Мусорный архипелаг. Книга 1

– Глядите, на берегу показались какие-то люди! – Егор Строев указал рукой чуть в сторону от того места, к которому несло лодку. – Они машут нам – приветствуют.

– Надеюсь, это не людоеды, – Болтунов сделал попытку засмеяться, но издал лишь хриплое прерывистое рычание. – Кто-нибудь хоть что-то понимает? Это явно не материк.

Елагин через силу улыбнулся:

– На гавайцев они не похожи. Да и не ели они капитана шлюпа «Резолюшн», Высоцкий спел об этом для красного словца. Кука просто убили. Он не сумел избежать конфликта с туземцами, вот и поплатился головой.

– Возможно, суша простирается за полосой мусора, – предположил инженер Бояринов. – К берегу прибило течением и выбросило штормами наружу огромное количество всякой всячины. От этого и образовался такой обрывистый искусственно-естественный берег.

– Логичный вывод, – поддержал товарища доктор Коломийцев.

– Но что же это за суша? – Евгений зябко поёжился.

– Вероятно, ад или чистилище, – в шутку предположил Болтунов. – На рай она не похожа.

От лица Егора отхлынули остатки крови, и оно стало мертвенно-бледным.

– Выходит, мы умерли и не заметили этого?

– А ты предпочёл бы разглядеть смерть во всех деталях? – Павел попытался усмехнуться растрескавшимися губами.

– Вот ещё. Она ведь не картина знаменитого художника.

– Как знать. Кто-то же её придумал.

– А бредить не так уж и страшно, – Сергей ущипнул себя за руку и сделал удивлённое лицо. – Но почему я чувствую боль?

Штурман кисло улыбнулся:

– Никто не говорил, что на том свете будет легко, просто и безболезненно.

– Стоп! – Жора поднялся на неверные ноги и, покачнувшись, едва не упал на дно лодки. – Хватит всем вместе сходить с ума.

– Поодиночке трогаться умом скучно, – майор вымучил кривую улыбку. – Сообща съезжать с катушек веселей. Тебе самому-то, док, так не кажется?

Коломийцев махнул рукой и тяжело опустился на скамью:

– Делайте что хотите. Сами же потом ко мне на карачках приползёте за порошком от идиотизма.

Когда лодку поднесло к тому, что первоначально было принято за сушу, в действительности оказалось, что это и не берег вовсе, а нагромождение всевозможного плавучего мусора.

– Добро пожаловать на Мусорный архипелаг, братья! – прокричал сверху рыжеватый мужчина средних лет. – Мы вам сейчас верёвочную лестницу скинем, по ней и подниметесь. Только лезьте по одному, а то нам не удержать.

– Вот и Вергилий нарисовался, – задумчиво произнёс Елагин, хватаясь за мусорный уступ. – Появления Беатриче мы, судя по всему, не достойны.

Через десять минут восемь скитальцев уже стояли на странном мусорном берегу. Оглядев прибывших, рыжеватый мужчина ободряюще улыбнулся и спросил:

– Неотложная помощь кому-нибудь требуется?

Кое-кто из товарищей по несчастью мотнул головой, остальные промолчали, ещё не веря в спасение. За всех ответил неугомонный Болтунов.

– Нам требуется усыновление, – журналист вылепил губами подобие улыбки. – Сироты мы, всеми брошенные.

– Знакомая история, – рыжеватый спаситель рассмеялся. – Мы тут все сироты. Нас всех усыновил и удочерил Мусорный архипелаг. Теперь и вы его дети. Меня зовут Николай Забалуев, – буднично представился общительный незнакомец. – Я – старший наблюдатель патрульной группы. А это мои товарищи, – он кивком указал на своих молодых напарников, – Евгений и Марина. Они хорошие ребята и часто помогают таким, как вы. У нас тут приют для неприкаянных бродяг.

– И много таких тут собралось?

– Немало.

Николай и Марина помогли Евгению спуститься в лодку, и тот, выломав скамейки, обвязал их верёвкой. Его напарники быстро и ловко подняли доски на берег, затем подсобили своему товарищу вскарабкаться обратно. Проявив чудеса сноровки, он, почти не пользуясь верёвкой, спокойно и деловито поднялся на мусорную кручу.

– Женька когда-то занимался скалолазанием, – пояснил Забалуев. – Из лодочных скамеек получаются неплохие строительные инструменты. Кое у кого есть ножи и бруски для их заточки, и наши умельцы умудряются вырезать на этих досках зубцы. Такими самодельными инструментами можно выпиливать из мусора довольно большие куски. Позже я расскажу, для чего они нужны. – Николай ещё раз осмотрел приплывших и предложил компромисс: – Знаю, у вас накопилось множество вопросов. Но время идёт и нам нужно двигаться в сторону города.

– Города? – Болтунов удивлённо повертел головой. – А где он?

– Неподалёку, – Забалуев махнул рукой в нужном направлении, – за мусорными барханами. Предлагаю общаться на ходу. Голос у меня громкий, надеюсь, всем будет слышно.

Спасённые моряки и их спасители двинулись вглубь архипелага. Скитальцы по очереди прикладывались к литровой бутылке с водой, которую им дали новые знакомые. Им самим приходилось экономить воду, и при всём желании они не могли вдоволь напоить пришельцев.

Дубравин шагал как во сне. Он никак не мог поверить в такое чудесное спасение. «Быть может, мы умерли и попали на тот свет, а наши провожатые – ангелы из небесной стражи? – думал он, с трудом переставляя отвыкшие от суши и ослабевшие ноги. – Но почему тогда мы идём по какой-то огромной нескончаемой свалке, а не по какому-нибудь цветущему лугу? Неужели это человеческие грехи? Интересно, много ли в этих кучах моих прегрешений? Куда нас ведут? На оформление? На Суд? На помывку и переодевание? И во что же тут переодевают? В тюремную робу или в больничную пижаму? Не сон ли это? – майор снова попробовал себя ущипнуть и поморщился, ощутив боль. – Похоже, что не сон. А даже если и сон, то очень реалистичный. Возможно, наши бездыханные тела в это самое время лежат на дне лодки. Что же мне сказать Богу, когда его увижу? Или мы будем разговаривать с его подручными? Интересно, много ли в небесной канцелярии служащих? Знать бы, какие они. Добрые или злые? А сам я какой? Вероятно, разный. И всё-таки, как оправдаться? Хотя я вроде бы ничего плохого в земной жизни не сделал. А сделал ли я что-нибудь хорошее? Никогда не задумывался над этим вопросом. А надо было. Теперь уже поздно сочинять новую биографию, придётся получать воздаяние по старым счетам.

Но ведь все люди так или иначе грешны. У каждого за пазухой лежит какой-нибудь камушек, ну хотя бы песчинка. Жить среди людей и быть кристально чистым не получится. Не испачкаешься сам – замарают другие. Так вываляют в грязи, что родная мама не узнает. Я и сам становлюсь неуправляемым, когда выхожу из себя. Не узнаю ни своего характера, ни своего нутра. Бывает это редко, но бурно. Я долго терплю и, наконец, взрываюсь. Скопившиеся эмоции захлёстывают, и я будто лечу в какой-то тёмный провал, в котором пахнет сыростью и прелой плесенью. Значит, если все из нас грешны, то нас ведут в преисподнюю. Тогда эти кучи мусора вполне объяснимы и логичны. Вряд ли бы их разместили у ворот рая. Сколько же мусорщиков тут потрудилось? Какой же титанический труд пришлось проделать, чтобы собрать в одном месте такую необъятную кучу мусора. И к чему тогда готовиться? К козням чертей? Кто тогда наши провожатые? На чертей они не похожи. Вероятно, это сталкеры. Проводники в ад. Если адские котлы существуют, то им тут самое место. Вон сколько растопки вокруг. Пейзаж, достойный кисти пьяного маляра. Сюрреализм в этом чудном местечке явно в проигрыше. Такие декорации мог придумать только сам дьявол или его креативные помощники.

А если он меня спросит, чего мне на земле честным человеком не жилось, что мне ему ответить? Что я всегда был честен? Но ведь это не так. Иногда приходилось и врать. Ну а привираем мы постоянно. Не для того чтобы кого-то обидеть, а ради разнообразия. Для цветного восприятия жизни. Однако в главном я почти всегда был честен. По крайней мере, перед самим собой. Уж если я плохой человек, то многие из тех, кого я знавал, вообще сволочи, мерзавцы и подонки. А если я лишился рассудка? Тогда куда я иду? Разве может умерший человек сойти с ума? Почему я хожу и двигаю руками? Получается, я жив? Возможно, я потерял сознание и нахожусь в пограничном состоянии, между жизнью и смертью. Явь смешалась со сном, и я никак не могу разлепить веки. Я ведь мыслю, следовательно, продолжаю пользоваться своим умом. Или это уже нечто другое? Однако как тут тепло и спокойно… Неужели здесь такой хороший и ласковый климат? Или сюда долетают остатки жара от печей преисподней? – майор подставил бледное лицо под порыв ветра. – А если этот небольшой и ненавязчивый ветерок дует со стороны райского сада? Что, если пойти в том направлении, откуда он тянется лёгким, приятным дуновением?

Нет! Вздор! Чушь! Небылица! Всё-таки нас ведут на зачитывание приговора – к дьяволу. Интересно, во чтоодет сатана? В костюме он или в чёрном плаще? Хотя какая разница? Мы же не к Вячеславу Зайцеву идём, и пре-исподняя не дом моды. Не скажу, что мне страшно, просто чуточку не по себе. А если бесы забросают нас камнями? Хотя откуда тут камни? Тогда что же с нами сделают? Заставят слушать какой-нибудь воспитательный концерт? Так их и на Земле хватает. Или зачитают сроки наказания и отправят по этапу по кругам ада? Знать бы, в какой определят меня. Наверное, туда, где отбывают срок те, кто так и не разобрался, каков он.

Если человек никому не делал ни добра, ни зла, то он должен, по идее, попасть в чистилище. Но православных туда не принимают. По ним всегда ад плачет. Может быть, прикинуться иудеем? И что мне это даст? Меня отправят к Богу-Отцу? Но я и Сына-то ещё не видал. А про Святого духа вообще промолчу. Каков он хотя бы на запах? Ладаном пахнет или чем-нибудь другим? Миррой, например. Или воском. А если сказать, что я католик? Вспомнить бы, кто был последним на папском престоле. В церкви во время крещения мне давали кагор, – Дубравин сглотнул. – Кажется, я бы сейчас ведро пива выпил, хоть я его и ненавижу. Боже, как хочется пить, кто бы знал…»

Майор убрал все свои мысли и умозаключения в самый дальний и самый пыльный угол своего сознания и зашагал налегке – без раздумий и докучливых домыслов.