- -
- 100%
- +
© Ян Вацек, 2020
ISBN 978-5-4498-7510-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
***
От открытых объятий Завтра,
Захлебнувшегося слюной,
От сети исколанных взглядов,
Что несут тебя за собой,
В подворотни и переулки.
Под холодной рукой теней
Шаги раздаются гулко
Щелчками голых плетей.
В двор забитых дверей и окон,
Удушая себя ужом
Обещаний и битых стёкол,
Откровенье ещё свежо.
Сумбура неровных мыслей,
Вьющихся пальцев между,
Дробью случайных вздохов,
Спрятанных под одежду.
Завернувшись петлёй улитки,
Ощупывая нутро,
Встречать каждодневную пытку,
Где Завтра твоё мертво
Под толстым покровом слизи
Загнивших ветров и слёз.
В уплату ночным кошмарам
Предрассветен и жалок взнос.
***
Вечер – выродок ночи
Цокает по коридору,
Скребя по стенам звуками,
В трепет бросают которые.
В трепет сбывшихся ожиданий,
Подёрнутых белёсой плёнкой,
Струной, овитой о гриф,
Не заигравшей звонко.
Чёрное молоко прощаний
В повороте безумных глаз
Стекает с лица на руки,
Убитые в тот же час.
Миг серой пышной бури —
Вечер вошедший ждал,
Обнимая от света улиц
В хрусте блестящих жвал.
***
Бессонный склон часов минут
С поющей селью головы,
Лихих забот творцы
Без швов на теле, то – не мы.
То юность в пыльных сапогах
Под властью безутешных лиц,
Что краской мажут карты.
Суды князьков, суды убийц
С немалой долей фарта.
Широкий стол, зелень сукна,
Печати, бюсты, фото.
И стопки тонких дел и стопки водки
Всех тех, кто вышел против.
Неважно кто, неважно как,
Чьи руки обагрить кровавым делом.
Грызня в пределах высших сфер,
Оттуда пахнет остро серой.
Кому-то вышлют пулю в лоб, кого-то вздёрнут, кто-то сядет в кабинет —
Рулить махиной посреди голодной стаи под ногами.
А может, – нет.
Так иль иначе маска тает.
Тут пики с головами подле,
Рыжеет пламя на знамёнах,
Вонзенных в клетки рёбер павших
Так и не заменённых.
***
Морщины ползущих дней,
Будто черви в подохщей собаке,
Снуют переплетаясь,
Пульсируют сладкой гнилью
В пустом безъотчётном страхе.
Каждый день – это улыбка,
Вышитая на щеках,
Сырой липкою нитью,
Взрощенной в языках
Пунцовых свистящих бесов,
В надрыве открытых ртов,
В длинных ломаных пальцах,
Служащих вместо оков.
Спазм пересохшей глотки
Выхаркнет пару слов,
Заходясь бешеной пеной:
Жизнь – это любовь.
Разрубленная на части,
Смешанная с землёй,
В тихих минутах ночи,
Кишащая скользкой тлёй.
***
Свет гаснет позже
В погоне за грязной весной,
В ветре холодных рук,
Ржавой иглой подкожно
Множит пустой испуг.
Вороватые взгляды носят
Под аллелями острых век,
Бросают к окуркам в лужи,
Переходя на бег.
Может, сегодня ночью
В проёме оконных рам
Луна обернётся солнцем —
Солью для свежих ран.
Всё больше и больше света —
Под ногти палящей бритвой
Под истошные вопли ночи,
Приучая к новой молитве.
***
Каждый раз в глазах
Из чёрных ям зрачка
Выбираются пауки
В синих мазках
По венам тонкой руки.
Обезображенные негодованием
Частых и бедных слёз,
Раскрывающих солёные крылья,
Возносясь до невидных звёзд.
Слова в тонкой липкой сети,
Вбирающей робкий вскрик,
Закручивая спиралью
Седой нити последний миг.
И снова в глазах, как прежде —
Скрываются в темноте
Острые черные лапы
Снова глаза не те.
Крысы в стенах
Солнце в витражах вешается,
Пыль под голой ступнёй,
Крысы скребутся в бешенстве,
Воздух талой пахнет землёй.
Когда ночь свои мягкие руки
Зашивает под веки глаз,
Вопиют стены старые в ужасе,
Сотрясаясь из раза в раз,
За проклятым временем камнем,
За ветхим покровом древёс
Копошится потоком масса
В мареве гнойных слёз.
Топот тысячей лап и больше
Ручьи страха сливаются вниз,
В скальной нечистой толще
Их душит зловонья бриз.
В сырых леденящих лазах
Мир воска костей и тлена
Изгрызенные зубами
В темноте пропадают стены.
Мертвецов мириады в гневе,
Заломанные узлом,
Кто оказался в чреве
И скот, обуянный злом.
Поколенье за поколеньем
Во мраке гнилых каверн
Тошнотворным калечным племенем
Под тёмным пологом скверн.
Невидимые во мраке
Шаркают липкой полой,
Взывая к новым кошмарам
С дьявольскою мольбой.
Дымной лозою угольной
Из недр больной Земли
Увлекает рассудок в бездну
Воем сгибая – внемли
Безликий и многоликий
По холодным склизлым стенам
Чёрной рукою смольной
К мёртвым кладя телам.
***
В тисках скользких от времени
Горла холодный ком
Утопает в цветущей зелени,
И я взбираюсь на холм.
Трава мягкая, словно руки,
Обнимает шепча за плечи,
Треплет счастливой собакой,
И кажется это вечным.
Это солнце и тёплый ветер
Клеймом на обеих щеках,
Целуют пленяя смыслы
Или свергая в прах.
И – в бесконечном холоде
Трепещут ресницами век
Зелёные сочные стебли,
Цепкий лозы побег.
Бесконечной весной цветущей,
Без опавшей кожи листвой
День ещё не упущен,
Проросший рукой витой.
До заката ещё так рано,
Собирая цветы в глаза.
Увяданье – слепая рана,
Что бы я не сказал.
***
Я для тебя – исписанный лист,
Фрамуга с битым стеклом зимой,
Мучительное посягательство!
Увидеть свечение рук в темноте,
Это команда – отбой.
Вкручиваю пальцы в глаза теплоте
Равнодушного осеннего солнца.
От тебя гудит в голове —
Тяжёлый и жгучий стронций,
Совсем как ты-
Омертвляет моё нутро.
Ребячество, слезы, понты
Ближе всех или никто?
Всего одна ночь для мыслей
О важности этих ссор,
Пока слёзы в петлях повисли,
Ведя меж собою спор.
***
В глазах красные протуберанцы
Лавой стекают ниже.
Нет ничего прекраснее
Романов с бульварных книжек.
Этот – то, эта – там,
Блестят лица любви карамелью,
Ну а я чувствую себя грязным,
Разгрызая картавое «верю».
Героиня свободна как ветер,
Её не собьёт пуля в сердце.
Герой – простота на лице,
Оно мокрое, пахнет перцем.
Но как осудить полёты
За окно меж кудрявых берёз,
Только и остаётся —
Задрать голову под бусинки слёз.
Ожидая, что может завтра,
На странице 533 —
Случится счастливый конец.
Внимательнее смотри.
***
Многоликое и печальное
Пересечение разных миров
Убегает сквозь пальцы отчаянно,
Ускоряя по венам кровь.
Порывами ветра дикого
Боем клокочет в ушах,
Срывает плоды не спелые,
Дни обращая в прах.
Торопится разлететься
Осколками по сторонам
И никуда не деться
От многих открытых ран.
И лишь мимолётная искра,
Воспоминаний плеть
Впивает пальцы в рассудок,
Не давая ему умереть.
Many-sided and sad. Frannticly
The intersection of different worlds
Away running through fingers recklessly,
Speeds blood – and can not holds.
And gusts of wind. Loudly
In the ears – knocking with beats.
Pluck unripe fruits, and hardly
Turns days to dust in the sheets.
It’s not fair. It hurries to fly apart,
And the fragments scatter around.
And I can not hide anywhere,
My body is open wound.
And only a fleeting spark in me,
Flexible whip of memories
Jab fingers into the mind,
Does not let him die in worries.
***
Небо кровавых провидцев
Падает за дальние крыши,
Царапая гнёзда домов,
Тех, кто летает выше.
У тех есть большие крылья,
Протирают те перья дёгтем.
Кто ниже – не может мечтать,
Отирая друг друга локтем.
Копоть холодного завтра
На плечи ложится рано,
Зажигая огниво окон,
Сплошной загнивающей раной.
Кислое послевкусие
Бредовых кошмарных снов
Сменяется наваждением
Криком железных псов,
Что лезут из-под занавески,
Вскрывая консервным ножом,
Терпение с гулким треском,
Обвивая шею ужом.
Лишний шаг – и новые крылья
Липкие и черны,
До закатного цвета стёкл
Часы уже сочтены.
***
Кривые пальцы грунтовых дорог
Скручиваются в лозу,
Низкое солнце – блеклый янтарь,
Вечер несёт грозу.
Утро как острый блестящий нож
По рукоять впивается в шею,
Холод мысли вяжет как смоль
Тут никому не веришь.
И даже если строить готов,
На камень кладя камень,
Это идеи предсмертных даров,
Ржавых жаровен пламень.
Холод дыханья из бледных губ,
Придуманных лишь просить,
Выпадает на землю редким дождём,
Отражая волнистую синь.
***
В голове отголоски сегодня,
Пишет размашисто
Письмо апостолу,
Алым закатом мажется,
Восхваляя бездарные руки,
Преподнося за то,
Что чёрные-чёрные пуговицы
Вкручивают в пальто.
А ветер походкой кряжистой
Обдирает с лица тепло,
Алым закатом мажется
Глаз ломая стекло.
День короткий и тяжкий
Закручивается в спираль
На памяти рыхлой растяжкой,
Унося в холодную даль
Обещаний и серого снега,
Обречённого пережить
Сонную сладкую негу,
Что называют жизнь.
***
Крест накренен,
Ящерицы шуршат.
Низок и мрачен день
Начинается не спеша.
Обволакивает дождём,
Отсчитывая дробный стук,
Тихую песню поёт,
Въедается в чуткий слух.
Ночью закончен день,
Минуя вечер пустой,
Тут не найти и тень
Под чахлой сухой травой.
Жаль
Омертвевшим волосом белым
Закручивается спираль,
И трава уже пахнет сеном
И её отчего-то жаль.
Жаль обвислое брюхо неба,
Что вскрывается над полями,
Обагряя землю с-под хлеба,
Извергаясь воды роями.
По разбитой дороге черной,
Омерзительно хохоча,
Пассажира увозят в осень,
Обнимая за оба плеча.
М
Под тихим крылом ворона
Разбегаются в разные стороны
Острые, точно бритва;
Взгляды тоже остры
Вовнутрь,
Её молитвы
В ночи седой быстры.
Тихие, полушёпотом
Под листвы заоконной ропотом
Преподносят и воздымают
Сквозь потолок белый
В сферы других миров,
Через мертвые скверы,
Мимо земных дорог.
И ты полетишь рядом
Под заботливым теплым взглядом,
Омываемый нежным словом,
Что под локоть берёт,
Заключает в свои оковы,
Сердце твоё зовёт.
Осень
Синий пожар под кожей
С устья вен золотых стрелой,
В маске с ветвей похожий
Под прелой лесной листвой.
В омуте тонких пальцев
Больше похожих на бред,
В нежном завёрнут фальце
Прошлых знакомств примет.
Под холодом с мёрзлых лужиц,
Под твёрдою кожурой
Лицо, сложенное из улиц,
Над серою мостовой.
Уводит и увлекает
Лентой ночных бесед
В омут из тонких пальцев
Больше похожих на бред.
Слизни
От темного неба вниз до земли —
Погляди, посмотри:
Чернота горьким дёгтем сползает,
Поди отдели
От ночи бесовской в кронах кровавых каштанов.
Я больше не стану,
Я буду стоять под черной и горькой водой
Не с тобой
Ни с другим.
Под пропастью мертвого неба
Я хотел бы не есть его тленную плоть,
Мне ближе и мне бы
В звенящую воду макать свои стопы,
Жмуриться солнцу, руки колоть
Листами зеленых,
Покуда ещё не закопан.
Но с неба один за другим
Сползают тягучие слизни
Под треск сучьев, сухим
Воплем последней жизни
Еда
Слышишь, это стон неба
Рвется над головой,
Тянет ко мне руки,
Тянется за едой.
Клокочет и надрывается,
Скользя мокрым по сторонам,
Рыдает оно и мается,
За шрамом вскрывая шрам.
Красные, синие раны
Бугристой змеёй вокруг,
Когда-то и я был небу
Верный и преданный друг.
Я надеюсь, что в скором часе,
Оно алым черпнёт и меня,
Приобщая к незрячей массе
Пустого небытия.
Страх
За уголком занавеси-
Последние июльские дни.
В кружке – последний чай.
Стрекочет. Как мы остались одни?
Встречай.
Вывернусь наизнанку – люби,
Каждый изгиб – твой,
В животе холод урчит,
Из боли идёт в боль.
Глазам место нельзя найти,
Им так колко и так горячо.
Положи
Прохладу своей руки
На лоб или на плечо.
Придуши, убаючь, замоли
Этот страх, что сильней всего.
У нас с тобой первый этаж,
Нам с тобой не шагнуть в окно.
***
Куда ушёл крыл бархатных виток,
Куда сбежал искристый ореол,
И соловей теперь уж нем,
И рыщет плоти в небесах орёл.
Сверкая глазом в серой вышине,
Он гонит прочь причудливую трель,
Она взрастила май в больной душе,
Теперь в услугу ей пришла метель.
И норов хлад бывает, то горяч,
Влеча в игру, как будто на убой,
Пришла пора – бежать и сердце прячь,
Покуда ей смешно ещё с тобой.
Пади – на чёрный кров земли,
Пока шуршат над головой кометы стрел,
И до последнего в неведеньи ты слеп,
Пока рассудок полумёртв, но цел.
Тебя зовут широких раструбов спирали,
Глашатаи зовут прийти на бой,
Где расчленят тебя, иль пику в бок —
Лесной подобно твари.
И коль, окажешься с оружием в руках,
Конец один – печных на трубах прах.
Не выжить и не победить,
Цель битвы – яму себе рыть,
До тех минут, покуда крыл былых виток,
Не бросит кусок хлеба или даже
Огладит подбородок тёплою рукой,
Когда слеза твоя на вид чернее сажи.
***
Синие руки, синие мысли
Бесятся в виражах и прямых,
С угловатых снопами искр
Под паром с ноздрей гнедых.
Это нетерпение пик и мечей,
Дрожь, выдох-вдох и выстрел.
Это надорванной шеи леченье
Врачами седых проскрипций.
Хотя их руки смиренно чисты.
Просто проходя и продав,
Моё лицо нетерпению быстрых
Страстей шестипёрых булав.
Серебром тем нутро выворачивает,
Требухой на свет лунных ночей.
Кровь в голове раскачивает
Селью одних лишь речей.
Той, о той и к кому иду, спину выпрямив.
От чеканов в виски – кричать.
Голосами в усталости хриплыми
В руки синие, в мысли брать.
Тропками
Ширма неба падает искрами
До тебя блестящими тропками.
Мои руки шершавыми гадами
Обвивают тебя верёвками.
Выжимаючи вздохи тёплые,
Опадая нежности ватою,
Высекая всполохи робкие,
Огоньков языки хвостатые.
В час тяжёлых бегущих сумерек
Разгораешься буйным пламенем,
Обжигаешь лицо словами,
Улыбаясь в текущем мареве.
Это сон из полночной боли,
То черта, что баючит страх;
Полосатым урчащим зверем
Я усну на твоих руках.
***
Серые и туманные
Каравеллы в бухту моих снов входят,
Изрезанные и посеченные
Маяков глазами уродин,
Блеском хищнических оскалов,
Парусов белеющих костью,
Ночь обрезая лекалом
Головной боли, алым,
Жарящей солнца злостью,
Иссушая синее жаром,
Разбивая о камни кили,
Отнимая от жизни случай,
В котором меня убили.
***
Чаще ночами под веками
Город чужой незнакомый.
Ни души нет, стены прорехами
Под туманной сентябрьской комой.
Нет тут улиц, дворы да скверики,
Притороченные жёлтой смертью,
Падающей в истерике,
К промёрзшей тлеющей тверди,
Ветром кручёным хлопая,
Моргает дверьми чёрный зёв
Подъезда с эхами клеток,
Глаз, иссушенный от слёз,
Хрустящая краской облупленной-
Чешуёй от былых годов.
Лавка с газетой мятою
С столбцами размытых слов.
***
Холодные руки,
Взгляд потупленный,
Изгибы бровей,
Улыбки надломы купленной —
Сладость и горечь в ней.
Верховенство любви
В хрупком маленьком теле,
Лице, окаймлённом прядью.
У меня для тебя внутри…
А впрочем,
Ты оказалась ****ью.
Может, то, что я видел, и было,
Хотел бы поверить в мелочи,
Но я тоже себя продам
И говорить нам не о чем.
***
Полдень.
В снегу дорога.
Аптека.
В окне дрожащая помеха
Поёт струной снежинок блюз
Мне серым небом в чёрных кляксах,
Ещё два слова и погасли
Мои глаза под плёнкой век,
Как одержимый угасает,
Как в трупе проступает человек.
И так зрачков игла тугая,
В последних корчах утопая,
Плетёт узор чернильной нитью.
С твоих ладоней в белом, в голубом
И в низкий свод,
И в пору выть бы,
От слабых ног
С ослабшей шеей,
И опускаясь на колени,
Мертвея камнем мостовых.
Чуть озираясь скалить зубы,
Лишь видеть пред собой чужих,
Ждать пальцы в волосах,
Синеющие болью той же,
Что в ледяных глазах.
И больше —
Сотрут хрусталь колючий мыслей,
И тут же на плечах повиснут
Рдяным накалом ожерельем,
Заставят силой снова верить
В игру поющих блюзом душ.
Ждёшь
Тишайшая тиха,
Чуть тронет её губ
Холодный огонёк,
Так дрожь изгибов пальцев
Сбегает с шеи вниз,
И за собой увлёк
Мои глаза, моё желанье
Быть пледом с тёплых рук.
Я жду тебя, гадая отчего
Ты ждёшь меня,
Чтобы сплести горящий круг
Из наших тел,
Из наших мыслей.
И этого хотел,
Чтоб на глазах повисли
Смолой горящей взгляды,
Пылающие в зиму,
И пеплом с низких сводов
Я говорю спасибо.
Знаю
Я знаю, что ты обманула,
Чтобы уйти, не поджимая хвост,
Хоть ни дня во мне не тонула.
Уходишь,
Пуская под кожу мороз,
Холодок пустых обещаний,
Скрипящий неверием слов.
Они умирая кричали,
Давясь листопадами слёз,
А ещё тёмным душным вечером
Себя проклянёшь за то,
Что окно твоё изрешечено
И не смотрит в него никто.
С той же дрожью собачьей верности,
С той же нежностью на глазах,
С умиленьем, когда ты сердишься,
Танцующим на губах.
Брежу
Улыбка, шея, ключицы,
Нежные ободы рук.
Я брежу опять напиться
После пыток недельных разлук,
После боли, вколоченной в ночи,
Ожиданий и призрачных снов,
У меня на губах заточен
Крик немой про мою любовь.
О тебе, про тебя и только —
Трепет, жажда горячих глаз.
Я ломаясь считаю – сколько
Дней-часов мне осталось до вас.
До мурчащей от тока пальцев,
До зовущий в сырой туман,
До тайфунов и громов вальсов,
Я тебя никому не отдам.
Трепет
Дивный трепет колючими пальцами
Съедает сомненья. Лишь только тоской
Взрезает бутоном голову майскую,
Вырывая скрипящий вой.
А вчера в холоде улицы,
Меж ручьёв человеческой плоти,
Я услышал твой запах щёкотный,
Он ложился руками на плечи,
Он звенел в голове в полёте,
Лицом с распахнутым взглядом,
С закусанною губой
О холодную землю улиц
Пылающей головой.
И пока заливало липким
Алым с солью мои глаза,
Я не мог удержаться от пытки,
Я пытался схватиться за
Мимолётную сладость шеи,
И щемящую сладость слов.
А ещё я тогда подумал,
Что берёт меня в плен любовь
К этой робкой при мне отчего-то,
К этим тёплым в вине рукам,
К мягкому смеха хлопку,
Скользящему по щекам.
***
Я же точу уже дуги ржавых серпов,
Тянутся руки убийцей безжалостным,
Если до чёрных побегов мне дотянутся,
Без острого в спину – тебе не справиться.
Я вырву, сожгу, изуродую, слышишь,
Лозы больные, что режут твои тонкие ноги,
Юркой змеёй, что обвили и жалят
Болью ядов в шипастых отрогах.
Лучше с ума сходить, пену с пасти роняя,
Юлой пританцовывая и лая на этих змей,
Кровью с раненых лап, отдавать жизнь времени,
А не скулить у закрытых дверей.
Желаю отгрызть эти цепи – пусть зубы сточу,
Если тебе того хватит – лопнут.
Только дай волю,
Себя обречу
Ярмом, головой склонённой на место лобное.
***
В виски колотятся бабочки
Острым блестящим и весом свинцом,
Прорезая дорогу на холод,
Дремлющий по тебе будя голод,
Горла застывший ком.
Или это тоска ранней осени,
Что приходит всегда так рано
В дрожащих ладонях. И мысли жгут
Противной и липкой моросью.
Открывая поджившие раны,
Алым с бесцветных губ.
***
Мой свет,
Дыхание свечей изъеденных
В кромешный час перед рассветом,
Мне нужен твой ответ,
В глазах углём подсвеченных,
Отдай мне это небо,
Что под ногами у тебя стелется,
Ковром из васильковых трав
И мелочь дать и мне бы —
Кричащей хищной птицей,
Мне уже хочется, тебе отдав,
Сгубить, построить, осветить,
Излить всю кровь к ногам,
Мне крутит пальцы в узелах,
Так глупо – я хочу любить,
Но был сражён и пал во прах,
И не подняться, не взойти
Цветущим цветом красок или
Поднятой ветром пылью,
Решать тебе – без слов уйти
Или шептать неслышно на могиле.
***
Я боюсь оттого, что сверху
На меня не звёзды сыплют, а искоса
Не желания взгляды меткие
И снега с голосами низкими,
А пепел седыми хлопьями
И воздух в печах калёный
Пронзает грудину копьями,
Опятнавши одежды тёмным;
Кружевом в алых перьях,
Обжигая нутро и дальше,
Я глуп, обречён, но всё же,
К тебе нет ни ноты фальши;
От не ставшего музыкантом
В деревянных касаньях пальцев,
Нетронутого талантом,
Так может только казаться.
До тех пор, пока руки в дрожи
Не коснутся её руки,
В них нежность бурлит под кожей —
Кричащие языки.
И не знать мне, что делать с пеплом,
Ржавой сталью пронзившей ум;
Ум растерян, ведь это первый
Столь быстрый и ранящий штурм.
Отзовётся в глазах острый пурпур
Бессонных мыслей о ней,
Она – самый дивный скульптор,
Лепи, убивай и пей.
По ком
Слов бумага измятая комьями
Горло углами царапает режет.
Пальцы в древе драгунскими копьями
По вискам царапают межи.
В бессильи царапают, лишь бы —
Впиться змеями острыми в руки.
Эти твари в агонии, слышишь?
Слепой подвергаются муке.
Это ломка, пытка рваным удушьем;
Разлуки часы – серпом.
Сквозь трахею взрезают душу,
Стенающую по ком…
***
Я вижу в алом закаты,
Они ярки до того, что жгутся,
А в сердце грома раскаты,
Те, которых мне не коснуться.
Я хотел бы ловить лицом капли,
Содрогаясь от вспышек света,
Но гроза растворилась в лете —
Здесь закат в огоньке сигареты.
***
Сухой соломой зелень трав,
Коней табун сердец стеклянных
Укрыт под сенью покрывал
Чуть слышных крон, они печальны.
Аркан тугой ветров, дождей
Юлой штормов не кружит небо,
Прошит насквозь тоской о ней
Он жаждет дня того бы, где бы
Тень от поющих голосов
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.