Кит, бабочка и лягушка
- -
- 100%
- +
Лола чуть не подавилась слюной, пытаясь возразить, но директриса продолжает:
– Каждый учитель самостоятельно должен проверять домашнее задание. Это входит в его обязанности по договору найма. Надеюсь, такого больше не повторится?
Пока директриса говорила, Лола смогла её разглядеть. Тёмные с проседью волосы, собранные в тугой пучок на макушке, оголяют блестящий высокий лоб, блуза почти такая же белая, как её кожа, а из-под тяжелой длинной юбки выпирают острые колени. Теперь понятно, почему ученики называют её Лорда Воландемортовна.
– Лариса Владимировна, я не знаю, от кого вы услышали про мои методы преподавания, но, полагаю, что не от учеников, поэтому информация у вас слегка неточная.
Директриса аж выпрямляется от уверенного напора. Лола сама от себя такого не ожидала. В висках пульсирует, но отступать некуда:
– Я считаю, что ученики должны взаимодействовать между собой. Так старшеклассники учатся ответственности, а младшие видят пример для подражания и тоже хотят быть такими же умными и крутыми. Мой метод приносит результаты, ученики стали проявлять больше интереса к учёбе.
Лола больше не могла сдерживать порыв, вскочила и зашагала по кабинету директрисы.
– Учителя постоянно запугивают школьников, внушают им страх перед оценками и перед собой. Как следствие, ученики начинают боятся учителей, а потом и ненавидеть. Придумывают им смешные прозвища, чтобы хоть как-то снизить градус напряжения. Обучение из-под палки не даёт позитивного результата, и это не только моё мнение, об этом говорит мировой опыт. Нам нужно давать ученикам больше свободы!
Лариса Владимировна прожигает Лолу долгим немигающим взглядом. Девушка чувствует, как полыхают щёки и сохнут губы. Директриса берет в руки какой-то документ и протягивает Лоле. Ну всё, сейчас уволит.
– Вы молоды и полны идей, это похвально. Но вам не стоит забывать о формальностях. Вот, возьмите.
Лола на цыпочках подходит к столу и кончиками пальцев цепляет бумагу.
– Это жалоба от папы Муслимова Тимура. Мальчик отличник, а вы ему ставите тройку.
– Я ставлю объективные оценки. Вы знаете, что его дома бьют?
Теперь уже не выдерживает директриса, встает и говорит с напором, облокачиваясь костяшками пальцев на стол:
– Наша главная обязанность – подготовить детей к ЕГЭ. А воспитание – это дело родителей. Мы не должны портить аттестат мальчику из-за одного предмета! Золотые медалисты определяют статус школы, вам ясно?
Лола ничего не отвечает. Она опускает голову и пытается не выдать дрожи в коленках. Директриса замечает это, берёт себя в руки и возвращается в кресло:
– Я была такая же, как вы. Горела делом, хотела всё переиначить. Но если вы жаждите добиться чего-то, то нужно научиться встраиваться в систему. Уж поверьте моему опыту.
– Спасибо. Я могу идти?
– Да, конечно.
Лола облизывает мокрые, соленые губы, будто хочет напиться слезами. Берет телефон, звонит маме и высказывает всё, что хотела бы кинуть в лицо этим сухарям.
––
На утренней летучке Лола не говорит ни слова, а потом первая выходит из учительской. Возле класса уже толпятся семиклассники. Девушки смотрят какое-то видео и смеются, парни гогочут ломающимися голосами над Тимуром, тот старается не обращать внимание и сгибается над учебником.
– Тимур, зайди ко мне в кабинет, пожалуйста.
Мальчик доверчиво смотрит на учительницу, берёт тяжелый рюкзак и послушно идет за ней. Парни улюлюкают вслед что-то про короткую юбку Лолы и девственность.
– Ну что, ты сделал работу над ошибками?
– Да, конечно, вот.
Ученик кладет на стол раскрытую тетрадку и делает пару шагов назад. Лола беглым взглядом проверяет текст и просто говорит:
– Всё отлично. Тимур, ты молодец!
Мальчик продолжает молча стоять, опустив голову. Лола хмурится, ещё немного ждет и говорит:
– Ну, тогда я поставлю тебе два.
– Что? За что? Вы же сказали, что всё правильно!
Тимур роняет рюкзак, подходит к столу и продолжает полушепотом:
– Лолита Константиновна, пожалуйста, не надо. Меня дома убьют.
Лолита наклоняется к Тимуру, смотрит ему в глаза и говорит:
– Ты не понял. Ошибки – это обязательная часть взросления. Ошибки учат тебя быть сильнее, умнее. Это твой опыт. Каждая новая ошибка – это баллы, которые ты накапливаешь и плюсуешь. И чем больше ты наделаешь ошибок, тем крупнее выйдет сумма на счету. Понимаешь?
– Да… Н-нет.
– Смотри, я поставила тебе три. А сейчас ты заработал еще два. Сколько будет три плюс два?
– П… пять?
– Именно!
Лола открывает журнал и исправляет тройку на пятерку.
– Тимур, ты очень умный парень. Ты выигрываешь городские олимпиады по математике. Нельзя быть идеальным везде. Просто используй свои сильные стороны.
Тимур медленно спускается по стене, садится на корточки, закрывает руками лицо и плачет. Лола садится рядом и кладет руку ему на спину.
– Мне очень повезло. Меня мама никогда не ругала за оценки, давала полную свободу и во всём поддерживала. Благодаря этому сейчас у меня есть внутренняя сила, и я могу поступать так, как захочу. Знаешь, она совсем не одобряет мой выбор стать учителем. И особенно мой переезд в Петербург. Но продолжает верить в меня.
– Я вам завидую.
Мальчик всхлипывает и вытирает слезы чистым белым рукавом рубашки.
– Нет, не нужно завидовать. Я всё равно старалась учиться на пятёрки, потому что учителя внушали, будто от оценок зависит будущее. Но они врали. Оценки не значат ничего. Когда ты получишь свой аттестат, то просто положишь его в папочку с документами и забудешь на всю жизнь. Оценки нужны не тебе, а учителям, чтобы запугивать и манипулировать.
Тимур поднимает голову, с удивлением и страхом смотрит на учительницу.
– Ты не обязан разбивать лоб и писать сочинение уровня Пушкина. Тебе этот навык никогда в жизни не пригодится. Достаточно просто научиться писать любые сочинения, чтобы уметь излагать мысли. Поэтому забей. Я нарисую пятёрку в аттестате, раз твоим родителям это так нужно. Но только если ты продолжишь исправлять ошибки и не будешь их боятся, хорошо?
Тимур поднимает на Лолу глаза, полные восторга и надежды, и тихо говорит:
– Хорошо.
– Ты посиди здесь. Сходи умойся, только потом приходи, как будешь готов. Не торопись, ладно?
– Ладно. Спасибо!
– И это, напиши мне телефон своего папы и оставь на столе. Хочу с ним поговорить.
––
Лола идёт вдоль заснеженных дворов, даже сквозь пуховик лямки набитого тетрадками шопера больно давят на плечо. На шопере синими нитками вышит профиль Бродского и его цитата: «Мир, вероятно, спасти уже не удастся, но отдельного человека – всегда можно». Девушка слушает музыку, неслышно подпевает, но в самый разгар куплета звонит телефон:
– Привет, дочь! Как там на фронте?
– На работе всё нормально. Привет, как ты?
– Ого, ты сегодня какая-то… не недовольная. Что случилось? Гаргалыга нашла новую собачку для битья?
– Ну мам. Всё не так плохо. Я жалуюсь, потому что пришла на новое место, коллектив устоявшийся, поэтому трудно принимает. Со временем всё наладится, и я стану своей.
– Ага, станешь своей. Будешь носить один пиджак всю жизнь, отдыхать в санатории «Звёздочка» раз в 10 лет и на Новый год есть бутерброд с икрой красной, идентичной натуральному.
– Умеешь ты поддержать, конечно. Зарплата небольшая, да. Но со временем я смогу подрабатывать репетиторством и писать исследовательские работы.
– А вот послушала бы маму, закончила бы курсы по SMM и сидела бы на удаленке, постики пилила и в ус бы не дула.
– Но мне нравится работать с детьми. К тому же коллеги тоже неплохие люди. Они просто привыкли работать из года в год в неизменных условиях. Ученики приходят и уходят, меняются поколения, мам! А они, как ты выразилась, ходят в одном пиджаке. Потому что система крепко держит за грудки и не дает свободы для самовыражения. Они стали частью этой системы и смирились. А я пришла, давай гнездо ворошить. Вот они и недовольны. Но ничего.
– Ладно, Лола – звезда рок-н-ролла, хочется тебе барахтаться в этом болоте – выбор твой. Всё равно в любой момент можешь прийти ко мне, устрою, как и обещала.
– Спасибо, мам. У меня всё получится.
– Дай бог, дочь. Удачи, люблю!
Мама отключилась, и в наушниках снова заиграла музыка. Лола вдыхает морозный воздух, он покалывает в ноздрях, но потом расплывается теплом по телу. Нет, она точно на своем месте. Всё самое лучшее в этой жизни достаётся большим трудом. Будь то подъём на Эверест, кругосветное путешествие, крепкая семья или карьера мечты. Всегда нужно работать и превозмогать себя. Она не собирается сдаваться, когда-нибудь займёт кресло Воландемортовны и покажет всем, что можно учить детей не под прессом.
––
В это самое время учительница истории заходит в кабинет директрисы и кладёт на стол распечатанные скриншоты.
– Полюбуйтесь, Лариса Владимировна. Это твиттер нашей Лолиты Константиновны. А вы почитайте, что она там пишет, почитайте! У неё много подписчиков, и наши ученики в том числе. Тут и фото есть. Вот она, милочка, в купальнике!
Желание
Босс кинул на деньги, в очередной раз. Я устал это терпеть и уволился. Он исходил слюнями, что я обязан отработать законные две недели и вообще дебил, раз надеюсь найти работу в пандемию. Но мне уже пофиг. Настроение на нуле, праздновать не хочется. Позвонил друзьям и соврал, что затемпературил. А сам уехал домой, пошел бродить по Дворцовой площади. Мама говорила, что Александрийский столп исполняет мечты. Нужно обойти колонну по часовой стрелке три раза и представить желаемое. У мамы они всегда сбывались.
А я ненавижу загадывать желания. Кажется, кто-то сверху (всё равно кто из этих бородатых мужиков – Дед Мороз или сам Иисус) точит на меня зуб и каждый раз ищет, как бы выехать за счет формулировки. Когда мне было шесть, я написал письмо Деду Морозу и попросил у него пожарную машину. Под елкой утром 1 января меня ждали деревянные кубики с буквами и цифрами. Мама сказала, что так дедушка позаботился о том, чтобы я был готов к школе и поднатаскался в счёте и письме. К слову, у нее синдром отличницы, и она почему-то решила, что с моей помощью может выпрашивать себе пятерки от окружающих. Пожарную машину я тогда всё-таки увидел. Летом в деревне мы с местными пацанами заперлись в бане, чтобы покурить бычки из пепельницы чьего-то батька. Я сам с гордостью предложил бабушкину баню в качестве убежища, чтобы заслужить уважение старших. Что-то пошло не по плану, и мы сами не заметили, как стоим и смотрим на догорающую баню, пока взрослые бегают как в зад ужаленные. Когда пожарные приехали, то спасать было уже нечего. Вечером батя отхлестал меня так, что зад горел, будто я присел на улей и застрял. С тех пор я перестал верить в Деда Мороза.
Следующий раз я загадал желание, когда мне было четырнадцать лет. Тогда мне за праздничным столом впервые в жизни дали попробовать шампанское с условием, что я напишу желание на бумажке, сожгу её и выпью пепел под бой курантов. От счастья я тогда был готов хоть землю есть, поэтому насчет желания особо не парился и просто написал: «Боже, храни королеву». А на следующий день разбил семейную реликвию – вазу с императрицей Екатериной. Тогда я записал Бога в чёрный список, сразу же после Деда Мороза.
После школы я не успел очухаться, как меня забрали в армию. Новый год встречал уже лысым духом. На гражданке осталась Ирка – моя внезапная любовь, с которой мы встречались три месяца и собирались прожить всю жизнь. Не знаю, чем я тогда думал, может кровь от вынужденного воздержания перестала поступать в мозг, но я напрочь забыл про все свои принципы и назагадывал столько, что в небесной канцелярии только и успевали записывать. Я хотел, чтобы Ирка меня дождалась. Чтобы мы поженились, и чтобы у нас родилась дочка – кудрявая и курносая, как её мать. Ирка меня дождалась. Я был так счастлив, что когда узнал о её беременности, ни секунды не сомневаясь, сделал ей предложение. Свадьбу играли уже на шестом месяце, когда живот даже под пышным платьем шёл впереди худющей Ирки. Да, у нас родилась девочка, рыжая и курносая, всё как я нажелал. Только вот не от меня.
Больше я желания не загадывал. До одного дня. Я влюбился. Прям серьёзно. Был уверен, что до конца жизни останусь холостяком. А тут она: красивая, умная, сильная. Как Афина или Артемида. Как Геката. Как Зена королева воинов. Как Миранда из «Дьявол носит Prada». Ох и долго я за ней бегал. Перед сном представлял, как делаю ей предложение, и она плачет (наверное, впервые в жизни). А потом мы бежим в белой одежде босые по пляжу, держа за руки деток (мальчика и девочку, разумеется). Загадывать и желать боялся до усрачки. Мечты отгонял суеверным просмотром порнухи. Но потом девушка кореша сказала, что надо заключить долг со вселенной. Взять на что-то аскезу. Я как голодный бедолага подхватил идею. Поклялся вселенной, что навсегда завязал с курением, алкоголей и даже порнухой. Обещал, что буду переводить деньги на благотворительность и перестану материться (ну с этим я погорячился, конечно). Только пусть она всем сердцем полюбит… (Тут я завис. Если скажу «меня», то опять будет какой-то подвох, вроде парня с моим именем). Я подошел к зеркалу и уверенно сказал: «Пусть она полюбит высокого, желтоглазого и кудрявого». Я был очень доволен собой, типа с моей внешностью поди сыши. Вселенная посмотрела на меня, подумала: «Ну и пофиг», и пошла дальше расширяться. А любимая бросила меня, сказала, что ей не нужны отношения. А через пару месяцев стала встречаться с каким-то кудрявым и желтоглазым. Только цвет волос у нас разный. Опять упустил. Надо было еще про родинки сказать вселенной. И про родимое пятно на затылке. Но вселенной я теперь тоже не верю.
Я уже обошел столп два раза, пошел на третий. Но тут ко мне уверенным шагом подходит девушка в костюме снегурочки и протягивает алую полоску ткани. Но в белоснежное платье с золотым узором по краям и с заплетёнными под диадему косами она больше смахивает на греческую богиню.
– С Новым годом! Загадайте желание и привяжите ленту на ёлку, оно обязательно сбудется!
Я готовлюсь вежливо отказаться, но отвлекаюсь на сообщение от босса: «Раз не хочешь отрабатывать, то я твою премию отозвал в бухгалтерии. Получишь голый оклад. С новым годом!» Я ору:
– Ах ты ж мразь лысеющая!
Выхватываю из рук снегурки ленту. Она как ни в чем не бывало стоит рядом и наблюдает, как я подпрыгиваю, матерюсь и корячусь у ёлки.
– Чтоб у тебя весь год жопа чесалась, чтоб у тебя геморрой вырос с кулак великана, чтоб ты на унитазе сидел и выл как собака!
Ленту привязал на совесть, узлов на 10. Когда пришёл в себя и в ужасе осознал, что орал при милой ни в чем не повинной девушке, то её уже и след простыл. Стыдно, но вместе с тем и легко. Как-то отпустило. Смотрю на часы – 23.00 – еще успею к родителям в родное гетто, в Шушары. Бегу к метро, по пути заскочил в магазин, купил бате коньяк, а маме цветы. Пусть сфотографируется, выложит в одноклассники с подписью «сыночек любимый подарил» и ей там наставят пятёрок.
Теперь я живу на зло вселенной, поэтому первого и второго января не просыхал, под утро третьего вышел выкидывать мусор, обматерил соседа и чуть с ним не подрался. Нас разняла соседка, так и познакомились.
Телефон вибрирует на столе и всё ближе подбирается к краю. Я не могу взять трубку и проклинаю звонящего, потому что дрейфлю по волнам моей стокилограммовой соседки и собираюсь вот-вот заплыть в гавань. Телефон таки шлёпается на пол в самый кульминационный момент. Я подбираю его, выхожу на кухню, затягиваюсь и перезваниваю.
– Костя, какого хера, 3 января, 10 утра!
– Что, разбудил? Ты мне сейчас всё простишь. Босс же после того, как кинул нас на бабло, сам укатил в Австралию. Так вот, там он умудрился сесть на какого-то местного ежа, и теперь бьётся в такой агонии, что… Ахах!
Костя ржёт в трубку так, что у меня закладывают уши.
– Погоди… Так ему морской ёж что ли жопу проколол?
– Ну типа, ахах!
До меня, наконец, доходит, и я тоже ржу как конь, которого клеймили раскалённым железом. Костя ждет, когда я проорусь, и продолжает:
– В общем что звоню, ох… Ну это ж надо. Я уж не знаю, какой это ёж был, может сам Нептун его на свой трезубец натянул, но он позвонил мне и сказал, чтобы я перевёл тебе зарплату и премию тоже в полном размере.
Я положил трубку и заметил на столе соседки книгу «Мифы Рима и древней Греции». В этот день я понял две вещи: если что-то хочешь, то нужно хотеть со всей страстью; если твой бог тебя не слышит, то ты исповедуешь не ту религию.
Семья
– Здравствуйте!
Лера вздрагивает от неожиданности и оборачивается. На лестнице сидит соседская девочка.
– Ты чего здесь делаешь?
– Не знаю. Мама не открывает, может, дома нет.
– И давно ты здесь?
– Как со школы пришла.
Маша недавно пошла в первый класс. Уроки обычно заканчиваются не позже 12.00, а сейчас уже седьмой час. Лера заходит в квартиру, включает свет и кивает:
– Забегай ко мне.
Девочки проскакивает в дверь, на ходу сбрасывая рюкзак. Она надевает тапочки, моет руки, идет на кухню и садится на стул.
– Маш, ну сколько раз тебя просить, говори мне «ты». А ещё можно «привет» вместо «здравствуйте».
Маша стыдливо опускает глаза и дёргает ногами, будто раскачивается на качелях. Ей бы хотелось сказать: «Лера, я скучала!» вместо «Спасибо, тётя Лера». Но мама научила, что со всеми взрослыми нужно разговаривать на «вы». Даже с отчимом, который порет армейским ремнём за то, что она слишком громко смеётся над мультиком, когда у него отходняк после пьянки. Поэтому Маша боится лишний раз просто сказать хоть что-нибудь.
Лера с Машей давно много времени проводят вместе: делают уроки, гуляют во дворе, смотрят телевизор. Но каждый раз на лестничной клетке они смущенно разыгрывают сцену, в которой будто встретились случайно и абсолютно неожиданно.
Раньше всё было нормально: Маша жила с мамой, иногда к ним приходил мужчина очень статного вида, наверное, дедушка. Маша ждала его как Деда Мороза. Постоянно спрашивала, когда он вернётся. Но потом он резко перестал приходить. Машина мама ушла в запой. Она и раньше любила выпить, но теперь ей совсем сорвало резьбу. Она начала водить мужиков. Один из них остался жить в их квартире. С тех пор девочка почти поселилась в парадной.
–-
На светлой кухне женщина в шортах и футболке жарит сырники. Лера сидит за столом и дует на горячий чай в большой прозрачной чашке. Женщина переворачивает сырники и спрашивает:
– И где ты праздновала Новый год?
– Помогала Рустему с социальным проектом. Ходила в костюме снегурочки по дворцовой.
– Лер, ну ты совсем тю-тю? Тебе сколько лет?
– Прекрати! Я делала доброе дело. К тому же мне не с кем праздновать.
– Вот сейчас было обидно. А мы тебе кто?
Женщина упирается ладонями в бока и разводит локти в сторону. Её колкий взгляд из-под густых бровей прожигает сильнее масла, брызжущего из сковороды во все стороны. Лера пожимает плечами и говорит:
– Амина, не обижайся, пожалуйста. Новый год – это семейный праздник, мне как-то неудобно, буду одна чужая. У вас большая семья, много родственников. Особенно с твоей стороны.
Последнюю фразу Лера растягивает с ехидной ухмылкой. Амина закатывает глаза.
– Ты ж крестная моей дочери! Как ты можешь такое говорить?
– Не в этом дело. Если честно, я и не знаю, в чём.
Амина насупившись переворачивает сырники по нескольку раз. Лера делает глоток чая и говорит:
– Мы же с тобой вместе были чайлдфри.
Амина с озорной легкостью откладывает лопатку, накрывает сырники крышкой, выключает газ и садится рядом с Лерой.
– Ого, какие разговоры начинаются. Да, я помню, в универе даже курсовую по социологии на эту тему писала.
– Ага. А что потом изменилось, почему ты передумала?
– Ну… Сначала-то я хотела детей, помнишь, в школе. Хотела нашему физруку родить тройняшек.
– Помню, за него девочки буквально дрались. Ты ж ему даже стихи писала.
Лера игриво сверкает глазами, подходит к плите, берет лопатку и выкладывает сырники на тарелку. Амина говорит:
– В смысле я? Это ты у нас по стихам. Как там было: «Пожалуйста, просвистите на бис, вы лучший – Петрович Борис!»
Амина заливается смехом и бьет ладонью по столу. Лера ставит тарелку с сырниками.
– Да чего ты ржёшь, не могла я придумать рифму на слово «Петрович».
– А помнишь, мы участвовали в весёлых стартах и назвали свою команду «Борис».
– Наш девиз, – тут Амина подхватывает за Лерой, и они вместе говорят: Ммм, Борис.
Подруги смеются, пьют чай и едят сырники. Амина накручивает прядь на палец и говорит:
– В детстве хотелось детей. Да и у нас так принято. Чтобы большая была семья. В универе мозг окреп, начала осознавать, что дети – это трудно. Ответственность и риски. Хотелось пожить для себя. А еще было страшно. Вокруг столько зла, а ты хочешь в этот мир маленького человечка привести. Зачем? Чтобы он жил в этом во всём? Без надежды и без будущего? Современные подростки впадают в экзистенциальный ужас от того, в какой экологической катастрофе мы находимся. Поэтому и появляются эти Греты Тунберг, которые выходят на улицы, пытаясь сказать: «Алло, дяди и тёти, пока вы строите свои заводы и меряетесь, у кого пушка больше, наша общая планета погибает. Вы-то поживёте с оставшимися ресурсами и умрёте, а нам тут жить и как-то разгребать это дерьмо после вас».
– Говоришь, как мама подростка.
– Да, он меня просвещает. А ты ещё общаешься с этой девочкой, соседкой? Как она?
– Да. Всё чаще и чаще. Сейчас холодно, а она на лестнице сидит часами. Или ей двери не открывают, или сама не заходит.
– Или тебя ждёт. Лер, это уже не смешно. Ребёнок страдает, нужно звонить в опеку. И вообще, если эти больные люди увидят девочку у тебя, могут и заявление в полицию накатать.
– Знаю. Но не могу же я ребенка лишить мамы. Вот куда она потом? В приют? Разве там лучше, чем с матерью?
– Ты не права. Её там хотя бы не будут избивать, как минимум. И вообще, Лер, по-моему, давно очевидно, что ей лучше с тобой.
– Амина, ну ты тоже странные вещи говоришь. Не могу же я забрать ребёнка у живой матери.
– Мы это исправим.
– Амина!
Женщина смеётся и шлепает себя ладонью по ноге. Затем выпрямляется и со всей серьёзностью в голосе говорит:
– Уже и пошутить нельзя. Лер, об этом пока не думай. Это решаемо, я всё возьму на себя. Вызови опеку, начнется проверка – я подключусь.
– Но это же её ребёнок.
– Ты так говоришь, будто ребёнок – собственность какая-то. Помнишь, у нас года два назад сосед лабрадора избивал? Так зоозащитники приехали, сказали, либо ты нам продаёшь его за три тыщи прям сейчас, либо мы такую огласку создадим, тебя на работу нигде не возьмут. И отвоевали собаку. А тут – человек! Лера, камон!
– Да, я помню, но. Она её родила. Вырастила у себя в чреве. Поэтому она же… буквально часть её.
Амина вздыхает, берет телефон и показывает экран Лере.
– Ладно, смотри. Это Пашка.
– Будто я твоего Пашку не видела, вон, в соседней комнате за компом сидит.
– А ты посмотри внимательнее. Прям всмотрись. И найди мне в этом лице часть меня.
Лера видит рыжего школьника с острым носом и щербинкой между зубов. Он весь угловатый, резкий, кажется, еще миг – и выпустит колючки. А Амина совсем другая. Брюнетка с мягкими чертами лица и большими глазами. Не было между ними ничего общего. Даже за уши нечего притянуть.
– Ну, он же на папу похож.
– Ага, на свекровь мою бывшую он похож! Я когда увидела в роддоме этот рыжий хохолок, сразу подумала: ну здравствуйте, Галина Александровна.
Подруги смеются. Амина откладывает телефон и говорит:
– Гены – несправедливая штука. Вот так носишь сына девять месяцев, а он вылезает копией человека, который разрушил твой брак и ни разу даже на внука не взглянул. Да, я вырастила ребёнка в своем чреве, как ты выразилась. Но это не моя собственность, а моя ответственность. И если я не могу позаботиться о маленьком человеке. Более того, если я наврежу ему. В таком случае, я не могу оставаться его матерью.
– Да, Гены вообще мудаки.
Подруги снова прыскают долгим, заразительным смехом. Гена – так зовут отца Леры. Когда ей было пять лет, мама забеременела братиком. Роды были сложные, малыш умер, а Лерина мама стала инвалидом. Отец бросил их через полгода. Лера с мамой переехали к бабушке, мама долго болела и умерла через семь лет. Отец так и не появился в жизни дочери, даже после этого. Когда Лере исполнилось восемьнадцать, она поменяла фамилию отца на фамилию бабушки. А отчество – на матчество. Но, в её случае, оно тоже звучало как отчество – Евгеньевна. Однажды Гена постучался в друзья к своей уже взрослой дочери. Та заявку не приняла, но изучила страницу: живёт в Сочи, большой дом, жена и… сын. У Леры внутри будто оборвался огромный металлический шар, рухнув на дно грудной клетки. Она переслала всё подруге. Амина не могла найти нужных слов. Поэтому скачала несколько фоток, отфотошопила их, распечатала и поехала к Лере. Пока та трясущимися руками разливала вино по бокалам, Амина раскладывала листы формата А4. На одном красовался Лерин папа со своей женой. Амина дорисовала женщине огромные уши, а Гену покрасила в блевотно-зеленый цвет, подписав фото: «Гена со своим Чебурашкой». На другом отец держал огромного красного попугая. Амина приделала мужчине хвост и гребень с подписью: «Благородный ара и какой-то петух». Фото с сыном фотошопить не стала, просто написала: «Ну хоть у кого-то будет отчество Геннадиевич». Лера долго смеялась, а потом долго плакала.