Дизайн обложки Д. Сазонов
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
Артур Гедеон
Пир двенадцати
1
Они сидели в голом весеннем саду Долгополова в широких плетеных креслах за круглым деревянным столом. Под пирожки с печенкой и моченые яблоки мужчины только что опрокинули по первой абрикосовой.
– Так что за новое дело? – закусив яблоком, спросил Крымов. – Как всегда: ужас, ужас, ужас?
– А то! – усмехнулся бодрый старик. – Когда у нас по-другому? Готовы слушать?
– Разумеется. Зачем я тогда прилетел сюда как бешеный?
– Тоже верно. Совсем недавно на пресловутой Рублевке в одном роскошном дворце обедали двенадцать человек. Двенадцать отпетых гурманов – и пожрать, и просто пожить всласть. Дюжина влиятельных хозяев мира сего. Ну, это они так думали, что влиятельны и хозяева этого мира – ныне, присно и во веки веков. Наивные. Кстати, все они приходились друг другу родственниками. Тесные кровные и династические связи!
– Ясно, – кивнул детектив.
– Меню было изысканное – мой человечек передал список и закупленных продуктов, и роскошных кулинарных рецептов, и приготовленных яств. Рассказал, кто и что ел: каждому из двенадцати повара приготовили нечто особенное. Даже сколько ел, рассказали. Кстати, обожрались они в тот вечер изрядно. От пуза. И вот, представьте, господин детектив, отобедали они, провели хорошо время, обсудили дела, как им выкачать еще деньжат из окружающего мира, отужинали и разъехались. А вскоре начался мор…
– Мор? – поморщился Крымов. – Умирать стали?
– Да, именно, – кивнул Антон Антонович, – причем один за другим. Пять инфарктов, пять инсультов, острый приступ панкреатита и один заворот кишок с разрывом и перитонитом. И последняя жертва, как я понимаю, могла бы позавидовать первым десяти. Те-то быстро откинулись.
– А хозяин дворца? Он что, выжил?
– Ход мысли верный. Но нет. Он был в первой пятерке. Удар – и наповал! С копыт мистер Твистер. – Долгополов прихватил с блюда и откусил добрую половинку пирожка с печенкой. – Хозяин дал дуба прямо наверху большой лестницы – так в сиянии люстры за полмиллиона долларов и докатился уже мертвецом до самого низа.
– И что было дальше?
– Полиция, разумеется. Лучшие столичные сыскари стали рыть и копать, сразу выдвинули версию о массовом убийстве, о возможном отравлении, и правильно сделали. Но! – Долгополов по привычке потряс крючковатым указательным пальцем. – Вся штука в том, что никакого яда не обнаружили. Ни у одного олигарха в крови! Все смерти абсолютно естественные. Как такое может быть? Это первое. А второе, я не просто так сказал, что у каждого было свое блюдо на заказ. Готовили им двенадцать поваров из разных стран, которые ничего не знали о том, кто остальные кулинары и гости этого дома. Все держалось в строжайшем секрете. Каждый искусник должен был создать шедевр только для своего клиента. А итог – двенадцать смертей. И работали они, понятно, под надзором охраны.
– Но кто нашел этих поваров?
– Вопрос правильный. Никто толком не знает. Пришел заказ, были обещаны большие деньги, выплачен аванс, куплены билеты в Россию. Работа на сутки. Закуплены ингредиенты. Правда, пара поваров вспомнили, что прозвучало некое имя – «Мистер Аппетит», но кто это был? Контора, человек? Когда все идет как по маслу, кто станет копаться?
– Тогда возникает резонный вопрос: кому это выгодно?
– Все верно, – кивнул Антон Антонович. – Но перед этим наполните наши стопки замечательной наливкой моего производства.
– С удовольствием, – кивнул Крымов и выполнил просьбу хозяина загородного домишка с улицы Дачной тишайшего поселка Яблоневый.
Они чокнулись и выпили. Закусили мочеными яблоками и пирожками.
– Сыскари не дураки, тоже задались этим вопросом. Вскоре дознались, что главным наследником всех этих покойных господ является только один человек, и живет он в Австрии, в роскошном шале в Альпах. Даже не он, а она – Маргарита Николаевна Маковская. Она должна была стать тринадцатой гостьей, но не сложилось. Приболела везучая дама. И осталась жива.
– Но как она одна может являться наследницей всех этих обжор?
– Сложные династические узлы. То есть там полсотни и других наследников будет, но она – главная. Кому-то дочь, кому-то падчерица или внучка, кому-то дорогая племянница. Причем, чтобы случилось так, они все должны были сдохнуть в один день. Представляете, какая паутина?
– Каким должен быть паук, вот вопрос.
– Вот-вот! И теперь она, эта таинственная Маковская, отхапает львиную долю состояний всех этих мертвяков и станет миллиардершей. Но!
– Да? – Крымов закурил свое «Мальборо».
– Встает самый главный вопрос. – Хитро прищурив глаза, Долгополов кивнул собеседнику. – Подскажете, какой?
Крымов сделал одну затяжку, вторую, третью. И тоже сощурился:
– Знала ли она, что ее ждет в случае смертей всей этой родни – одновременно? Другими словами, не она ли сплела эту паутину?
– Именно! – воскликнул Долгополов. – Именно, Андрей Петрович! Знала или не знала? Ведь такое просчитать невозможно, правда? Или возможно?
– Если у вас ум Эйнштейна.
– Да-с! С одной стороны, мне кажется, она даже не подозревала о том, какая роскошь свалится ей на голову в одночасье. С другой – избежала участи остальных. Впрочем, это мы сейчас и попробуем узнать. Расколем крепкий орешек? – Он выбрался из кресла. – Разрубим гордиев узелок? – Долгополов направился по мокрой дорожке к крыльцу. – Что скажете?
– Расколем, разрубим, – машинально согласился Крымов. – А как, простите?
– Сейчас, сейчас! – не оборачиваясь, потряс пальцем тот и стал подниматься по ступенькам парадного. – Ждите!
Долгополов вышел из дома минут через пять, но в каком виде! В черном плаще, черной шляпе и темных очках, отчего был отчаянно похож на шпиона, каких рисовали на плакатах советские пропагандисты. И с ноутбуком под мышкой.
– Вот и я, Андрей Петрович, вот и я! – громко пропел он с крыльца, спустился и затопал по дорожке.
– Заинтриговали, – отреагировал Крымов.
– А то!
Долгополов вернулся за стол, аккуратно отодвинул посуду, положил перед собой ноутбук и открыл крышку.
– Это точно вы? – спросил Андрей.
– Точно, точно. – Старичок сдвинул очки и поймал взгляд детектива. – Убедились?
– Вполне. Хотя…
– Мои знакомые из верховного суда Швейцарии сделали мадемуазель Маковской предложение, от которого она не смогла отказаться.
– И что это за знакомые?
– Люди, которые чтут законы Небесной канцелярии. Догадываются о ее существовании и чтут.
– Ясно.
– Итак, подключаемся. Ей уже сообщили, что я представляю международную ассоциацию «Продавцы секретов», способную как разрушить чью-то жизнь и карьеру, так и продвинуть человека на вершины Олимпа.
– Сурово.
– Еще как сурово. – Долгополов застегнул черный плащ до последней пуговицы под самым подбородком и еще глубже надвинул шляпу на глаза. – А теперь сеанс связи! – распорядился он и застучал по клавишам. – Адрес ее мне сообщили. Звонок пошел!
Теперь от его лица мало что осталось – шляпа, очки и поднятый воротник занимали три четверти довольно большой головы коротышки-старика.
– Не боитесь напугать даму? – спросил Крымов.
– Плевать, я жестокий.
– Мне ли не знать.
Выглядел он и впрямь довольно зловеще даже для храброго Крымова, что уж говорить про какую-то молодую женщину из Европы, потерявшую сразу двенадцать родственников.
– Я бы тоже хотел не только послушать, но и посмотреть, – требовательно прошипел Крымов.
– Я поставил на запись – увидите! – едва успел ответить точно таким же шипением Долгополов, как Андрей, сидевший напротив через круглый стол и смотревший на крышку ноутбука, услышал отдаленную классическую музыку, сейчас тревожившую австрийские Альпы. А потом бархатный женский голосок настороженно спросил:
– Вы наемный убийца, да? Очень похожи…
Крымов затаил дыхание. Не было сомнений, что дама обращалась к человеку, которого, к своему легкому ужасу, увидела на экране. Что и говорить, Антон Антонович умел произвести впечатление!
– Можно сказать и так, сударыня, – не желая понижать градуса напряжения, мрачно ответил Долгополов. – Все мы чьи-то убийцы.
…Через пятнадцать минут, когда беседа самым драматическим образом оборвалась, Крымов подхватил кресло, обошел стол и сел рядом с куратором.
– Итак, с самого начала, – сказал Долгополов.
На экране возникло миловидное лицо молодой женщины лет двадцати семи – взгляд сразу притягивали ее карие, чуть лукавые глаза, темная челка, немного вздернутый нос и мягкие губы. Ангелок, да и только! В курточке с меховым воротником, в наброшенном капюшоне, она сидела в кресле на веранде горного шале, того самого, доставшегося ей от жадных родственников; на фоне деревянных столбов и крыши, резных створок, а еще – перспективы горных вершин, укрытых снежными шапками и уходящих в пасмурное австрийское небо.
Женщина доверительно и печально улыбнулась.
«Вы наемный убийца, да? – в лоб спросила она незнакомца в плаще и шляпе. – Очень похожи».
«Можно сказать и так, сударыня, – со второй половины экрана загадочно ответил упакованный в черное незнакомец. – Все мы чьи-то убийцы. Кого-то поражает пуля или кинжал, кого-то яд, а другого легко сразить и одной неосторожной фразой, главное, брошенной вовремя. Это как удар в боевом искусстве Дим Мак – «прикосновение смерти».
«И вы хотите убить меня, господин Дим Мак? Одним прикосновением?»
«Ни в коем случае – от вас мне нужна только информация».
«Мне сказали, вы представляете тайную организацию продавцов секретов, это так?»
«Именно так, сударыня».
«Зачем вам информация от меня, если вы сами – продавец?»
Вопрос был резонный. Но Долгополов нашелся.
«Я выступаю в роли посредника. У одного взял – другому продал. Мне необходимо знать, сударыня, о ваших отношениях с этими двенадцатью вашими родственниками, приказавшими долго жить. Во-первых, знали вы о том, что в случае их смерти окажетесь баснословно богатой дамой? Наследницей миллиардов?»
«Не знала», – очень просто ответила она.
«А если я скажу, что не верю вам?»
«А если я пошлю вас к черту, господин Дим Мак?»
И вновь ее реплика остудила пыл великого выдумщика.
«Тогда мне придется рассказать вам об одном из секретов, которые смогут поколебать вашу уверенность в себе».
«Валяйте – послушаю».
«Ипполит Самуэлевич Смирнитский не родной отец Филиппу Ипполитовичу Смирнитскому, а это значит, что по одной из линий ваша легальная наследственность обрывается, и вы теряете добрых пятьдесят процентов из того, что вам обещано по завещанию. Если не больше».
«Как вас зовут, кстати? Имя у вас есть? Или вы так с кличкой и живете?»
Долгополов задумался.
«Аполлон Аполлонович».
«А вы похожи, – кивнула она. – Чувствуется, ваш папа тоже был неплох».
«Острите?»
«Конечно». – Она обворожительно улыбнулась.
«За папу ответите».
«Вы – гнусный тип, Аполлон Аполлонович».
«Какой есть, душенька».
«Старый мерзкий вымогатель».
«А вы – маленькая лживая дрянь. Знали, от кого и сколько получите».
Крымов посмеивался оживленному диалогу, который уже слышал только что, но не видел ангельского лица говорившей дамы. Оно подкупало и завораживало. А ее взгляд! Этакая смесь сахарной пудры и красного перца. Береги глаза!
«И что вам нужно? – требовательно кивнула она. – Деньги?»
«Мне нужно все, кроме денег».
«Говорите точнее, старый маленький негодяй»
«Почему это маленький?»
«Негодяй-то вы, как видно, большой. А маленький, потому что утонули в своем дешевом кресле на фоне приусадебного участка в шесть соток».
«Соток, между прочим, двенадцать», – расправляя плечи, заметил Антон Антонович.
«Ах, простите! Мне таких роскошеств не понять».
«Теперь дадите мне вдвое больше, чем я предполагал вначале. Секретов у меня, как сельдей в бочке. И о вашей тайной связи с фабрикантом Марданниковым я знаю, и с танцором Боборыкиным, и с певцом Кис-Кис, и вашу домашнюю порносессию с ним я видел, вы там еще вся в коже, и про сексуальную оргию у певуна Джингла, вашего общего с Кис-Кис дружка. Так что ваш моральный облик вам на руку не сыграет при дележе наследства, уж поверьте. А еще я знаю, что одну половину покойников из двенадцати вы пытались стравить с другой. И как же тонко это делали!»
Маргарита Николаевна Маковская с начала его тирады несколько раз изменилась в лице – у нее как будто из-под ног почву выбили, и теперь она едва-едва балансировала над пропастью.
«Они и собрались-то в тот день только ради того, чтобы выяснить отношения, – понимая, что одолевает ее, победоносно добавил Антон Антонович. – А вовсе не из-за родственных симпатий. Там все ненавидели друг друга! И все сдохли. Как занятно, да?»
Маковская молчала – у нее не было аргументов. Даже остроты закончились. Этот старик знал то, чего не должен был и не мог знать никто.
«Что вы хотите?» – спросила она.
«И больше ни одной гадости с вашей стороны?»
«Больше нет», – ответила она.
«Я должен знать, от кого вы получили информацию, как стравить эти двенадцать человек. У вас такого досье не могло быть в принципе. От кого вы его получили?»
Но она все еще держалась:
«Почему вы решили, что это сделала я? Получила? Стравила? Может, и убила еще?»
«Я читал вашу переписку с восемью людьми из этой компании. Как она попала мне в руки? – уничтожающе усмехнулся Долгополов. – Не скажу. Но знаю, что яблоко раздора бросили в эту компанию именно вы!»
Маковская молчала – как в рот воды набрала.
«Кто был этот человек? – продолжал настаивать грозный продавец секретов. – Вы не настолько умны. Хотя и не глупы тоже. Вы лишь актриса, но был и режиссер!»
Ни слова с ее стороны. Только светло-карие глаза Маргариты Николаевны стали нечастными.
«Что он пообещал вам, а вы – ему?»
Тот же молчок. Но в прекрасных глазах, кажется, блеснули слезы.
«Я точно знаю, что вы должны были стать тринадцатой за тем столом, на Рублевке, но в последний момент сказались больной и не прилетели в Россию. Я прав?»
«Прощайте», – вдруг сказала она и отключилась.
На экране ноутбука возник чудный зимний пейзаж.
– Вот так и закончилась наша беседа, – развел руками Антон Антонович. – Бегством подозреваемой.
– Она была напугана, – констатировал детектив.
– Представьте, я тоже заметил.
– И еще как! Поверьте моему опыту следователя: она скрывает человека, которого и боится, и в услугах которого нуждается. Сообщника и руководителя этого преступления. А теперь скажите, нам-то какое дело до того, что на тот свет отправилось двенадцать толстосумов?
– А дело есть! Хотел сразу принести книгу, да решил, она будет вас отвлекать, – сказал Долгополов, выпрыгнул из кресла, размялся, покряхтел и направился по тропинке к дому. – Наливайте пока, Крымов, не стесняйтесь!
Очень скоро он возвращался к столу с большим фолиантом в руках.
– «История Венеции», – сказал он. – Издание 1912 года, Санкт-Петербург.
Забрался обратно в кресло, уложил книгу на колени и стал листать.
– Ага, – кивнул Антон Антонович и положил тяжелую книгу на стол. – Вот, смотрите, триптих «Пир двенадцати». Автор шедевра художник-маньерист Джанни Петричелло, шестнадцатый век.
Крымов всмотрелся в хитрый шедевр. Слева на старинном полотне были изображены двенадцать средневековых венецианских аристократов, пировавших за длинным столом. Вокруг бойко шастали слуги с блюдами, крутились собаки, на дальнем плане бренчали лютнисты – ну, все как и положено во дворце за обедом. Справа в гондоле по венецианскому каналу ночью плыл мужчина в черном плаще и шляпе, черной носатой маске – во всем его облике звучала гроза всему окружающему миру. На центральном полотне триптиха все пирующие были уже мертвы – они застыли в разных позах, кто-то упал лицом в свою тарелку, кто-то откинулся на спинку полукресла, а кто-то все еще корчился на полу у стола. Вокруг бегали слуги, в ужасе замерли собаки.
– В 1560 году, тогда уже царствовали Медичи, во дворце графов Морозини собралось двенадцать аристократов, – мрачно произнес Долгополов. – Как вы догадываетесь, представители одного знатного рода. Ели, пили, спорили, даже ругались, а потом скончались в течение нескольких часов по неизвестной причине. Художник просто сгустил краски, решив прикончить их всех за одним столом.
– А кто этот мрачный сеньор в черном, в гондоле?
Антон Антонович усмехнулся:
– «В бесконечной круговерти, потрясая этот мир, в лунном свете в «Маске Смерти» он пришел на скорбный пир, – процитировал бодрый старик классика. – И кого рукой коснется, на кого нацелит взгляд, всем отправиться придется по дороге прямо в ад».
– Оптимистично, – кивнул детектив. – А это, значит, «Маска Смерти»?
– Она самая. Маска Чумы! Я думаю, это он и есть, их палач. Их смерть. Он плывет как раз от патрицианского дворца Морозини, от его ступеней. «Пир двенадцати» закончился прискорбно. Биограф отметил, что у каждого из пирующих было свое блюдо, специально приготовленное исключительно для него.
– Как у наших толстосумов с Рублевки?
– Именно так, Крымов, именно так.
– Обалдеть. Остается спросить, кому это было нужно? Смерть этих двенадцати аристократов?
– Вот кому, – грозно ответил Долгополов и ткнул пальцем в темное пятнышко, которое просмотрел Крымов. – Упустили, господин сыщик?
Андрей потянулся к репродукции.
– Упустил, каюсь, – кивнул он.
Спрятавшись от лунного света в тени дома, у каменного льва стояла женщина, тоже вся в черном. Она смотрела вслед уплывающей Маске Смерти.
– Я провел какое-какое расследование, – продолжал Долгополов. – Морозини соперничали с другим патрицианским родом – Орселло, именно их обвинили в убийствах, но доказать никто ничего не смог. Зато имя наследника всех этих патрициев история для нас сохранила. Наследницы! Августина Франческа Морозини. – Крючковатый палец Антона Антоновича энергично забарабанил по мелованной бумаге. – Голову даю на отсечение, это ее изобразил художник на правом полотне триптиха. Но это еще не все, Андрей Петрович.
– Так, слушаю…
– Она должна была выйти замуж за одного иностранного принца, о котором никто толком ничего не знал, но в день свадьбы в собор, где они должны были тайно венчаться, ударила молния.
– Ого!
– Случился пожар. Священник погиб. Как и Августина Морозини.
– А жених?
– Догадайтесь.
– Не пытайте вы меня, что за манера?
Хитро прищурив глаза, его собеседник тянул паузу.
– Ну что, исчез? Антон Антонович?
– Именно так. Как в воду канул.
– Ясно. А бабки? В смысле, наследство?
– Ушло другим. У них этих Морозини было как собак нерезаных, – засмеялся бодрый старик. – Наливайте, господин сыщик. Помянем венецианцев!
Когда выпили, Долгополов сказал:
– Есть еще одна занимательная подробность. По настоянию жениха они должны были венчаться на одном из самых отдаленных островков Венецианской республики – Исола Нера, «Черном острове», в крошечном храме Всех Святых. Это туда попала молния. Но почему именно там? Вот вопрос. И кто был этот заморский принц, которому жестокая стихия сорвала все планы?
Подумав, Крымов спросил:
– Что будем делать?
– Подскажите, – кивнул Антон Антонович.
– Мне нужен более четкий портрет нашей красавицы Маргариты Николаевны Маковской. Уверен, органы знают все или почти все про ее финансовые дела, про сексуальные пристрастия осведомлены любовники. Но мне нужны самые потаенные секреты ее души. И тут может помочь либо тот, кого она действительно любила и кто любил ее, либо друзья – искренние. Последнее – самое надежное.
Антон Антонович усмехнулся:
– Я уже забросил эту информацию к моим многочисленным следопытам. И они кое-что накопали. Рита Маковская училась на романо-германском в МГУ. У нее были три лучшие подруги, неразлейвода. Одна вышла замуж и укатила в Париж, другая тоже улетела с мужем в Штаты. В Москве живет третья подруга, Марианна Логинова, которая осталась одинокой, преподает в простой школе на окраине столицы, но именно с ней крепче всего и дружила Маковская.
– Отчего же она не забрала ее в свое альпийское шале?
– Это мы и выясним, когда слетаем в Москву.
Крымов поморщился:
– Из-за одного разговора?
– Не только. Нам еще нужно будет переговорить с Матвеем Корнейчуком, шеф-поваром ресторана «Рог изобилия», который готовил блюдо одному из приглашенных на Рублевке. А именно – фазана по-балкански. Этот фазан убил олигарха, а его жену прикончила бразильская анаконда в собственном соку с миндалем в апельсинах.
– Вы бы сами такое отведали, Антон Антонович? В смысле, анаконду?
– Да к черту такие блюда. Лучше я своими руками поджарю курицу на сковородке, да с картошкой и луком, и употреблю все это под маринованные помидорки, бочковую капусту и яблочную наливку. Буду сыт и счастлив! А сейчас мы забронируем билеты на завтра.
2
В Москву они вылетели ранним утром. От Царева до столицы было ровно тысяча километров – перелет занимал час. Рейс для командированных: вышел из самолета, нырнул в метро или бросился в авто – и сразу в водоворот деловых встреч.
Они оказались в аэропорту Внуково довольно рано. Весеннее утро в столице вдохновляло. Ловить и мучить вопросами молодую учительницу в перерыве между уроками было бы непростительным зверством, поэтому они решили пока поистязать повара Матвея Корнейчука и сразу рванули в центр.
Сделав несколько звонков, два сыщика точно знали, что Корнейчук не на работе. Он отпросился, сказавшись больным, решил отлежаться дома, зализать раны, утопить воспоминания о допросах в бутылке-другой хорошего виски. Директор пошел ему навстречу, даже не желая представлять, что сейчас на душе у его бесценного сотрудника – известного повара, славившегося своими «оригинальными блюдами и страстными кулинарными импровизациями», как было написано в рекламном проспекте.
Крымов и Долгополов застали повара у подъезда его многоэтажного дома – тот нервно курил, разглядывая детскую площадку, где на карусели катались двое ребятишек, и было видно, что очередную ночь он провел в треволнениях.
Антон Антонович направился к нему ковыляющей походкой бескомпромиссного и жестокого старого палача, у которого на счету сотни жертв, как виновных, так, может быть, и невинных, и который живет и дышит только своей творческой работой. Крымов безмолвно следовал за ним.
– Матвей Семенович Корнейчук?
– Да, это я, – с перекошенным лицом ответил тот. – А вы кто?
– Прокурор Бархударов и майор Самсонов.
Оба показали шеф-повару липовые корки. Корнейчук уже трепетал и от голоса подкравшегося к нему старого волка, и от слов «прокурор» и «майор», и от своего имени, и от того, каким тоном все это было произнесено.
– Значит, это вы? «Мастер оригинальных блюд и страстных кулинарных импровизаций»! Какая формулировка, а?
– Но это и правда так.
– Очень может быть. Не пробовал ваших импровизаций и не жажду. А теперь, гражданин Корнейчук, соберитесь и рассказывайте про то, как вы с другими поварами отправили на тот свет двенадцать олигархов. И не юлите. Про импровизацию рассказывайте, в которой вы такой мастер.
– Я уже все рассказал вашим коллегам, – едва не плача, пробормотал шеф-повар. – Все, что помнил!
– А теперь расскажите мне, как вам пришел в голову рецепт этого блюда, и если вы будете искренни, я за вас похлопочу.
– В том-то все и дело, что он не пришел мне в голову! Это все «Мистер Аппетит». То ли контора, то ли человек? Фантом! Мы вопросов лишних не задавали, когда тебе сто тысяч баксов за один вечер, за одно блюдо отстегивают. Сами подумайте. У богатых свои причуды. Как я понял, эти двенадцать человек хорошо знали, кто их пригласил и почему, не сомневались, что отлично проведут время.
– И кто же?
– Не знаю, – развел руками повар. – Но они не проявляли ни малейшего беспокойства.
«Товарищ майор» перехватил взгляд «товарища прокурора»:
– Наша альпийская птичка расстаралась.
– Разумеется, – кивнул Антон Антонович.
– Какая альпийская птичка? – переспросил Корнейчук.
– Продолжайте, Матвей Семенович, не отвлекайтесь, – кивнул бодрый старик.
– Хорошо… Так вот, нам, каждому из двенадцати поваров, привезли продукты и рецепты будущих блюд. А потом шеф-повар, которого над нами поставили и который готовил для тринадцатого гостя…
– Был тринадцатый повар? – изумился Долгополов, даже забыв, что должен выглядеть палачом-инквизитором.
– Ну да, он наносил последние штрихи.
– Какие штрихи?
– Тут все дело было в приправах, понимаете?
– В каких таких приправах? – бросив взгляд на «товарища майора», спросил бодрый мрачный старичок. – С этого места ничего не упускайте.
– Когда мы все сготовили по рецептам, тринадцатый повар поставил у каждого из блюд приправы.
– Приправы?
– Да, как обычно, горками. Он все их попробовал при нас и при охране. Пробовал и кивал, мол, отлично, то что надо!
– И никаких подозрений с вашей стороны?
– А какие тут могли быть подозрения? Кто меня подозревает, когда я жарю утку по-пекински в своем ресторане «Рог изобилия»?
– Он говорит разумные вещи, – неожиданно кинул товарищ майор. – И что с этими специями было дальше?
– Шеф-повар сам все сделал. Добавил специи в каждое блюдо. На наших глазах и на глазах охраны.
Слушая его, старичок кивал.
– Как он выглядел, этот шеф-повар?
Матвей Корнейчук пожал плечами:
– Как китаец.
– Это был китаец?
– Или загримированный под китайца, точно не знаю. Но мне его лицо показалось маской.
– Какой еще маской? – возмутился старичок. – Что вы все недоговариваете?
– Как будто лицо его было маской, понимаете, буквально вросшей в кожу. Мне так показалось. Ну, знаете, как в фильмах бывает. А тут наяву. Я все пытался присмотреться к нему, но он разок зыркнул на меня, и сразу охота отпала.
– И вы не обсуждали его?
– Мы, повара, почти все говорили на разных языках, поэтому у нас не было ни времени, ни желания. Подписку давали о неразглашении и о том, что ни в коем случае не будем делиться кулинарными секретами. Да и вообще, у каждого была своя кухня. Так они организовали дело. Нас привезли, мы все приготовили, следуя рецептам, и отвезли обратно. Все, кроме меня, сели в самолеты и улетели. Только я вернулся раньше всех домой, – он оглянулся и кивнул на свою многоэтажку, – за сутки заработав кучу денег. Я был счастлив. Самые быстрые и легкие деньги в моей жизни.
– И, конечно, никто не знал, откуда он – тринадцатый повар?
– Никто. Но мы сделали на память фотографию.
– У вас есть фотография?! – чуть было не подпрыгнул бодрый старичок. – С этим поваром? С «Мистером Аппетитом»?
– Да, в телефоне. Вот она. – Корнейчук нашел и показал коллективное фото, на котором улыбались в камеру тринадцать поваров, все в белом. В центре стоял тринадцатый повар, высоченный луноликий китаец, и впрямь с физиономией, похожей на маску.
– Да, он китаец, – констатировал Антон Антонович и взглянул на коллегу. – Ну что, картина проясняется? Или еще более покрывается зеленой ряской?
– Скоро увидим, – многозначительно пообещал моложавый майор.
Попросив повара быть на связи, пожелав ему крепиться и более не увлекаться специями, которые и до тюрьмы могут довести, двое служак двинулись к ближайшему метро.
– А ваши агенты дали маху, – заметил Крымов. – Упустили тринадцатого повара, «Мистера Аппетита».
– Да, ваша правда, надо будет дать им нагоняй. Ну что, в гости к школьной учительнице? – спросил Долгополов. – В Бирюлево?
– Только с ней будьте, пожалуйста, помягче, – попросил Крымов. – Ради меня.
– Насколько сумею, – без лишнего энтузиазма пообещал Антон Антонович. – Вы знаете: я не люблю церемоний.
3
Они увидели ее, когда учительница вышла из школы и проходила через голый весенний парк. В демисезонном пальто и теплом берете, она была очень милой и выглядела на удивление непритязательно и скромно для привлекательной молодой женщины.
– Марианна Васильевна? – быстро встав с лавки, спросил неотразимый Крымов.
– Да, – остановилась она. – А кто вы?
К ним уже ковылял на кривых ножках бодрый старичок в пуховике и клетчатом кепи с опущенными ушами.
Крымов извинился, представился и показал корки майора полиции Самсонова.
– Прокурор Бархударов, – четко кивнул Антон Антонович и тоже показал хорошо сработанные паленые корки. – Ни о чем не беспокойтесь: мы ваши друзья.
– Мои друзья? – с сомнением переспросила молодая дама, разглядывая «старичка-прокурора».
– Или могли бы ими стать, – кивнул тот. – Во-он в том кафе «Аистенок», – кивнул он в сторону. – Что через дорогу. Покормим вас обедом, например. И сами поедим.
– Да я не голодна вообще-то, – ответила она, но не слишком уверенно.
– А мы все равно покормим. Самым вкусным. Там, наверное, булочки пекут или ватрушки. И гуляш подают, – занятный прокурор едва не подавился слюной. – И пирожки с рисом и мясом. – Он бросил голодный взгляд на молодого спутника. – И компот из сухофруктов, да, товарищ майор?
Молодая дама собралась:
– Хватит про пирожки и компот. В чем, собственно, дело, господа?
– Простите нас, Марианна Васильевна, – проговорил моложавый мужчина-следователь. – У нас есть несколько вопросов относительно вашей подруги, или бывшей подруги, я не знаю, Маргариты Николаевны Маковской…
– Боже, – вдруг пробормотала женщина.
– Что такое? – поинтересовался Крымов.
– Я просто была уверена, что однажды кто-то похожий на вас подойдет ко мне и задаст приблизительно такой вопрос. Говорите сразу: что с ней случилось?
– Жива-здорова ваша подруга, – заверил ее Долгополов. – Живет себе припеваючи в Альпах. Чего не скажешь о ее многочисленных родственниках с Рублевки.
– А что с ними случилось?
Странный прокурор сложил руки крестом на груди, завалил голову в кепке на левое плечо, сделал страшное лицо, высунул язык и издал еще более страшный шипящий звук, какой издает засорившийся кран.
– Вот что, – пояснил он.
– Умерли, – сказал за обоих Крымов. – Двенадцать ее родственников собрались в большом дворце, стали пировать и через сутки все умерли.
– Какой ужас.
– Но дело в том, что ваша подруга…
– Бывшая подруга, – уточнила Марианна Логинова.
– Бывшая подруга, – кивнул Крымов, – должна была стать тринадцатой за этим столом. Но не приехала из-за границы – простыла или что-то вроде того.
– Зато теперь стала наследницей огромного состояния, – подхватил Антон Антонович.
– Еще большего? – едко усмехнулась Марианна.
– Куда большего! – вскинул голову бодрый старик.
Молодая учительница кивнула:
– Именно поэтому мы и расстались с ней – из-за ее денег. Она стала другой. Понимаете? Как будто с облаков спускалась к нам. Люся и Снежанка это проглотили, а я нет. Не смогла.
– Это ваши подруги? – спросил Долгополов. – Которые сейчас с мужьями живут за границей?
– Да, они. Вы и о них знаете? А, ну да, вам положено.
Крымов пожал плечами, что означало: вы правы – нам положено знать все.
– Ну так что, пирожки с рисом и мясом есть пойдем? – спросил Долгополов. – И гуляш с компотом?
– Кстати, вы угадали – там есть и пирожки, и гуляш, и компот, – сообщила Логинова. – До шести кафе работает как столовая. Идемте, расскажете все в подробностях. Помогу чем смогу.