УЛИЧНЫЙ КОЛОСОК

© Владимир Узник, 2020

ISBN 978-5-0051-4943-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Владимир Узник

УЛИЧНЫЙ

КОЛОСОК

Синопсис

В предлагаемом повествовании предпринята попытка коснуться кратко некоторых событий 19-ого – 20-ого столетий и судьбы стойкого РУССКОГО НАРОДА в спасении своего ОТЕЧЕСТВА от мертворожденных «идей», химер и верований, кои заползли в РОССИЮ с кагалом кочевников без роду и племени от черты оседлости.

В отношении истории, географии, хронологии, быта и наречий точность: не соблюдена намеренно. В тексте присутствуют диалоги: простых людей с простыми; простых с великими; великих с великими. Однако, «величие» заметно тускнеет от суеты земной и жалко куда-то оседает.

Боль и гнев через весь сюжет почередно проносят старцы-затворники высокородного происхождения. Смиренная прозорливость приоткрывает надвигающиеся несчастья и осмеливается советовать о необходимых мерах в расшатанной ДЕРЖАВЕ: поиски спасения вне ПРАВОСЛАВЕН ведут в никуда; Само собою, буква за буквой впечаталось название описания: АВВА/Отец наиболее почитаемый старец в монашеской среде/.

Автор-ровесник поколению детей войны. Однако, произрастал в сторонке от «эпохи светлого будущего»: не был и «не состоял» пионером, комсомольцем и, тем более, коммунистом. В раннем детстве даже довелось с родителями и сестрой-младенцем посидеть в ГУЛАГе во Владивостоке, хотя отец был инвалидом Отечественной войны, а мать-ветераном тыла.

Тем не менее со временем окончил вузы на инженера и журналиста. Печатался в газетах: «Вперед», «Коммуне», «Гудок». Сотрудничал с писателем Гамовым Н. С. в дорожном ЦНТИ по распространению опытов вождения поездов. Позже опять вернулся к работе машинистом локомотива, но писать продолжал: несколько лет выпускал периодику с названием «Персты» на природно-русских устоях.

Представляемая рукопись навеяна преддвериями юбилеев Победы и ЮВжд, Она изложена на бумажном носителе в объеме около 450 страниц А4. Вследствие живости «канвы» от разновидности сюжетов проект мог бы дорасти до готового сценария для экранизации в черно-белом варианте. Отрывки документального кино вошли бы органично в общую картину фильма.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Аминь.

По молитвам Пресвятой Богородицы, Силою Честнаго и Животворящаго Креста Господня, предстательству Святаго Архангела Гавриила, Святаго Ангела моего Хранителя, Святаго Угодника и Чудотворца Святителя Николы и всех Святых, Господь сподобил меня, раба Божия Владимира, благополучно дожить до сего дня, когда годы бегут уже по седьмому десятку.

На склоне своей неровной жизни мой папа Болотин Георгий Петрович (15.02.1919—10.05.1990), обладавший несомненным опытом и даром художественного и аналитического изложения, уделял много времени изучению малодоступных литературных источников, воспоминаний своих родителей, родственников, собеседников, священнослужителей. Это и многое другое позволило ему оставить нам, его детям, внукам, правнукам систематизированные рукописи, может не столь совершенные, и, разумеется, неоконченные.

Неоконченные, потому что московский род Болотиных продолжен, Слава Богу, и по мере способностей и желания потомков, надеюсь, начатое моим папой повествование будет время от времени дополняться.

Помимо родословных и биографических фактов папины сочинения предостерегают нас об опасности исчезновения из Души Истины, чистоту которой донесло до нас русское древлее Благочестие, проще говоря, старообрядчество.

Именно оттуда, из далёкой старины, машут рукой наши московские предки. Следуя незыблемому международному закону, что все однофамильцы произошли из одного РОДА, поищем в истории наших РОДОначальников.

Со стороны папы: Болотины по деду, а также производные Болотниковы, Бол‹товы, Болтины.

Копыловы (по бабушке), а также производные Копыл.

Со стороны мамы: Кузнецовы по деду, Рулёвы по бабушке, производные Руловы.

По свидетельству выдающегося историка Отечества Соловьёва С. М. упомянутые фамилии довольно известные, крепкие и не последние. Наши предки не были князьями и дворянами, Слава Богу, но и не состояли в собственности крепостными «душами» при

оскотинившихся вельможах. Их миновало то неестественное состояние, когда один христианин являлся вещью другого христианина.

В большинстве своём наши предки органично вписывались в московское городское сословие, где в соответствии с законами и способностями каждый свободно добивался доступного положения.

Болотины: Степан, Ефим, Сусанна – владельцы московских суконных фабрик; фабриканты Болотины – владельцы мануфактурных предприятий.

Болотников Иван Исаевич – не побеждённый, а предательски обманутый военачальник, освобождавший Отечество от жидовских самозванцев в смутное время.

Болотниковы – дьяки, чиновники, нотариусы.

Бол‹тов Андрей Тимофеевич, писатель, учёный, агроном.

Болтины: полковник, сын боярский, дворянин.

Болтин Иван – обер-прокурор Синода.

Болтин Иван Никитич – историк.

О Кузнецовых достаточно сказать, что фамилия наиболее распространённая не только в России, но и во всём мире: производные Ковалёвы, Коваленко, Ковальчук, Ковалевские, Ковальские, Смиты и т. д.

История упоминает успешные кузнецовские купеческие семьи, фабрикантов, казаков, церковнослужителей.

Не пахали «на барина» и Рулёвы, и Копыловы.

Выстраивая исторические факты, Соловьев старался воздерживаться от комментариев, не внося в них ничего субъективного. Поэтому он поместил в свой труд великое множество сухих выдержек из документов или полного содержания переписки, высочайших повелений государственной важности.

Болотин Степан во времена царствования Анны Иоанновны (1730—1740 гг.) являлся образцовым поставщиком высококачественного сукна для нужд российской армии и Донского казачества.

Злобствующие конкуренты в союзе с влиятельными жидами неоднократно пытались закрыть болотинские фабрики, устраивая пожары, бегство рабочих, выводя из строя станки и оборудование. Но своё достоинство первого суконщика государства Степан никогда не ронял, и его дело на протяжении веков продолжали потомки и наследники, вплоть до начала 20 века.

Не оставляла Степана и императрица, выделяя из казны на укрепление и развитие болотинского Суконного двора многотысячные займы золотом.

Ещё при Петре I было обращено внимание на распространение суконных фабрик, «дабы армию без вывоза чужестранных российскими сукнами удовольствовать». Фабрикантам давались большие льготы: освобождение их с детьми, братьями и приказчиками от всяких служб и постоев.

Учитывая, что Болотин Степан во времена бироновщины был в преклонном возрасте, то начало его «суконной» деятельности приходится на молодые годы царя Петра. Да и кто, кроме Петра мог послать будущего фабриканта в обучение за границу?

Вынужден дословно привести постановление комиссии надзора за фабриками от января 1741 года: «Комиссия нашла, что надобно учредить над фабриками директоров, которыми в настоящее время могло быть двое: суконный фабрикант Степан Болотин да иноземец Шмит (жид); Болотин В МОЛОДЫХ ЛЕТАХ иностранным языкам научился, в чужие края ездил, а потом занимался купечеством и суконными фабриками».

Так что, дорогие потомки фабриканта Болотина, многие победы царской армии добыты русским воинством и казаками, одетыми в крепкое и тёплое обмундирование от НАШЕГО СУКОННОГО ДВОРА.

Не могу также не привести любопытную переписку о происках жидов и насильственной дискриминации Сената в отношении

нашего предка: «Комиссариат жаловался на негодность (поставляемых) сукон, КРОМЕ БОЛОТИНСКИХ, тогда как плата

(за аршин) производится всем равная, отчего Болотину немалая обида; справедливость требует, цену (за аршин) прочим (поставщикам) понизить, а Болотину повысить. Сенат приказал: Болотину цены не прибавлять, ибо цена определена указом её императрического величества, именно 58 копеек за аршин. Принудить Болотина поставлять сукно по 58 копеек за аршин. Болотину выдать взаймы без процентов на поправление и усиление фабрики их 30000 рублей, разложив уплату на 10 лет при поставке сукон».

Надо сказать, что становление и развитие фабричного дела во времена Анны Иоанновны поправлялось и находилось в ведении кабинет-министра (по современному—«премьер-министра») Волынского Артемия Петровича.

Документы того времени подтверждают не только почтовое сообщение государственного вельможи с фабрикантами, но и непосредственное общение с деловой элитой России, в том числе и с владельцем Суконного Двора Болотиным. С легкой руки этого величайшего русского патриота царская казна не позволяла жидам разорять национальный промысел и торговлю.

Артемий Петрович в одиночку противостоял жидовско-бироновской своре, истязавшей русское Отечество, и в конце концов сложил свою буйную головушку на плахе. Империя была потрясена БЕСзаконием жидов, курляндцев и чухонцев и вскоре Законная власть разметала этих проходимцев по Сибири и медвежьим углам.

На престоле воцарилась Елизавета Петровна.

О непростой судьбе бесстрашного сановника и покровителя Волынского А. П. увлекательно излагает роман И.И.Лажечникова «Ледяной дом».

В более поздних документах (1749 год) отмечается не кто-то один Болотин, а уже пишут БОЛОТИНЫ, т.е. в суконное дело влилась Московская ДИНАСТИЯ, которая, отодвигая заграничных купцов с их товарами, стала российским монополистом по производству и сбыту не только первоклассных сукон, но также изделий из шёлка, бархата, грезетов, тафты, лент, кружев, чулок, платков и т.д., то есть всего того, что разносили коробейники за поцелуи по всей женской Руси.

А РУССКАЯ УПРЯЖНАЯ ТРОЙКА, обитая нашим сукном, изукрашенная болотинскими шелками и лентами, и озвученная валдайскими колокольчиками!!!

Слава Богу, мне довелось это видеть и слышать аж в 20 веке.

По папиным рассказам, многовековое болотинское дело подверглось полному уничтожению от «революционных» жидов в 30-х годах прошлого века с формулировкой «раскулачить!»

Происхождение и наречение в Садовом кольце древней московской фамилии родоначальников Болотиных поясняют обстоятельства, связанные с производством сукна. Обработка поставляемой с Дона сырьевой шерсти требовала расхода огромного количества воды. Следовательно, суконные «фабрики» должны были быть как можно ближе «привязаны» к Москве-реке.

Кроме того, необходим был тот мелководный участок реки, который являлся бродом военно-торгового пути с Великого Новгорода на Юг Московского царства. Это обеспечивало частичный сбыт товара, не выезжая из Москвы.

Разумеется, сразу предусматривалось дальнейшее расширение фабричного дела и обустройства «работных людей», а для этого рядом необходима вольная земля.

Всем этим требованиям соответствовало место, которое и поныне называется Болотная площадь по Болотной набережной с улицей Болотной, хотя позже фабрично-суконный двор занимал даже угол Софийской набережной и улицы Всесвятской. Найти Болотную площадь легко, двигаясь от Боровицких ворот Кремля по Большому Каменному мосту через Москву-реку в сторону Полянки до Малого Каменного моста через Водоотводный канал: здесь, по берегу, и слева, и справа разлеглась Болотная Набережная, а слева перед Набережной утвердилась Болотная площадь. От неё до стен Кремля менее полуверсты. Поэтому, пройдя местную языковую вариацию, наш древний московский род купцов и фабрикантов вошёл в историю с фамилией Болотины.

Название площади дано также народом.

Болотная площадь расположилась по месту старого русла Москвы-реки (старицы), которое время от времени затоплялось и превращалось, говоря житейским языком, в «болото». Только после сооружения в 1783—1786 гг. Водоотводного канала и регулярного

его углубления старица высохла окончательно и стала основательно застраиваться и одеваться набережными.

Предание говорит, что в 16 и 17 веках на Болотной площади происходили кулачные бои, смотреть которые не гнушался сам царь.

М.Ю.Лермонтов подробно и красочно описал народные и царские «забавы» в своей «Песне про купца Калашникова».

Здесь же и казнили «выдающихся» преступников.

В 1691 году был сожжён на Болоте Андрюшка Ильин Безобразов за умысел на Государское здоровье (Петра I). По другим источникам, стольник Андрей Безобразов был обезглавлен, а сожжены были его «подельники» – два жида-колдуна.

Десятого января 1775 года на Болотной площади казнили самозваного «царя Петра» Емелю Пугачёва со всем босяцким «штабом». Очевидец казни, известный писатель Болотов А. Т. (несомненный наш дальний сродник) в своих «Записках» вспоминал, что он «нашёл всю площадь на Болоте и всю дорогу от неё, от Каменного моста, забитою бесчисленным множеством народа». Пугачев был казнён первым. В самый тот момент пошла стукотня на прочих плахах. Превеликий гул от аханья и многого восклицания раздался тогда по всему несчётному множеству народа».

В 1812 году, «не солоно хлебавши», наполеоновская армия «по Болоту» выдвигалась из Москвы в сторону Калужской заставы, чтобы вскоре на Смоленской дороге рассыпать свои кости.

В 1845 году «Болото» царскими властями было официально поименовано как Болотная площадь.

Хочется привести также некоторые подробности о Большом Суконном дворе, принесшем славу и имя нашим предкам.

Разумеется, обработка шерсти и шкур животных для одеяния и обогрева человека дана была людям Господом Богом ещё в доноевские времена. Русь, накрываясь на полгода холодами, снегами и морозами, усердно занималась скотоводством и совершенствовала своё искусство, утепляясь кожами, шерстью, сукном, войлоком, фетром и т. д. Какая ещё страна могла изобрести валенки и так быстро и умело в них передвигаться? Сырья всегда хватало, так как на обширных волжско-донских степях паслось огромное количество всевозможного скота.

Не простым делом изготовления сукна занимались как в отдельных дворах, так и в кустарных мастерских профессионалы-суконщики. Потребность в кожевенно-суконном производстве постоянно возрастала, не успевая за расширением границ государства.

Очищая Отечество от исламско-татарской коросты, русская армия, ведомая полководцами и даже царями, гнала их за моря и горы. Сохраняя Православную Веру от поганого жидовства, эта же армия вынуждена была сдерживать целую католическую Европу с её «окнами» и «дверями».

Армия множилась и объёмы её потребностей достигли размеров, с которыми могло справиться только государство.

В 1705 году близ Большого Каменного моста «на Болоте» Петр Первый построил государственный Суконный двор-фабрику, поставлявшую сукна для армии.

Объединив купцов-суконщиков в компанию, император передал Суконный двор в 1720 году фабрикантам во главе со Щеголиным

(Степан Болотин в это время обучался за границей крашению сукон).

По возвращении из стран заморских С. Болотин сам возглавил Суконный двор (который сразу писался с заглавной буквы, обозначая значимую для империи отрасль военного обеспечения).

С приходом Степана на фабрике было 50 станов и 588 рабочих. Ко временам Волынского А. П. он значительно расширил и развил дело, доводя количество станов до 169 с 1984 рабочими.

Как особая честь, фабрикантам Болотиным явилось высочайшее повеление именовать их хозяйство в государственном реестре «Большим Суконным двором».

В дальнейшем, в связи с южными завоеваниями России суконное производство стало географически смещаться на Юг, ближе к степям, стадам и овчарням: в Рязань, Елец, Воронеж и другие места.

Часть нашей династии Болотиных продолжила своё призвание в среде Донского казачества. Это подтверждает тот факт, что в составе Правительства Донской Республики в 1918 году в качестве

одного из министров (чуть ли не финансов) был назначен казак Болотин.

Другая часть династии Болотиных, как и многие старообрядцы, упрочила свои деловые качества фабрикантов и купцов в бумагопрядильной мануфактуре, которая мощно развивалась с середины 18 века как в самой Москве, так и в Подмосковье.

Уводя с царских глаз и гильдейного догляда новые промыслы из Москвы «на восход», древлее благочестие оседало за Волгой до Урала и далее. Оставили московский суконный Двор и наши предки. И, как говорится, он пошел «по рукам», окончив печальной участью от динамита советской «архитектуры».

Турецкая война 1768—1774 гг. отрыгнула моровой язвой на Москве. Чума была завезена двусторонними сообщениями столиц с действующей в гнилой «туретчине» русской армией.

Московскую губернию с юга окружили карантинными заставами. В начале 1771 года намеревались обнести и самую Москву палисадником и рогатками. Первые бедствия заразы появились в Лефортове, где сразу умерло 14 человек.

Столичный главнокомандующий граф Петр Семёнович Салтыков был сбит с толку жидовско-медицинским советом и не смог быстро принять надлежащие меры.

Интересен состав преступной комиссии: Эразмус, Шкиадан, Граве, Кульман, Ореус, Мертенс, Риндер, Ягольский и им подобные другие.

К 10 марта в Большом Суконном дворе померло 123 фабричных рабочих, а около 2000, во избежание облавы и карантинной неизвестности, разбежались по Москве.

Покинутый Суконный двор оцепили. Жидовской «молвой» он был облаян «чумным».

От такого клейма прославленная фабрика не оправилась и стала медленно хиреть.

Большой Суконный двор, оказавшись во владении случайных бездельников, быстро пришёл в упадок.

К концу 18 века он принадлежал князю Ю.В.Долгорукову и «хозяйство» насчитывало всего 20 станов и 238 рабочих.

В 1840 году Суконный двор как фабрика был ликвидирован, но его постройки сохранялись долгое время и были снесены лишь при сооружении нового Большого Каменного моста в 1937—1938 гг.

В это же время на Болотной площади «вырос» просторный сквер.

Немного хочется добавить к папиным «Запискам» по разделу о старообрядчестве.

В конце 17 века усилиями западных чернокнижников и волею заблудшего патриарха вкупе с царём-большевиком была разрушена многовековая симфония властей: церковной и царской.

Церковной, с уничтожением патриаршества, вообще не стало. Да и царская сохранилась только по названию. Реально заправляла страной жидо-масонская ложа через попавшего к ней в лапы малолетнего царя. Этот «Кукуй» настолько вцепился в матушку-Русь, что до сих пор не допускает русских к управлению Россией.

Да, пусть никого не смущают «русские» фамилии нынешних правящих жидов.

По настоянию пархатого окружения «Мин Херц» был сослан за границу.

В годы отсутствия царя страна растаскивалась и приходила в упадок при бездействии «регента», князя-кесаря Ромодановского

(явно ордынского происхождения). Начатые Петром гонения на «раскольников» продолжались.

Из заморских земель вместо царя вернулся другой человек.

Проживая в немецкой слободе, Пётр долго не являлся к царице-матери Нарышкиной Наталье и к жене – Лопухиной Евдокии.

По Москве пошёл слух, что царя подменили.

Учёное старообрядчество, вникнув в пророчества и погрузившись в числа, огласило пришествие антихриста. Гонения на древлее благочестие усилились с новой силой, даже с применением регулярных полков государства.

Миллионы православных русских вынуждены были покинуть свои многовековые родовые места и спасать свои жизни в местах отдалённых: в Керженских лесах, на Уральских горах, на казачьем Дону, в западном Стародубье, в Молдавии, Сибири и даже за границей. Некоторые втайне сумели остаться в самой Москве и на юго-восточный болотах Подмосковья (в Гуслице). В дальнейшем им удалось собрать крепкие приходы и отстроить старообрядческие храмы на Рогожском кладбище, усердными прихожанами которых были и наши предки из рода Болотиных.

Из гуслицкого Губина выросла наша династия современных Болотиных, о чём подробно в своих записках изложил мой папа Болотин Георгий Петрович.

Однако, национальное несчастье духовного раскола дало невероятные силы удалившейся от крепостного права, но не потерявшей монолитности предприимчивой части русского народа.

Через двести лет старообрядцы подняли национальную промышленность, торговлю, да и всю деловую жизнь России до мирового признания. Они были воротилами всех бирж и ярмарок. Они контролировали мировые цены на хлеб, золото и пушнину. Они были законодателями российской торговли солью, рыбой, сукном, мануфактурой, лесом и т. д. Они помаленьку скупали Россию и со временем съели бы её с потрохами.

Но живя «вне закона», государством в государстве, полагаясь на Божью помощь и при этом употребляя мыслимые и немыслимые, явные и скрытые ходы, хранители древлего благочестия с переменным успехом боролись за свои неотъемлемые права православных русских в российском Отечестве.

И в начале 20 века они добивались соответствующего Высочайшего Закона Государя об уравнивании в правах с официальной «никонианской» церковью.

Однако, нашпигованная жидами и обрезными инородцами «Дума» завыла в свою очередь об «уравнивании в правах» диких приматов с Кавказа и террористов из бесноватых «местечек» за чертой оседлости.

Под натиском Думы Царь опрометчиво ласково погладил всех «Манифестом». И еще не высохли чернила под законом, тут же мировое жидовство в качестве благодарности утопило Россию в потрясениях, революциях и войнах, которые продолжаются и до ныне, сто лет спустя.

Вот так дорого обходится для Отечества, когда страной управляет не Богом поставленная законная власть, а выбранные пьяным населением партийные проходимцы.

Местом пребывания маминых предков Господь назначил степной безлесый угол Тамбовской губернии Усманского, а позже Борисоглебского уезда.

По-над рекой Плавица прочно и уместно пристроились села с красивыми наименованиями Пушкино, Ново-Черкутино, и уже позже – поселок Слава. Недалеко пыхтит однопутная «чугунка» Грязи-Поворино. От наших сел до станции Грязи – 40 вёрст, до города Липецка 60 вёрст, до станции Хворостянка – 12 вёрст, до станции Плавица – 8 вёрст, до станции Добринка – 20 вёрст.

Неизвестно, где берёт своё начало речушка с теплым названием Плавица, а впадает она в грязинскую реку Матыра. На правом берегу Плавицы живописно устроилось добротное Ново-Черкутино, на левом – победнее, поселок Слава. Не менее звучные названия прилегающих сел и хуторов: Самара, Салтыки, Ханыки, Борятино, Озерки, Приволье, Отрада и т. д.

Разумеется, в давние времена все эти деревни кишели людом. Даже в моем детстве в каждой избе было по пяти и более ребятишек.

В доколхозных дворах водилось множество скотины, птицы и прочих домашних животных.

Плавица покрывалась огромным скопищем гусей и уток.

Неистощимые окрестные луга кормили огромные табуны лошадей, стада коров и овечьи отары.

Основными строительными материалами для жилья и хозяйственных построек служили саман (на основе глины и соломы) и кровля также из соломы. У хозяев посостоятельнее дома бывали кирпичные (по местному определению – каменные) с кровлей из железа.

В качестве основного топлива применялся кизяк, который изготавливали заблаговременно между делом всё лето. Основой для него служил навоз и опять же солома, которых всегда бывало в избытке. Хлеб и другая пища, приготовленные на степном таганке в русской печке на пламени кизяка, имели невероятный вкус и аппетитную духовитость.

Многочисленные семьи спали во ржи, на русской печи, полатях, широких лавках по стенам или на сене, раскиданном по полу, который чаще всего был земляным.