Миражи

Через несколько сотен метров тропинка, наконец, раздвоилась, одна её часть уводила налево, а другая – направо. Впереди мы увидели бурелом, а за ним – обрыв, или овраг. Мы отправились направо, и меня тут же посетили вопросы – а что там, где налево? Я уже решила, что обязательно осмотрю и облазаю этот остров вдоль и поперёк.

Мы шли вдоль обрыва долго, потом повернули снова налево, из чего я заключила вывод, что мы этот обрыв обошли по периметру, и скоро он оказался позади нас, скрываемый лесом. Шума моря тут уже слышно не было, должно быть, звук блокировали скалы, а может, мы просто ушли далеко. Скоро мы увидели сетчатый забор, поляну, а за поляной – симпатичные небольшие деревянные домики. Наша вожатая госпожа Бани повела нас прямо туда. Мы прошли через открытые ворота. Когда я оглянулась, увидела, что замыкающая госпожа Эббс их заперла. Будто мы все оказались в такой большой мышеловке.

Госпожа Бани подвела нас почти вплотную к домикам. Их было шесть, стояли они вразнобой и были прилично удалены друг от друга.

– Выбигайте себе домик и гасполагайтесь. Обед начинается в час дня. Тгапезная находится там, – тёмнокожая воспитательница показала на длинное приземистое одноэтажное строение вдали за деревьями, которое напоминало всем своим видом казарму.

Вожатые, предоставив нам некоторое время для самостоятельности, направились в сторону этой самой трапезной. Мы с Джейн и Эллен шли впереди всех, поэтому получили тактическое преимущество при выборе домика. Моя кузина быстро сориентировалась, шепнув:

– Я займу крайний домик, вон тот, поближе к столовой.

– Хорошо, – кивнула Джейн. – Мы тогда займём вон тот.

Разделиться с нашей стороны хорошее решение: наблюдать ситуацию лучше из разных углов. Лучше включаться в жизнь лагеря и вовлекаться, чем вариться в собственном соку и междусобойчиках. Мы с Джейн быстро направились в сторону выбранного домика. Другие девочки тоже предпочли не откладывать с заселением. Домики оказались открытыми, и как мы поняли, запирались они только изнутри. Интересно, есть ли тогда тут в таком случае сейф, где можно хранить личные вещи? Или в лагере практикуется честность и общность —никакие вещи не пропадают, их не воруют?

Внутри домики были устроены очень просто: большая просторная комната, обитая деревом, с шестью кроватями, стоящими у стен в разном порядке, несколько тумбочек, полочек и шкафов. Выходит, каждый домик был рассчитан на шесть человек максимум. Мы с Джейн заняли кровати, застолбив их рюкзаками, и в этот момент к нам в домик постучались соседи.

Соседок было трое, они нашего возраста, и они, видимо, предпочли не разделяться. Они явно испытывали замешательство и стеснение, и мы с Джейн приветливо пригласили их:

– Заходите, будем жить дружно!

Девочки улыбнулись нам в ответ, стали выбирать себе кровати. Одна из них немного капризно потянула:

– Телевизора нет. Придётся пропустить любимые серии «Городка Госкопа».

– Вау! – весело воскликнула Джейн. – Ты смотришь «Городок Госкоп»?! Это круто! Знаешь, у меня есть целый сборник кассет со всеми сериями! Я и моя младшая сестра – фанатки этого сериала. Кстати, меня Джейн зовут!

Моя подруга, пребывающая в отличном расположении духа, протянула руку.

– А я Винни, – представилась девушка, тоже повеселев немного и пожав Джейн ладонь. – Уиннифред.

– Вот здорово! Представляешь, мою сестрёнку тоже зовут Уиннифред! И ещё у меня есть подруга с таким именем, Фэрри. А сестру мы все зовём Фридой. Значит, у меня в жизни целых три Уиннифред появилось, это отличный знак! Я могу загадывать желания!

– Меня зовут Сара, – представилась подружка Уиннифред.

– А меня – Мария – представилась третья девочка, робко, когда мы все на неё посмотрели.

– Клот, – представилась я.

– Клаудиа, должно быть? – предположила Сара.

– Не совсем, – хихикнула я, примерив на себя это имя – Клаудиа. – Вообще-то, Клотильда.

– Ух ты! Какое редкое имя, – улыбнулась Сара. И ответила своей товарке Винни: – Ну и что, что нет телевизора? Отдохнёшь от своего сериала. Полезно иногда! Здесь будет круто. Мои родители говорили, что это один из самых крутых лагерей.

Сара оказалась балаболкой. Она могла тараторить без умолку. Уиннифред была немножко занудой. Она во все высказывание подружки Сары вставляла критические замечания. Ну а Мария была типичной тихоней. И если Сара оккупировала внимание Джейн, а Уиннифред пыталась прибиться в компанию третьей лишней, то мне в какой-то степени «досталась» Мария. Я ведь тоже «тихоня». Только я тихоня потому что я сдержана и задумчива. А Мария казалась чем-то напуганной или застенчивой. Джейн, Сара и Винни, щебеча, распаковывали вещи, раскладывали. Я тоже копалась у себя в рюкзаке, возилась с постельным бельём, украдкой наблюдая за всеми. А Мария просто сидела на кровати, почти на самом краешке. И оглядывала комнату отрешённым взглядом, словно колебалась, раздумывала, стоит ли тут остаться, или лучше встать и никому не говоря ни слова, гордо вернуться домой.

Мария выглядела как серая мышь, и одновременно была чем-то на меня внешне похожа. У неё тоже тёмно-русые прямые волосы, тоже густая чёлка, спадающая на лоб. Только ростом она пониже меня, и глаза её голубые, а не каре-зелёные, как у меня. Поневоле мы всегда проникаемся симпатией и повышенным интересом к тем, в ком видим сходство с собой – по внешности или по характеру. В Марии я сразу нашла близкое, и мне захотелось подружиться с девочкой. Но как нарушить её молчание, может, она ни с кем в данный момент не хотела общаться? И кто она для Винни и Сары, раз они особо её в беседу не вовлекают? Подруга? Или дальняя родственница? Скорее всего, второй вариант.

Другими словами, наша новая соседка, девочка по имени Мария, вызвала во мне любопытство. Как она узнала о лагере? Что она по поводу лагеря думает? Чем увлекается? Нравятся ли ей спортивные игры? Любит ли она приключения, можно ли будет предложить ей прогуляться по территории?

Едва мы только успели разложить наши вещи, Джейн первая спохватилась:

– Уже обед! Пойдёмте.

– Да, поесть бы не мешало. Вот посмотрим, как нас тут будут кормить, – пробурчала Винни.

Винни была светловолосой, пухленькой, но не лишённой симпатичности девушкой. А Сара была просто красоткой, очень миловидной и настоящей голубоглазой блондинкой. Сара обожала носить кучу украшений, и смотрелась настоящей модницей. Ещё она никого не стеснялась, хорошо налаживала контакты. В целом, неплохие соседки. Я осталась ими довольна.

Моя подруга, Винни и Сара дружно вышли из домика. Я посмотрела на Марию и улыбнулась:

– Пойдём и мы?

Мария встрепенулась, робко посмотрела на меня и кивнула. Она молча встала и направилась к выходу.

– Как ты себя чувствуешь, Мария? Мне показалось, или тебе нездоровится? – спросила я. Мария выглядела бледной. – Ты не разбирала вещи.

– Всё нормально. Так на меня, наверное, действует перемена климата, – девочка неуверенно пожала плечами и смущённо улыбнулась. – Всё пройдёт, со временем.

Я заключила, что Мария скрытная. Она явно кривит душой и хочет показаться вежливой, это проще, чем ответить правду, что ей тут не особо нравится. Идти до Трапезной, как она тут называлась, два шага, поэтому особо с Марией поговорить не удалось. Мы вошли в большое просторное помещение, увидели несколько накрытых столов с длинными скамейками. Девочки сразу стали занимать свои места. Марии не досталось места за нашим столиком. Я сначала села вместе с Джейн и новыми подружками за большой общий стол, но увидев, что Мария оказалась одна, за большим столом, подсела к ней:

– Ты не против?

Мария улыбнулась, она явно почувствовала себя комфортнее, что я к ней присоединилась. Из чего я заключила вывод, что девочка в самом деле стеснительная, и ей легче, когда к ней кто-то подходит и проявляет внимание, чем самой быть активной.

Ко мне с другой стороны подсела улыбающаяся Эллен.

– Мария, познакомься, это Эллен. Она моя двоюродная сестра, – гордо представила я кузину. – Эллен, это Мария, мы с ней вместе живём!

– О, здорово, – Эллен улыбнулась Мария. – Как вы разместились?

– Отлично!

– Домики – улёт, да? – поделилась Эллен впечатлениями.

– В каком смысле? – пояснила я.

– В прямом. Я говорю – улёт, значит – улёт, – хихикнула кузина. Нас в домике четверо. Я, Эмми и ещё две девчонки, нашего возраста.

– А нас – пятеро, – похвасталась я, мол, у нас государство побольше!

– Прикольно, – сказала Эллен. И вдруг на полном серьёзе заявила, даже громковато для личной беседы: – Мне здесь нравится. Правда. Здесь очень здоровски.

Я помолчала и любезно улыбнулась в ответ. Моя кузина честна – ей правда тут всё нравилось, я хорошо знала её взыскательный характер, её критичное и привередливое отношение к условиям быта, сервису, атмосфере нового места и так далее. Реакция Эллен, её слова меня удивили: по крайней мере, даже я не нашла тут пока ничего такого, что вызывало бы во мне бурные положительные эмоции.

На обед подавали щи, из капусты, на мясном бульоне. На второе – рис и рыбу, очень костлявую и противную, которую я даже не стала есть. На третье – кисель и булки из белого хлеба. Дожёвывая свою еду, я задумалась: а где они тут берут продукты, им кто-то привозит? И куда, как часто? На яхте? Или, может, на вертолёте? Мои мозги придумывали разные изощрённые варианты, куда и как можно отправиться с острова. В воздухе здесь так и пахло гнетущей тайной.

Обедая, я украдкой рассматривала зал. Другие девчонки ели, разговаривали между собой, все были спокойны и умиротворены. За дальним столиком сидели вожатые. Я увидела, что их там четверо: уже знакомая нам госпожа Бани, злюка госпожа Эббс, и ещё две женщины неопределённого возраста, с такими же странно отрешёнными маскоподобными лицами. Вожатые ели еду более хорошую и качественную, чем мы – это тоже не укрылось от моего внимания. Что ж, им положено: мы здесь как воспитанники, скауты, и должны привыкать к спартанским условиям, в том числе к простой пище.

Когда время обеда подходило к концу, госпожа Бани встала и громко объявила:

– В четыге часа пгоизойдёт Большой Сбог. В тги тгидцать вам надо собгаться на центгальной поляне и быть готовыми отпгавиться на место общей встгечи. До этого вгемени вы свободны и можете отдыхать. Обед окончен. Пгосьба убгать и помыть за собой посуду и пготегеть столы.

Последняя фраза меня несколько выбила из колеи. И не только меня. Сразу с нескольких сторон послышались возгласы наиболее дерзких и пробивных девчонок:

– Как это – убрать посуду? А уборщиц тут что, нет?

И – более возмущённые голоса:

– Почему это мы должны убирать посуду?

Цепкие, почти чёрные глаза госпожа Бани мигом выявили нарушительниц общей дисциплины, и вперились в них. Госпожа Бани громко и безапелляционно заявила:

– Дав своё согласие пгибыть в этот лагегь, вы выбгали пгоггамму. Это пгоггамма газвития и личностного госта, а также воспитание таких важных качеств, как самоогганизованность, тегпимость, ответственность и активная жизненная позиция. Вы можете не убигать вашу посуду и уповать на кого-то, кто сделает это за вас. Но так вы никогда не научитесь бгать на себя ответственность за свою жизнь. Никогда не станете лидегами. Сопготивляясь тому, что может вас газвить, вы наносите существенный угон вам самим. Для тех, кто хочет более подгобно получить газъяснения, что это всё означает, я жду завтга в пять утга на центгальной площадке. Те, кто сейчас не хочет мыть посуду и убигать со своих столов, останутся на ужин без посуды и будут сидеть за ггязными столами.

Трудно передать, с каким артистизмом и харизматичными нотами меняла интонацию госпожа Бани. Последнюю фразу она произнесла – как отрезала. И она имела почти сверхъестественное влияние на аудиторию. Я ожидала, что посыплются новые вопросы и возражения, а то и открытый бунт, но после слов госпожи Бани пыла у лентяек поубавилось. Я увидела, что те, кто выступал, с недовольными лицами пробурчали себе под нос, но ничего не сказали громко. И, оглянувшись на госпожу Бани, я поняла, в чём причина: ей помогала тяжёлая артиллерия. Госпожа Бани говорила свою речь, стоя, а рядом с ней нерушимой стеной стояли госпожа Эббс и две другие её товарки. Я заметила, что по сравнению с ними госпожа Бани самая низкорослая. Было в госпоже Бани одновременно что-то такое, что заставляло беспрекословно подчиняться ей, уважать её, но и заставляло опасаться её гнева. И её картавый акцент совсем не выглядел комично или мило, напротив, он придавал ей внушительности и завершённости её нестандартному облику.

Вожатые строго наблюдали, как девочки вставали, несли тарелки к раковинам. Кто-то из девочек ещё доедал еду, их поторапливали, говорили, что не стоит копошиться и надо крутиться-вращаться быстрее. Немного не обычный подход к воспитанию, заметила я. Как будто девочек тут готовят как отряд специального назначения. Я была не против помыть посуду и убрать со стола за собой, наоборот, даже почувствовала гордость, что обслуживаю себя сама, но сам подход показался мне странным. Интересно, что ещё ждать, каких испытаний на выносливость?

Убирая свою тарелку, я вздрогнула, поняв, что слишком отвлеклась на свои мысли и немного потерялась в пространстве и времени. Выяснилось, что я совершенно пропустила, что Мария ушла. Я повертела головой, не увидела её в помещении. Зато увидела, что Мария оставила свою еду почти не тронутой, и не думала убирать посуду. Я подумала, что Марии правда нездоровится, возможно, она постеснялась об этом сказать. Стараясь не привлекать внимания, я взяла её еду, выбросила, и помыла за ней посуду.

До общего сбора оставалось меньше двух часов, и я вернулась в домик, намереваясь поговорить с Марией. Но её там не было. В комнате были только Винни и Джейн, они беззаботно болтали, как будто не замечали необычных вещей, происходящих вокруг.

– Где Мария, вы знаете? – спросила я девочек.

Джейн отрицательно покачала головой, а Винни ответила:

– Она с сестрой пошла погулять.

– С сестрой? – удивилась я.

– Ну да, они с Сарой сёстры. Двоюродные, – пояснила Винни. – Она разве тебе не говорила? Мне казалось, что вы хорошо подружились.

– Ещё только предстоит, – улыбнулась я. – Мы с Марией ещё не успели поговорить.

– Поговорите. У Марии очень мало друзей. Точнее, вообще нет.

– Мы обязательно подружимся с Марией, – загорелась Джейн. – У меня вот тоже, например, не так много друзей. Потому что я рыжая.

– И у меня. Потому что я толстая, – добавила Винни на полном серьёзе, и мы с Джейн так и не поняли – шутит она или глубоко комплексует.

– То, что ты толстая, никак не может повлиять на твою открытость, искренность и доброту, – подбодрила Джейн свою новую подругу. – Как и то, что я рыжая. То, как мы выглядим, вовсе ничего не значит. Главное – то, что внутри.

– А вот Сара красивая. У неё всё хорошо – и внутри, и снаружи. Она красивая и умная, – проговорила Винни, и я уловила, что Винни завидует своей подруге.

– Винни, а ты первый раз в этом лагере? – как можно невиннее спросила я, стараясь переключить девочку от не очень позитивных мыслей.

– Да, – кивнула девушка.

– А как ты узнала про лагерь? Твои родители тебя направили?

– Да, Сару и Марию. Но путёвка была на троих человек. И Сара взяла меня, она моя лучшая подруга, – с гордостью заявила Винни. Что не удивительно: лучшим подругам всегда больше всего завидуют.

– И как твои первые впечатления? – продолжила выпытывать я.

– Не могу пока ничего сказать. Но то, что надо мыть посуду, мне не нравится. Зато хорошо, что у каждого свой домик. Я думала – будем спать в одной большой зале, под присмотром вожатых, и как в детском саду, то есть когда нужно лежать только на спине, положив руки вдоль тела. Как мумия! Или как труп, – хихикнула толстушка.

– В каждой вещи или ситуации есть и плюсы, и минусы, – философски заключила Джейн.

– Да. Я пойду, поищу ещё плюсы. Вы со мной? – предложила я, решив, что сидеть в домике не имеет смысла, и нужно пойти прогуляться.

– Нет, я буду доразбирать вещи. Не забудь про общий сбор через час, – напомнила Винни.

– Не забуду, – пообещала я. И посмотрела на Джейн.

– Я тут останусь, – кивнула подруга. И польстила своей новой знакомой: – Чтобы Винни не было скучно.

Винни улыбнулась.