Козьма

– Козьма, сбегай на стену, отдай это дяде Свиру и возвращайся, – сказала мама, передавая ему небольшой свёрток с неизвестным содержимым. – А если поторопишься, успеешь на пирожки.

– Хорошо, – ответил маленький Козьма, – Только если не успею, ты всё равно оставь, а то я и не успеть могу. Так что лучше оставь.

Козьма побежал к стене, и подобравшись достаточно близко, притормозил и посмотрел наверх. Стена была настолько высокой, что могла достать до луны, по крайней мере так казалось маленькому Козьме. Он еще немного посмотрел на освещенную утренним солнцем стену и побежал по ступенькам вверх. Пробежав совсем немного, Козьма остановился. Он услышал музыку, которая играла совсем недалеко, будто прямо из стены. Так и оказалось.

Из проёма в стене вышел улыбчивый толстяк в форме охранника второго порядка. Толстяк кинул вопросительный взгляд на Козьму и сощурил глаза.

– Дядя Свир, здрасьте, – крикнул Козьма. – Вот вам передать надо тут, это.

– А-а-а, Кузя, ты? – понял охранник, – Заходи, заходи.

Козьма зашел в коморку охраны в стене. На внешней стене коморки висело радио, из которого и играла музыка. Козьма отдал свёрток охраннику и уселся на диван вслушиваясь в звуки, издаваемые радио.

– Дядя Свир, а у тебя что это, радио появилось?

– А как же, появилось. Теперь и второму порядку полагается. И развлечение, и польза. Вдруг чего, и я всё узнаю, а когда ничего – вот, музыку слушать можно.

Охранник развернул свёрток и вывалил содержимое в большую миску, стоящую на столе.

– Будешь пирожок? – спросил охранник и протянул миску Козьме – Еще тёплые.

– Еще бы, – засмеялся Козьма, взял сразу три штуки и рассовал их по карманам. – А я-то думал не успею… Дядь Свир, а что на стене находится?

– На стене? Дальше идут охранник первого порядка и последний пропускной пункт.

– Да? А зачем так много охранников? – Козьма начал жевать первый пирожок.

– Чтобы никто не залез на верх стены.

– А что там, наверху?

– А там ничего и нет такого. Но оттуда видно то, что за стеной.

– А за стеной что, дядь Свир? Только ты мне правду скажи, а то вот мама говорит, что там монстры водятся и людей кушают. Но я ей не верю, не бывает никаких монстров, вот что я тебе скажу.

– Правду сказать? Только если ты пообещаешь никому не рассказывать.

– Я обещаю, обещаю, – закивал Козьма.

– Тогда слушай. За стеной нет никаких монстров. На самом деле, стена – это никакая не стена, а механизм, создающий и поддерживающий силовое поле. Он и воздух удерживает внутри и вообще всё. А за стеной – дикая жизнь. Хоть монстров там и нет, но есть дикие животные, которые тебя в два счета съедят. И воздуха там тоже нет. Воздух только у нас, внутри поля.

– О-о-о. Так вот оно что. – Козьма задумался.

Охранник начал жевать пирожок и на секунду потерялся в музыке. Это была очень старая песня, напоминающая ему запах, вкус и, может быть даже звук прежней, детской жизни, когда еще не хотелось, да и не надо было задумываться ни о чем, кроме запахов, вкусов и звуков.

– Кузь, а как там мама? – очнулся охранник, – Прошла её нога?

Он обернулся, но Козьмы уже не было.

Спустившись со стены, Козьма доедал третий пирожок. Он уже наелся и не было никакой надобности успевать на пирожки домой. Поэтому он пошел вдоль стены. Он шел быстро, а иногда и бежал, так как захотел за день пройти вдоль стены и прийти туда откуда начал: однажды сосед Васька похвастался, что смог так пройти, и с тех пор Козьма частенько пытался повторить этот опыт, но у него ни разу не получалось.

Не получилось и в этот раз. Уже под вечер, пройдя только половину, Козьма, идя уже не вдоль стены, а напрямую к дому, встретил старика Игната.

– А ты чегойта так поздно по улице ходишь? – удивился Игнат, – Ты знаешь, что, если по ночам гулять, тебя возьмуть да за стену и выкинуть.

– Почему это, выкинут? – спросил Козьма. – Я же ничего плохого не делаю.

– А вот возьмуть и выкинуть. Будешь лететь со стены и в воду упадешь. А там рыба зубастая тебя и загрызет. И будешь знать как по ночам гулять. Рыба загрызет и узнаешь.

– Рыба? Да какая же рыба? Там на самом деле…

– Рыба и вода, ничего там нет больше. Ну может еще корм рыбий чтоб не сдохла, тебя дожидаясь.

Козьма обошел старика и пошел домой.

Вернувшись слишком поздно, Козьма вытерпел все упреки, поел и сел на крыльцо, нюхая вечер и смотря на стену. Он думал о том, что же находится за стеной. Монстры? Звери? Рыбы? А может врут они всё? Откуда им-то знать, что там? На верхушку стены никого не пускают. Хотя кого-то, наверное, пускают. Значит кто-то да знает.

– Чего это ты тут сидишь? – напугал Козьму Васька. – Опять что ли пытался вдоль стены пройти?

– И ничего я не пытался, – соврал Козьма, – Вот просто про стену думал.

– А что про неё думать? Стена как стена. Всегда тут была.

– А вот то, что все говорят, что там опасно за ней, вот и не пускают, но только разные вещи говорят.

– Конечно разные, – сказал затейливый Васька, – Ведь врут всё, вот ты сам подумай. Все говорят, что опасно там, вот никого и не пускают. А на самом деле что?

– Что?

– На самом деле там небось и не опасно. На самом деле там конфеты всем раздают, вот как.

– Почему это конфеты?

– А ты сам подумай. Если там конфеты раздают, то кто тебе расскажет? Кто-то узнал, вот и ест их себе. А если он всем расскажет, то туда все и пойдут. А всем конфет разве хватит?

– А точно. Может тогда пойдем посмотрим?

– А как ты туда пойдешь? Там же охранники. Никто не пустит тебя конфеты есть, даже если ты и знаешь, что их раздают.

Расстроенный Козьма, пошел спать и всю ночь думал о тех конфетах, которые мог бы получить.

Ученик кузнеца, вернее уже никакой не ученик, молодой Козьма уже в пятый раз испортил изделие и единогласным решением кузнеца было объявлено, что Козьма совершенно не годится в кузнецы и может проваливать на все четыре стороны.

В одночасье понизив свой статус с помощника кузнеца до неквалифицированного безработного, Козьма уменьшил вдвое получаемый им еженедельный паёк. И это при условии, что он в течение недели найдет работу. Впрочем, если и не найдет, его просто направят на поля или в уборщики – там всегда есть вакансии.

От нечего делать, Козьма отправился медленным шагом вдоль стены, как в детстве, думая пройти весь круг, но без особого энтузиазма. Будто пытаясь вспомнить что-то важное, но не забывая о размышлениях о будущем.

Вечером он вернулся домой и долго сидел на крыльце в ожидании пока придет Вася. Вспомнил. Вася не придет. Вася погиб вследствие несчастного случая, помогая с починкой дома своего двоюродного деда Игната. Теперь его придадут стене. Вспомнив это, Козьма побежал к похоронным ступеням прощаться с Васей. Как же он мог забыть. Как же мог он настолько сильно озаботиться своей потерей работы, чтобы забыть о Васе. Он бежал со всех ног и лёгкие его загорелись похоронным пламенем, которое он не способен был потушить.

Добежав до похоронных ступеней, Козьма увидел, как все священники деревни, Даниил и Кирилл, несут на носилках тело Васи. Они уже почти подошли к похоронной нише в стене. И через несколько секунд потушили огонь, пропав из виду. Козьма не успел. Его ноги подкосились. Он не смог сдержать слёз, хоть и не проронил ни единой, когда узнал о гибели Васи.

Козьма просидел так до самого утра, сначала в слезах, потом – в размышлениях. Он впервые за много лет вспомнил о своих детских думах о том, что находится за стеной. Он вспомнил теорию Васи о конфетах и даже немного посмеялся. А ведь в тот день мир пах точно так же, как и сейчас.

Когда солнце уже почти начинало всходить, Козьма разглядел свет на самой вершине стены. Через какое-то время, с вершины начали спускаться два знакомых силуэта – это были Кирилл и Даниил. Как только Козьма увидел их, он тихо ушел домой, чтобы они его не заметили. «Так вот кому открыт вход на стену» – подумал Козьма. В эту минуту он твердо решил стать священником.

Как оказалось, стать священником труднее, чем думается. Первый вопрос, который ему задали священники, был о том, готов ли он принимать одну четверть своего недельного пайка, вместо целого. Козьма моментально согласился, и священники стали его обучать.

Он никогда не любил читать, но в качестве ученика священников ему приходилось читать каждый день и много. Большей частью это были книги о праведной жизни, ритуалах и всём таком прочем. Козьма не то, чтобы воспринимал эти книги всерьез, но старался вести и вел праведную жизнь, чтобы священники в нем утвердились и пустили на верх стены.

Разумеется, Козьма не сказал священникам, что видел их на верхушке стены. Разумеется, он не говорил им, что хочет туда попасть. Но всё же он спросил однажды у Даниила, что же находится за стеной, и тот ответил: ты. Козьма совершенно не понял этого ответа, но не стал расспрашивать.

Шли годы. Козьма продолжал получать четверть пайка, продолжал читать, продолжал учиться. Он прочитал уже несчетное количество книг о праведной жизни, ритуалах и всём прочем; выслушал несчетное количество лекций от священников; ни разу не нарушил правил, которые установили священники. Но он не видел в этих книгах, лекциях, действиях ничего. Он видел лишь правила, нравственные ценности, истории прежних священников. Но в этом он не видел стержня. Не видел жизни. Не видел смысла. Козьма иногда поднимал тему стены в разговоре, но её сразу же закрывали. Он всё еще оставался учеником.

Однажды, после долгого изучения очередной книги о всём таком прочем, он не выдержал и подошел к священникам. Он выложил им все свои мысли о том, что не видит связи, стены, смысла, сути, стержня, смерти во всех этих нравоучениях, правилах и ритуалах. Тогда священники переглянулись и, несколько минут посоветовавшись, объявили – Пора.

На следующий день, Козьма, хоть еще и ученик, но уже в одеяниях священника, которые раньше ему носить не полагалось, отправился к стене. Он подошел к тем самым ступенькам, по которым поднимался много лет назад, чтобы передать дяде Свиру пирожков. «Интересно, он всё еще там?». Козьма начал медленно подниматься по ступеням, как до него начали доноситься голоса:

– Я тебе говорю, там звери и никакого воздуха, – твердил старик Свир, – Что, по-твоему, там еще может быть? Еще скажи, что ангелы с крыльями летают.

– Какие ангелы? – ответил незнакомый голос, – Там обычная земля, просто людей не пускают. И скажи-ка мне, старческая твоя башка, какие там могут быть звери, если воздуха нет? Звери-то чем дышат?

Козьма прошел мимо поста охраны, не отвлекая беседующих. Его не заметили. Он пошел выше, готовясь к следующим охранникам. Но следующих охранников не оказалось. Даже ниши не было. «То есть я всё это время мог просто пройти? – промелькнула мысль у Козьмы, – Или, может, не мог». Он пошел дальше. Чтобы подняться на самый верх, ему понадобилось потратить изрядное количество времени и сил. Но поднявшись, он первым делом посмотрел на свою деревню. Она казалась очень компактной, будто её можно завернуть в небольшой сверток и отнести дяде Свиру, и, может быть, он поделится её частью и с Козьмой.

Теперь Козьма мог повернуться и наконец увидеть, что всё это время было за стеной. Он повернулся и увидел то, что стена довольно толстая и нужно немного пройти, чтобы разглядеть то, что находится за ней. Он подошел к краю и взгляд его поразил огромной величины город. В десятки-сотни-миллионы раз больше и красивей его собственной деревни. Он был просто несравним и несравненен. Город окружал всю стену, всю его деревню. К нему вели красивые каменные резные ступеньки. Козьма почувствовал, что это его город, что его там ждут.

Он сделал шаг на ступеньку и… город исчез. Козьма отпрянул от края и с изумлением вгляделся в пустоту. Теперь именно она занимала место великого города. Теперь лишь эта пустота звала Козьму. Он не понимал, был ли этот город на самом деле, и он просто не достоин его, или нет никакого города и вовсе. А может быть всё вместе. Понятно было только одно: теперь есть путь только назад, в деревню.

Козьма повернулся и пошел обратно. Подойдя к краю, он еще раз полюбовался своей деревней, может не такой красивой как великий город, но родной, своей.

Он сделал шаг, и деревня исчезла, как и город. Теперь он стоял один, на парящем нигде кольце стены, указывающем каждой своей стороной и всей своей сутью никуда. Козьма потерял всякую почву под ногами. Было только кольцо. «Что же это такое?» – спросил у Кольца, у самого себя, или у Ничего Козьма. «Это, Козьма – Κοσμᾶς. Это, Козьма – ты».

Козьма пошел по стене, по кругу. Он шёл очень медленно, без единой мысли. Делал шаг за шагом, пока наконец не пришел к той самой точке, откуда начинал. Он прошел всю стену, а темнее не стало. Стало быть, он успел. Васька, стало быть, был прав, это возможно.

Радостный Козьма понял, что кроме как в пустоту ему деваться некуда и сделал свой последний шаг в никуда.

В деревне объявился новый священник. Теперь их было трое.