- -
- 100%
- +
Проблема в том, что те времена прошли. Сейчас в этих сказочных городах люди живут как раз обычные, этим городам чужие. Публика эта по большей части бедная, поэтому красота в списке их приоритетов в лучшем случае стоит на тридцать пятом месте. Это не их вина, но лучше от этого городам не становится, от этого они выглядят запущенными. Я бы даже сказал, запущенными до такой степени, что невольно начинаешь напрягаться.
Запущенность это всегда признак нищеты. А нищета и разбой находят друг друга очень быстро, после чего становятся неразлучной парочкой. Бывают конечно исключения, но проверять такое на себе не хочется. Поэтому в таких вот полутрущобных местах моя кукушка, страдающая лёгкой паранойей, начинает метаться по чердаку и вопить дурным голосом, что расслабляться не время, враг у ворот.
Санто Доминго как раз из тех городов, где моей кукушке становится неуютно. По крайней мере, те районы, через которые мы проезжали, настоятельно рекомендовали ей почаще махать крыльями. А потом мы завернули на вполне приличную улицу в центральной части города, где стояли отреставрированные старинные дома, и моя кукушка сразу сбавила обороты.
Машину мы припарковали напротив входа. Я набрал код на замке. Немного пожужжав, дверь открылась. Внутри дома было просторно и прохладно, хотя всё говорило о том, что здесь давно никто не живёт. Сбросив дорожные сумки в угол гостиной комнаты, я пошёл на кухню и выудил из холодильника две бутылки холодной минералки.
Анна уже пристроилась на диване, поджав под себя ноги. Когда я появился с запотевшими бутылками воды, она оторвалась от своего телефона и сообщила мне:
– Подтвердили, что клиенты прилетают завтра. По новому заезду в гостиницу тоже всё пока по плану.
Лёгким кивком головы я дал знать, что понял. Протянул ей открытую бутылку с водой, сел рядом на диван. Вытянул ноги на стул, который загодя поставил рядом с диваном. В последнее время у меня стало тянуть правую ногу после долгой езды, и это меня начинало беспокоить. Я понимал, что с возрастом начнут появляться проблемы со здоровьем, тем более после всех собранных за жизнь травм, но в сорок три года это всё-таки рановато.
У Анны звякнул телефон. Она, взглянув на полученное сообщение, сказала:
– Должны через пару минут подъехать.
Я посмотрел на часы. На удивление, на встречу с нами никто не собирался опаздывать. Если что, на островах точное время это очень относительное понятие, Эйнштейну бы сильно понравилось. Местные любят рассказывать про карибское время, что означает плюс-минус два часа, и то не точно. Причём рассказывают так, как будто это что-то хорошее. Ну и, конечно, «маньяна», то есть завтра, которое никогда не наступает, когда вам обещают что-то сделать. Короче, Карибы место не для педантов. А тут на встречу с нами прям как по расписанию поездов в викторианской Англии, хоть сверяй по хронометру.
***
Дверь снова зажужжала. В дом вошли невысокий мужчина лет шестидесяти и девушка лет двадцати. Возможно, она была чуть старше, но возраст островитянок определять очень сложно. Тут особый климат, в котором кожа сохраняет свою эластичность до самой старости, поэтому с возрастом промахнуться можно запросто.
Встреча у нас была назначена только с мужчиной, которого звали доктор Орландо Луго. Это был наш доверенный человек на Доминикане, на которого мы очень рассчитывали. С Анной они уже были знакомы, я его видел в первый раз.
Был он из креолов и вёл свой род от испанских колонистов, оседлавших этот остров ещё во времена Колумба. Что это значит? То, что он принадлежал к одной из тех семей, которые всем здесь рулили. Им принадлежала значительная часть плодородных земель, они контролировали основные отрасли экономики, они принимали законы и занимали министерские кресла. Короче, власть они держали цепко, независимо от того, какой век на дворе.
Насколько я знал, Орландо занимал важный пост в министерстве здравоохранения Доминиканы, был влиятельным человеком. Девушку, с которой он пришёл, звали Камила. Он нам её представил как близкую родственницу, которая будет помогать нам по мере сил с решением возникающих вопросов.
Стараясь откровенно не пялиться на неё, я всё же постарался более внимательно приглядеться к ней. Она реально была молода, как минимум лет на десять младше Анны. Бросилось в глаза явное наличие у неё африканской крови.
По ходу разговора выяснилось, что она занимается недвижимостью, у неё своё агентство, а та вилла, на которой мы с Анной живём, принадлежит её семье. Какой полезный человек, подумал я про себя. Она, заметив мой интерес к ней, стала зыркать в ответ своими чёрными глазищами. Типа, не стесняйся, подходи поближе. Но мне сейчас это было совсем ни к чему.
Анна с Камилой сидели на диване, Орландо и я на стульях напротив. Он вытащил из нагрудного кармана пиджака флешку и протянул её Анне.
– Итак, по вашим вопросам. Я просмотрел все интересующие вас дела, провёл анализ и подготовил по нему отчёт. Вся информация на диске. За год набралось 172 случая смертей иностранцев. В основном это проблемы с сердцем и другие естественные причины. Шестнадцать случаев это отравление некачественным алкоголем. Двенадцать смертей, возможно, как-то связаны с употреблением кокаина и других наркотиков, в их анализах обнаружены следы. Я запросил исходный материал по всем случаям, мне сделали анализы по новой, чтобы ничего не упустить.
– А что по Стефании Мартинелли и по другим вопросам?
– Я как раз хотел сказать об этом. У Мартинелли целый букет всякой всячины в крови, но всё в слабых дозах. Выделить явную причину смерти не получается. Ясно только, что у неё был отёк внутренних органов, в первую очередь лёгких. Это может быть осложнением после подводного плавания, организм не был готов к таким нагрузкам. Могло быть вызвано ушибом, тоже фактор. Ну и таблетки, которые она могла принимать. Как их называют, «рекреационная химия».
Он буквально на пару секунд замолчал, словно что-то обдумывая. Потом, видимо, решил нам ничего больше не говорить.
– Я ещё подумаю над ситуацией. Пока ничего определённого сказать не могу. Есть ещё шесть похожих случаев, но я пока не могу найти между ними явную связь, и тем более сказать что-то определённое. Требуется время.
Анна понимающе закивала головой. Луго, немного подумав, продолжил:
– Теперь по случаям, когда причина смерти не понятна. Я насчитал одиннадцать человек, которые умерли без каких-либо ясных причин, и анализы которых полностью в норме.
– То есть там вообще всё чисто?
– Абсолютно. Люди просто умерли во сне от остановки сердца. Полностью здоровые. По крайней мере, если судить по анализам, проблем со здоровьем у них не было.
Он показал пальцем на флешку и сказал:
– Там всё есть. Я дополнительно записал информацию о проблемах с некачественным алкоголем, где его могли употребить и как он мог попасть в гостиницы. Информация надёжная, получена по моим каналам в полиции. О договорённости помните, да? Я к этой информации не имею никакого отношения, моё имя нигде не упоминается.
Он встал, все остальные вслед за ним.
– Ознакомьтесь с информацией. Вечером можем встретиться снова, если будут нужны пояснения. Дом в вашем распоряжении, можете оставаться в нём сколько нужно. Ну, вроде как всё. Все вопросы в Пунта-Кане через Лючию. Это моя племянница, она работает в больнице. Ну, вы знаете. Все остальные вопросы к Камиле, у неё в Пунта-Кане тоже есть офис, она вам поможет. Вроде всё.
Молчавшая до этого Камила сказала:
– Вы спрашивали про монету. У меня есть хороший знакомый, который в теме. Он живёт здесь, в Санто Доминго. Можем с ним встретиться, я договорюсь.
– О, это вообще было бы отлично! Будем очень благодарны! Правда, нам сначала нужно встретиться с антикваром, к которому ездила Стефания для оценки монеты, и поговорить с ним. Потом мы свободны. Если сможете свести нас с кем-то, кто поможет прояснить вопрос с этой монетой, будет очень здорово, – Анна даже взяла руки Камилы в свои, выражая так свою симпатию и благодарность, показывая это всем своим видом.
Вот что у неё есть, так это умение искренне благодарить за любую помощь. Ей это ничего не стоит, а людей располагает, они потом для неё в лепёшку разбиваются. Я этому у неё постоянно учусь.
Как у неё это получается? Да очень просто. Чтобы вышло искренне, нужно реально ценить любую помощь. Тебе же никто ничего не обязан по жизни, так ведь? Так что будь благодарен, когда тебе помогают. Даже когда ты платишь за услуги, выразить признательность тоже не помешает. Любую работу можно сделать либо на отвали, либо наоборот, расстаравшись от души. Тут только вопрос отношений, насколько человек к тебе расположен. И благодарность это самый простой способ вызвать симпатию к себе. Всем приятно сознавать, что их ценят.
Короче, ты искренне сказал спасибо, это вызвало волну эндорфинов, после чего растёкшийся от нежданного счастья человек в качестве алаверды тоже захочет сделать тебе приятное. Простая и эффективная схема, от которой всем одна польза.
С Камилой это сработало, и она сходу предложила помочь нам с антикваром.
– Может, мне с вами пойти? Мне с ним будет проще разговаривать. Я многих здесь знаю. И вообще я местная, со мной он будет откровеннее.
– Если не трудно, то будем очень благодарны. Естественно, с вами будет гораздо лучше. Я просто не хотела вас по такой мелочи беспокоить…
– Не, мне не трудно! Я с удовольствием с вами день проведу.
Она посмотрела на часы, что-то прокрутила в голове, потом деловито сказала:
– У меня есть небольшое дельце минут на двадцать, после этого я буду свободна. Давайте встретимся через час в старом городе, точку я вам сброшу.
Луго стоял в дверях и терпеливо ждал. Мы попрощались. Дверь снова зажужжала, закрываясь, и мы остались одни.
Я посмотрел на Анну и спросил, слегка озадаченно:
– Одиннадцать человек? Это без тех, кто умер после возвращения с Доминиканы?
Она задумчиво посмотрела на меня, но как бы сквозь, и обескуражено произнесла:
– Да, что-то многовато получается. Выглядит так, что кто-то ещё начал активно работать по этой теме. Я доложу. Пусть решают сами, что с этим делать. Хотя подозреваю, что нам ещё и эту проблему навесят. Ладно, не будем пока голову этим забивать. Давай, собирайся, нечего здесь сидеть.
Она была права. Нам нужно было поснимать хотя бы немного в Санто Доминго, чтобы потом ради этого специально сюда не ездить. Хотя была у меня уверенность, что здесь я не в последний раз.
***
Мы вышли из дома. Я выставил по навигатору адрес того антиквара, к которому ездила Стефания для оценки монеты. Он был где-то совсем недалеко, в минутах в двадцати ходьбы. Что вполне объяснимо, такой бизнес можно вести только в туристических зонах.
Тут всё по классике. Открывают какую-нибудь сувенирную лавку или небольшой антикварный магазинчик, через который под видом настоящих артефактов сбывают туристам всякий хлам, который сами же изготавливают на месте в подсобках.
С Камилой мы договорились встретиться недалеко от того места, куда мы шли. Она сказала, что будет сидеть в кафешке, и мы её не пропустим, если свернём с Эль Кондо на нужную нам улочку.
Для справки. Эль Кондо в Санто Доминго это главная туристическая улица, полностью пешеходная. Местный променад, заточенный под приезжих. Место туристичней не бывает, сплошная полоса торговых лавок и продажа аляповатых картин через каждые пятьдесят метров. Тянется улица от площади Колумба до Парка Независимости, самое сердце старого города.
Историческую часть Санто Доминго часто сравнивают с Гаваной, однако эти два города друг на друга похожи очень мало. Старая Гавана, хоть на ней и лежит печать откровенной нищеты и разрухи, всё же будет заметно поэлегантней, да и атмосфера там как-то поприятней. Хотя, может, я просто плохо знаю Санто Доминго, до этого я тут был всего один раз, в отличие от Гаваны.
Мы дошли по узким улочкам до Эль Кондо, останавливаясь по пути для съёмок. Прошли по ней немного среди толпы туристов, свернули на нужном нам перекрёстке и практически сразу же наткнулись на Камилу. Она сидела на улице за столиком под навесом около небольшой кафешки и тянула из большого пластикового стакана какую-то кофейную бурду со льдом.
Лично на меня Камила с самого начала произвела впечатление богемной штучки, было в ней что-то артистическое. И так вот по-плебейски на улице сосать из пластикового ведра какую-то непонятную жижу кофейной природы… Выглядело это всё откровенным диссонансом.
Как по мне, кофе нужно употреблять только чёрным, без сливок и сахара. И тем более, прости господи, без миндального молочка с сахарозаменителями. Кофе не для того выращивают, чтобы переводить его на подозрительное во всех отношениях пойло. Его нужно пить в чистом виде, смакуя лёгкую горечь и кисловатый аромат. Если, конечно, ты не кулинарный некрофил, которому нужно обязательно напихать туда всякой всячины, которая искромсает и расчленит дух кофейных зёрен.
Камила встала и повела нас к нужному зданию, которое находилось буквально в метрах в пятидесяти от перекрёстка. Перед ним стояла рекламная раскладушка туристического агентства, предлагавшего туры на катамаранах и прочий отдых на водах. Она потянула на себя дверь, и мы зашли внутрь.
***
В небольшой комнате стояла пара столов, за одним из которых сидела молодая девчушка в белой рубашке и чёрной юбке. За другим сидел мужчина лет сорока. На звук колокольчика открывшейся двери оба подняли головы и уставились на нас. Девушка дежурно заулыбалась и приветливо стала спрашивать:
– Чем могу помочь? Какие туры вас интересуют?
Камила сделала лёгкое движение руки в сторону девушки, типа «спасибо, без тебя разберёмся», и спросила мужчину:
– Рики?
Тот встал, всячески стараясь скрыть свою настороженность за показной любезностью. Камила не стала ходить вокруг да около, даже не попыталась наладить с ним хоть какие-то отношения. Она сразу, без разбега, стала вводить его в курс дела. Назвала имя человека, которого Рики, похоже, очень хорошо знал и к которому испытывал благоговейное уважение. Типа, я его подруга, поэтому расслабься, все свои. Объяснила, что надо проконсультировать по монетам, и что эта информация важна для её друзей – при этом она кивнула на нас – которым надо помочь. Всё, что он скажет, дальше нас не пойдёт.
Рики успокоился, предложил нам сесть и кивком головы дал понять девушке, чтобы она оставила нас одних. Когда та испарилась за дверью подсобных помещений офиса, он уже с явным облегчением спросил:
– Так чем могу помочь?
Анна показала ему фотографию Стефании и фотографию монеты. Сказала, что мы знаем, что эта девушка была у него, оценивала у него монету, и нам желательно получить информацию, что это за монета по его мнению, и кому он про неё говорил. В конце добавила, что монета пропала, а девушка умерла.
Рики снова насторожился, и было видно, что ему ситуация сильно не нравится. Стараясь выглядеть как можно искренней, он рассказал, что помнил. В его изложении события выглядели следующим образом.
Девушка действительно приезжала. Он не сильно её помнит, но припоминает. Монета, по его мнению, ценности особой не имела. Сделана из дешёвого металла вроде бронзы, ни на что не похожа, и хотя там были какие-то странные рисунки и знаки, выглядела она совсем не так, с чем он обычно привык иметь дело. Он не исключал, что это может быть какой-то искусный новодел, но никак не старинная монета. По крайней мере, ничего похожего он никогда не видел.
Он предложил Стефании обменять её на пару мелких монет времён конкисты, но она отказалась. Он сфотографировал монету и обещал узнать у знакомых, может кто-то что-то знает про неё и хоть как-то прояснит, что это такое. Дал ей номер телефона, чтобы она связалась с ним через пару дней. Она не позвонила. Знакомые, которым он показывал фотографию, тоже не заинтересовались этой монетой. Это всё.
Лично у меня сложилось впечатление, что он говорит правду. Камила записала имена знакомых, с которыми он разговаривал, и встала, чтобы попрощаться. Анна её притормозила, попросив Рики, чтобы он удалил фотографию монеты со своего телефона. И вообще, если где-то ещё есть фотографии этой монеты, их тоже нужно удалить.
Рики покопался в телефоне, показал фотографию Анне и при ней её удалил. Потом сказал, что больше у него фотографий нет. По всему было видно, что ему хочется как можно быстрее от нас отделаться и забыть про эту злосчастную монету навсегда. Я его хорошо понимал.
Мы встали. Анна напоследок спросила, нет ли у него парочки дешёвых монет, которые бы выглядели дорого-богато. Рики сначала даже не понял, что мы хотим у него что-то купить. Потом объяснил, что дёшево можно купить только подделку под старинные монеты. Если мы, конечно, хотим, чтобы монеты выглядели ценными. Тут либо платишь много за оригинал, либо покупаешь задёшево копию. Если нужна подделка, то такого добра у него как раз навалом.
Он сходил в подсобку и вернулся оттуда со своей помощницей с несколькими небольшими коробками, в которых в полиэтиленовых пакетах лежали монеты. Анна покопалась в них, отобрала две похожие и сказала, что мы их берём.
***
Когда мы вышли из офиса, Анна спросила у Камилы:
– Думаешь, он всё нам сказал?
– Уверена. Я ему сказала, что Алехандро мой близкий друг, а его в этих кругах все хорошо знают. Смысла врать нет. Всё равно всё узнаю, если будет нужно. Если он соврал или что-то скрыл, у него будут большие неприятности.
– А этот Алехандро, он занимается антиквариатом? Кто он вообще?
– Он известный арт-дилер. В том числе занимается антиквариатом, причём не только местным. Он такой, международного уровня, много с Мексикой и Америкой работает. Это как раз тот человек, с которым я вас обещала свести. Сейчас мы к нему поедем.
Машина Камилы, бежевая Мазерати Левант, стояла вдоль улицы около её офиса, который находился в метрах трёхстах от того места, где мы сейчас были. Мы подождали, пока она переложит две яркие картины с заднего сиденья в багажную часть, освобождая место для Анны.
– Твои? – спросил я её, указывая на картины.
– Да, недавно написала. Нужно Алехандро их передать, он мои картины продаёт в Нью-Йорке через свою галерею.
Всё-таки богема, как я и думал. Художница, которая при этом владеет фирмой по торговле недвижимостью, и которая небрежно рассекает среди трущоб на новеньком и очень недешёвом Мазерати. Лишнее напоминание о том, что неважно, где ты живёшь. Важно, зарабатываешь ты хорошие деньги или нет.
У Камилы, как я понимаю, в этом плане всё было в порядке, девочка родилась в правильной семье. Такой финансовый успех в молодом возрасте объясняется либо наличием обеспеченных и влиятельных родственников, либо увесистыми достижениями на поприще постельных услуг богатым дяденькам и тётенькам. Исключений обычно не бывает. Рассказы про вундеркиндов и прочих юных гениев это просто рассказы. Если покопаться в истории этих успешных молодых людей, то всегда можно отыскать того, благодаря кому он стал таким успешным. И талант здесь не самое главное.
***
Дом Алехандро находился в минутах двадцати езды от колониальной зоны, в районе, который называется Лос Касикаскос. Здесь шла современная высотная застройка, меж которой за высокими массивными заборами стояли отдельные дома явно не последних людей Доминиканы.
По дороге у Камилы включился её внутренний риелтор. Она стала сыпать названиями, именами и ценами, на что мы только для приличия издавали попеременно удивлённые и восхищённые звуки. На самом деле нам всё это было конечно безразлично, селиться здесь мы не собирались. Нас интересовало только то, что может сказать Алехандро про монету и объяснить, как тут работает этот бизнес.
Алехандро жил в одном из тех домов за высоким забором, которые стояли среди многоэтажек. Ворота для въезда были открыты, но сразу же стали закрываться вслед за нами. Нас ждали.
Алехандро оказался вальяжным, ухоженным мужчиной лет пятидесяти, который встретил нас на пороге своего просторного дома. С Камилой они явно были на короткой ноге, сразу же начали лобызаться, похлопывать друг друга по спине и трещать, как две закадычные подруги. «Или трахаются, или гей», – решил я про себя, оценивая степень их близости.
По интерьеру, по обилию статуэток и картин было видно, что Алехандро занимается искусством профессионально. Впрочем, Камила нам уже всё про него рассказала: какие у него связи, какой вес он имеет, и что вряд ли кто-то здесь может знать про эту монету больше, чем он.
Короче, человек он был полезный во всех отношениях. Плюсом – или минусом, тут уж как посмотреть – было излишнее внимание ко мне с его стороны. То, что при общении с Анной мужики практически всегда проявляли к ней интерес в плоскости «а вдруг у нас с ней что-то получится», это было нормально. Такой же интерес ко мне со стороны женщин тоже случался, хотя заметно реже, и это тоже было нормально. Но вот со стороны мужиков такой интерес меня заставлял чувствовать себя не очень здорово.
С одной стороны, это конечно можно было использовать для создания более доверительных отношений, что нам сейчас совсем не помешало бы. Однако была опасность перестараться и дать ему неправильные сигналы. Он мог подумать, что я отвечаю взаимностью, и намечтать себе хрен поймёшь чего. Ребята такого разлива в этом плане ещё те фантазёры. Так-то я ко всем этим девиациям отношусь совершенно спокойно, но только до тех пор, пока они не начинают лезть ко мне с предложениями близкой дружбы.
Так что это был однозначно скользкий момент. Хотя вполне возможно, что я просто загнался на пустом месте, неправильно всё понял. Отношения между людьми это такое, никогда не знаешь, с чем имеешь дело.
Алехандро поставил на кофейный столик бутылку рома, несколько хрустальных стаканов, открыл хумидор с сигарами, после чего приглашающе показал на всё это рукой. Мы благодарно кивнули головами. Надо отметить, во многих ситуациях языка жестов и мимики бывает более чем достаточно. Вроде друг другу ни слова не сказали, а всё поняли и даже побеседовали.
Мы уселись на диваны вокруг, и Анна начала разговор. Она рассказала Алехандро историю про Стефанию и монету. Объяснила, что нам важно понять, откуда могла появиться здесь эта монета, и кто может иметь к этому отношение. И вообще, как тут обстоят дела с кладоискательством, насколько эта тема криминальная, и могла ли находка этой монеты привлечь чьё-то внимание, что привело к смерти Стефании.
Алехандро внимательно слушал, с интересом рассматривая фотографию монеты. Потом поднял голову и начал нам объяснять, как бы рассуждая вслух:
– Интересная монета. Я видел что-то похожее несколько раз, но не здесь. На вашей монете явно видны арабские буквы. Хотя вот эти символы мне не знакомы, похожи на скандинавские руны.
– Это старославянские буквы, использовались до кириллицы. Фактически её основа, – пояснила Анна.
– Да? Интересно. Форма тоже необычная, неправильный овал с углом. Нет цифр, обозначающих номинал, только ряд насечек, как будто это сделано с помощью майянской системы записи. Вы уверены, что это древняя монета? Больше похоже на современный образец искусства с отсылкой к старым артефактам. Такая художественная аллюзия…
Анна не стала раскрывать все карты и объяснять, что вообще-то это такая древность, и такая редкость, что ты даже себе не представляешь. Только спросила:
– Ну хорошо, предположим, что эту монету вымыло из какого-нибудь корабля, что лежит на дне. Может это привлечь внимание тех, кто занимается поиском кладов? Причём настолько, чтобы убрать тех, кто может указать на примерное местонахождение клада?
Алехандро немного помолчал, катая пальцами сигару, но не зажигая её. Потом начал объяснять:
– Ну смотрите. Тут вокруг кораблей затоплено, не пересчитать. Пиратские края, основной маршрут из колоний в Европу. Можете представить, сколько тут чего затонуло? Только из того, что известно, примерно шестьдесят пять больших кораблей лежит на дне. Это только по документам в архивах. А многие кораблекрушения даже не регистрировались.
С известными кораблями тоже не всё просто. Если корабль зарегистрирован в реестрах, прошёл таможню, известен его маршрут, и он затонул, то об этом есть запись в архивах. Если в них покопаться, то об этом можно узнать. Но там нет координат, где корабль затонул. Также нужно понимать, что если затонувший корабль не нашли сразу, значит он лежит на большой глубине. Что, опять же, указывает на то, что до него не добраться даже сейчас.
Вот я в качестве примера расскажу вам такую историю. В конце шестнадцатого века мимо Санто Доминго из Мексики плыла эскадра из девяти кораблей. Один из них, «Сан Мигуэль», затонул рядом с берегом. Матросы спаслись, глубина была небольшая. Было известно, где он затонул. Так там всё подняли со дна в течение нескольких дней и отправили в Испанию.
Это чтоб вы понимали, как быстро спасали затонувшее, если такое случалось и была для этого возможность. Там ценности были огромные, ради них горы бы свернули. А если не смогли сразу поднять, то для этого были причины. Поэтому даже если знаешь, где примерно затонул корабль, не факт, что до него можно добраться.