Я очнулся в очереди незнакомцев, бредущих по ступеням куда-то вверх. Однако происходящее не показалось странным. Наоборот, монотонные шаги меня успокаивали словно совершенно нормально внезапно оказаться среди чужих людей, слепо следуя за впереди идущим.
Ступеньки, по которым мы подымались, уходили прямо в серое, заполненное облаками, небо! Причём лестница неестественно извивалась змеёй и не имела никаких подпорок. По законам физики, такая конструкция просто не может существовать. Но несмотря на это, передо мной – тысячи людей, позади ещё больше, и никого не волновало происходящее. По бокам – невысокие перила по пояс, как по мне выполняющие чисто декоративную функцию. При всём желании, я бы не решился их перескочить, за ними – пустота. Внизу клубился такой же как и облака серый туман. На миг даже показалось, что в одном месте пелена истончилась настолько, чтобы сквозь небольшую проплешину я различил вулканы и раскалённую лаву.
Дураком не был и уже давно смекнул, что наверху Рай, а внизу – Ад. Но так ли это? Может, я схожу с ума, и это галлюцинация, или я лежу в какой-нибудь больнице в коме, а это всё мой сон? Какая разница, если не могу ни на что повлиять? Всё, что остаётся, молча плестись со всеми.
Спины впереди понемногу становились родными, что ли?
Вот, например, мужчина в дорогом костюме: внешний вид, жесты и походка, как у руководителя. Назовём его, скажем, Директором. Он следовал за миловидной девушкой, с которой оживленно беседовал, не обращая внимания на то, что часто повышал голос, чем раздражал как её, так и окружающих. Пассия Директора, сомнений на этот счёт не возникало, то и дело останавливалась, оборачивалась с возмущённым видом и выплескивала в ответ своё недовольство. Подобные сцены, как и задержки очереди из-за них, не оставались без замечаний окружающих, но парочке было откровенно плевать.
Стоит отметить, что молодая подруга Директора притягивала внимание. Многие, пользуясь случаем, оценивающе посматривали на неё. Мужчины с восхищением, женщины с осуждением. Дело было то ли в вырезе на блузке, то ли в разрезе юбки, что так удачно оголял стройную длинную ножку. А, может, в лукавой улыбке и лисьем взгляде, провоцирующим флирт? Одним словом, Кокетка.
Если посмотреть дальше этих двоих, через одного «работяги», «менеджеры средней руки», «коммерсанты». Виднелось даже несколько «бандюг». Но все они – серые мыши на фоне столь колоритных персонажей.
Да, оказалось, раз взглянув, могу определить, что человек из себя представляет. Одежда, движения, жесты – всё это – маркеры, по которым можно «считать» личность и узнать о ней многое ещё до того, как она с тобой заговорит.
– Долго ещё? – возмутился я вслух, не обращаясь ни к кому конкретно.
Директор отвлёкся от жаркого спора с Кокеткой:
– Очухался наконец, Молчун? – он обернулся и высокомерно оглядел меня. – То не достучишься до него, то как ляпнет. Ты в очереди на тот свет. Шевели ногами, не задерживай остальных.
Наверное, я выглядел нелепо, поэтому Директор вернулся к беседе с Кокеткой. Конечно, мне неприятен его тон, но сейчас не до выяснения отношений.
Значит я оказался прав, и это – дорога на тот свет. И вроде бы пора смириться с происходящим, но была одна вещь, не дававшая покоя, и решить её я мог только хорошенько покопавшись в воспоминаниях.
***
Иногда я выскальзывал из плена мыслей, и до меня долетали отголоски чужих разговоров. Директор продолжал отчитывать Кокетку за какой-то проступок. Может он правда руководитель, а она только его подчинённая? Нет, слишком уж красивая. Да и держится под его напором чересчур спокойно.
Собственно, а какая мне разница?
– К чёрту! – буркнул я, собираясь вновь провалиться в собственные проблемы.
Голос молодого человека донёсся до моего сознания, и я обернулся. Увидел мужчину средних лет в форме пилота. Он рассуждал с позади идущим старшим коллегой о том, как им не повезло:
– Вот ещё бы чуть-чуть, и выровняли бы нос, Павел Андреевич! – с досадой произнёс молодой пилот. – Ещё бы чуть-чуть.
Павел Андреевич отозвался:
– И что? Думаешь, после этого физика дала бы нам поблажку? Нет, Алёшка, тут изначально всё было понятно. Просто ты…
Матёрый Павел Андреевич продолжал успокаивать коллегу, но я не желал его слушать. У каждого здесь своя история и своя печаль. И у меня в том числе. Я почти прорвался сквозь шум чужих голосов в чертоги собственного разума, как мне помешал разговор уже с другой стороны:
– Вот если бы ты меня и правда любил, – мельком выцепил я голос Кокетки, – мы бы тогда не разбились на этом чёртовом самолёте.
Я старался не слушать, и её голос практически стих, но, выловив суть, встрепенулся. Получается, мы, – Директор, Кокетка, я и пилоты, – были в одном самолёте.
– Как это вообще связано? – Директор насупился, его уши покраснели от негодования.
– А так. Я просила на Мальдивы меня отвезти, а ты куда потащил?
– Патриотичнее надо быть, Лизочка. Меня бы коллеги по партии не поняли. И это в такое-то непростое для страны время.
– Жлоб! – выкрикнула девушка и демонстративно отвернулась.
Не Директор, а Депутат! Мысленно присвистнул и огорчился. Мой навык, как оказалось, не абсолютен. Я было вновь погрузился в раздумья, да только очередь спереди и сзади принялась переругиваться между собой.
– Вот они, изверги! – выкрикнули спереди.
– Убийцы! – добавили сзади, и я заметил боковым зрением, как нервно дернулся молодой пилот.
Народная молва дошла до самых буйных, а те подняли вой и подбили остальных на акт массовой истерии. Великолепно! Знаете, что самое примечательное в этой ситуации? Они перекрикивались через меня!
Депутат со своей любовницей возглавили кучку недовольных пассажиров и принялись посылать проклятья в адрес пилотов позади меня. Когда ситуация накалилась, народный избранник полез на них с кулаками. Разумеется, я преграждал ему путь, но не собирался уходить. И дело не столько в справедливости, сколько в том, что отодвигаться было просто некуда. Ширина лестницы не более полуметра. Депутат весил килограмм под сто пятьдесят, и ему достаточно просто пройти мимо, чтобы я перевалился через перила. Поэтому пришлось его оттолкнуть и сказать, чтобы оставался, где стоял.
Брызжа слюной, Депутат бросился на меня. Я рефлекторно вскинул руку. Напоровшись лицом на кулак, он взвыл, а я почувствовал злость. И решил, так сказать, дать волю народной ненависти. Ну а что? Налоги платим, чтобы он любовниц по югам катал? Липовый патриот повалился на ступени, прижав собой Кокетку и еще нескольких драчунов. На этом бунт «передних» стих.
Пилотам некем было прикрыться от разъярённой толпы, но они и сами справлялись. Интересно, это в лётном училище учат так резво раздавать тумаки? Пара неспокойных товарищей отправилась вниз навстречу клубам серого тумана, и тем, что он собой прикрывал.
