День саранчи

Натанаэл Уэст – гений на задворках великой американской литературы, не замеченный при жизни и воспетый после смерти. Его особенность – жестокий чёрный юмор, острое чувство абсурдности бытия, горькая издёвка надо всем на свете. Может, вы помните эпизод из «Человека в высоком замке» Филипа Дика, где японцы расспрашивают владельца «Художественных промыслов Америки", читал ли тот „Подругу скорбящих“ Уэста? Или, быть может, вы интересовались, в честь кого назван Гомер Симпсон (есть злая ирония в одинаковых именах желтокожего толстяка с пончиком и неудачника, вызывающего и жалость, и мимолетную брезгливость, и отторжение).Четыре произведения переведены на русский язык; совершенно разные, непохожие по стилистике и выбранным темам, они оставляют только предполагать, что мог бы написать Уэст, проживи он дольше.Видения Бальсо Снелла. Главный герой пробирается через анус внутрь Троянского коня и путешествует по его пищеварительному тракту, где встречает безумных сочинителей, жаждущих поделиться своим творчеством. Наиболее примечателен 12летний Джон Раскольников Уилсон: желая овладеть своей учительницей-поклонницей русской литературы, он пишет своё „Преступление и наказание“, а затем и трактат в духе маркиза де Сада. В пересказе звучит дико; но, уверяю вас, это очень смешное и нахальное чтение, демонстрирующее укоренённость Уэста в европейской литературе. Да ведь этой чистый постмодернизм, скажете вы, сплошная интертекстуальность, вот отсылки к Данте, а вот к Рабле, привет, Гюисманс, а не в наши ли дни написан этот текст?… А мне и самой не верится, что это аж 1931 год. Сомневаюсь, что в те дни какой-нибудь американский автор писал подобное. „Подруга скорбящих“. Оригинальное осмысление Достоевского, чьё влияние напрямую заявлено в тексте: главный герой читает „Братьев Карамазовых“ и размышляет над призывом старца Зосимы „Любите все создание Божие, и целое, и каждую песчинку“. Герой ведёт в газете колонку „Подруга скорбящих“, ему пишут несчастные полуграмотные люди: женщина, готовая убить себя, так болят у нее почки; мальчик, старающийся скрыть позор изнасилованной сестры; жертва семейного насилия, не знающая, куда деться с детьми от психованного мужа. Бесконечный поток страшных писем сводит героя с ума (кстати, в тексте он называется только по своей должности, на которую согласился так необдуманно – Подруга скорбящих), он вынужден отвечать на них сдержанной проповедью смирения: „Христос умер за вас. Он умер за вас, пригвожденный к дереву. Его вам дар – страдание; только через страдание вы можете Его познать. Берегите этот дар, ибо…“. Он сам пишет письмо Христу – этой „Подруге скорбящих подруг скорбящих“; он видит чудовищный сон о жертвоприношении ягнёнка, внезапно предвосхищающий схожий эпизод из „Евангелия от Иисуса“ Сарамаго. Христос молчит; надо стать Христом самому, явить чудо, как это сделал герой „Слова“ Дрейера, и этому принятию непосильной для него роли сопутствуют низменно-комические обстоятельства. Страшный чёрный юмор Уэста не умолкает ни на минуту, что, как и отсутствие морализаторства, делает „Подругу скорбящих“ по-настоящему убедительной, завораживающей книгой – в отличие от удушающе серьёзной „Плахи“ Айтматова, где история о новом мессии и наставлении заблудших завершается одной из самых пошлых сцен в русской литературе.Целый миллион, или Расчленение Лемюэла Питкина. Повествование об американском Кандиде, где приключения героев начинаются в духе благодушных английских книг о чудаках и простофилях (Голдсмит, Диккенс), а затем превращаются в кафкианский ад. Герои одномерны и, казалось бы, не должны вызывать соучастия, но обыденность, механистичность происходящего пугает и заставляет представить судьбу в виде ребёнка, равнодушно разбирающего по частям резинового пупса. Теперь догадались, почему русский перевод имеет подзаголовок „Расчленение Лемюэля Питкина“ ?День Саранчи. Книга о Голливуде 30гг: на экранах царит кодекс Хейса, в тесном дружеском кругу смотрят пикантные ленты, полые люди под сенью авторской насмешки предаются страстям, не зная, что безумие нахлынет, поймает не только взбудораженную толпу, но и сам воздух над макетами мексиканских ранчо, самоанских хижин, средиземноморских вилл. Декорации слишком хороши, а реальность слишком иллюзорна.Если вы любите Достоевского или жалеете о том, как редко обращаются иностранные авторы к трактовке русской классики;если вы хотите задаться сложными философскими вопросами, на которые нет однозначных ответов;если вы не прочь увидеть дальше черты привычного книжного горизонта и открыть новое имя – обязательно прочитайте «Подругу скорбящих». Остальные произведения, быть может, на любителя, но этот маленький, лёгкий для чтения шедевр просто не может остаться бесцветным пятном в глазах читателя, неравнодушного к литературе.

Вот это, что называется, «не моё». Но зато теперь я прочитал почти полное собрание сочинений этого писателя (четыре романа умещаются в один не слишком объёмный том). Совершенно не понравились полные сюра «Видения Бальсо Снелла», равнодушным оставил «День саранчи», показывающий душевный мир рядовых обитателей Голливуда. Больше заинтересовали «Подруга скорбящих» (кстати, роман неоднократно был экранизирован) и особенно «Целый миллион, или Расчленение Лемюэла Питкина» (чёрным юмором веет уже из названия).

Когда я был моложе, более зрелые товарищи нашего круга периодически называли произведения, которые провозглашались обязательными для прочтения – «Сто лет одиночества»… «Глазами клоуна»… «Чёрный принц»… «Уловка-22»… В этом списке был и «День саранчи» Натанаэла Уэста.Как я воспринял его в студенческие годы, уже не помню, но тем более надо было перечитывать, и в прошлом месяце этот момент наступил. Тем более что, помимо двух знакомых, издание Ивана Лимбаха содержало два ещё нечитанных романа. Что я теперь могу сказать об Уэсте?Юмор, ирония, сатира, бурлеск и всё, что вы ни вспомните, – вы у него найдёте. Отточенный стиль, время от времени рассекающий текст неожиданным выражением. «Это была детская хитрость, недостойная даже первобытного шамана» – вот случайный пример. Высмеивается, то горько, то ехидно, всё, что есть – а есть скучное, бессмысленное существование, вот-вот готовое сорваться в пропасть лжи, иллюзий и, наконец, насилия. Защититься от этого у персонажей Уэста не получается. Такова ли и была Америка 1930-х? Люди, в качестве подведения итога, приравниваются к саранче.На этом поприще сюжет не очень важен, и его у Уэста мало. Первый роман, «Видения Бальсо Снелла», который переводчик Александр Ливергант назвал «Алисой в стране чудес» ХХ века, его не содержит вообще – это кэрроловский набор нелепиц для взрослых, сочетающий анальные шуточки с общекультурными аллюзиями. (Этого добра, кстати, во всей книге полно – если одну француженку зовут Мари, то вторую – не иначе как Селеста ^__^).Знаменитая «Подруга скорбящих» о поисках религиозного фундамента посреди всеобщего духовного оскудения и алкоголизма – яркая трагическая история с сюжетом, который, как и полагается, тонет в общей картине цинизма и глупости, включая типичный для Уэста образ пустопорожнего краснобая.«Целый миллион» – суперсатирическая история злоключений, развенчивающая Американскую мечту. «Всё это было б так смешно, когда бы не было так грустно.»И, наконец, magnum opus «День саранчи» – единственная попытка создать положительного героя, художника Тода Хэккета, имеющего животворящую подпитку в своём творчестве. Он пытается завоевать девушку своей мечты, которая, конечно, совершенно не заслуживает ничего, не говоря уже о его внимании.Такие четыре произведения – фонтан-шутиха, горькая пилюля, путь простака к смерти и выеденное яйцо Холливуда. Всё качественное, но не уверен, что сгодится для всеобщего потребления. Любителям американской прозы рекомендуется.