Томские трущобы. Человек в маске. В погоне за миллионами

Глава 14. По горячим следам

…Мы оставили Залетного в то ранее утро, когда он, расставшись с Егориным, пустился разыскивать виновников загадочного похищения тридцати тысяч рублей… Посмотрим, что было предпринято в этом направлении.

…Выйдя из пивной от Голубка, он шел некоторое время без всякого определенного плана, мысленно перебирая обстоятельства дела, как он их представлял себе из рассказа Егорина.

«Во всяком случае, – думал он, – в этом деле работали не один и не два, пожалуй! Кроме главного руководителя, были, несомненно, сообщники. Поискать их разве среди нашей «хевры». Авось что-нибудь и клюнет!»

Остановившись на этой мысли, Залетный решительно тряхнул головой и быстрее уже зашагал по улице.

«Надо пошарить по разным злачным местам. Если мое предположение относительно помощников верно, то, скорее всего, их можно найти в притонах, спрыскивающих свой последний «фарт».

Такое умозаключение Залетного было выведено им на основании прежнего опыта. За свою многолетнюю службу в полиции ему приходилось много раз наблюдать, что преступники из простого люда, профессиональные громилы и убийцы, чаще всего попадаются в руки правосудию именно потому, что не умеют сдерживать себя: на другой же день после убийства начинают кутить, швырять деньгами. Поэтому полиция прежде всего ищет их по трактирам и другим притонам…

Так поступил и Залетный.

«Двину я, – решил он, – к Никитке Рыжему. У него народу всегда бывает ступа непротолченная! Возьму «полштофику», посижу, послушаю…»

Залетный направил свои шаги к трактиру Никитки Рыжего.

В первой главе нашего романа мы познакомили уже читателей, что представлял из себя этот трактир…

…Когда Залетный добрался до цели своего путешествия, устав и порядочно озябнув в рваном пальтишке, было уже часов девять утра. День был пасмурный, холодный, тянул резкий ветерок…

«Ну теперь босяцкой команде туго приходится – на Черемошниках не заночуешь!» – подумал Залетный, встретив около крыльца трактира двух оборванцев, видимо, заходивших в трактир погреться.

– Никите Иванычу мое почтение! – приветствовал Залетный хозяина, стоящего за стойкой. – Как живешь-можешь?

Хозяин лениво протянул руку.

– Вашими молитвами… где это тебя давно не видать было?

– Дела, Никита Иваныч, дела! Человек я, сам знаешь, занятой, утром не успеешь встать опохмелиться – глядишь, ночь на дворе! Когда тут ходить! – балагурил Залетный, оглядываясь между тем на посетителей трактира.

В первой комнате за грязными столиками, оббитыми обшарпанной клеенкой, сидела все публика мелкая – люди, у которых весь наличный фонд заключался в двух-трех медных копейках…

Некоторые из них тянули «пару чая», взятую вскладчину, другие поправлялись «после вчерашнего» соткой водки, закусывая вареной картошкой или солеными огурцами.

– Плесни-ка мне из графинчика душеспасительной влаги. Погода больно холодная – иззяб я! – обратился к буфетчику Залетный, не найдя после беглого осмотра сидевшей за столиками публики ни одного сколько-нибудь достойного его внимания.

– Знакомых ждешь, аль так зашел? – процедил сквозь зубы хозяин.

– Знакомым я всегда рад, дорогой, – отозвался Залетный, морщась после выпитого стаканчика и ища глазами на буфетной стойке подходящей закуски, – только не знаю, будут ли мне знакомые рады, ибо финансы мои.. того… – и он выразительно свистнул.

– Ступай в заднюю комнату, там наших ребят много – с ночи гуляют! – показал хозяин на дверь, за которой доносился неясный гомон пьяных хриплых голосов…

– Что, разве «дуванят» (дележку затевают)?

– Нет, с Федькой маленьким дружки пьют: где-то фантануло ему, вот и куражит жизнь. Вечер они пришли втроем, всю ночь пили… Денег у Федьки – бурун! – объяснил Никита Иванович.

– Надо будет пойти. Федька человек знакомый, – и Залетный прошел в комнату, где пировал Федька маленький.

Гулянье здесь шло, видимо, не на шутку. Посреди комнаты были сдвинуты два стола, сплошь заставленные полными и начатыми бутылками. Пирующих было пять человек. Все они были более или менее пьяны, кричали не слушая друг друга, проливали водку, чокаясь друг с другом. Пьянее всех казался сам виновник торжества Федька маленький: он сидел, бессильно наваливаясь на стол, клевал носом и через силу боролся со сном. Один из гуляк, бывший, видимо, трезвее своих товарищей, молодой сухощавый парень, довольно прилично одетый, обернулся на стук двери и, увидев Залетного, крикнул:

– Эй, ребята, нашей компании прибыло!

Залетный остановился перед собутыльниками, отвесил общий поклон и деланно громко отрапортовал:

– Здравия желаю! С похмелья помираю! Нет ли грязной кости – душу отвести!?

– Ах ты шут гороховый! Садись – гостем будешь! Пей вот сколько хочешь! – в один голос воскликнули гуляки. Все они знали и по-своему уважали Залетного, как нужного, бывалого человека.

– Федя, друг ты мой сердечный, тебя ли я это вижу?! – продолжал Залетный, обращаясь к последнему. Тот посмотрел на него мутным, ничего не соображающим взглядом, икнул и вновь навалился на стол…

– Брось его! Пьян он вдребезги! Садись давай!

И сам Федька, и все его собутыльники были профессиональные мошенники – «шниферы» (занимающиеся кражами из домов) и «мародеры» (карманники). Одеты они все были более или менее порядочно: по платью напоминали мелких приказчиков или лакеев из какого-нибудь недорогого ресторана.

– Господину Залетному – «чиновнику» – мое почтение! – повернулся к нему один из сидящих, тоже порядочно хвативший.

«Чиновником» Залетного звали, памятуя те времена, когда он, по приезде в Томск, щеголял еще в фуражке с кантом.

– Что это вы, господа, так раскутились?

– Даровое пьем! – беспечно махнул рукой один из гуляк. – Федька набирает!

– А я думал вы «дуван» справляете…

– «Дуванить»-то нечего! Прошлой ночью мы с Петькой «на клей» (подготовленная сообщниками кража) ходили… Я в «малине» (спрятавшись в укромном месте) до полночи сидел – продрог как собака, а взять пришлось, стыдно сказать, – всего по пять «кругликов» (рублей).

– Да еще «пожаху» (долото, при помощи которого отворяются двери), сидя на «малине», потерял. Опять поубытился, значит! – расхохотался Петька, наливая себе стакан пива.

– Ну к черту! Отыграемся!..

– «Эх, да год за годик…» – попробовал было один из компании затянуть песню, но голос его, осипший от водки, потерялся и потонул в общем гаме…

– Нет, ты мне обозначить должен, чем ты, «халамидник», лучше меня? – начиналась ссора на другом углу стола.

– Ка-ак? Я «халамидник»?! Ах ты, шельма такая! – возвышал голос обиженный. – Я природный «мойщик» (совершает кражи на железной дороге), ежели ты желаешь знать! А ты кто?

– Ладно, после разберете, ребята, – прервал их препирательства Залетный. – Скажите-ка мне лучше вот что…

В это время в двери раздался сильный стук.

Глава 15. Пришей его!..

…В тот же момент обе половинки двери распахнулись и на пороге показался Сашка Пройди-Свет, одетый на этот раз не оборванцем, а в темное теплое пальто, сапоги с набором и темно-синий суконный картуз.

Сзади его виднелась фигура широкоплечего мужчины громадного роста, с угрюмым, почти свирепым выражением лица. По своему костюму, широкой однорядке и плисовым шароварам, он походил на ломового извозчика.

Окинув взглядом присутствующих, Пройди-Свет узнал двух-трех знакомых и поздоровался с ними.

– Господам хорошим мое почтение!

– Сашка!? Откуда это ты? Сколько лет, сколько зим! – приветствовали его товарищи.

– Садись, брат, с нами: выпьем на радостном свидании!..

По радушному искреннему тону этих слов, по радушному оживлению, с которым встретили здесь Александра, было видно, что последний пользовался громкой популярностью в широких слоях темного мира…

– Спасибо, господа, за приглашение, но разделить сейчас вашу компанию я не могу: мне нужно потолковать с человеком, – и Александр указал на своего спутника, – будет еще время, погуляем вместе, не на один ведь день я в Томск приехал!

– Ну, хорошо, хорошо! Толкуйте себе, мы вам не помешаем, – отозвался один из Федькиной компании.

Все они принялись вновь пить, не обращая уже никакого внимания на пришедших.

Александр и его мрачный товарищ заняли столик в отдаленном углу комнаты, спросили себе пару пива и заговорили между собой вполголоса…

Залетный в свою очередь с любопытством вглядывался в Сашку Пройди-Свет. Ему приходилось не раз слышать всевозможные рассказы про подвиги этого трущобного героя: видеть же его до настоящего времени не случалось.

«Н-да, парень, должно быть, ловкий: очка не пронесет!» – подумал Залетный, оживляя в своей памяти некоторые эпизоды из прошлой деятельности Сашки Пройди-Свет.

– «Чиновник», а ты что же? Выпьем! – протянули Залетному стакан пива. Он машинально взял его.

– Выпьем! Отчего же не выпить? Вот что я хотел спросить вас, ребята, – вернулся Залетный к своим словам, прерванным словами Александра.

– Не был ли кто из вас на днях у Егорина? Дома он или уехал? Дельце у меня до него есть!

Сухощавый парень, – тот, что был потрезвее остальных, подумал немного и затем ответил:

– Должно быть, дома… Вчера вот еще Федька что-то такое болтал про Егорина, стало быть, виделся с ним недавно…

– Что болтал, говоришь? – деланно равнодушным тоном переспросил Залетный, смутно чувствуя, что неожиданный загул Федьки и его болтовня об Егорине имеют некоторую связь…

Не один Залетный нетерпеливо ожидал ответа, поясняющего, что именно болтал Федька, спящий теперь сном праведника, – в темном углу, где сидел Александр, тоже насторожили внимание.

– Слышишь? – толкнул Пройди-Свет мрачного верзилу…

Тот молча кивнул головой…

– Нешто разберешь, что пьяный человек болтает, – спокойно ответил парень, чиркая спичкой, – много он вчера тут звонил… про Егорина поминал, будто его кто-то и в чем-то нагнул. Нашла, говорит, коса на камень! А по какому делу, значит, – неизвестно.

«Вот уж подлинно говорится, что на ловца и зверь бежит», – внутренне обрадовался Залетный, но не подавая вида равнодушно поддакнул:

– Ну разумеется, пьяный иной раз такую чушь городит, что и сам после не помнит!

– Позвольте, господа, прикурить! Спички у меня вышли… – подошел к столу Александр и, наклонясь прикурить, искоса бросил взгляд на спящего Федьку. Никто не обратил внимания на этот маневр.

Закурив, Александр снова отошел за свой столик.

Залетный некоторое время молча соображал: «Ну теперь не надо упускать Федьку из виду! Лишь бы за нитку поймать, а клубок найти можно!»

– А, что, ребята, – заговорил Залетный, – не разбудить ли нам его: чай, выспался… Он нас угощает, значит, хозяин, а мы его гости. А разве весело гостям сидеть, когда хозяин спит!

– Верно… разбудить надо!..

Но разбудить Федьку было не так-то просто. Насилу-то его раскачали…

Он приподнял голову, тупо уставился на бутылки и молчал, видимо, стараясь взять себя в руки.

– Феденька, друг любезный, – похлопал его по плечу Залетный, – очнись, будь молодцом! Мы ведь пришли сюда смотреть не хозяина, а вино: не прокисло ли оно!?

– Выставляй, Федька, еще дюжину пива! – пьяным голосом заорал растрепанный субъект в поношенной визитке, из-под которой виднелась манишка далеко не первой чистоты… До этого времени он молча пил и тоже клевал носом.

– Да, пивка-то надо еще взять! Раскошеливайся, Федя! – поддержали остальные собутыльники.

– Пива! Сколь хошь! Требуйте в мою голову! – стукнул кулаком по столу Федька, бессмысленно вращая глазами.

– Вот, сразу видно гулевана! Люблю за ухватку, ай да Федька!

– Хозяин, пива нам дюжину, пильзенского…

Александр, вернувшись к столу, прошептал:

– Он самый!

– Продал, сволочь… – злобно пробурчал верзила, сжимая свои громадные волосатые кулаки…

– Тише… – остановил его Александр, – молчи!

Они чокнулись стаканами.

Когда в комнате поднялся шум, вызванный появлением буфетчика, несшего пиво, Александр молча мигнул своему товарищу, и они оба вышли не простившись ни с кем.

Бросив на стойку два гривенника, Александр и его спутник вышли на крыльцо.

– Утром ты приходи на условленное место: надо мне тебя будет, а сегодня последи за Федькой, надо его будет…

– Што?!

– А собаке собачья и смерть! «Пришей» его! – кратко отрезал Александр.

«Пришить» на жаргоне преступников значит – отправить к праотцам – убить…

– Ладно…

– Ну, ступай теперь – гляди в оба за Федькой. Да смотри, действуй осторожно!

Они расстались…

Вернемся теперь к веселой компании, пирующей в задней комнате трактира, у Никитки Рыжего.

Поданная дюжина пива была раскупорена… Стаканы наполнены…

– За здоровье пленных и нас военных, – пояснил Залетный, невольно входя в свою обычную роль прихлебателя-шута.

– Пейте, ребята, пейте, – угощал несколько очухавшийся Федька, – пейте – денег у нас много!

– Еще бы у такого молодца, да чтобы денег не было!

– Все пропьем – снова достанем! – хвастался Федька, не подозревая, конечно, что неумолимая смерть в образе мрачного широкоплечего детины, сидящего в первой комнате трактира, зорко стережет его…

Глава 16. Сенька Козырь в работе

…Прошло около недели с того времени, как Сенька Козырь поселился в доме Загорского… Жилось ему здесь недурно. Еды было вволю, и кроме того, старик-дворник не скупился и на «монопольку». Одно только не нравилось Козырю – это необходимость постоянно сидеть дома в обществе или глухонемого Митьки, или сердитого, неразговорчивого Панфилыча.

«Пусть, – думал Козырь, – проживу себе немного, посмотрю, что будет дальше. Не зря же он меня сюда призвал. Видно, дело какое смекает!»

Спал Козырь на кухне, на широких полатях рядом с Митькой. Панфилыч ночевал в барских комнатах. О Загорском не было ничего слышно.

– Должно, далеко уехали охотиться, – говорил Панфилыч, отвечая на расспросы Козыря, – да тебе-то што! Придет дело, спросят!

К концу недели появился Сашка Пройди-Свет. Он появился на этот раз в роли легкового извозчика.

– Отворяй, старина, ворота!

– Гости приехали, – весело крикнул он вышедшему на звонок Панфилычу. Старые, заржавевшие петли ворот заскрипели, и на двор въехала двухрессорная крытая пролетка, запряженная парой.

Александр, в извозчичьем армяке, с лихо заломленным картузом, подмигнул встретившим его на дворе Козырю и глухонемому.

– Подъехали с подгорелым солодом!

– Гы, гы, – захохотал Митька.

– Отворяй каретник, дед!

Панфилыч не спеша запер ворота и поплелся в дом за ключами.

– Ну, как ты живешь, приятель? Не соскучился? – обратился Александр к Козырю.

Тот смотрел во все глаза на новое превращение Александра и старался сообразить, что сие значит.

– Чего ему скучать-то? – подхватил Панфилыч. – Пьет как утка, спит как хорек, жиру нагуливает!

– Ну а теперь самое настоящее дело пришло! Теперь уж ты, Сеня, покажи себя, поддержись! – оживленно говорил Александр, соскакивая с козел и начиная распрягать лошадей. Ему помог Митька. Старик Панфилыч равнодушно смотрел на эту процедуру, мигал подслеповатыми глазами и чесал поясницу.

– А я, по правде сказать, верно без дела заскучал. Уж сумлеваться начал!

– Главная причина – без дела! – отозвался Козырь в свою очередь помогая расстегивать постромки.

Когда лошади были выпряжены и поставлены в конюшню, а экипаж вкачен в каретник, все прошли в дом. Войдя в кухню, Александр сбросил с себя армяк и, присев на лавку, заговорил:

– Ты, Сенька, кажется, с лошадьми умеешь обращаться?

Козырь удивленно посмотрел на него.

– Править-то, я говорю, умеешь?

– Не хитрена штука, – пробормотал Козырь.

– Ну так вот сегодня вечером испытаем твое искусство. Станешь ты на Аптекарском переулке, где спуск от Никольской церкви, – знаешь? Я тебе брошу «пассажира», сам сяду – тогда уж ты гони вовсю! Понял?

– А сколько очистится-то? – спросил Козырь, не вполне изъясняя ту роль, которую он должен исполнить сегодня вечером.

– За чистую отделку – две радужных!

Эта сумма ошеломила Козыря.

«Ну, этот не чета Егорину! Крупно берет! С ним работать можно!»

– Гнать-то куда? – спросил он.

– Сюда же, конечно! – ответил Александр.

..........................................

Часов около семи вечера в тот же день на углу Благовещенского и Аптекарского переулков чернела крытая пролетка. Сенька Козырь сидел на козлах, крепко намотав вожжи и зорко оглядываясь по сторонам.

– Извозчик, подавай! – пьяным голосом закричал кто-то из темноты.

Две усиленно балансирующие руками фигуры показались на конце тротуара со стороны Благовещенского переулка.

– Занят! – бросил в ответ Козырь.

Сердце его билось учащенным темпом.

«Эко дело задумал! – мысленно перебирал он подробности предприятия, сообщенного ему Александром. – Народ кругом на каждом шагу! Как тут подступиться!? Ну да авось кривая вывезет! Две катеньки заработать тоже не штука! Как бы только не зацепить что второпях! Рытвины здесь, грязь!»

На колокольне Никольской церкви раздался мелкий перезвон, возвещающий конец вечерни. Потянулись темные силуэты возвращающихся из церкви.

– Я ему на круг предлагал два с полтиной. Потому рыбка-то тронулась! – донесся до слуха Козыря возглас из кучки проходивших мимо.

– Это что за бас! Ты бы послушал в Духовской церкви!

Сенька Козырь жадно ловил отрывочные восклицания проходящих, ожидая условленного сигнала.

На тротуаре показалось двое: старушка, закутанная в большой ковровый платок, и молодая стройная девушка. Сзади них шага на два шли два парня в озямах нараспашку.

– Ходит краля! – громко выкрикнул один из них, когда идущие впереди женщины поравнялись с пролеткой Козыря.

Последний узнал по голосу Александра, забрал вожжи в левую руку и приготовил кнут.

– Вали под «шестерку»! – раздался новый оклик.

Один из парней, это был Митька, быстро спихнул старуху с тротуара, а Пройди-Свет, схватив онемевшую от испуга девушку, бросил ее в пролетку и, вскочив вслед за ней, крикнул:

– Сыпь!

Сенька неистово хлестнул по лошадям; горячие, застоявшиеся лошади подхватили, и пролетка в один момент, ныряя по рытвинам, наполненным жидкой грязью, пронеслась по Аптекарскому переулку по направлению к Ушайке.

– Наяривай, Сенька! Дуй вовсю! Не бойсь, оси патентованные, не сломаешь! – кричал Александр, одной рукой держась за сиденье, а другой крепко прижимая обезумевшую девушку.

– Карауууул! Разб-о-о-й! – донеслось им вслед.

…Зашумела вода, заскрипела галька под колесами пролетки, и добрые кони вынесли наших героев на противоположный берег Ушайки.

– Прямо, потом направо! – командовал Александр. Он предупредительно закутал рот девушке теплым шарфом, сорванным с ее же головы, и, без усилия справляясь с молодым рвущимся телом, грозно прошептал:

– Только пикни – нож тебе в бок!

Сенька Козырь отчаянно хлестал по лошадям.

Мелькали одинокие, тускло мерцающие фонари; улицы были темны и пусты.

Проскакав бешеным галопом вдоль Бочановской улицы, Сенька повернул на Тверскую. Всякая опасность погони была избегнута.

– Сдержи лошадей! – заметил Александр, крепко сжимая обессилевшую безмолвную девушку.

– Кажись, ушли! – самодовольно крикнул Козырь. – Ну, брат, и ухарь же ты! Уж на што я прожженный человек, а и в России таких делов не обделывал! – продолжал он, облегченно вздыхая.

На Мухином Бугре им попался объездной.

Сенька пошевелил вожжами.

– Эх, да кари глазки! Да-а-а не заб-бу-буду… – подделываясь под тон пьяного, заорал Пройди-Свет… Минут через десять они стояли перед домом Загорского. Ворота были предупредительно открыты.

– Приехали, краля моя!..

Глава 17. След потерян

Дня через два после посещения Егориным Залетного в местной газете, в отделе полицейской хроники, мелким шрифтом была напечатана следующая заметка: «Содержателем одной из томских первоклассных гостиниц заявлено полиции об исчезновении одного из постояльцев – молодого человека, приезжего из Иркутска. По показаниям коридорной прислуги, он вышел из занимаемого им номера в восемь часов вечера 10 сентября и до сего времени не возвращался. Дознание производится».

Егорин прочел эту заметку, сидя у себя дома за утренним чаем.

«Поздно хватились, голубчики! – подумал он, откладывая газету. – Поздно… А наверно, и меня к следователю вызывать будут: прислуга-то видала, что я бывал у него. Ну да пускай – ответ у меня короткий: гуляли раза два вместе, познакомились на бегах, а больше ничего не знаю! Хорошо еще и то, что «Человек в маске» (черт бы его побрал!) под видом Василия Ивановича был в гостинице в тот самый вечер, когда меня видели там в последний раз. Отвод, значит, хороший!»

– Налить тебе еще чаю? – обратилась к Егорину жена.

– Налей, пожалуй… Делать-то все равно нечего. Что это твой братец глаз не кажет? Был он вчера вечером, когда я на базар уезжал?

– Нет, не был. Должно быть, приструнили его старики; да и давно пора: совсем парень от рук отбился!

– Ну, чего там! Дело молодое – надо же и погулять малость! – заметил Кондратий Петрович, прихлебывая горячий чай.

– «Дело молодое»! – сердито передразнила его жена. – Сам же парня за собой таскаешь! От тебя он и водку пить научился! Нашел себе товарища – связался черт с младенцем!

– Ну, ну, пошла баба дурить: что я его – на аркане вожу, что ли? Аль у него своего ума нет?

– Намедни приходит батюшка, это как вы с Васькой последний раз путались, где, говорит, твой-то? Про тебя, значит. Почем, мол, я знаю! Ну, говорит, Анфиса, дурой ты росла, дурой и осталась! Как это, говорит, можно, чтобы женатый человек по ночам пропадал!

– А ты бы ему ответила, что, дескать, дело есть. Не стану же я без дела шататься!

– Ох уж эти дела! Мотри, Кондратий Петрович, пропадешь ты с ними! Всадишь ты свою головушку и меня горе мыкать заставишь!

– Будет тебе! – прикрикнул на жену Егорин, выходя из-за стола. – Чего раньше смерти помирать.

В это время в комнату вошла кухарка, не старая еще женщина с толстым рябоватым лицом.

– Там на куфне вас, Кондратий Петрович, какой-то человек спрашивает.

– Какой такой человек? – переспросил Егорин.

– Хто ево знает! Похоже, как из стрюцких – в брюках и спиджаке! – отвечала кухарка, утирая нос грязным передником.

– Пойти посмотреть, кто там такой! – пробормотал Егорин.

На кухне его ожидал, сидя на лавке, наш старый знакомый – Залетный, одетый хотя и в поношенное, но довольно приличное платье, купленное на деньги Егорина.

Залетный был совершенно трезв.

– А-а-а, ну, что нового? – встретил его Егорин. – Проходи, брат, в комнату. Потолкуем!

Они прошли в столовую, где в это время Анфиса Семеновна собирала посуду.

– Выдь-ка, жена, на минутку, – распорядился Егорин. – Садись, брат, рассказывай, как и што!?

Залетный присел.

– Плохи дела! – начал он. – Сперва как будто и ладно пошло: на след напал, а теперь шабаш!

– Как так!?

– А вот, слушай все по порядку… – и Залетный рассказал о своей встрече с Федькой-маленьким в трактире Никитки Рыжего, передал свои подозрения относительно участия этого Федьки в деле похищения тридцати тысяч рублей.

Читатели, наверно, помнят эту встречу, описанную в одной из предыдущих глав нашего романа.

– Намотал это я себе на ус! – продолжал Залетный. – До самого вечера канителились мы в трактире… Пьяны все: и Федька, и его компания – ничего сообразить невозможно! Насилу я их вытащил оттуда… Пошли мы к Голубку. Там опять стали пить. Денег, действительно, у Федьки было много. При мне он менял десятку у Никитки, да потом у Голубка доставал деньги. Я заметил – было у него так рублей тридцать, а то и больше…