнаружив это место, Андрей достаточно долго сидел на корточках у самого края склона, в полуметре от обрыва, за которым открывалась долина-призрак. Камни под подошвами его изношенных сандалий были прогреты утренним солнцем, но в воздухе всё ещё витал едва уловимый холод – дыхание ледника, что сползал по каменной спине горы, словно седой дракон.
Сейчас он не двигался. Даже не дышал в полную грудь. Только щурил глаза, стараясь разобрать мельчайшие детали внизу. Его руки, скрытые в рукавах походной накидки, не дрожали. Он ждал. И смотрел. Так как, с первого взгляда, эта маленькая долина казалась ему идеальным местом для укрытия – тихая, укромная, отрезанная от мира. И всё же… Что-то в ней было не так. И Андрей, наученный своим собственным горьким опытом, чувствовал это нутром.
Во-первых – покой был слишком… Правильным… Ручей, хоть и шумел, но его журчание не перекликалось с обычными звуками дикой местности. Где крики птиц? Где шелест зверей, треск веток, стрекот кузнечиков? Даже тени здесь казались неестественно неподвижными.
Во-вторых – следы. Не внизу, а здесь, на склоне, где он стоял. Почти невидимая постороннему неискушённому взгляду заломанная трава, немного осевший камень у подножия ближайшего валуна, тонкий изгиб нескольких травинок, направленных туда, где укрывался вход в пещеру… Всё это говорил не о случайном проходе. Нет…
“Кто-то здесь был. И не один раз. – мысленно проговорил Андрей. – Но, кто бы это ни был бы, он точно не хотел, чтобы об этом знали посторонние.”
Он осторожно вытянул руку и провёл пальцами по тонкой дорожке пыли на ближайшем камне. Слишком ровная, как будто недавно кто-то убирал её. Влажность между камнями тоже отличалась – по краю тропы она была чуть суше. Кто-то тут ходил. Осторожно. И с явным расчётом.
Подумав об этом, Андрей медленно выдохнул и позволил себе на мгновение прикрыть глаза. Он знал, что в таких местах любая спешка – глупость. Особенно если ты не знаешь, кто может быть по другую сторону камня. Место слишком удобное. Чересчур.
“Это не просто укромная долина. – Наконец-то сделал он вполне закономерный вывод. – Это либо чей-то лагерь. Либо… ловушка.”
Он снова открыл глаза и теперь уже медленно и более внимательно провёл взглядом по периметру долины. Здесь всё было слишком обустроено природой – словно сама она работала на того, кто выбрал это место своим приютом. Но в этих удобствах была и некоторая искусственность. Печально знакомая. Как в старых руинах – когда чувствуешь, что кто-то давно и хитро продумал каждую деталь.
“Если здесь и был кто-то – он либо вернётся… Либо наблюдает за мной и этой местностью прямо сейчас.” – Эта мысль вызвала лёгкий озноб между лопаток, и Андрей чуть подался назад, чтобы уменьшить собственный силуэт.
Он ещё не знал, войдёт ли сам в эту долину. Но точно знал одно… Он не сделает ни одного шага наугад. Не после всего, что уже пережил. И не здесь, где даже ручей шумел слишком вежливо, а следы будто просили: “Проходи мимо. Здесь тебя никто не ждал.”
Внезапно Андрей затаил дыхание, когда тень на скале – тот самый вход в пещеру, который даже с близкого расстояния больше напоминал случайное затемнение на сером камне, вдруг… Шевельнулся… Нет, не сам по себе. Из этой “тени” кто-то вышел.
Сначала появилась нога, в потёртом, не по размеру надетом сапоге, подбитом кусками шкур и обмотанном верёвкой. Потом в проёме показалась вся фигура – сутулая, небрежная, словно человек только что проснулся и ещё не до конца осознал, где находится. И Андрей слегка прищурился, просто не веря своим глазам.
То, что вышло из пещеры, трудно было бы назвать воином. Скорее – отголосок человека, выживший вопреки всему. Рваная, закопчённая кольчуга висела на нём, как тряпка, пробитая в нескольких местах, с проржавевшими звеньями, потерявшими форму. Под ней можно было разглядеть остатки серой туники, некогда, возможно, военной. Сейчас же – просто кусок ткани, местами перешитый лоскутами, местами залатанный чем-то похожим на кожу диких зверей.
На поясе висел меч – короткий, с облезлой рукоятью, вся кожа с которой давно отслоилась, а гарда покрылась бурым налётом ржавчины. И сейчас даже он лениво покачивался, как будто и сам знал, что в случае чего пользы от него не будет.
Этот человек вышел на открытое место и, зевая, как медведь после спячки, потянулся… Одной рукой. Так как в другой он держал грязный котелок, заляпанный сажей и чем-то бурым, похожим на старую кровь или подгоревший отвар. Его движения были медленные, и вялые. Он подошёл к ручью, опустился на корточки и, всё так же зевая, плеснул воды на лицо.
Андрей не спешил двигаться. Он наблюдал. Человек у ручья не выглядел опасным. Но… Именно в этом и была опасность. Слишком неестественно он вписывался в эту долину. Словно декорация. Разорванная, грязная, но всё же часть какого-то другого, скрытого слоя этой реальности.
– Разбойник? Отшельник? Выживший после сражения? – Судорожно мелькали мысли в голове Андрея. – Или… приманка?
Фигура у воды снова зевнула, потом откинулась назад, сунув котелок под струю воды. Потом вдруг подняла голову и медленно провела взглядом по горизонту.
Андрей снова замер. Глаза этого человека сейчас… Не были сонными. Не были расслабленными. Они искали. И если бы не тренировочный контроль и глубокое понимание маскировки, Андрей точно выдал бы себя.
А эта странная фигура у воды слишком уж показательно зевнула в третий раз, поднялась, бросила взгляд в сторону склона… Мимо… Мимо Андрея, но почти рядом… И пошла обратно к пещере. Ленивая походка, раскачивающаяся походка, как у пьяного. Но шаг – ровный. Чёткий. Отмеренный.
А котелок? Уже пустой. И ни капли воды из него не капнуло, несмотря на то, что он, казалось бы, был полностью погружён в поток.
– Это не просто разбойник… Может быть какой-то дезертир, бывший солдат, вынужденный теперь выживать разбоем? – Тихо подумал Андрей. – Это кто-то, кто не хочет, чтобы его принимали всерьёз. А значит, в пещере может быть нечто куда более важное, чем просто лагерь одинокого бродяги.
Он медленно попятился от края склона, погружённый в напряжённые раздумья. Эта долина переставала быть просто подозрительной. Теперь она становилась интересной. Но и вдвойне опасной.
Спустя некоторое время, снова замерев, но уже на другом склоне, Андрей вглядывался в долину с почти болезненной концентрацией. Его глаза ловили малейшие движения, едва заметные отблески света на влажной скале, рябь воздуха в прохладной тени, даже оседающий на кустах пепел от старых костров. Всё в этой долине казалось чересчур… Аккуратным, несмотря на внешнюю неопрятность.
Особенно пещера. Её вход был почти полностью спрятан в расщелине тёмного камня – будто сама гора старалась скрыть существование прохода. Но в тот момент, когда оборванец, зевая, вернулся вглубь, Андрей заметил вспышку света – слабую, белёсую, как отражение в глазу кошки в ночи. А через мгновение – тень, промелькнувшую в самой глубине.
Он точно был здесь не один. Андрей медленно выдохнул. И сразу же перешёл к делу. Он отстегнул от запястья свой браслет-хранилище, провёл по нему пальцами, словно напевая беззвучную активационную формулу. Браслет слегка дрогнул – и из него всплыли четыре пучка высушенных трав, зелёно-серых, с тонким сизым налётом на краях. Их запах был едва уловим, но в нужной комбинации они создавали особое усыпляющее облако – мягкое, незаметное, проникающее даже сквозь слабую защиту.
“Пыль сонной змеи, корень глухаря, трава беззвёздной ночи и порошок фиолетового лотоса…” – Механически отметил он про себя, быстро перемешивая ингредиенты в небольшой глиняной плошке. Порошки ложились слоями, словно узор в песке. Он закрыл глаза, на мгновение настраивая дыхание, и в полголоса прошептал магическую команду. Небольшая искра, высвобожденная с кончиков пальцев, зажгла собранные травы. Они не вспыхнули – зашипели и начали тлеть, распространяя густой, маслянистый дым, с запахом горьковатой хвоинки и еле ощутимым лавандовым послевкусием. Пламя костерка было небольшим, но стабильным, а над ним заклубился дым – серый с фиолетовыми прожилками, магически насыщенный.
Теперь – главное. Андрей сложил пальцы в плетение Ветра, при этом тихо направляя свою магию вдоль линии склона. Плетение легко подчинилось, позволив ему контролировать поток воздуха, как дирижёр управляет музыкой. Направив ладонь в сторону пещеры, он направил тонкий поток дыма, словно змею, которая поползла вниз склона. Аккуратно, плавно, незаметно. Облако дыма змеилось между камней, потом поднялось и влилось в расщелину. Андрей прижался к земле, не двигаясь, только следя за пещерой. Время пошло. Ведь эта магическая смесь действовала не сразу. Сначала – лёгкое головокружение, затем ощущение духоты, тяжесть в глазах, а потом – вялость, переходящая в дремоту. Если внутри не было мощной защитной печати, то даже практикующие уровня Да Доу Ши могли уснуть на месте.
Ветер всё также тихо шумел между скалами, травы трепетали. Небо серело, будто собираясь скрыть землю вечерним сумраком. Андрей ждал. Ждал молча, ни на миг не отрывая взгляда от расщелины. Ждал момента, когда всё станет ясно.
Андрей подождал ещё немного. Он терпеливо наблюдал, пока пламя в небольшом костерке осело, превратившись в белесый пепел, а последние струйки дыма, насыщенного усыпляющим эфиром, не растаяли в вечернем воздухе. Когда и последний вихрь исчез, он лишь тогда поднялся. Словно зверь, покидающий засаду, неспешно выпрямился, осмотрел окрестности, убедившись, что за ним никто не следит. Кострище он тщательно разобрал. Пепел перемешал с гравием и растёр в пыль, выбрав обломки угля и зарыв их в трещины скалы. Даже землю под костром слегка разрыхлил и прикрыл валунами. Следов не должно остаться. Никаких.
Потом, слегка вздохнув, он вскинул на плечо свою привычную сумку, и, без видимой спешки, но уверенно направился вниз, в долину, к той самой неприметной расщелине. По пути закинув в рот один весьма интересный корешок, который принялся весьма старательно разжёвывать. Так как его сок нейтрализовал воздействие того самого дыма, от которого сейчас в пещере будет не продохнуть. Но даже теперь, буквально с каждым шагом, напряжение внутри у парня постепенно нарастало. Он не знал, кто эти люди. Может, просто разбойники. А может дезертиры, или даже шпионы какой-нибудь из сект. Он слишком хорошо понимал, что в этом мире даже у самых нищих оборванцев иногда могли быть весьма влиятельные хозяева. Вход в пещеру был узким, всего полтора локтя в ширину, но стоило зайти внутрь, как пространство сразу раскрылось – грубые стены расширялись в неправильную, но довольно просторную полость, где пахло копотью, старым потом, пылью и чем-то тухловато-сладким, возможно, испорченным вином. Он остановился на пороге, позволяя глазам привыкнуть к полумраку. Затем тихо вошёл внутрь.