Юлькины рассказы. Реальные истории из жизни

© Юлия Валентиновна Кононова, 2024

ISBN 978-5-0062-5621-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Недотрога

Было это двадцать пять лет назад. Деревня, лето. Мы с подружками с нетерпением ждём вечера, чтобы отправиться в наш сельский клуб на танцы. С самого утра между делом раздумываю, какой же наряд сегодня надеть. К вечеру все дела переделаны, и ты уставшая, под зорким взглядом родителей отправляешься на другой конец деревни (ныне села) к бабушке. Бабуля моя не особо контролировала мои приходы и уходы, с ней нас было полное доверие. Поэтому я проводила у бабушки все каникулы и выходные. Летом я спала на террасе, поэтому никто не знал, в какое время я пришла. А это обычно было глубокой ночью или под утро. Собирались мы большой компанией, человек двенадцать, пели песни под гитару, рассказывали страшные истории, жгли костры. Была у моей бабушки соседка, звали её Клавдией, редкостная такая заноза, всё пыталась меня и моих подружек плохими выставить, гулящими. Была у Клавдии дочь, Татьяна, которую она выгуливала чуть ли не на поводке. Гулять Тане можно было только возле дома, чтобы мать могла в любое время подойти к окну и видеть дочь. Танечке нельзя было ходить на танцы, гулять с нами, да и дышать без маминого контроля. – Девка твоя, Нинка, в пять часов утра пришла сегодня домой! Я видела, как с каким-то женихом пришла! В подоле принесёт, помяни моё слово! Моя Танька вот, недотрога! А, ваши?!

Клавдия верещала и брызгала слюной. Бабушка лишь отмахнулась, ведь эти слова она слышала частенько. Какого было удивление всей деревни, когда Танечка забеременела в девятом классе! Как это вообще могло произойти, ведь тётка Клава глаз с дочки не спускала, от дома и пяти метров без её бдительного наблюдения нельзя было и шагу ступить. Кто жених, никто не знал. Таня молчала, как партизан. Клавку бедную было не узнать. Больше плохих речей о нас с подругами она не говорила, ведь мы все отучились и вышли замуж. Таня конечно тоже потом нашла свою судьбу, так, как мать перестала следить за ней, у неё теперь была новая забота, внучка. А потом они и вовсе переехали, а куда никто и не знал. Вот, такая история.

Дед правдоруб

Новый год, вся семья понемногу собирается у бабушки в деревне. Мы малышня бегаем, таскаем со стола, то кусочек яблочка, то сырку, то колбаски. Под пристальным взглядом дедушки, и ор тётки Гали. – Хватит таскать! Это на Новый Год! Дедушка подмигивает, одобряет наше маленькое воровство. Да и пока тётка Галина уходит на кухню, дед встаёт со своего кресла и берёт кусочек колбаски. Достав из-за кресла бутылку беленькой, наливает по-быстрому гранёный стакан до половины и выпивает. Следом берёт пульт от телевизора и начинает щёлкать каналы. Вернувшаяся тётка Галина ничего не замечает, а мы сидим хихикаем под столом. Кирюшка мой двоюродный брат, был очень весёлым ребёнком, мог и в машинки со мной играть, и в моих кукол, хоть в дочки-матери. За любую идею, так сказать. Было уже к одиннадцати вечера, за столом собралось много народу. Пришли даже соседи Москвичи. Высокий дядька Андрей и его жена Софья. Софья, высокомерная такая особа, вечно одёргивающая свою двенадцатилетнюю дочь, что так не красиво, а так не положено, держала её на коротком поводке. Мы же приехав из города в деревню, мгновенно превращались в Маугли. Вот оно счастливое детство! В этот вечер Софья ослабила хватку и мы забрав Полину, её дочь, потащили играть с нами. Вывернув содержимое бабушкиного шкафа, мы нарядились в платья, повязали платки и нацепили все бабулины бусы. Это был наряд цыган у нас. Кирюха не отставая от нас, был красивейшей цыганкой. Ему мы еще нарисовали родинку и накрасили губы красной помадой. Всем своим составом мы громко заорав – Ай-на-нэ, выплыли в зал к столу. Кто-то начал смеяться, кто-то хлопать. Когда всё стихло, Полинина мама, София окинув Кирилла взглядом, громко спросила маму Кирилла…

– Он у вас в женские шмотки наряжается, губы вон красит… Вы не боитесь, что он станет этим… С нетрадиционной ориентацией. Тут громко кашлянув со своего кресла, в разговор вступил дед. – А он у нас ещё и усы, как у кота рисует себе и нос, нам теперь надо бояться, что он станет котом!? За столом повисло молчание. София заморгала глазами, покраснела. Извинившись она опустила глаза. Видимо ей стало стыдно. Потом перевели разговор на другие темы. Обстановка разрядилась. С тех пор прошло уже лет двадцать, Кирилл женился, у него трое детей. Мы теперь уже взрослые, часто листаем бабушкин альбом и вспоминаем, тот случай. Вот, оно счастливое детство…

Гусь Борис

Мне было десять лет, когда моя бабушка завела гусей. Я, городская девчонка боялась их, как огня. Старалась обходить стороной, можно сказать за целый километр. Многие знакомые говорили, что гуси очень больно щипаются. Остаются синяки и ссадины. Пробовать на себе сиё мне не хотелось. Наслушавшись всяких историй, я боялась их, как огня. У бабушки был любимый гусь, она звала его Борисом. Огромный такой, белый, с большими крыльями. Бориса бабушка очень любила, гладила его по голове, шее. Они могли часами сидеть на крыльце, обнявшись. Бабушка что-то рассказывала гусю, он внимательно её слушал. Однажды бабушку положили в больницу, её не было две недели.

Я выйдя на крыльцо, увидела Бориса. Гусь сидел и смотрел в окно. Я села на крыльцо и подозвала его к себе, в тот момент я изменила своё отношение к этим птицам. Борис плакал, из его глаз капали крупные слёзы. Я осторожно погладила его по голове, потом по шее. Он сел рядом со мной и я стала рассказывать ему, что бабушка скоро поправится и вернётся домой. Когда выписали бабушку, Борис бежал к ней на встречу широко расправив крылья. Он громко кричал, а бабушка смеялась. Там ревели уже мы. Это была очень трогательная встреча. Борис прожил около десяти лет, и когда его не стало, бабушка долго плакала. Вот, кто бы мог подумать… Гусь… Ни собака, ни кошка, а гусь. Вот, такая история.

Жертва пьяного аборта

Мне было семь лет, когда я осознала, что моя мать меня не любит. Нет, конечно же я надеялась, что ошибаюсь. Но, как известно, надежда умирает последней. От этого я не перестала любить свою мать. Я так же пыталась её обнимать, поцеловать, почувствовать её запах. В её взгляде, как я сейчас уже в тридцатилетнем возрасте поняла, было обыкновенное, холодное безразличие. Мне нельзя было ошибаться, нельзя было провиниться, мама била долго, больно. Первый раз мать меня избила сильно, за то, что я ушла в гости к своей однокласснице, когда опомнилась, уже было темно. Дома меня ждала мама, с ремнём. После этого вечера я неделю не могла сидеть. Больше в гости я не ходила, хватило одного раза. А, что отец, спросите вы? Он относится к сорту людей «Моя хата с краю». Ему было всё равно. Однажды мы с сестрой заигрались, и я нечаянно задела цветок на подоконнике, он упал и разбился. Когда пришла мама, ей было не интересно, кто это сделал. Без вопросов и разговоров она подлетела ко мне и схватив за волосы потащила в угол. В углу я обычно стояла по несколько часов. Стояла, сидела, лежала, когда уставала стоять. – Ты, убогая. Страшная. Жертва пья. ного аборта. Так меня называла моя родная мама. Когда тебе за тридцать, вспоминать это очень тяжело, больно. В голове с самого детства крутится вопрос "– Почему я»? Никто никогда не даст мне ответ. Я помню, как зимой, когда я провинилась, мать стала заставлять меня надеть шапку, шубу, выгоняла из дома. А мне лет шесть тогда было, я ревела в голос, просила меня простить за всё, даже за то, что я родилась, только не выгонять. Было страшно, безумно, страшно…

Когда ты маленький ребенок, каждая мелочь кажется тебе серьёзной, огромной бедой. И что это навсегда, и всё, я сейчас наверно ум.ру. И таких страшных дней у меня было великое множество. В один летний день мне подружка подарила маленький игрушечный телефон. Я счастливая дома похвалилась маме, но она выхватила его и разбила об пол, прошипев сквозь зубы

– Попрошайка… Позоришь семью. Потом отлупила меня ремнём и выгнала на улицу. Я ревущая забежала в кусты сирени во дворе нашей многоэтажки и «зализывая свои раны», стоя на коленях просила Бога – Боженька забери меня, я больше не могу!

С того дня прошло уже много лет, но я до сих пор помню, что не хотела больше жить, я закрыла глаза и ждала, что сейчас Бог меня заберёт, но он не забрал. Сейчас у меня у самой уже дети, но я никогда не буду такой, как моя мать. С ней я кстати не общаюсь уже более пятнадцати лет. Не могу простить моё загубленное детство. Она у. била во мне ту самую маленькую девочку, которая готова была уме. реть, чтобы мама была счастлива. Вот, такая история.

Ритка

Жили мы тогда с семьёй, в деревне в Смоленской области. Дом наш был разделен на две семьи. С одной стороны жила моя семья. Я, муж и двое наших детей. А с другой стороны наша соседка Раиса с дочкой Ритой. Речь сейчас пойдет о Раисе. Мужа Райки не было, ну постоянного. Были разные, кто для любви, кто для посиделок. Ну, как известно, путного ничего не выйдет из таких отношений. На селе Райка имела особую репутацию, серьёзных намерений никто к ней не проявлял, а она и не переживала. Раиной дочке Рите было на тот момент семь лет, когда произошёл этот случай. Однажды, тёплым майским днём, я развесив на улице, на сушилке бельё, села на лавочку передохнуть. Солнце светило ярко, всё цвело и пахло. Мои мысли были целиком и полностью погружены в прекрасную деревенскую жизнь. Кто любит деревню, тот знает.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.