Наследие Костяного Древа

Глава 1

"Жила-была девушка?"– Нет, это не та история. Как можно говорить о "былом", когда каждая секунда пульсирует новизной, а я меняюсь с каждым вздохом, с каждым едва уловимым движением души? Вчерашняя я – лишь ускользающая тень, призрачное воспоминание. Сейчас, когда ручка скользит по бумаге, я уже другая, рождающаяся заново в настоящем. Возможно, именно в эту минуту я переступаю порог, становясь той, кем мне предначертано быть.

В нашем роду свято чтут традицию: вести дневник – зеркало души, отражающее события без прикрас. Это не просто правило, а незыблемый закон, от которого мне не уйти. Придется обнажить свою душу, распахнуть ее навстречу свету и тени, не утаивая ни единого, даже самого постыдного, поступка. С целью передачи опыта и предотвращения повторения ошибок следующими поколениями ведьм.

Вот моя история! История юной ведьмы получившей силу высшего ранга!

Зовут меня Ледникова Екатерина Викторовна. Отец – Ледников Виктор Николаевич. Мать – Ледникова Марина Владимировна, урожденная Прохорова. Я родилась, как принято говорить, под счастливой звездой, даже скорее – с серебряной ложкой во рту, инкрустированной бриллиантами родительского успеха. Мои родители, словно средневековые алхимики, обратили прах начинаний в ослепительное золото процветающей империи. Их бизнес, восставший из пепла кризиса, достиг немыслимых высот в головокружительно короткие сроки. Акции компании, точно кометы, прочертили небосвод фондового рынка, оставляя за собой шлейф из восхищенных взглядов и несметной прибыли. Отец, инженер-строитель по призванию и гений по натуре, творил чудеса. Его гостиницы, словно россыпь жемчужин, украсили карту страны, устремляясь ввысь, к самым облакам. Мама, с дипломом в сфере гостеприимства и хваткой бультерьера, умело дирижировала этим оркестром успеха, не допуская ни единой фальшивой ноты. Наши отели, словно грибы после теплого дождя, множились повсюду, сияя безупречной репутацией и гордо неся на своем фасаде клеймо пяти звезд. Впрочем, среди этой роскоши встречались и скромные, уютные гавани для уставших туристов.

Мое детство напоминало не то сказку, не то тщательно срежиссированный спектакль. Светские рауты, лучшие школы мира, приходящие гувернеры из благородных семей, калейдоскоп экзотических стран… Я купалась в роскоши, словно русалка в золотом море, но ощущала себя скорее сторонним наблюдателем, чем полноправным участником этой оглушительной феерии. Родители, целиком и полностью поглощенные своим блистательным бизнесом, уделяли мне время дозированно, словно дорогое лекарство. Я была их гордостью, живым воплощением триумфа, но не дочерью, жаждущей объятий, душевных разговоров и простого человеческого тепла.

Впрочем, я не роптала. Моя жизнь была полна друзей, увлечений, ярких красок. Музыка, рисование, языки – я жадно впитывала знания, пытаясь отыскать себя в этом огромном, сверкающем мире, созданном заботливыми руками моих родителей. Постепенно ко мне пришло осознание: богатство – это не только безграничные привилегии, но и колоссальная ответственность. Ответственность за каждого, кто трудится в наших отелях, за тех, кто доверяет нам свой отдых, за безупречную репутацию, которую мои родители создавали с таким усердием.

Когда пришло время выбирать жизненный путь, я без колебаний решила пойти по стопам матери. Поступила в престижный университет на факультет гостиничного менеджмента, стремясь не просто наслаждаться плодами чужого труда, а внести свой собственный, неповторимый вклад в семейное дело. Я мечтала преобразить наши отели, вдохнуть в них атмосферу подлинного уюта и безграничного гостеприимства, где каждый гость смог бы почувствовать себя как дома.

Учеба давалась мне легко, словно игра, но настоящим испытанием стала практика. Я устроилась в один из наших самых скромных отелей, намеренно выбрав место подальше от столичного блеска и всевидящего родительского ока. Работала не покладая рук, наравне со всеми, начиная с самых низов. Убирала номера, обслуживала посетителей, решала нескончаемые мелкие проблемы. Я хотела досконально изучить бизнес изнутри, постичь все его тонкости и сокровенные нюансы.

Именно там, среди простых людей, я впервые ощутила себя по-настоящему живой. Не в роскошных залах и на чопорных светских приемах, где каждый носит маску и лицемерит, а рядом с теми, кто ежедневно, не жалея сил, создавал комфорт и уют для других. Я вдруг осознала, что истинное богатство – это не деньги и власть, а подлинные человеческие отношения, искренность и способность делать мир вокруг себя чуточку лучше.

Время летело стремительно, я училась, росла и осваивала азы семейного бизнеса. Мои планы были расписаны на годы вперед, и я уверенно шла к своей цели, пока однажды на мой электронный адрес не упало странное письмо от бабушки. От той самой бабушки по материнской линии, о существовании которой я даже не подозревала. Сердце дрогнуло, предчувствуя неведомое, и, собравшись с духом, я набрала номер матери в скайпе.

– Мам, у меня что, есть бабушка? И она живет на Алтае? – выпалила я, не давая себе времени на раздумья. Лицо матери вмиг стало пепельно-серым, руки задрожали, и она судорожно сжала их в побелевших кулачках.

– Откуда ты узнала? – прозвучал ее голос, глухой и обреченный, словно эхо из далекого прошлого.

– Это не имеет значения. Просто ответь.

Мать долго молчала, глядя куда-то сквозь экран, словно видела не меня, а призрак минувших, давно минувших дней. В ее глазах плескалось столько боли и страха, что мне стало по-настоящему не по себе. Я никогда не видела ее такой растерянной и уязвимой. Обычно она была сильной и собранной, настоящей каменной стеной, за которой я привыкла прятаться от жизненных невзгод.

– Да, у тебя есть бабушка, – наконец прошептала она, словно выдавливая из себя каждое слово. – И она живет на Алтае. Но забудь о ней. Забудь, что я тебе это сказала.

– Почему? Что случилось? – я не понимала, что происходит, и тревога нарастала с каждой секундой, оплетая меня как липкая паутина. – Почему ты никогда не рассказывала мне о ней?

– Это долгая и очень страшная история, – ответила мать, отводя взгляд, словно желая спрятаться от собственных воспоминаний. – История, которую я не хочу ворошить, бередить старые раны. Некоторые вещи лучше не знать, иначе они могут навсегда отравить тебе жизнь. Просто поверь мне на слово, это ради твоего же блага.

Но как я могла просто поверить? Как могла забыть о существовании родного человека, когда он сам дал о себе знать? Любопытство и неутолимое желание узнать правду жгли меня изнутри, словно раскаленное клеймо. Я чувствовала, что просто обязана разобраться в этой мрачной тайне, чего бы мне это ни стоило. Алтай… Бабушка… Что же там такое скрыто? Что за тень омрачила лицо моей матери? Прежде она всегда была невозмутимой, словно скала, ничто не могло вывести её из равновесия.

– Хорошо, мам, – буркнула я, стараясь скрыть бушующее во мне нетерпение, и отключилась.

Забыть? Никогда. В мгновение ока оформив отпуск, я уже неслась на крыльях самолёта к земле, взрастившей мою мать. Волнение внутри меня нарастало. Кто она, моя бабушка? Светлая, лучащаяся добром старушка или строгая хранительница древних традиций?

Самолёт легонько коснулся посадочной полосы, и меня пронзило странное, почти мистическое чувство. Казалось, я приземлилась не просто в аэропорту, а шагнула в иное измерение. Воздух здесь был густой, настоянный на ароматах цветущих садов и свежескошенной травы, – живой, в отличие от зловонной духоты мегаполиса.

Вынырнув из здания аэровокзала, я юркнула в такси, назвала водителю заветный адрес деревни и откинулась на спинку сиденья. Машина плавно тронулась, унося меня прочь, навстречу моей алтайской мечте. Алтай… Этот край давно манил меня, словно магнит, своей первозданной дикой красотой. Сколько часов я провела, утопая в фотографиях и рассказах о его заповедных местах, зачарованная величием гор и зеркальной гладью озер. Распахнув окно, я жадно вдохнула этот пьянящий воздух свободы, настоянный на травах и хвое.

Дорога вилась змеёй, уводя всё дальше от цивилизации. Серые городские пейзажи уступили место бескрайним полям, а затем и густым дремучим лесам. Солнце, пробиваясь сквозь зелёный полог листвы, рисовало на земле причудливые, танцующие узоры. Я наблюдала за этой сменой декораций, чувствуя, как внутри зарождается сладостное предчувствие чего-то чудесного, невероятного.

По мере приближения к цели местность становилась всё более живописной. Вдали показались первые горные вершины, увенчанные сверкающими снежными шапками. Они, словно древние стражи, оберегали покой этих земель. Реки, с шумом и яростью несущиеся вниз, прокладывали себе путь среди камней, а воздух становился всё чище и прохладнее.

Вскоре мы въехали в деревню. Несколько десятков домов, живописно разбросанных по склону холма, казались органичной частью самой природы. Здесь время будто замедлило свой ход. Меня встретили покосившиеся деревянные избы с резными наличниками, мирно пасущиеся на лугах коровы и куры, деловито копающиеся в земле.

Выйдя из такси, я почувствовала, как сердце на мгновение замерло. Неужели я здесь? Не сон ли это? Вдохнув полной грудью, я ощутила ни с чем не сравнимый аромат диких цветов и нагретой солнцем древесины. Это был запах подлинного, живого Алтая, запах свободы и умиротворения.

Навстречу мне вышла хозяйка дома – женщина с добрым, лучистым взглядом, в котором искрилась сама жизнь.

– Катенька? Приехала! – произнесла она радушно.

– Да, это я. А…

– Меня зовут Вера, – мягко промолвила она с тёплой, располагающей улыбкой, распахнув двери в уютный, гостеприимный дом. Так началось моё алтайское приключение.

Она провела меня в дом. Интерьер был прост, но исполнен деревенского очарования: домотканые половички на полу, резные деревянные рамы на окнах, букеты полевых цветов в глиняных вазах. Всё здесь дышало теплом и умиротворением, покоем и душевным комфортом.

После короткого чаепития с ароматными алтайскими травами хозяйка предложила мне прогуляться по окрестностям. Мы вышли на узкую тропинку, петляющую среди изумрудных лугов, щедро усыпанных разноцветными огоньками полевых цветов. Вдали величаво виднелись заснеженные вершины гор, словно суровые, но справедливые великаны, охраняющие этот благословенный край.

– Вера, ну когда же я увижу бабушку? – сгорая от нетерпения, я вновь обратилась к женщине, пока мы возвращались с прогулки.

– Сегодня уже никак не получится, милая. Егор Петрович, наш староста, вернется поздно вечером. Завтра с утра он проводит тебя до границы владений Алефтины. А дальше ты сама.

– До границы? – протянула я, смотря на женщину удивлёнными глазами.

– Да, и нам нельзя пересекать этот рубеж, – ответила она, и от этих слов моё изумление лишь усилилось. Границы владений? Да уж, бабуля даёт жару!

Вера заметила мой растерянный взгляд и мягко улыбнулась, легонько потрепав по плечу. – Не удивляйся, Катюша. У каждой знахарки свои территории. Алефтина – женщина сильная и своенравная, с ней лучше не ссориться.

Я попыталась переварить полученную информацию. Бабушка – знахарка с собственными владениями? Звучит как начало волшебной сказки! И как же мне самой добираться до её дома? Лес вокруг казался бесконечным и полным тайн.

– А как я узнаю, где её дом? И что, если я заблужусь? – тревога сдавила грудь.

Вера извлекла из кармана небольшой, искусно выполненный амулет. – Возьми, надень. Алефтина оставила его для тебя… Он станет твоим оберегом. И не бойся, лес не причинит тебе зла, если ты будешь чтить его законы. Просто иди вперёд, с открытым сердцем, и ты непременно доберёшься до бабушки. Она ждёт тебя.

Становилось всё загадочнее и притягательнее, моё сердце забилось быстрее. Страх смешался с волнением и жгучим любопытством. Но ждать придётся до утра. Укладываясь спать, я размышляла над событиями этого дня. Почему мама сказала, что это страшная история? Кто моя бабуля на самом деле? Знахарка? Мысли роились в голове, не давая уснуть. Наконец, почти перед самым рассветом я провалилась в беспокойный сон.

Первые лучи солнца робко коснулись лица, но разбудил меня не их ласковый свет, а раздирающий тишину визг петуха. Однако, как ни странно, после всего лишь нескольких часов сна я ощущала бодрость и небывалый прилив сил. Вскочила с кровати и, освежившись прохладной водой, облачилась в удобную одежду для лесной прогулки. Сегодня – долгожданная встреча с бабушкой. Сердце радостно ликовало, предвкушая тепло и уют её объятий. Вчерашние терзания отступили в сторону, уступив место радостному ожиданию. Я всегда немного завидовала своим друзьям, у которых были бабушки и дедушки – хранители мудрости и безграничной любви.

Я вошла в столовую, приветствуя немногочисленных обитателей дома:

– Доброе утро! – поздоровалась с находящимися людьми в комнате.

За столом, во главе его, восседал мужчина – воплощённый образ деревенского старосты из старых добрых фильмов. Кряжистый, с окладистой бородой, его волевое, обветренное лицо дышало незыблемой силой и непоколебимой уверенностью. Заметив меня, он поднялся. Его рост был поистине исполинским, моя макушка едва доставала до его плеча.

– Так, значит, ты и есть внучка Алефтины? – прогремел его голос, словно раскат весеннего грома.

Я кивнула, немного робея перед этой могучей фигурой. Его взгляд изучал меня с таким пристальным вниманием, словно пытался прочитать мою душу насквозь, проникнуть в самые её потаённые уголки. И всё же, в глубине этих серьёзных, внимательных глаз мелькнула искорка едва заметного тепла.

– Рад приветствовать тебя в нашем доме, Катюша, – произнёс он, протягивая мне свою огромную, сильную ладонь. – Я – Егор Петрович, давний друг твоей бабушки.

Рука у него была шершавой и крепкой, как кора старого дуба, закалённая тяжёлым трудом. Когда он пожал мою ладонь, я почувствовала себя маленькой щепкой в его могучих руках. От этого прикосновения словно пробежал слабый электрический разряд.

Он указал на накрытый стол, ломившийся от деревенских угощений: свежий пахучий хлеб, мёд в сотах, домашний сыр, ароматное варенье из лесных ягод.

– Садись, позавтракаем как следует и будем выдвигаться, путь предстоит не близкий.

Ела я с отменным аппетитом, с удовольствием уплетая деревенские разносолы. Хозяева с нескрываемым удовольствием смотрели на меня и улыбались. По очереди задавая мне вопросы о моей семье, они при этом загадочно переглядывались. «Здесь явно что-то нечисто», – промелькнула мысль в моей голове.

– В чём дело? – прямо спросила я. – Вам что-то известно о моих родителях?

В ответ – лишь уклончивые фразы и туманные намёки. Было очевидно, что они что-то скрывают. Я не стала настаивать, почти уверенная, что скоро узнаю всё сама.

Поблагодарив Веру за радушный приём и тёплую заботу, я торопливо последовала за Егором Петровичем, который уже миновал калитку и уверенно шагал по просёлочной дороге, ведущей прямо к лесу. «Слава богу, не стала обременять себя лишними вещами», – с облегчением подумала я, ощущая приятную лёгкость лишь небольшой сумки за плечом. Быстро нагнав своего молчаливого провожатого, я пристроилась рядом. Мой спутник явно не отличался словоохотливостью, и большую часть пути нас окутывала тишина, нарушаемая лишь тихим шорохом листвы под ногами и многоголосыми звуками просыпающегося леса. И вот, спустя долгих четыре часа, он внезапно остановился.

– Здесь мы попрощаемся, – произнёс он, глядя прямо перед собой. – Дальше пойдёшь одна.

Я вскинула брови, недоумевая, как же я, совершенно не знакомая с этими краями, смогу продолжить путь самостоятельно. Егор Петрович, словно прочитав мои мысли, указал на едва приметную тропку, нырявшую в изумрудную чащу леса.

– Иди этой тропой, она приведёт тебя к ручью. Там перейдешь его вброд, а дальше уже владения Алефтины. Уверен, она тебя встретит.

Он говорил с такой уверенностью, словно это было чем-то само собой разумеющимся, давно известным мне. Превозмогая нарастающее беспокойство, я поблагодарила Егора Петровича и, собрав волю в кулак, ступила на узкую тропу.

Лес встретил меня настороженной, звенящей тишиной. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь плотную листву, выписывали на земле причудливые, танцующие узоры. Я шла, стараясь не потерять тропинку, и с каждым шагом ощущала, как тревога сдавливает сердце. Казалось, сам лес наблюдает за мной, оценивая, испытывая на прочность.

Наконец впереди заблестела вода. Ручей оказался не таким уж и широким, но течение было довольно быстрым. Закатав штаны повыше, я вошла в обжигающую холодом воду.

Оказавшись на другом берегу, я замерла в полной растерянности. Что теперь? Куда дальше? Этот вопрос гулким эхом отразился в голове, пока я, обессиленная, опускалась на замшелый валун. Вдруг из-за деревьев вышел огромный волк. Сердце екнуло и рухнуло в леденящую бездну. Инстинктивно вскочив, я приготовилась броситься обратно в реку, в спасительную стихию. Но волк лишь тихонько заскулил, словно окликнул меня, и, присев на задние лапы, протянул ко мне переднюю, всем своим видом излучая кротость и миролюбие. Я смотрела на него, парализованная ужасом, а в голове, словно стая испуганных птиц, метались мысли, не желая складываться в единую, разумную картину.

– Тебя прислала бабушка? – вдруг вырвалось у меня, и я почувствовала себя полной идиоткой.

Волк склонил голову набок, словно обдумывая мой нелепый вопрос. В его янтарных глазах плескалось что-то такое, что заставило меня усомниться в собственном рассудке. Не страх, нет, а какое-то странное понимание, разум. Или мне просто отчаянно хотелось в это верить.

Не знаю, что заставило меня последовать за ним. Может, отчаяние, может, просто неукротимое любопытство. А может, то самое необъяснимое чувство, которое коснулось моего сердца, когда я впервые увидела его глаза.Едва слышно заскулив, он повёл головой вправо, в тёмную глубь леса. Не дождавшись ответа, медленно поднялся и, бросив на меня взгляд, полный невысказанного зова, двинулся прочь.

Мы шли долго. Волк уверенно прокладывал путь сквозь непроходимую чащу, обходя колючие кустарники и перепрыгивая через поваленные стволы деревьев. Я старалась не отставать, цепляясь за цепкие ветки и спотыкаясь о коварные корни. Лес словно испытывал мою волю.

Наконец сквозь плотную завесу деревьев пробился робкий свет. Волк остановился и, повернувшись ко мне, тихонько заворчал, словно подбадривая. Я сделала последний шаг и замерла, ошеломленная открывшимся зрелищем.

Передо мной раскинулась небольшая, залитая солнцем поляна, а в самом ее центре возвышался… не ветхая избушка, как я ожидала, а вполне современный двухэтажный коттедж. Неужели я добралась? Неужели это и есть мой пункт назначения?

Глава 2

Я замерла, не в силах отвести взгляд от дома, словно зачарованная его тихой, ускользающей красотой. Он источал уют и надежность, обещая укрыть от любых невзгод. Мягкий кокон безопасности окутал меня, и, повинуясь внезапному порыву, я ступила на крыльцо и несмело постучала в дверь.

– Бабушка, ты дома? – позвала я, но в ответ донеслась лишь звенящая тишина. Уже собираясь постучать снова, я увидела, как дверь бесшумно приотворилась, являя взору сумрачный холл. Переступив порог, я огляделась. Казалось, дом был построен совсем недавно. Современные обои на стенах, паркет, поблескивающий в полумраке. Сняв сумку с плеча, я поставила ее на пол, и звук её падения глухо отозвался в тишине. Я направилась в гостиную, залитую мягким, рассеянным светом. Её современная элегантность поражала. В каждом предмете мебели чувствовался безупречный вкус моей матери. "Неужели она тайно навещала бабушку?"– промелькнула запоздалая мысль. Снова позвав, я услышала лишь усилившуюся тишину, которая давящей пустотой заполняла пространство. Может, она просто отлучилась ненадолго? Мой взгляд упал на окно. Во дворе, словно тень, все так же маячил волк, не проявляя ни малейшего намерения уйти. Пожав плечами, я продолжила свое исследование дома, пока ноги сами не привели меня на кухню. Любопытство неудержимо потянуло меня к плите, где в кастрюле стыла отварная картошка, будто сваренная совсем недавно. На столе, под кружевной салфеткой, лежал свежий хлеб. Значит, утром бабушка еще была здесь. «Что ж, подождем», – решила я, чувствуя, как голод берёт верх. Недолго думая, заглянула в холодильник и соорудила себе незамысловатый, но вполне аппетитный перекус. Покончив с едой, я уселась в кресло-качалку у окна, пытаясь унять нарастающее беспокойство. Волк все еще маячил во дворе, словно мрачный страж. Внезапно в доме что-то глухо ухнуло. Я вздрогнула и замерла, прислушиваясь. Тишина. И вот снова ухнуло, теперь отчетливее. Звук шел сверху. Сердце бешено заколотилось в груди. Поднявшись, я направилась к лестнице, стараясь ступать как можно тише. Каждый шаг отдавался эхом в пустом доме, нарушая мертвую тишину.

На втором этаже царил густой полумрак. Звук повторился, теперь совсем рядом. Он доносился из одной из комнат. Сглотнув ком в горле, я медленно потянула на себя дверь. Комната была погружена в глубокий полумрак, лишь узкая полоска света пробивалась сквозь неплотно задернутые шторы. У дальней стены стоял старинный комод, а на нём – большая, массивная шкатулка, окованная темным металлом. Именно из неё доносился глухой стук, словно кто-то отчаянно пытался выбраться наружу.

Дрожащими руками я потянулась к шкатулке. Что там? Что происходит? Внутри что-то скреблось, билось о стенки, издавая сдавленные, жуткие звуки. Затаив дыхание, я, словно под гипнозом, открыла крышку.

Внутри, на смятой бархатной подкладке, лежала старая, потрепанная кукла. Фарфоровое личико с выцветшими щеками, на одной – тонкая трещина, словно застарелый шрам. Пустые глазницы бессмысленно взирали в потолок. Именно она издавала эти странные, пугающие звуки. Но как?

Я подняла куклу. Она была на удивление тяжелой. Внезапно кукла вздрогнула в моих руках. Её голова медленно повернулась, и пустые глазницы уставились прямо на меня, словно прожигая душу ледяным взглядом. Я отшатнулась, выронив куклу на пол. Раздался хрустальный звон разбитого фарфора, разлетевшегося на осколки.

И тут я увидела. Внутри куклы, сквозь трещину в фарфоре, проглядывало что-то темное, зловещее. Что-то живое. Маленькие красные глазки, как у крысы, смотрели на меня с неприкрытой ненавистью, словно кинжалы вонзались в сердце. Тонкие, костлявые пальцы выцарапывали себе путь наружу, разрывая фарфоровую оболочку с отвратительным хрустом.

Я закричала и отпрянула к двери, захлёбываясь в ужасе. Из разбитой куклы выползало нечто чудовищное. Нечто злобное, маленькое и жуткое, словно порождение ночного кошмара. Оно распрямилось и медленно повернулось ко мне, обнажая острые зубы в хищной ухмылке. Волк во дворе завыл, словно почувствовал, что древнее зло вырвалось на свободу, и его вой разнёсся по тайге.

Паника сковала меня, пригвоздила к месту. Ноги словно вросли в пол, не давая сбежать от надвигающегося кошмара. Существо в обличье куклы, или, скорее, нечто, безумно использовавшее куклу как вместилище, сделало еще один шаг. Каждый его шорох, каждый скрип разламывающегося фарфора отдавался эхом в голове, усиливая первобытный ужас до предела. Оно двигалось неуклюже, словно только училось ходить, но в каждом движении чувствовалась зловещая целеустремленность, не оставляющая надежды на спасение.

Я попыталась закричать снова, но горло пересохло, и вместо крика вырвался лишь хриплый стон отчаяния. В глазах потемнело, а в голове пронеслась мысль, что это конец, что тьма поглотит меня навсегда. И вдруг, словно сквозь пелену, я услышала стремительно приближающиеся шаги, как будто явившиеся из ниоткуда. В дверном проеме возникла фигура статной женщины. Взмахнув рукой, она начала произносить слова, звучавшие как древнее заклинание, и реальность словно отступила назад, обнажив скрытые пласты бытия. Прямо на моих глазах рассыпавшаяся кукла собралась воедино, осколок за осколком, и невредимая вернулась в шкатулку, крышка которой тут же захлопнулась с тихим, зловещим щелчком.

– Ну, здравствуй, внученька, – произнесла женщина, повернувшись ко мне. Я, все еще дрожа от страха, в изумлении разглядывала бабушку. Она не выглядела старухой, скорее – зрелой, исполненной силы и мудрости женщиной, словно время было не властно над ней.

– Бабушка?! – выдохнула я дрожащим шепотом, не веря своим глазам. Передо мной стояла она, с гордо вскинутой головой, с отблесками внутренней силы в глубине глаз, словно испившая до дна эликсир самой жизни.

– Да, это я, – прозвучал ее голос, тронутый нежной улыбкой. – Вижу, ты уже познакомилась с моим маленьким секретом. Надеюсь, старая кукла не слишком тебя напугала?

Я попыталась подняться, но ноги наотрез отказались держать, предательски подкосившись. Бабушка тут же, проворно, словно и не было за плечами прожитых лет, поддержала меня, усадив на ближайший стул. Ее руки, сильные и теплые, излучали волны успокаивающего, почти материнского тепла.