Ханская присяга

После победы над Болотниковым, в сильную осеннюю непогоду, в грязь, слякоть и дождь, Шуйский распустил войско. Всем военным людям разрешил вернуться в поместья, чтобы до открытия санного пути они отдохнули. Но тут Шуйского подвело самомнение: вместо того, чтобы двинуться на Самозванца всей силой и разбить его, он отправился торжествовать в Москву и устраивать свою свадьбу с молодой Марией Буйносовой-Ростовской. Правда, будучи еще под Тулой, Шуйский высылал навстречу Дмитрию небольшие отряды, но они были разбиты. Впрочем, пока Самозванец не особенно беспокоил царя Василия.

Вскоре толпы вырвавшихся и отпущенных казаков, других свободных людей разными путями покатились из-под Тулы в Стародуб к «Дмитрию Ивановичу». Туда же прибыл и атаман Заруцкий с запорожскими казаками. Новый «государь» вместе с растущим войском двигался к Брянску, затем повернул и обосновался в богатом купеческом Орле. В его руках уже были Чернигов, Новгород-Северский, Путивль. Калужане также отказали Шуйскому: «Наш государь Дмитрий Иванович жив, мы ему присягали».

В новый 1608 год выпало огромное количество снега и военные действия прекратились. У Шуйского не было войска разбить Самозванца, а у его противника не было достаточно сил, чтобы двигаться на Москву. Дмитрий решил перезимовать в Орле.

В то время, как царь бездействовал, Дмитрий накапливал силы. К Орлу начали стягиваться казаки, польские наемники, добровольцы. Прибыл князь Роман Рожинский с 4000 тысячами хорошо вооруженных конников. Это был человеком властолюбивым, надменным, необузданным, но в войсках его уважали. Пришел из-под Киева знатный князь Адам Вишневецкий с 400 конными копейщиками. Появился Александр Лисовский, изгнанный из Польши и оставленный королем «безо всякой чести», а с ним отряд в 2000 человек.

В феврале Шуйский спохватился и разослал указы о сборе новой рати. Прислал он указ и Касимовскому царю, который должен был собрать войско из татар, мещер, мордвы. Боярские сыны, стрельцы, все, кто способен держать оружие, в Арзамасе, Алатыре, Шацке, Кадоме – во всех волостях —должны быть собраны в царское ополчение. Хану надо возглавить войско из русских и инородцев и не позже середины лета начинать поход. Цель похода: «польских и рязанских городов и уездов всяких людей резать и в полон имать и живот их грабить за их измену и воровство». Выполняя повеление царя, Ураз-Мухаммед стал собирать войско, но оставил его при себе, так как с юга приближались ногайские татары во главе с князем Иштереком, который не присягал ни Шуйскому, ни Дмитрию. В конце марта они подошли к Темникову, сжигая села и посады, уничтожая и забирая в плен жителей. Впрочем, Ураз-Мухаммед все же снарядил отряд добровольцев, желающих получить царское жалование, и отправил его на царские сборы. Возглавил этот отряд один из его старшин.

Московскую рать возглавил любимый брат царя Дмитрий Шуйский, человек величавый, но спесивый и завистливый. К советам он никогда не прислушивался, а опыта воинского у него не было. В войсках его не любили и не уважали. Рать собралась в марте в Алексине, потом перешла в Белев, но оттуда никуда не двигалась из-за больших снегов. А войско Самозванца, не боясь ни морозов, ни снегов, рассыпалось повсюду, брало города и приближалось к Москве.

Царь торопил брата, и вот, наконец, 10 апреля царская рать двинулась к Болхову. Туда же направился и «новый государь». 11 мая царское войско было разбито. Дмитрий Шуйский вернулся в Москву с небольшим количеством бояр и дворян, позорно оставив поле сражения. Ратные люди, не желая класть головы за Шуйского, повернули и разбежались, разбрелись по домам. Некоторые перешли на службу к Дмитрию. Самозванец взял Болхов и пошел на Москву, через Козельск, Калугу, Можайск, Звенигород, почти не встречая сопротивления. Царь выслал навстречу новое войско, но из-за опасности предательства отозвал его.

В мае в Касимов вернулся отряд из-под Болохова, не желая воевать за Шуйского. Князь Иштерек не стал покушаться на Касимовское ханство и ушел назад в ногайские степи. Ураз-Мухаммед распустил свое войско и решил ждать, как будут развиваться события. А события развивались быстро и непредсказуемо.

1 июня Дмитрий приблизился к Москве и остановился в Тушино. Здесь он укрепился и основал свою ставку. Столицу он решил взять измором, посылая жителям послания о том, что он действительно сын царя Ивана Васильевича, а значит законный «государь и великий князь всея Руси».

А тем временем полковник Лисовский с казацким войском в мае-июне прошелся по Рязанскому краю, разбил царское войско под Зарайском. Но 28 июня у переправы реки Москва, на Медвежьем броде войска Шуйского встретились с Лисовским. Бой длился с утра до вечера и носил ожесточенный характер. К концу дня отряд Лисовского, понесся большие потери, бежал в направлении Тушино.

Немного ранее, 25 июня произошло сражение на Ходынке. Там вначале поляки и казаки, во главе с Рожинским и Заруцким, гнали русских до Ваганьково, а затем русские гнали противника до реки Химки. Здесь поляки остановились и ударили по русским, – отогнали их за Ходынку, а сами возвратились в Тушино.

После этого, серьезных сражений под Москвой не было; случались лишь отдельные стычки тушинской стражи с мелкими группами русских.

В течение лета войско Дмитрия значительно пополнилось.

17 июля 1608 года 7-тысячный отряд шляхетской конницы пересек границу Русского государства, прошел мимо Смоленска и через Можайск направился к Москве. Вел его известный своей воинской отвагой Ян Петр Сапега, каштелян киевский, староста усвятский, племянник канцлера Великого княжества Литовского. Его осудили в отечестве за буйство, но он, не подчиняясь приговору суда, набрал вольницу и пошел на помощь Дмитрию. В связи с договором Речи Посполитой и Московского государства о перемирии, канцлер Лев Сапега не одобрял такой затеи племянника, но ничего поделать не мог.

Вместе с Сапегой в Тушино прибыла и Марина Мнишек, вновь промышлять русскую царскую корону. В сентябре состоялась встреча Марины с Дмитрием, в котором она признала своего мужа, якобы спасшегося от смерти в мае 1606 года. Они искусно разыграли свои роли и приветствовали друг друга с радостными слезами, с такой непритворной нежностью, с таким восхищением, что эта комедия ослепила многих зрителей и увеличила число сторонников Дмитрия.

«По всему государству разнеслась молва о сем происшествии; везде признавали самозванца царем».

Поверил в «воскресшего царя» и Ураз-Мухаммед, но с признанием пока решил не торопиться. В это же время пришло известие от Петра Урусова, который сообщал, что теперь он со своим отрядом примкнул к Дмитрию. Это обрадовало хана, но он продолжал колебаться.

По прибытию в Тушино Ян Сапега предложил Дмитрию новый план действия: перейти от лобовой атаки Москвы к ее круговой блокаде. Рожинский оставался в Тушино и действовал против Москвы, а Сапега отправился с войском осаждать Троицко-Сергиевский монастырь, который привлекал своими богатствами и считался «ключом» к северной Руси. Лисовскому была поручена оккупация Замосковья, северных уездов и Поволжья.

19 сентября Сапега двинулся в сторону Троицко-Сергиевского монастыря, а обеспокоенный царь Василий отправил вслед ему войско, возглавляемое одним из самых неспособных своих братьев Иваном Шуйским. 23 сентября у деревни Рахманцево произошло сражение, в котором царские войска потерпели поражение. Главная причина этого поражения была в том, что служилые люди не желали больше воевать за царя Василия.

Разгром под Рахманцевым произвел большое смятение в столице. Многие ратники, собранные из разных городов, стали покидать Москву; часть возвращалась в свои уезды, часть уходила в Тушино.

Вернулись к себе и воины Касимовского ханства, которых Ураз-Мухаммед отправлял воевать за Шуйского. У хана крепла уверенность, что нет смысла держаться за царя Василия. Но он продолжал колебаться. А в ханстве началось брожение. Одни придерживались московского царя, другие требовали целовать крест Дмитрию.

Целые города Руси стали переходить на сторону Дмитрия. Еще весной южные города целовали ему крест, в июле ему покорились приграничные с Литвой уезды, а теперь в октябре-ноябре новому царю сдались северные: Углич, Ярославль, Кострома, Галич, Тверь, Суздаль, Владимир. За ними последовали и восточные города, населенные «инородцами»: Муром, Арзамас, Шацк.

Касимовское ханство оказалось окруженное уездами, признавшими власть Дмитрия. В ноябре-месяце Ураз-Мухаммед, опасаясь прихода войск Лисовского, сдался. Жители Касимова признали Дмитрия царем и отправили делегацию в Тушино. Ураз-Мухаммед получил указ от нового государя собрать войско и явиться к нему в ставку. Он дал указание о сборе ополчения, но оставил его в ханстве, а к Дмитрию поехал лишь с небольшим отрядом. С собой Ураз-Мухаммед захватил и сына.

В начале декабря они прибыли в Суздаль. Воевода Федор Плещеев принял его с распростертыми объятьями.

– Хорошо, что ты, наконец, решился ехать к государю нашему Дмитрию Ивановичу. Лучшая часть боярства признала его власть: князья Михаил Туренин, Федор Долгоруков, Салтыков, Сицкий, Засекины, Дмитрий Трубецкой, Иван Годунов, Романовы, сам Филарет – патриарх Всея Руси…

– Филарет – патриарх?! – удивился Ураз-Мухаммед. —Он вроде был митрополитом Ростовским.

– Государь принял его ласково и уговорил принять на себя патриарший сан. Теперь, Тушино – это вторая столица. У государя там свой Двор, канцлер, Разрядный приказ. Громадная часть государства признала власть Дмитрия Ивановича.

– А кто еще не признал?

– Ну, их немного, – как-то неохотно признался Плещеев. – На западе – Смоленск, на севере – Новгород, на востоке – Нижний Новгород, на юге – Рязань и Коломна. Думаю, и они скоро отойдут от Шуйского.

Но, когда на следующий день Ураз-Мухаммед решил двинуться в путь, оказалось двигаться в Тушино через северные уезда, признавшие Дмитрия, небезопасно. Некоторые города опять перешли на сторону Шуйского, но больше всего вызывали беспокойство так называемые «загонные отряды» из поляков, казаков и русских «воров», которые бродили шайками по волостям, грабили и убивали всех подряд и не подчинялись никакой дисциплине.

– Ты напиши письмо Яну Петру Сапеге, – посоветовал воевода Плещеев Ураз-Мухаммеду. – Пусть вышлет тебе охрану.

Деятельный и предприимчивый Ян Сапега, занятый осадой Троицко-Сергиевского монастыря, одновременно руководил и покорением Замосковного края и Поволжья. Ему подчинялись все войска и воеводы в городах. Ураз-Мухаммед был знаком с канцлером Львом Сапегой и виделся однажды с его племянником. В марте 1601 года хан присутствовал при торжественном отпуске посла Речи Посполитой Льва Сапеги и тогда же Ураз-Мухаммед имел беседу с будущим канцлером Великого княжества Литовского. После краткого разговора на общие темы, Сапега сказал, устремив на собеседника взгляд умных глаз:

– Мне бы очень хотелось узнать побольше о твоем народе, хан. Нашему государству будет интересно через ваш край торговать с восточными странами, но пока это время не пришло. Надеюсь, мы с тобой еще встретимся, хан.

Теперь Ураз-Мухаммеду предстояло поближе познакомиться с его племянником. Он написал письмо Яну Сапеге, и тот прислал две роты гусаров для охраны.

По пути Ураз-Мухаммед решил заехать к гетману, поблагодарить его за любезность. Сапега отнесся к хану с уважением. Пожал руку, пригласил к ужину, с интересом расспрашивал и слушал гостя. Ураз-Мухаммед провел несколько дней у Сапеги, они подружились, как это часто бывает среди военных людей. Видя, что гетман занят своми делами, хан задержался ненадолго. С тех пор он стал называть Сапегу «братец».

Дмитрий встретил Касимовского царя любезно, хотя и не преминул пожурить:

– Что-то ты не очень торопился ехать к своему государю, хан.

Ураз-Мухаммед поклонился с достоинством, объяснил свое опоздание устройством дел в ханстве и преподнес подарки. На этом аудиенция закончилась.

Дмитрий не произвел впечатления на Ураз-Мухаммеда. Коренастый смуглый человек, среднего роста, крючковатый нос, нависающий над губами (впрочем, как у всех в роду царя Ивана Васильевича), черные усы, темные, чуть навыкате, глаза. Если б не дорогие одежды – мужик мужиком. Хотя, и отец, и брат его Федор тоже красотой не отличались.

На следующий день Ураз-Мухаммед стал знакомиться с Тушинским лагерем. Прежде всего, на высоком холме, выделялось место для знати, окруженное земляным валом. В центре стояли царский дом, строения для служб, охраны, курьеров. Вокруг них ставили или покупали для себя дома польские паны и русские князья и бояре, которые вписывались в управленческие приказы, Здесь же стояли шатры польских и литовских гусар. Это место на холме было более-менее чистое и просторное. Зато все, что находилось внизу, напоминало огромный человеческий муравейник. На огромном пространстве сгрудились наспех отстроенные деревянные срубы, разноцветные обтрепанные шатры, землянки, конюшни из камыша. А в небольших просветах между ними бродили, стояли или сидели у костров огромные толпы людей. Казалось, здесь собрались все, кто жил в странах пограничных с Русью – ляхи, литвины, черкасы (украинцы), казаки, татары. Жили они таборами. Пестрота была чрезвычайная, как в одежде, так и в нравах и речи.