Томские трущобы. Человек в маске. В погоне за миллионами

Глава 33. Роковое утро

…Утром того достопамятного дня, когда разыгралась кровавая драма на Вокзальном шоссе, Егорин проснулся раньше обыкновенного. Накануне вечером он получил дополнительную инструкцию от «Человека в маске», вносящую некоторые изменения в первоначально выработанный план. Поэтому Кондратию Петровичу необходимо было увидеть Кочерова раньше, чем он выйдет из дома…

– Куда это ты собрался в такую рань? – спросила его жена, видя, что Егорин, наскоро одевшись, собирается уходить.

– Дело есть, с человеком одним нужно повидаться.

– Ты бы хотя стакан чая выпил. Самовар уже подан.

– Некогда! В гостях напьюсь…

Кондратий Егорович поспешил к Кочерову, которого застал сидящим за чайным столом в обществе своей супруги. Старики Кочеровы помещались в другой половине дома, предоставляя сыну жить совершенно самостоятельно…

– Ну, Иван, запрягай скорее лошадь, да поедем! – заговорил Кондратий Петрович еще из прихожей, где он задержался несколько, снимая пальто.

– Куда это вы ехать собрались? – полюбопытствовала молодая женщина, здороваясь с Егориным.

Тот ответил, не моргнув глазом:

– Иноходца я у одного прасола торгую, так вот надо съездить посмотреть. Муженек-то ваш в лошадях толк знает, поэтому я и беру его с собой.

Если бы молодая женщина была более наблюдательной, то она, наверное, обратила бы внимание на взволнованный вид мужа. Иван Семенович, оставив недопитый чай, начал одеваться. Руки его заметно дрожали.

– В телегу вели запрячь-то! – крикнул Кочерову Кондратий Петрович. – Да рогожу надо бросить – ноги закрыть, а то больно грязи на улице много.

– Ладно! – отозвался Кочеров, выходя, чтобы сделать работнику нужные распоряжения.

…Полчаса спустя Кочеров и Егорин быстро ехали по направлению к центру города. Грязь за ночь подстыла и образовала кочки. Телега немилосердно тряслась и потряхивала наших спутников. Несмотря на такое неудобство езды, они подгоняли лошадь, обмениваясь краткими замечаниями.

– Вчера только вечером известно стало, что артельщики раньше на вокзал поедут, – объяснил Кондратий Петрович.

– А точно ли известно, что они без конвоя поедут?

– Одни поедут… Двое, как и всегда.

– Риску-то все-таки много!

– Без риска-то какой фарт найдешь!? На печи сидя денег не наживешь!

– Главное то, что среди бела дня…

– Эх, Ванька, что ты последнее время скулишь? Было б тебе раньше не соглашаться.

– Ладно уж… Чего там…

Кочеров сердито передернул вожжами.

– Стой! Тут я слезу, а ты поезжай к Михладзе. Торопи его, чтобы сейчас же собирался!

Они остановились на углу Никитинской и Монастырской улиц. Егорин слез с телеги.

– Поезжай… Дальше все делайте, как и раньше было говорено. Я встречу тебя около магазина Щепкина-Сковородина.

Иван Семенович молча кивнул головой и стегнул лошадей.

«Ну, приведет ли Бог завтрашний день увидеть, – думал он, рисуя себе опасность близкого дела. – Дернула меня нелегкая впутаться в эту чащу! Куш-то, положим, можно взять… Хорошие деньги… Только и влопаться хорошо можно!»

Терзаясь такими сомнениями, Кочеров подъехал к трактиру Чебукидзе. По случаю праздничного дня трактир был закрыт. Кочеров привязал лошадь около калитки и зашел на двор.

– А, Иван Семенович! С праздником! – окликнул его Чебукидзе, попавший ему навстречу. Кочеров сухо кивнул головой и, не отвечая ни слова, стал подниматься по лестнице… Он застал Михладзе занятым чем-то около стола.

– Готов ты? – спросил Кочеров.

Не бросая своего дела и не повертывая головы, Михладзе весело ответил:

– Сейчас готов буду, револьвер вот только заряжу! Садись пока покури.

– Поскорее шевелись! – угрюмо пробормотал Кочеров. – Как бы не опоздать!

– Зачем опаздывать!? Поспеем на тот свет, там кабаков нет! – небрежно заметил Михладзе, пряча револьвер в кобуру.

Слова эти не понравились Кочерову. Он неодобрительно покосился на Михладзе:

– Каркаешь на свою голову!

– Ну, ну, что ты, как старая баба, ворчишь себе под нос… Чему быть, того не миновать!

Михладзе сдвинул тонко очерченные брови. На его красивом лице отразилась слепая вера в судьбу – выражение чисто восточного фатализма. Серьезно, сохраняя полное спокойствие, подтянул он ремень черкески, сунул за пазуху револьвер и надел белую папаху.

– Идем!

Они быстро спустились вниз и вышли за ворота. Пока Кочеров отвязывал лошадь, Михладзе посмотрел на грязную, еще пустынную улицу, на серое облачное небо и повел плечами от тянувшего холодного ветра.

– Ну и сторона, Сибирь проклятая! – обратился он к Кочерову, садясь рядом с ним в телегу. – Апрель месяц на дворе, а еще лежит снег и холодно чертовски! А у нас теперь уже цветут цветы… айва… тепло… солнце!

Кочеров ничего не ответил на эти слова. Он подстегнул вожжами лошадь и мельком сердито взглянул на красивый смуглый профиль своего спутника. А тот, точно угадывая мысли Кочерова, продолжал:

– Ты скажешь, зачем, дескать, в Сибирь приехал, если на родине так хорошо… Деньги нажить, вот зачем, друг любезный! Если удастся нам сегодня хорошо заработать, только меня и видели: сейчас же домой уеду… Женюсь на родине… Торговлю открою, ресторан сниму…

«Ишь ты, какой прыткий, – подумал Кочеров. – Смотри, брат, как бы вместо родины в могиле не очутиться или в тюрьму не попасть! Эх, рискованное дело!»

Он не высказал Михладзе своих опасений и только глубоко вздохнул, представляя себе самые мрачные перспективы.

– Ну, поезжай теперь один, а я пойду Егорину навстречу, – остановил лошадь Иван Семенович, когда они доехали до Обруба. Он передал вожжи и соскочил с телеги.

Михладзе повернул лошадь направо по взвозу на Воскресенскую гору, а Иван Семенович быстро зашагал по Большой улице, торопясь встретить Егорина. Неопределенные, быстро сменяющиеся ощущения страха и беспечности, опасений и надежд охватили его душу, как в ту памятную июньскую ночь, перед его дебютом на опасном поприще легкой наживы… Иван Семенович торопливо шагал по скользким обледенелым тротуарам, рассеянно пробегал глазами по вывескам запертых магазинов и думал: «Скоро девять часов. К обедне народ пойдет… Праздник-то большой сегодня! Если все хорошо сойдет, уж и напьюсь же я сегодня на радостях. А завтра в Красноярск покачу – с Катей повидаться… Нет, впрочем, завтра-то уехать нельзя будет: дома, пожалуй, заподозрят. Надо будет выждать время! …Письмо Кате напишу: так и так, мол, приготовляйся. Скоро приеду за тобой!»

Погрузившись в эти приятные мысли, Кочеров не заметил, как дошел до условленного места. Его вывел из задумчивости оклик Егорина:

– Иван Семенович! Постой…

Кочеров вздрогнул, остановился и только сейчас увидел своего сообщника, сидящего на лавочке около магазина Щепкина и Сковородина.

Они пошли дальше вместе, разговаривая вполголоса. Егорин осведомился о Михладзе и, получив успокоительный ответ, что все обстоит благополучно, в свою очередь сообщил Кочерову о результатах своих наблюдений. Артельщики еще не выезжали.

– Извозчик под них уже приехал, на дворе стоит. Сейчас должны отправляться!

Проходя мимо дома, в котором помещалась главная касса Сибирской железной дороги, они заглянули во двор. Около кассы стояла извозчичья пролетка.

– Видишь! – шепнул Егорин.

Они заняли наблюдательный пост на лавочке около одного из домов, находящихся на противоположной стороне улицы. Егорин посмотрел на часы.

– Ого! Уже двенадцать минут десятого… Что они там копаются?

В это время из кассы выехала пролетка с двумя седоками.

– Это они – артельщики! Идем скорее!

Глава 34. Убийство на Вокзальном шоссе

– Куда идем? – не понял Кочеров.

– Иди за мной… поедем сейчас. Тут у меня лошадь приготовлена! – торопливо на ходу пояснил Кондратий Петрович… Они завернули за угол переулка. Здесь около крыльца одного из домов стоял извозчик. Они обменялись с Егориным взглядами, и извозчик спросил:

– Подавать, что ли?

– Подавай! Садись, Иван! – торопил своего спутника Егорин, быстро заскакивая на пролетку, и, видя его недоумение, шепотом добавил:

– Это из наших ребят. Переодет только извозчиком… Погоняй, брат, живее!

Последнее восклицание относилось к вознице, который, не спрашивая указаний, действуя, очевидно, по заранее выработанному плану, свернул на Большую улицу, по которой поехали артельщики…

В описываемое нами утро, приблизительно за час до выезда артельщиков, из города вышли двое пешеходов и направились по дороге к томскому вокзалу. В одном из них, высоком крепко сложенном парне, одетом в короткую шведскую куртку и сапоги с длинными голенищами, наши читатели узнали бы своего старого знакомого Сеньку Козыря. Его спутник, стройный, сухощавый брюнет с мрачным и решительным выражением смуглого лица, был одет в малиновую черкеску с нашитыми на груди патронами и мохнатую черную папаху. На его поясе сбоку болтался небольшой кинжал в металлической оправе.

– Верст пять до вокзала будет? – спросил черкес у своего спутника, легко и уверенно ступая по кочкам замерзшей грязи. Говорил он по-русски вполне правильно, без всякого акцента, и только в своеобразном тембре его гортанного голоса сквозило что-то нерусское, что-то слишком жестокое и властное…

– Три версты, не больше! – ответил Козырь, на ходу закуривая папиросу. Помолчав немного, он спросил черкеса:

– Разве ты никогда не ходил по этой дороге, Асан?

Тот отрицательно покачал головой.

– Сам атаман ездил осматривать местность… Я же здесь еще не бывал! Надо справиться с планом, далеко ли идти.

При этих словах Асана вынул из кармана листок бумаги и, внимательно осмотрев окружающую местность, обратился к заметкам, сделанным на плане.

– Вот как пройдем кладбище, то можно и назад повернуть: дальше идти незачем! – поделился он с Козырем своими соображениями. Сенька сплюнул в сторону и поправил шапку.

– Можно и на дороге подождать, – нерешительно заметил он, – зачем зря ноги ломать.

Асан ничего не ответил на это и молча пошагал дальше. В шайке "Мертвая голова" он занимал такое же место, которое раньше занимал Пройди-Свет, то есть был помощником, правой рукой атамана, посредником между ним и остальными членами организации. Козырь недолюбливал нового товарища. Ему было обидно, что этот неизвестно откуда взявшийся черкес занял важный пост есаула, на что он, Козырь, имел большее право. Кроме того, Козырь при выходе из тюрьмы составил себе убеждение, что виновником убийства Пройди-Света является никто иной, как этот черкес. Но так как прямых доказательств, подтверждающих это подозрение, не было, то Козырь решил молчать, исподтишка наблюдая за Асаном. Сегодня, в предстоящем деле, Асан должен был играть роль руководителя, и дисциплина в шайке требовала от Козыря полного подчинения ему…

– Садись, отдохнем немного, да покурим! – предложил Асан, опускаясь на землю около кладбищенской ограды. – Недолго уже ждать осталось: девять часов скоро.

Козырь не замедлил последовать его примеру и в свою очередь присел на корточки, прислонясь к стене… Они закурили…

– Вот, если “засыплемся” сегодня, так ночевать, пожалуй, там будем! – нарушил молчание Козырь, кивая головой на видневшиеся постройки пересыльной тюрьмы.

– Ну так что же!? Кому тюрьма, а нам с тобой – добрый дом! – рассмеялся Асан коротким сухим смешком…

По дороге мимо наших героев изредка проезжали экипажи с седоками, спешащими на вокзал к утреннему поезду. Прошел какой-то мужик с мешком за плечами.

– Пассажир первого класса! – сострил на его счет Козырь… В это время до их слуха со стороны города долетел протяжный гул благовеста.

– К обедне ударили, должно, девять часов!

Асан поднялся на ноги. Его зоркие глаза усмотрели вдали медленно движущуюся телегу, запряженную серой лошадью.

– Никак, это наш, – пробормотал он, пристально всматриваясь. – Так и есть – наш! В белой папахе… Идем навстречу!..

…Они, поравнявшись с телегой, остановились.

– Не видал ли, земляк, белого зайца? – уверенно крикнул Асан, подходя к телеге.

Михладзе натянул вожжи и торопливо ответил:

– Собаки сзади!

Обменявшись этим паролем, сообщники уселись в телегу и тронулись далее… Михладзе искоса посматривал на своих новых товарищей, но не решался заговорить с ними.

– Стой, земляк, – слегка дотронулся до его плеча Асан, – сверни с дороги, ждать будем!

Долго ждать им не пришлось, почти сейчас же Михладзе обратил их внимание на две пролетки, показавшиеся на шоссе.

– Это они – артельщики. Вон сзади наши едут! – взволнованно прошептал он, заворачивая лошадь.

Роковая минута приближалась…

Глава 35. Жертва долга

– Поезжай им навстречу, – тихо, но решительно сказал черкес.

Телега медленно двинулась вперед.

«Вот оно, сейчас начнется!» – подумал Михладзе, нервно передергивая вожжами.

Расстояние между телегой и первой пролеткой все уменьшалось.

– Право держи, – сердито крикнул извозчик, видя, что телега с тремя незнакомцами преграждает ему путь.

– Стой, земляк, – живо заговорил черкес, соскакивая с телеги, – погоди маленько. Нет ли у вас огонька прикурить?

Говоря это, он быстро подошел к пролетке и, выхватив из-за пазухи револьвер, направил его на опешивших седоков. В тот же момент Козырь, выскочив на дорогу, схватил под уздцы лошадь извозчика.

Все это произошло так быстро и неожиданно, что Михладзе не успел моргнуть глазом. Он замотал вожжи на облучок телеги и нерешительно замялся на месте, не зная, что ему делать.

Артельщики соскочили с пролетки в противоположную сторону.

– Держи коня! – крикнул Козырь, бросаясь вперед и на ходу вытаскивая револьвер.

Михладзе сильно дернул за вожжи. Лошадь сделала неловкое движение, и пролетка перевернулась.

– Бросай револьвер! Тебе говорят, ты, – уцепился Козырь за руку одного из артельщиков, попробовавшего сопротивляться.

После короткой борьбы Козырю удалось обезоружить своего противника и сильным толчком бросить его на землю.

Второй артельщик, соскочив с пролетки, отбежал немного в сторону и как-то странно топтался на месте, прижимая левой рукой объемистый кожаный портфель, а правой шаря в кармане оружие.

Черкес медленно приближался к нему, спокойно наводя револьвер.

Михладзе все еще держал за вожжи испуганную лошадь. Из-за перевернутой пролетки пред ним промелькнуло бледное растерянное лицо Кочерова.

В то же мгновение раздался резкий револьверный выстрел, другой, третий.

Артельщик, в которого стрелял черкес, грузно повалился всем своим туловищем, как-то нелепо взмахнув руками. При падении фуражка соскочила с его головы и откатилась в сторону к ногам лошади.

Первый из артельщиков, пользуясь тем, что никто не обращает на него внимания, отполз в сторону, вскочил на ноги и пустился бежать по направлению к пересыльной тюрьме.

– Убежал. Ну черт с ним! Догонять не стоит, посмотрел ему вслед Асан, заряжая револьвер.

– Кладите чемодан в телегу. Живее! – крикнул он, обращаясь в сторону своих сообщников.

Кочеров и Егорин торопливо принялись исполнять это приказание.

Лошадь Кочерова, запряженная в телегу, напуганная звуками выстрелов, начала биться. С уст черкеса сорвалось злобное ругательство. Время было дорого, нельзя было терять ни одной минуты. Со стороны города к месту происшествия приближался извозчик – кто-то, очевидно, ехал на вокзал.

– Ну, скорее вы шевелитесь! Возьми ее, Сенька, под уздцы!

Лошадь фыркала и пятилась назад, пугаясь чужого человека.

– Караул! Грабят! Убивают! – донеслось со стороны остановившейся пролетки.

Неожиданные свидетели разыгравшегося злодеяния, не осмеливаясь активно вмешаться, ограничились только криками о помощи.

Иван Семенович, после того как чемодан был положен на телегу, распутал вожжи и, уже не отдавая отчета в своих поступках, забыв о выработанном плане и об участии своих товарищей, вскочил на телегу, ударил коня, закричал…

Егорин последовал его примеру.

Лошадь, послушная голосу своего хозяина, понеслась с места в карьер.

Лицо Асана исказилось судорогой и бешенством.

– Собаки, – прокричал он, увидев измену своих сообщников. – Беги, парень, уноси ноги!

Последнее восклицание относилось к Михладзе.

Тот не заставил повторять это приказание и, как молодой олень, уходящий от своих преследователей, бросился бежать.

– Садись, Семен! – крикнул черкес товарищу, прыгая в пролетку, на которой приехали Кочеров и Егорин. – Портфель захвати, может, деньги там! – вспомнил он.

Молчавший возница, беспристрастно наблюдавший все время за происходящим, повернул лошадь к городу, шевельнул вожжами и свистнул.

На месте разыгравшейся драмы остались перевернутая пролетка, извозчик, онемевший от страха, и неподвижный труп убитого артельщика.

Все выше описанное нами произошло за десять минут времени, но, когда пролетка с Асаном и Козырем приблизилась к черте городских построек, из домов уже высыпал народ, образовалась погоня… Но, к счастью для наших героев, преследователи были пешие и не были в состоянии преградить путь беглецам. Пролетка нырнула в один узенький переулок и скрылась из глаз толпы.

Посмотрим, как удалось скрыться Кочерову и Егорину.

Свернув с дороги на пустырь, отделяющий городские постройки от кладбищенской ограды, они долго колесили по городским окраинам, пока не попали в переулок, в котором им не встретилось ни души.

– Куда поедем-то? – спросил Кочеров, начиная оправляться от пережитого волнения. – Домой ехать нельзя, живо сцапают.

– Чемодан-то больно велик, с ним надо разделаться, – добавил Егорин. И тут же накинулся на Кочерова.

– Ремни из тебя резать надо, сволочь! Пошто коня зря угнал!? Весь план перепутал… Место было приготовлено, теперь туда не попадешь. Одно разве – к Орлихе поехать!

– И то правда! – согласился Кочеров. Он шевельнул вожжами.

– Ну, Ванька, не сносить нам своей головы, ежели да засыплемся!

– Одно слово – петля! – беззвучно уронил Кочеров, вновь поддаваясь чувству страха, нахлынувшему на него при словах Егорина.

Тот, очевидно, понял настроение Кочерова и, хлопнув рукой по чемодану, вызывающим тоном произнес:

– Была не была! По крайности, денег-то куча.

Перспектива сделаться обладателем двадцатитысячного состояния, и не далее как сегодня, приободрила Кочерова.

– Ну, Бог не выдаст, свинья не съест! – пробормотал он, погоняя лошадь.

На дворе Орлихи их ожидало новое разочарование: хозяйки квартиры не было дома. На их звонок вышла какая-то девочка в засаленном платье и пропищала, кутаясь в рваный платок:

– Тетеньки нету дома. Оне в гости ушедши.

Сообщники обменялись взглядами.

– Вот всегда так, – с отчаянием в голосе произнес Кочеров, заворачивая лошадь. – Куда мы теперь поедем?

Егорин пропустил мимо ушей негодующее замечание Кочерова. Сознавая всю опасность создавшегося положения, он старался найти какой-нибудь выход.

– К тебе попрем, – наконец решил он.

– Куда ко мне? – недоуменно отозвался Кочеров.

– Да в женины дома, в трактир. Ну, шевели руками! Чего, замерз, что ли?

Девчонка все еще вертелась на крыльце. Ее детское воображение было заинтересовано этими двумя прилично одетыми людьми с такими испуганными лицами и растерянными движениями.

– Ай-ай, поклажу-то выронили, – крикнула она тоненьким голоском, увидев, как от неловкого движения Кочерова телега зацепилась за крыльцо и опрокинулась.

– О чтоб тебя, черт! – выругался Егорин, поднимая чемодан.

– Да куда мы его там спрячем? – растерянно шептал Кочеров, выезжая за ворота.

– А вот к Андросихе заедем, у нее ведь каретники пустые, биржи она теперь не держит, у ней и спрячем в каретнике. Ты уж молчи только, да мне поддакивай, а я уж знаю, что говорить.

– Чего говорить ты будешь? И деньгам не рад. Влопались мы с тобой, брат, – тоскливо покачал головой Иван Семенович.

– Молчи! Скажем, что тебя завтра описывать будут, что вот де некоторые вещи от описи сберечь хочем. Только делов. Что она, дура-баба, понимает!

Последний план был выполнен нашими героями не без затруднения.

Андросиха, увидав Кочерова и Егорина, всех забрызганных грязью, и не доверяясь их сбивчивым объяснениям, наотрез отказалась дать им свой каретник.

– Ну, чего тут обращать на бабу внимание? Кто хозяин дома? Ты или кто? Ты, старая кочерга, молчи у меня. Будешь ежели что болтать – на свою голову.

Они спрятали злополучный чемодан в углу каретника, прикрыв его рогожей.

– Вечером вернемся, тогда возьмем.

Разделавшись таким образом с вещественными следами рокового утра, сообщники поспешили домой. Проезжая по улицам города, Кочеров испуганно озирался направо и налево, точно ожидая, что вот-вот кто-нибудь из встречных закричит: "Держи их! Убийцы!.."

Это болезненное состояние не прошло даже и тогда, когда Кочеров, простившись с Егориным, въехал к себе на двор.

На лице работника, который вышел принять лошадь, он усмотрел выражение скрытого злорадства. Точно сонный, вялый парень будто хотел сказать своему хозяину: "Доплясался, голубчик, въехал в петлю."

Глава 36. Последний дуван

– Ну, ребята, кажись, на этот раз счастливо отделались, – облегченно вздохнул Козырь, когда пролетка остановилась. Сообщники оставили далеко позади себя своих преследователей.

Они ехали в это время по пустынной, малозаселенной улице окраины. Редкие встречные пешеходы не обращали на них никакого внимания. Весть о совершившемся нападении не успела еще распространиться по городу.

– Куда ехать-то? – спросил вполоборота через плечо угрюмый возница. Он теперь, когда опасность осталась далеко позади, был так же хладнокровен и молчалив, как и в то время, когда на его глазах разыгрывалась кровавая драма.