Зови меня Бездной!

ПРОЛОГ

Ведущая лаборатория, расположенная на неизвестной планете, о существовании которой знают лишь избранные.

Мисс Надежда – генетик.

Крушение одного корабля, который нес на себе всего лишь одного пассажира неизвестной до этого расы, сильно изменило жизнь всех ученых, которые проживали и работали на территории этой части планеты. Если быть точнее, то сильнее всего изменилась жизнь одной ученой, которую это событие не просто взволновало, а изменило весь ход ее изысканий, ее жизни и судьбы в целом.

Семь месяцев спустя после той самой аварии женщина, которая всецело посвятила себя науке, совершенно одна сидела у себя в лаборатории. В свое время ей дали имя Надежда, как надежду в успехе ее изысканий в будущем. Многие считали это насмешкой судьбы, но лично она гордилась своим именем и искренне верила, что способна оправдать его.

Она поглаживала слегка округлившийся живот и загадочно улыбалась, глядя на шкалу данных, которая находилась перед ее лицом, и показывала показатели ее последнего и самого основного эксперимента.

Казалось бы, это вполне нормально для любой женщины, которая готовится в скором стать матерью, но это было не так. Кто знал эту женщину хотя бы немного, прекрасно понимал, что ее поведение сейчас было ей сильно не свойственно.

Все мысли самой женщины были направлены не на то, чтобы плод в ее утробе выжил и был здоров, а на то, что ей пришлось проделать для того, чтобы заполучить образец отца этого самого малыша.

Если бы нормальный гуманоид смог бы прочитать то, что у нее сейчас на уме, ему бы стало тошно лишь от одной идеи того, на что готова пойти женщина и что она планирует сотворить с собственным ребенком. Лично Надежда не считала, что она поступает аморально. Ей всегда было наплевать на мнение других, но даже она понимала, что если правда откроется, то многие ее коллеги могут сильно помешать ее планам.

Будучи генетиком с ярой жаждой к новым знаниям, узнав о том, что житель неизвестной расы совершил неудачную посадку совсем рядом с их засекреченным комплексом, она сделала все, чтобы заполучить живые образцы этого гуманоида, который так сильно походил на людей, к расе которой относилась и она.

Спасти самого мужчину не получилось, несмотря на усилия многих ученых и врачей, проживающих на этой территории, но вот те, кто успел добраться до места крушения первыми, успели изъять почти все, что они посчитали интересным и полезным.

На счастье женщины, семенная жидкость погибшего оказалась в их числе, но, само собой, в ограниченном количестве. Таких генетиков, как она сама, в комплексе было несколько, и для того, чтобы заполучить право работать с этим конкретным образцом, ей пришлось пойти на хитрость и преступление по меркам многих миров. Она не скупилась на подлости тогда, когда дело заходило о ее интересах, и многие знали, что лучше ей не переходить дорогу.

Из-за того, что они жили особняком от всех союзов, конфедераций и другого рода объединений нескольких планет, то гуманоиды жили тут по своим правилам, которые мерились не честностью, честью и справедливостью, а тем, насколько сильно то, что ты сделал, повлияет на результат полученных изысканней или опыта.

Из-за того, что возможность заработать на дальнейшую жизнь, новые эксперименты и опыты они получали только продав свои достижения, то на этом строилась вся политика этого места. Планета была непригодна для выращивания какого-либо урожая, который можно было бы применять в пищу, и даже вода тут была токсична. Максимум, который они смогли достичь, это выращивание ядовитых растений и сорняков, которые могли потреблять даже отравленную воду. Само собой, их число было ограничено, но они все шли для разработки и изготовления ядов. Самим же жителям этого комплекса воду можно было пить только после того, как она пройдет три стадии очистки.

Как для ученых по ее направлению, место было идеально, ведь тут их не могли обнаружить те, кто мог бы их закрыть и осудить, а те же, кто знал о них, мог взамен их сведениям привозить все необходимое. Вынужденные союзники сами далеко не ушли от них, в том, как они смотрели на миры и их законы.

Тут вполне нормально было иметь живых подопытных, мучить их и ставить на них опыты, если это приведет к тому, что они узнают что-то новое. Рабов и новых подопытных им периодически привозили пираты, которых не мучила совесть по этому поводу. Лично пираты получали свои плюшки и различные протезы взамен на живой товар.

Предательство, алчность и зависть были столь повсеместным явлением, что никто и не сомневался в том, что любого из них могут предать или продать. Каждый уповал лишь на самого себя. Были, конечно, те, кто старался возникать, но их затыкали быстро.

Надежда не отличалась жалостью, умением любить или познать, что такое сострадание, что было нормой в этой среде и часто считалось эталоном поведения.

Дитя в ее утробе было тому ярчайшим подтверждением, ведь, заполучив образец того мужчины, она сделала все, чтобы оно породило продолжение, которое она смогла бы изучить. Она подсаживала и оплодотворяла яйцеклетки многих рас для того, чтобы получить нужный эффект, но сколько бы она ни старалась, каждый раз она сталкивалась с отторжением, а иногда та, кому она подсаживала новый образец, и вовсе погибала из-за того, что ее тело было не способно справиться с тем, что из него как будто выкачивали всю энергию.

Возможность вырастить образец в колбе без участия живого инкубатора не дала никаких результатов, и, чтобы она не делала, яйцеклетка гибла спустя сутки.

Самый долгий эффект продлился чуть более месяца и закончился неудачей, после чего у нее осталась всего одна попытка, которой она просто не могла больше рисковать. Образцы неизвестного гуманоида быстро кончились, и всего месяц спустя у нее остался всего один образец, который все еще мог принести плоды.

Для достижения наилучшего результата Надежда внедрила оплодотворенную яйцеклетку в себя, будучи более схожей представительницей своей расы к этому мужчине. Она шла на риск, но будучи ученой этого комплекса, она ставила свою жизнь ниже того, что может выйти наружу. Так она искренне считала, не зная, чем все это обернется.

Как ни странно, но яйцеклетка прижилась и начала развиваться, но при этом поглощая много энергии, которую она тянула с матери.

Первое время она справлялась нормально, и усталостью все и ограничивалось, но не долго. С каждым днем беременности это сказывалось на ученой все больше и больше. Сколько бы она ни ела, вся энергия уходила плоду. Необходимость во сне и постоянном отдыхе тоже сильно ударила по ней. Она и ранее не отличалась красотой, имея внешность серой мышки с пылающими глазами убийцы, которыми она так гордилась. Худое лицо, зеленые глаза, прямой нос и тонкие губы. Она была обладательницей русых волос, которые постоянно были собраны в небрежный пучок. Формами она так же похвастаться не могла, ну если не считать, что некоторые части тела сейчас немного увеличились в связи с беременностью, ее и вовсе можно было назвать плоской. Пройдя мимо такой, можно было ее и вовсе не заметить, если не обратить внимание на ее глаза и силу уверенности в себе, которую она излучала. Сейчас же плод и вовсе сделал ее невзрачной и похожей на ходячего мертвеца, когда каждую косточку в ее теле можно было видеть очень отчетливо, несмотря на то, что она все еще была жива.

Все шло к тому, что она станет одной из тех, кто должен был погибнуть от того, что не смог справиться с нуждами дитя для развития и роста. Слишком много ребенок требовал и забирал жизненные силы у матери. Дошло до того, что она и вовсе задумывалась о прекращении беременности, но жадность к знаниям и проделанной работе не позволяла этого сделать.

Все так бы и закончилось, если бы в один день от бессилия женщина не упала бы в обморок недалеко от одной из лабораторий, в которой работали над антиматерией. Как ни странно, но, очнувшись в тот день, так никем и не обнаруженная, она чувствовала себя прекрасно. У нее даже появился румянец на щеках, появился аппетит и ее более не клонило в сон. Перемены были поразительными. Она была полна сил и решимости понять, в чем заключаются столь разительные изменения.

Само собой, она попыталась выяснить, в чем причина, и обнаружила, что, находясь у сильного источника энергии, ей становится лучше.

Так как она была из числа привилегированных ученых этого сета, которая доказала, что ее исследования стоят потраченного времени и денег, то ее лаборатория была расположена максимально далеко от ядра снабжения этого комплекса, что и было причиной провала всех ее попыток.

Со временем она выяснила, что, имея альтернативу, дитя в ней начинает поглощать ту энергию, которая превышает ее жизненную. Осталось лишь найти эту самую энергию и место, которое позволит ей завершить эксперимент удачно, а также не выдать себя.

Это стало ответом и спасением, и после такого открытия женщина сменила расположение своей лаборатории, перебравшись поближе к мощному ядру их комплекса, который и позволял им спокойно жить на этой богом забытой планете. Мест возле самого ядра было достаточно, и мало кто претендовал на них, зная последствия, которые могут быть у гуманоида, который постоянно подвергается такому воздействию. Эту часть комплекса, как правило, отводили для самых безнадежных или самых безрассудных. В ее же интересах было заполучить место именно тут. Там было меньше шансов умереть от отсутствия энергии, а главное, ее почти никто не тревожил, тут зная ее славу мстить.

Для того, чтобы не выдать себя окончательно, она даже пошла на то, чтобы ее вычеркнули из числа привилегированных, «спустив ее на землю». Многие лишь усмехались ее неудаче и падению, но она точно знала, на что шла. Она намеренно становилась изгоем, чтобы ей не мешали, ведь она нарыла что-то крупное. Вернуть свое положение она всегда успевала. Для этого у нее было достаточно компромата на остальных, которым она легко могла воспользоваться.

Сидя же сейчас у себя в кабинете и поглаживая живот, женщина обдумывала, как же скоро она сможет начать проводить различные тесты на том образце, который сейчас был у нее в утробе и что она сможет узнать. За эти месяцы она уже успела набросать список того, что она хотела бы исследовать и какие тесты провести.

Будь у нее возможность, она бы и вовсе начала бы химичить с тем, что творится у нее в утробе, но из-за того, что образец был последний, она все же решила сдержать свои порывы.

Ту часть экспериментов, которую она могла провести, не вмешиваясь в беременность, она уже давно закончила, а сидеть без дела она не привыкла. Приходилось ждать и переключаться на другие проекты, при этом точно зная, что для нее важнее.

Ее немного огорчало то, что ей приходится притворяться «любящей» матерью перед своими коллегами, когда кто-то спрашивал о ее беременности, ведь она скрыла то, что сделала, побоявшись того, что кто-то посягнет на ее лавры. Лично она не считала, что образец в ней является ее ребенком как таковым. Это был лишь эксперимент и ничего более. Никакого материнского инстинкта она не познала и искренне смеялась над этой фразой, когда кто-то упоминал ее перед ней.

Детей она не хотела и никогда не считала, что создана для материнства, и если бы у нее была бы та, кто смог вынести и родить ей этот образец, она бы не пошла на такие жертвы, но ради новых знаний – это другое дело.

По ее прогнозам, тем, что она родная мать того, кого она породит, она сможет пользоваться во благо себе и предстоящим тестам, а главное, у нее не будет мороки с тем, что из-за того, что она экспериментирует над детьми, ее осудят. К тому же она планировала получить некоторые бонусы от такого родства.

Глава 1. Норма.

Безымянное дитя или Первая

Что ребенок семи лет может понимать о том, что является нормой, а что нет? Одна норма отличается от другой, и, не имея возможности сравнить их, невозможно понять, какая из них верная. Как оказалось, даже в столь юном возрасте ребенок прекрасно понимает, как себя нужно вести, если от этого зависит его жизнь и здоровье.

Все же окружение дает многое, и эта ситуация была не исключением. Некоторым позволено веселиться, смеяться и плакать, и это считается нормой в их среде, а некоторым для того, чтобы существовать в мире без боли, необходимо научиться молчать, отрешаться от всего и не проявлять свой нрав, который может стать катализатором к трагедии.

В том мире, в котором ей приходилось жить, возраст был не оправданием слабости, а тем более, когда эта слабость вредит самому себе, а значит, в нашем же случае этому ребенку приходилось руководствоваться последними принципами, которые, несмотря на свой юный возраст, она освоила в совершенстве.

Для многих она была известна как дочь Надежды или Первая. Никто просто не знал, что за «Первой» следовало слово «образец» или «подопытный». Для всех она была просто первым ребенком, которому мать поленилась дать нормальное имя. Еще одна причуда всеми известной ученой.

Имени как такового у нее не было, но к этому быстро привыкли и более не смели задавать вопросы. Для того, чтобы обратиться при необходимости к ней, этого хватало, а более ученой, которая была постоянно с ней, и не требовалось. Многие звали ученую ее матерью, но лично ей называть ее так дозволено не было, а попытавшись раз, она получила такую пощечину, что больше и не пыталась, помня предыдущий результат.

Даже для ученых, которые проживали рядом с ними, такое поведение Надежды было отталкивающим и странным, но сказать хоть что-то ей в лицо или поучить, как нужно делать правильно, никто не осмеливался. Они лишь стреляли осуждающими взглядами как в нее, так и в ее дочь и проходили мимо. Все разговоры велись за спиной, и их не раз Первой приходилось выслушивать, когда другие думали, что они одни.

Когда ее все избегали и ей постоянно нужно было опасаться сделать что-то не то, то умение скрываться и прятаться очень сильно помогало, что в свое время и привело к тому, что она начала все сравнивать и узнавать, как может быть иначе. Именно так она узнала, что иметь мать не значит иметь мучителя, а иметь подругу – это не иметь предателя и жизнь может быть без боли. Все это Первая собирала по крупицам и хранила глубоко в сердце, опасаясь того, что узнает Мисс Надежда о таком секрете, то и его она захочет забрать и исследовать вопреки ее воле.

Часто имея статус не просто эксперимента, а еще и посыльного, у Первой была небольшая свобода действий, которая и позволяла узнать мир за пределами лаборатории Мисс Надежды. Свобода была относительной, и злоупотреблять ею девочка не то что не осмеливалась, а даже не помышляла. Жить хотелось больше.

На уроках образования, которые проходили совместно с другими свободными детьми на этой территории, сверстники девочки ее и вовсе не замечали и делали вид, что ее нет рядом. Лишь одна девочка иногда ей помогала, когда другие не видели, при этом постоянно напоминая, что ей не стоит афишировать ее доброту. Первая и не собиралась, но приняла доброту девочки за еще один способ манипуляции, которого стоит опасаться. Не видя ничего хорошего в свою сторону, она привыкла опасаться всего нового и прежде непонятного. Доброта была в их числе.

Даже в столь юном возрасте она понимала, что просто так доброты не бывает и за ним всегда следует расплата. Мисс Надежда не раз преподала ей этот урок, и она его прекрасно запомнила.

Не в том месте, где она жила, и не в то время. Даже дети – продолжение своих родителей, и если сверстница ей помогала, значит, ей что-то требовалось. Будь это бескорыстно, то и прятать это не стоило бы.

Те, кто окружал ее, просто не понимали, что Первая неосознанно вытягивает их энергию, хотя и в малом количестве. Именно из-за этого с ней было так тяжело находиться рядом.

Энергия была ей нужна для того, чтобы существовать и развиваться, да даже чтобы просто расти. Стоило ей отойти от той части лаборатории, где находился кабинет Мисс Надежды, и доступа до ядра комплекса у нее больше не было. Не имея примера, как стоит пользоваться своими навыками, она действовала примитивно и инстинктивно, а значит, и вытягивать энергию могла только находясь в непосредственной близости от своего объекта подпитки. Отделившись же от такового, это заставляло ее тело искать альтернативу. Чаще всего этой альтернативой становились те, кто был поблизости. Они же в свое время чувствовали постоянную усталость и апатию и вели себя рядом с ней агрессивно. Они просто не могли даже предположить, в чем кроется истина, и поэтому старались ее избегать.

Она была изгоем среди тех детей, которые проживали тут в связи с тем, что их родители работали в комплексе, но она так же не вписывалась в число тех, кто входил в список подопытных, ведь их учиться не отправляли и относились к ним куда хуже, чем к ней. Ее бы тоже не отправили, но Первой удалось убедить Мисс Надежду, как она просила себя называть на лад той расы, к которой она относилась, что так она сможет отвечать на вопросы во время экспериментов четче и яснее.

Девочке просто было страшно всегда находиться в кабинете ученой, при этом стараясь не потревожить ее, когда она не занимается ею и очередным опытом, который она могла бы провести над ней. Далеко не всегда женщина работала только по ее направлению, но все то время, что Мисс Надежда посвящала девочке, становилось своего рода кошмаром. Если она не работала над ее способностью поглощать энергию, то она обращала свое внимание на других подопытных и тем самым заставляла тех ненавидеть Первую еще больше.

Жалости и сострадания к девочке от пленных не перепало ни на йоту. Они все придерживались идеи о том, что если им удастся добраться до нее и убить, то, может, и необходимость в их нахождении тут тоже отпадет. Это только сильнее заставляло Первую желать покинуть пределы лаборатории и спрятаться там, где ее бы не смогли найти.

Само собой, женщина прекрасно понимала, что таким образом ребенок пытается сбежать от всего, что творилось в кабинете и что не стоило бы видеть посторонним и детским глазам, но из-за того, что это было в ее же интересах, чтобы опыты были продуктивнее, а результаты выше, она позволила первой обучаться.

Ходила на эти уроки Первая далеко не всегда, так как если Мисс Надежда решала провести новый опыт, то он всегда шел в приоритете, а часто ребенок и вовсе не мог этого сделать из-за последствий этих самых опытов.

Те же уроки, которые ей удавалось посетить, она ценила куда больше, чем остальные дети, и старалась впитать в себя как можно больше знаний. Пусть на них она молчала и не задавала вопросов, но впитывала знания она как губка. Может, она бы могла стать когда-нибудь таким же ученым, как и все остальные, но вот видя различие между всеми детьми, взрослыми и пленными, уже сейчас Первая прекрасно понимала, что она не вписывается в это общество и этот мир.

Она была другая, и она это осознавала, как никто другой.

Слишком долго находиться вне стен лаборатории и вдали от ученой девочки не позволялось. Причину она знала, хотя она ни разу и не была сказана в слух.

Еще во время беременности ученая пристрастилась к той энергии, которой питалась Первая. Пусть вся энергия и уходила плоду, но все то время, что ребенок был в ее утробе, она проходила сквозь нее и стала не чем другим, как наркотиком для нее. Родив и потеряв возможность наслаждаться этой энергией, Надежда потратила все эти годы на то, чтобы добиться возможности вновь ее почувствовать.

Все ее эксперименты как раз на этом и строились, что привело к тому, что в семь лет жизнь Первой поменялась так кардинально, что это стало переломным моментом во всей ее жизни и причиной всей ее жизни в целом.

Сказать, что такой переломный момент, который привел к переменам, был всего один, было нельзя по причине того, что он стал лишь первым в череде многих последующих за ним.

После семи лет жизни слово стабильность и постоянство и вовсе отсутствовало в ее словарном запасе.

Глава 2. Перенасыщение.

Безымянное дитя или Первая

День, когда норма перестала существовать, в принципе мало чем отличался от других. Накануне Мисс Надежда провела очередной опыт, и из-за него Первой было немного больно ходить, ведь образец ткани был взят из спинномозговой жидкости, а также часть ткани на правом бедре.

Ученая все не теряла надежды выяснить причину того, что способствует поглощению энергии и как это воссоздать. На основе полученных результатов она смогла воссоздать вещество, которое стимулировало ее. Оно напоминало наркоту, на которую ученая уже давно подсела и которая поддерживала ее живой. Стоило ей хоть на время прекратить ее употреблять, и она становилась бледным подобием себя. Ученая уже не раз пожалела, что решилась родить ребенка сама, а не дождалась нужного инкубатора. Слишком много чего этот образец у нее отнял и слишком многим ей пришлось пожертвовать, однако она все еще верила, что она свое еще получит и она на верном пути к его достижению.

У девочки был шанс остаться в лаборатории и более-менее восстановиться, но это значило, что она тем самым прогуляет уроки, что для нее было бы куда хуже. Единственное, на что Первая решилась, это перед тем, как пойти в сторону учебного помещения, она направилась в сторону ядра всего комплекса, который так долго подпитывал ее жизнь.

За последние годы это стало своего рода рутиной, которая помогла ей не только выжить, но и не рехнуться. Все же детская психика, хоть и более гибкая, чем у взрослых, не значит, что и у нее нет предела.

Первая прекрасно понимала, что стоит ей оказаться возле ядра и все раны перестанут болеть и она вновь сможет чувствовать себя хорошо. Как это работало и почему именно с ней, Первая не знала, но стоило ей оказаться возле него, и все на мгновение становилось в порядке и правильно. Казалось, что только там она может найти минутки покоя и спокойствия, которых ей так недоставало здесь.

Все, что ей нужно было, это просто оказаться рядом и тело само впитывало достаточно энергии, чтобы восстановить все жизненные процессы.

Как оказалось, то, что она может находиться тут, знала не только она, а еще несколько гуманоидов, которые проследили ее путь и решили отомстить Мисс Надежде за все таким способом. Недругов у этой женщины было много, но ни разу они не решались проявить себя. Они выжидали момент, и наконец он настал, вот только целью стала не сама ученая, а то, что должно было быть ей дорого, по мнению заговорщиков. Они просто не понимали всю глубину того, что творится между ними и почему Надежда поистине дорожит этим ребенком.

Из-за того, что энергия тела была направлена на восстановление, девочка не почувствовала посторонних, что и стало для нее неожиданностью, когда она была почти у цели.

В тот момент, когда девочка подозревала об опасности меньше всего, она почувствовала сильный толчок в спину, который заставил ее по инерции пролететь далеко вперед. Толчок был слишком сильным для того, чтобы она смогла устоять на одном месте. Ребенок не смог бы так пихнуть, а значит, это был взрослый – это была последняя мысль Первой, до того, как произошло непоправимое.

Ничего бы страшного не случилось, если бы перед ней, как и всегда, находился защитный барьер самого ядра, ведь в это место приходила не только она. Барьер тут находился всегда, ведь первые годы существования этого комплекса парочки облюбовали это место, пока не поняли влияние ядра на них.

Барьер был снят, и ничего не стояло между семилетней девочкой и погибелью в роли огромного источника питания, который должен был ее поглотить и развеять, как только они соприкоснулись. Именно на это и рассчитывали те, кто напал со спины, но они не знали всех особенностей Первой и поэтому сильно удивились, когда силуэт девочки не просто четко остался виден в потоке света, но и стал поглощать его.

Свет вокруг нее вспыхнул вначале куда ярче ее самой, выпуская всю заточенную мощь в нем наружу, что тут же ослепило всех вокруг, но спустя всего пару секунд он начал менять цвет на более тусклый и постепенно впитываться в новый сосуд, который стал обретать цвета этого самого света.

За этим моментально последовали перебои в электроснабжении, а также загорелся аварийный свет, который начал отсчет до гибели ядра и тем самым всего комплекса. Заорала сирена, оповещающая о неминуемой гибели всего комплекса. Послышались крики, шум и гвалт.

– Сделай хоть что-то! – кричал голос неизвестного мужчины.

– Кто знал, что так произойдет? Что же теперь делать? – вторила женщина, голос которой Привой был известен – это была мать той самой девочки, которая так стремилась ей тайно помочь.

Очередное предательство и доказательство того, что никому не стоит верить!