«Уходили мы из Крыма…» «Двадцатый год – прощай Россия!»

Издание этой книги стало возможным благодаря финансовой помощи председателя совета директоров АО «Донаэродорстрой» Алексея Владимировича Кнышова и председателя правления ОАО «Группа строительных компаний «Дон» Владимира Анатольевича Кирсанова, за что авторы искренне признательны им

Для оформления обложки была использована картина народного художника РФ, члена Союза художников СССР Дмитрия Анатольевича Белюкина «Белая Россия. Исход»

© Астапенко М.П., Астапенко Е.М., Золотых В.В., 2021

© ООО «Мини Тайп», 2021

Мечта Врангеля

В моих руках очутилась одна из самых интересных работ, посвященных истории России и выдающемуся полководцу и правителю России барону Петру Врангелю.

Эпоха Гражданской войны и Исхода особенно важна для меня по многим причинам. Мой отец, князь Александр Евгеньевич Трубецкой, принял участие в этой войне. Он был офицером лейб-гвардии конно-гренадерского полка, и этот полк был частью Добровольческой армии, которую Врангель переименовал в «Русскую армию». Как и его однополчане, он мало рассказывал про исход. Покинуть Россию было для них неизлечимая рана. Они не говорили, что уходили из Крыма. Они, как я помню тех, кого застал в детстве, всегда напоминали, что «они покинули Россию из Крыма».

В книге упоминается князь Григорий Николаевич Трубецкой. Это брат моего деда, он был известным дипломатом в Крыму и заместителем министра Кривошеина. Сын Григория Николаевича, Константин, был легко ранен при Перекопе, отдал свою лошадь тяжелораненому солдату, а сам пропал без вести. Во Франции князь Г.Н. Трубецкой построил первую в эмиграции маленькую церковь под Парижем, посвященную святым равноапостольным царям Константину и Елене.

И, наконец, в книге упомянуто святое место Багреевка, недалеко от Ялты, где беспощадно были убиты) наши родственники. Так что эпопея русской армии на юге России, русского правительства в Крыму и, конечно, сам исход являются неотъемлемой частью не только истории России, но и моей семьи.

Очень хорошо описаны военные успехи Врангеля после того, как он поднял дух армии, и, конечно, его реформы: аграрная, торгово-экономическая, организация образования и вообще всего гражданского общества, взаимодействие с православной церковью и другими религиями. Врангель мечтал создать Россию будущего.

Князь Александр Александрович Трубецкой

Париж, 2020 год

Николай Туроверов,

донской казак, участник Крымской эпопеи 1920 г.

Глава первая

Возрождение из пепла (март-май 1920 года)

Потерпев поражение в кровопролитной борьбе с красными армиями к марту 1920 года, главнокомандующий Вооруженными силами на Юге России генерал-лейтенант Антон Иванович Деникин эвакуировал остатки своей армии из Новороссийска в Крым, находившийся под контролем белых, передав власть на юге России генерал-лейтенанту барону Петру Николаевичу Врангелю.

В приказе Главнокомандующего Вооруженными Силами на Юге России № 2899 от 22 марта (ст. ст.) 1920 года, подписанном в Феодосии, говорилось: «Генерал-лейтенант барон Врангель назначается Главнокомандующим Вооруженными Силами на Юге России. Всем, честно шедшими со мной в тяжелой борьбе, низкий поклон. Господи, дай победу армии, спаси Россию»[1]. «Назначая себе преемника, Деникин вполне отдавал себе отчет в том, что он делал, – писал военный прокурор Донской армии И.М. Калинин[2], в Крыму возглавивший военно-судную часть штаба Донского корпуса. – Он отлично знал, что имя Врангеля очень популярно в монархических кругах; что чиновная знать считает его, аристократа, своим; что Врангель жаждет деятельности и бредит властью; что из среды других видных полководцев он счастливо выделяется прекрасным образованием, воспитанностью и т. д. Все это, вместе взятое, и побудило Деникина избрать в преемники не кого иного, как того, кто вел под него подкопы»[3].

«Особо много надежд на генерала Врангеля возлагалось в правых кругах, видевших причину невзгод, окружавших Деникина, – отметил тогдашний председатель земской управы Таврической губернии, бывший депутат 1-й Государственной Думы России В.А. Оболенский. – И по мере того, как на фронте дела ухудшались, все ярче сиял ореол опального генерала»[4].

Генерал-лейтенант, барон Петр Николаевич Врангель (15.08.1878—25.04.1928) родился в Литве и происходил из знаменитого в России рода Врангелей, давшего генералов, ученых, политиков. Окончив Горный институт в Петербурге, он пошел служить в Лейб-гвардии конный полк, после чего окончил Офицерскую кавалерийскую школу и Николаевскую военную академию. Участник русско-японской войны 1904–1905 гг., он был награжден орденами Святой Анны 4 степени с надписью на холодном оружии «За храбрость» и Святого Станислава 3 степени с мечами и бантом. Активный участник Первой мировой войны, барон Врангель за конную атаку под Каушеном 23 августа 1914 года был удостоен ордена Святого Георгия 4 степени. В июне 1915 года Врангель получил) почетнейшую награду – Георгиевскую шашку с надписью «За храбрость». В 1916 году, командуя казачьим полком, участвовал в знаменитом Луцком (Брусиловском) прорыве. К концу Первой мировой войны барон Врангель в чине генерал-майора командовал сводным конным корпусом. Во время Гражданской войны командовал 1-й конной дивизией, 1-м конным корпусом, Кавказской Добровольческой армией.

С этого момента началась последняя трагическая страница в многострадальной истории Гражданской войны, завершившаяся исходом значительного числа русских людей из Крыма и России ровно 100 лет назад.

В тот же день, 22 марта[5], новый главнокомандующий на корабле «Император Индии» прибыл в Севастополь, поселившись в Большом дворце, ранее принадлежавшем командующему Черноморским флотом. «Стоял чудный весенний день, – писал в своих «Воспоминаниях» барон П.Н. Врангель. – В неподвижном море отражалось голубое небо и, залитый лучами солнца, белел и сверкал, раскинувшийся по высоким берегам бухты, Севастополь. На набережной виднелись снующие по всем направлениям люди, бухту бороздили многочисленные ялики и челны… Жизнь, казалось, шла своей обычной чередой и дикой представлялась мысль, что, может быть, через несколько дней его зальет кровавая волна и здесь будет справляться красная тризна»[6].

Ситуация в Крыму в это время была весьма тяжелой… Прежде всего ощущалась нехватка продовольствия, обмундирования и снаряжения для многочисленного населения и войск. Относительно небольшой по размерам Крым при отсутствии естественных богатств, живший обычно за счет богатств Северной Таврии, должен был теперь самостоятельно кормить и оплачивать содержание 150-тысячной армии, большую часть которой составляли раненые, больные, инвалиды различных категорий, воспитанники кадетских корпусов и военных училищ.

«В городах южного побережья Севастополе, Ялте, Феодосии и Керчи, благодаря трудному подвозу с севера, хлеба уже не хватало, – писал в своих воспоминания П.Н. Врангель. – Цены на хлеб беспрерывно росли. Не хватало совершенно и необходимых жиров. Не было угля и не только флот, но и железнодорожный транспорт были под угрозой. Огромные запасы обмундирования и снаряжения были брошены на юге России и раздетую, в значительной части безоружную армию, нечем было снабжать. Винтовок было в обрез, пулеметов и орудий не хватало, почти все танки, броневые машины и аэропланы были оставлены в руках противника. Немногие сохранившиеся боевые машины не могли быть использованы за полным отсутствием бензина. Огнеприпасов, особенно артиллерийских снарядов, могло хватить лишь на короткое время. Уцелевшие орудия нечем было запрягать. Конница осталась без лошадей…Кроме этого корпуса, все отошедшие в Крым войска лишились своих обозов. В бедном коневыми средствами Крыму, недостаток конского состава не представлялось возможным пополнить, особенно при наступавшем времени весенних полевых работ»[7].

Многим военачальникам и политикам Белого стана казалось, что в этих тяжелых условиях продолжать борьбу с большевиками, фантастически окрепшими в победоносной для них Гражданской войне, бессмысленно и бесперспективно. Даже начальник штаба Врангеля и его ближайший друг генерал-лейтенант П.Н. Шатилов позже, в победоносные июльские дни, признавался барону, что в марте 1920 года он «считал дело проигранным окончательно». Такого же мнения в тот момент придерживались и союзные белым англичане.

Премьер-министр правительства Великобритании Дэвид Ллойд Джордж еще в начале 1919 года предложил всем противоборствующим сторонам в России встретиться на Принцевых островах, недалеко от Стамбула в Мраморном море, для обсуждения условий прекращения гражданской войны. Интересно, что большевики, не имевшие в ту пору успехов в гражданской войне, согласились участвовать в мирной конференции, пообещав выплатить все царские внешние долги, прекратить революционную пропаганду в Европе и отказаться от ряда территорий, в числе которых был и Крым. Но к началу 1920 года большевики, захватив Украину, Дон и Кубань, уже не желали вести переговоры с белыми, тем более отказываться от Крыма[8].

Отверг британскую ноту и новый хозяин Крыма барон Врангель, решив продолжить борьбу, объединив для этого все антибольшевистские силы полуострова. В одной из своих деклараций крымского периода Врангель признавался что «он готов бы был прекратить гражданскую войну, как только им получены были бы сведения о действительных гарантиях неприкосновенности его территории, а также территорий казачьих и как только русский народ, стонущий под большевицким ярмом, получил бы возможность свободно высказать свою волю»[9].

25 марта 1920 года, в праздник Благовещения, генерал Врангель в сопровождении немногочисленной свиты появился в Морском Владимирском соборе (усыпальнице адмиралов русского флота) Севастополя, где собрались члены Южно-Русского правительства, сенаторы, военные, политики, журналисты, церковные и общественные деятели, бывшие члены Государственного совета. Богослужение вел 35-летний епископ Севастопольский Вениамин (Федченков). После литургии он огласил указ Правительствующего сената, составленный его членами, оказавшимися на тот момент в Крыму, о назначении П.Н. Врангеля главнокомандующим войсками Юга России.

В указе было написано: «Именем Закона из Правительствующего Сената, всем подчиненным ему присутственным местам и должностным лицам и во всеобщее сведение. Именем закона, правительствующий Сенат слушали: Приказ от 22 марта 1920 года бывшего главнокомандующего генерала Деникина о назначении Главнокомандующим всеми вооруженными силами на Юге России генерал-лейтенанта барона Врангеля и приказ последнего о вступлении его в должность.

Приказали: Промыслом Божиим предначертано новому Главнокомандующему стать во главе воинских сил и гражданского управления в исключительной важности исторический момент, когда, невзирая на героические усилия доблестной армии, большевицкие полчища стоят на подступах к Крыму и мирное население, истощенное чрезвычайными тяготами жизни, теряет уверенность в будущем. В этот грозный час с честью вывести армию и население из настоящего беспримерно трудного положения и отстоять оплот русской государственности на Крымском полуострове может только крепкая вера в нее и сильная воля любимого войсками вождя. Проникнутая беззаветной любовью к Родине, решимость не знавшего поражений и заслужившего всеобщее доверие генерала Врангеля принять на себя великий подвиг предводительства вооруженными силами, борющимися с врагами Веры и Отечества, обязывает всех истинных сынов России сплотиться вокруг него в служении святому делу спасения Родины. Правительствующий Сенат со своей стороны, в сознании лежащей на нем обязанности утверждения законности и порядка, почитает своим долгом призвать все органы государственного управления и все население страны к дружному объединению под властью нового Главнокомандующего, к полному повиновению, к честному и самоотверженному служению нуждам армии, не за страх, а за совесть и не щадя живота своего, и к сохранению в тылу спокойствия, порядка и бодрости духа. В благоговейном уповании на милосердие Господне к исстрадавшейся родине нашей и с непоколебимой верой в нового народного вождя, которому отныне принадлежит вся полнота власти, военной и гражданской, без всякого ограничения»[10].

Затем епископ Вениамин сказал, обращаясь к барону: «Дерзай, вождь! Ты победишь, ибо ты Петр, что значит камень, твердость, опора. Ты победишь, ибо сегодня день Благовещения, что значит надежда, упование…На вас указал промысел Божий устами тех людей, которые верят в вас и готовы вам вручить свою участь»[11]. Благословив Врангеля «иконой Божьей Матери, старинного письма в золотой оправе с ризой, расшитой жемчугами», епископ завершил церемонию.

Поднявшись на пьедестал памятника адмиралу П.С. Нахимову, Врангель в ответной речи сказал: «Три года тому назад, забыв присягу, честь и совесть, непобедимые дотоле русские войска открыли фронт германцам, и обезумевший русский народ пожаром и кровью залил Россию. Горе и страдания – вот что увидела русская земля. Без снарядов, без патронов, босые и раздетые, в мороз и в стужу, в палящий зной в степях, на высотах Кавказа, в безводных степях калмыцких шли они на великий крестный путь. Ширилась и развивалась эта небольшая кучка верных сынов Родины, и освобождалась от красной нечисти русская земля. И чудился уже нам трезвон московских колоколов, уже белели стены Кремля.

Но Господу Богу угодно было покарать нас за наши прегрешения, и наше победоносное движение перешло в тяжелый и крестный путь страданий, невзгод. Теперь исстрадавшиеся, измученные, поредевшие наши ряды нашли убежище в Таврии. Грудь против груди стоим мы против наших родных братьев, обезумевших и потерявших совесть. За нами бездонное море. Исхода нет…

И в этот грозный час я призван был стать во главе вас. Без трепета и колебания я сделал это. Я твердо знаю, что Россия не погибла. Мы увидим ее свободной и счастливой. Я верю, – Господь даст мне ум и силы вывести армию из тяжкого, безвыходного почти, положения. Сейчас Великий пост, Великая неделя, когда русский человек очищается, чтобы без греха встретить радостное Святое Воскресенье. Пусть тяжелый крестный путь будет для нас искуплением, после) которого настанет Воскресение. Пройдем через горнило испытаний, и, подобно тому, как железо, пройдя через горнило переходит в сталь, будем тверды, как сталь.

Твердо верю, что Русская армия явится оплотом действительно свободной и счастливой России. Воскресение Родины увидим скоро»[12].

Поддержку Врангелю в его намерении продолжить борьбу с большевиками оказали государственные, политические и общественные деятели, сенаторы, бывшие члены Государственного совета и Государственной думы, крымские земцы-аристократы, выступив со специальным посланием к новому главнокомандующему.

Получив общественную поддержку, Врангель в своем приказе от 22 марта писал: «В глубоком сознании ответственности перед Родиной, я становлюсь во главе Вооруженных Сил на Юге России. Я сделаю все, чтобы вывести армию и флот с честью из создавшегося тяжелого положения. Призываю верных сынов России напрячь все силы, помогая мне выполнить мой долг. Зная доблестные войска и флот, с которыми я делил победы и часы невзгоды, я уверен, что армия грудью своей защитит подступы к Крыму, а флот надежно обеспечит побережье. В этом залог нашего успеха. С верой в помощь Божью приступим к работе. Генерал-лейтенант барон Врангель»[13].

Началась тяжелая ежедневная работа по формированию структур гражданской власти. «С самых первых дней приезда в Крым, – писал Врангель в своих воспоминаниях, – я работал ежедневно десять-двенадцать часов, требуя такой же работы и от своих сотрудников. Мой день начинался с семи часов утра; с восьми открывался прием начальника штаба, командующего флотом, начальника военного управления, представляющихся лиц и просителей. С двух до пяти принимал доклады прочих начальников управлений, а с шести до восьми, до ужина, почти ежедневно назначал прием тем или иным прибывающим в Севастополь лицам, с которыми хотел побеседовать более подробно, начальникам союзнических миссий и т. д. В редкие дни, когда перед ужином находился свободный час, я с адъютантом делал прогулку по городу, осматривая лазареты, общежития. Вечером я или присутствовал на заседании совета начальников управлений, или прочитывал доклады, или отвечал на многочисленные письма. Ложился не ранее одиннадцати – двенадцати часов»[14].

Большевистская власть очень быстро поняла, что в лице Врангеля они имеют сильно, волевого и опасного противника. Одна из большевистских газет опубликовала по этому поводу большую статью, которую перепечатали некоторые крымские газеты. В ней говорилось: «Надо сознаться, что наше командование упустило удобный момент одним взмахом раздавить гидру контрреволюции на юге России. Увлекшись преследованием армий Деникина на Кавказе, оно не обратило должного внимания на Крым, оставив его в руках белых. Теперь туда собрались остатки деникинских армий и они превратят полуостров в неприступную твердыню. Стальной Врангель, ставший у власти, легко выкует из добровольцев и казаков могучую силу, а черноморский флот, находящийся в его распоряжении, создаст нам вечную угрозу десантами. В случае наших неудач на польском фронте, крымская армия легко может сыграть решающую роль в нашей судьбе. Поэтому нельзя не пожалеть, что вовремя не было уничтожено последнее гнездо контрреволюционной заразы на юге. Мы снова стоим лицом к лицу против нашего сильнейшего врага»[15].

Одновременно развернула пропаганду православная церковь во главе с епископом Вениамином. Многочисленные «рясофорные проповедники», ранее служившие в войсковых частях, разъехались по подразделениям разложившейся армии, призывая к борьбе против нехристей-большевиков под знаменами «христолюбивого вождя, имевшего в руке меч, а в сердце – крест», как говорил епископ Вениамин, утвержденный 31 марта Врангелем в должности «управляющего военным и морским духовенством».

Сам барон начал активно разъезжать по различным городам Крыма (Ялта, Симферополь, Евпатория, Феодосия и др.), энергично объясняя военным и гражданским людям цель своей борьбы против большевиков и призывая к сплочению на антибольшевистской платформе.

В конце пасхальной недели Врангель прибыл в Евпаторию, где базировались остатки Донской армии. С крыльца главного городского храма новый хозяин Крыма обратился к донцам с речью. «Донцы! Я знаю, что ваши сердца гложет тоска по своим хуторам и станицам. Столько жертв принесли вы на благо родины, но оказались у разбитого корыта. Я выведу вас с честью из создавшегося положения. Через самое малое время к нам придут пароходы, полные винтовок и пулеметов. Я дам вам лошадей и шашки, пришлю обмундирование, и вы снова двинетесь в бой отвоевывать у насильников-большевиков свои родные степи. Там ждут вашего прихода с нетерпением. Мира быть не может. Пусть англичане идут на мировую, это их дело. Нам же святой долг перед родиной повелевает не слагать оружия до тех пор, пока в наших грудях бьются сердца»[16].

В течение нескольких дней на штабном поезде и автомобилях П.Н. Врангель объехал наиболее значимые стоянки войск, произнося зажигательные речи, объясняющие цель предстоящей борьбы с большевиками. Выступая в Севастополе перед представителями общественности и местной печати, правитель и главнокомандующий «обещал в вопросах, касавшихся внутреннего устройства Крыма и России руководствоваться демократическими принципами и широко раскрыть двери общественности»[17].

Быстрыми темпами началось формирование нового управленческого аппарата, замена чиновников деникинского периода на более энергичных и понимающих цели, которые ставил перед всеми Врангель. «Я все более убеждался, – писал новый правитель Крыма, – что те лица, которые до сего времени стояли во главе различных отраслей государственного управления на Юге России, не были в состоянии справиться с той огромной задачей, которую судьба ставила нам. Вся гражданская и экономическая жизнь в стране была разрушена, все приходилось создавать сызнова»[18].

29 марта 1920 года генерал Врангель обнародовал «Положение об управлении областями, занимаемыми вооруженными силами на Юге России». В нем говорилось: «Правитель и главнокомандующий вооруженными силами на Юге России обнимает всю полноту военной и гражданской власти без всяких ограничений. Земли казачьих войск независимы в отношении самоуправления, однако с полным подчинением казачьих вооруженных сил Главнокомандующему.

Непосредственно Главнокомандующему подчиняются: помощник главнокомандующего, начальник его штаба, начальник военного управления, начальник морского управления – он же командующий флотом, государственный контролер, начальник гражданского управления, ведающий: внутренними делами, земледелием и землеустройством, юстицией (выделено в отдельное управление юстиции) и народным просвещением, начальник хозяйственного управления, ведающий: финансами, продовольствием, торговлей и промышленностью и путями сообщения, начальник управления иностранных сношений. Все эти лица составляют при Главнокомандующем совет, имеющий характер органа совещательного»[19].

Во главе своего штаба, куда входили военное управление, военно-техническое управление, военно-морское управление, отделение Генштаба, управление обер-квартирмейстера, особый отдел (контрразведка), ВОСО (военные сообщения), главная квартира (Севастополь) и другое, Врангель поставил своего ближайшего друга и давнего соратника генерал-лейтенанта П.Н. Шатилова.

Объявив себя Правителем Юга России, П.Н. Врангель сформировал Совет при Главнокомандующем, который 6 августа был преобразован в Правительство Юга России во главе со статс-секретарем Александром Васильевичем Кривошеиным (1857–1921), который «оставил семью, прочно материально обеспеченную службу, удобную и спокойную жизнь в Париже и, не колеблясь, прибыл туда, куда его звал долг». Это был опытный управленец, в 1908–1915 гг. являвшийся главноуправляющим землеустройством и земледелием, членом Государственного Совета и Совета министров, бывшим ближайшим помощником П.А. Столыпина в проведении аграрной реформы. Врангель характеризовал его как «выдающегося администратора, человеком исключительной эрудиции, культурности и широкого кругозора, умеющим быть терпимым и стать на точку зрения другого»[20].

Начальником управления земледелия и землеустройства стал бывший сподвижник П.А. Столыпина сенатор ГВ. Глинка, Государственным контролером, осуществлявшим контроль за финансовой деятельностью ведомств (расходом отпускаемых бюджетных средств) был назначен депутат Государственной Думы 3-го и 4-го созывов Н.В. Савич; министром иностранных дел стал известный философ, экономист и общественный деятель П.Б. Струве, начальником финансового управления – профессор М.В. Бернацкий, управление торговли и промышленности возглавил бывший член Таврической губернской земской управы и государственный контролер в правительстве Северного Крыма в 1919 году В. С. Нал банд ов.

«Несомненно, что это был человек очень умный, лучше многих понимавший всю глубину происходивших в русской жизни изменений и ясно представлявший себе, что возврата к прошлому нет, – писал знавший в это время А.В. Кривошеева и работавший с ним председатель земской управы Таврической губернии, бывший депутат 1-й Государственной Думы В.А. Оболенский. – Головой он понимал, что нужны новые методы управления в смысле приближения власти к населению, упрощения административного аппарата, расширения прав самоуправлений и т. п., но долгая бюрократическая служба создала в нем известные привычки, навыки, а главное – связи с определенным кругом людей»[21].

П.Н. Врангель поставил А.В. Кривошеину задачу сформировать небольшое, но дееспособное правительство, могущее в короткий срок провести в жизнь намеченные им важнейшие преобразования. «Кривошеин на словах неоднократно высказывался против «большого» правительства для маленького Крыма, а между тем в Севастополе опять создались министерства с отделами, отделениями и пр. – с горечью отмечал председатель земской управы Таврической губернии В.А. Оболенский. – В Симферополе был губернатор, вице-губернатор, управляющий государственными имуществами, казенная и контрольная палаты, словом полный бюрократический аппарат, некогда управлявший целой губернией, все эти местные ведомства были возглавлены центральными министерствами в Севастополе. В которых количество чиновников было больше, чем в Симферополе. Работы у этих чиновников было немало, но большая ее часть заключалась в переписке с подчиненными им губернскими учреждениями. Это уродливое двухэтажное управление половиной губернии обходилось крайне дорого. Колоссальные средства продолжали тратиться и на заграничные дипломатические учреждения, в которых сохранялись прежние штаты служащих, получавших большие жалованья. Такие расходы ускоряли падение курса рубля. Кроме того, нужды центральных и заграничных учреждений удовлетворялись в первую очередь, а учреждения местные, связанные с насущными нуждами населения, чахли, получая ничтожные ассигнования…Итак, вместо упрощения аппарата управления была создана громоздкая бюрократическая надстройка над прежними губернскими учреждениями».