- -
- 100%
- +
Глава 1
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Барсук /Земцов Сергей Иванович/
Катька
Штырь
Виктор
Костик
Митрич
Марго
Оля
Тяглов
Первый Мужчина в балаклаве
Второй Мужчина в балаклаве
Третий Мужчина в балаклаве/он же Командир/. Еще несколько мужчин в балаклавах и камуфляжной форме.
Я мальчиком мечтал, читая Жюля Верна,
Что тени вымысла плоть обретут для нас.
Валерий Брюсов
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Картина первая
Ночлежка. Это бетонное квадратное сооружение, бывшее когда-то складом для хранения утильсырья. Со временем оно было заброшено и в него стали свозить всевозможный хлам. Теперь здесь живут люди. Потолок представляет собой пеструю мозаику из разноцветных кусков картона, фанеры, ржавых листов железа. С потолка свисает лампочка под самодельным металлическим козырьком, освещая ночлежку неярким светом.
На полу постелены плохо подогнанные друг к другу доски, которые шевелятся и скрипят при ходьбе. Посреди ночлежки стоит обшарпанный стол, за ним и по бокам его – такие же неприглядные стулья, табурет, ветхое, в заплатах, кресло. В левом, дальнем, углу поблескивает стеклами старинный резной буфет, неизвестно каким образом попавший сюда. Вдоль стен расположены наспех сколоченные топчаны, на которых высятся горы различного тряпья.
На топчане слева сидит Виктор. Орудуя отверткой, он пытается починить найденную где-то электроплитку. В кресле за столом, лицом к зрителям, расположился Штырь. Сложив перед собой жилистые руки, он безучастно наблюдает, как Катька штопает прохудившуюся кофточку. Вдоль правой стены, в метре от пола, пристроены нары, на которых лежит Костик – он с увлечением читает книгу.
В задней стенке имеется небольшое, прикрытое цветной занавеской, окно. В стене слева – грубо сбитая из не струганных досок дверь, ведущая во двор. В правой части сцены видна дымоходная труба от "буржуйки". На ней сушатся мужские носки.
Летнее время. Вечер. Слышен волчий вой.
Катька /прислушиваясь/. Ишь как воют, сердешные… Тоску нагоняют.
Виктор. И так – каждый вечер. Ближе к полуночи… и начинают свой концерт.
Катька. Как будто жалуются на что… Нутро всё выворачивают.
Штырь. Нечего их жалеть! Хищники это… зверьё! Попадись им в поле глухом – порвут! Обглодают до косточек…
Катька. Все равно жалко… /Пауза./ Видать, ихняя… волчья доля ничем не лучше нашей.
Виктор. Да… одна биография у нас… с этими серыми. Только они там… в норах своих живут, а мы вот здесь… в бункере этом. На помойке.
Пауза.
Костик /с восхищением/. Во дает!
Штырь /повернулся, выжидающе смотрит на Костика/. Ну… чево?
Костик. Да рыцарь один… Айвенго его зовут! Они на него, а он их всех… мечём! /Оторвался от книги./ И все потому, что сильно любил ее… /Продолжает чтение./
Штырь. Кого… ее?
Катька /ворчит/. Кого, кого… /Смотрит на Штыря./ Женщину одну… леди Ровену – вот кого!
Штырь. А ты… откуда знаешь?
Катька /резко/. Оттуда, откуда надо! /Продолжает штопать. / Таких мужиков сейчас… нет, перевелись мужики-то… Так… мелочь одна пузатая. Жлобы.
Штырь. Ну, вот… завела свою песню. /Закуривает./ А бабы? Чем бабы-то лучше? Скажи?
Виктор. А тем, Федор Иванович, что она… баба… детей рожает. В отличие от нас, мужиков. /Продолжает чинить./
Штырь. Ну… это конечно! Детки… в нашем житье… без бабы, как же? Но вот ежели на этот вопрос… да в другом, так сказать, ракурсе…
Виктор. И в другом, Федор Иванович, и в третьем… В каком ракурсе ни возьми – все равно вокруг бабы той все вокруг вертится. Абсолютно все!
Катька /смеется/. Правильно, Витек… давай, учи его… оболтуса этого! А то ведь совсем меня затюкал.
Виктор. Без бабы, Федя, на этом свете – никак! Не выйдет без нее ничего, без бабы этой… Она, можно сказать, пуп земли нашей: с нее все начинается – и ею же все заканчивается. Поэтому бабу нужно уважать, любить, заботиться о ней. Тогда и в семье полный ажур, и деточки бегают веселенькие и здоровенькие.
Костик /оторвалcя от чтения/. А подзатыльник давать, как Федор Иванович… можно? /Хихикает./
Штырь/грозно/. Я вот тебя, малявку… сейчас стащу с твоих палатей, сыму штаны и отдеру при всех, чтоб не смел совать свой нос сопливый, куда не следует… /Поднимается./
Костик. Ой-ей-ей… сильно испугался я тебя! Ме-е… /Показывает язык./
Катька /Штырю/. Гляднь-ка, какой грозный… на пацана маховики свои подымает. Сядь… а не то мы с Витьком тебя сейчас успокоим!
Штырь, помедлив, садится.
Виктор. Кроме того, Федор Иванович, баба… женщина то есть, во все времена была объектом неустанного внимания многих известных поэтов, художников, скульпторов… ну, и других представителей искусства. А, значит, являлась важным источником творческого вдохновения, поскольку позволяла им создавать неувядающие мировые шедевры. /Поднялся, отложил плитку. Все более вдохновляясь./ Вот возьмем, к примеру, великого представителя позднего Ренессанса Микеланджело…
Катька. … Буонарроти?
Виктор /выдержав паузу/. Правильно, Екатерина Васильевна,-Буонарроти! Итальянского зодчего, гениального скульптора шестнадцатого века.
Костик /закрыл книжку, зовет/. Каать… а, Каать!
Катька /нехотя/. Чего тебе?
Костик. Я есть хочу…
Катька. Отстань! Дай Витька послушать.
Костик. А у меня в животе бурчит.
Виктор, подумав, сел, продолжает чинить плитку.
Костик /Клянчит/. Ну, Катька… у тебя же есть, ты вчера прнесла…
Катька. Мало ли чего у меня есть…
Костик. Ну, пожалуйста… Она там стоит, в буфете…
Кaтька /оторвалась от шитья/. Лопал уже, небось?
Костик /энергично мотает головой/. Не-а… тебя ждал. Я попробовал только! Ну… можно?
Катька. Ладно… Бери, не отстанешь ведь…
Штырь. Там… /указывает на буфет/ хлеб ещё… на нижней полке, в углу… Отрежь себе. И огурчик… в пакетике.
Костик/радостно/. Ладно… я сейчас!
Легко спрыгивает с нар и, чмокнув в щеку Катьку, бежит к буфету.
Катька/смотрит вслед/. Совсем одурел, мальчонка… /Улыбается./ Видать… кавалер будет – еще тот! /Трогает щеку./
Штырь. А ты подставляй каждому… Может, найдешь себе ещё кавалера!
Катька/прекратила шитье, смотрит на Штыря/. Тю… а тебе что… не хватает? Мало тебе, кобелюке, что ли? Глянь-ка… к пацану уже ревнует…
Костик/возвращается на нары с открытой банкой консервов, куском хлеба и огурцом/. Ух… и запирую сейчас! /Принимается есть./
Штырь/грозит Костику пальцем/. Ты… малец… смотри у меня… доиграешься!
Виктор. Ну, все… все, Федор Иванович… не бухти. Это ж он так… по-свойски! Ласковая она, жалеет его. А у него матери нет…
Молчание.
Так вот, Микеланджело этот… Сколько шедевров он изваял, сколько скульптурных групп везде поставил! Но в центре этих шедевров всегда… или почти всегда… была она – женщина, с ее несравненной красотой, лучше которой природа так ничего и не придумала.
Костик. Ух, ты… Витька! Ты так говоришь, что у меня – вот тут… /указывает на грудь/ аж затипало! /Продолжает есть./
Катька. Да… он такой…/смотрит на Виктора/ он умеет. Только вот про нас, про баб… это он … первый раз так раздухарился! /Смеется./
Штырь. Ученый он, вот и говорит… Сколько его знаю: ля-ля, ля-ля-ля… языком-то своим, точно помелом… так и мелет. Видать, где-то там… в небесах, все летает… /смеется/ архангел задрипаный! А я вот молчу больше, не люблю эти… теребеньки разные. Какая от них польза? Что они меня – накормят? напоят? денежку в карман покладут?.. Я за землю держусь! Земля… она нас всех… вырастила. Из нее мы вышли и в нее уйдем. /Крестится./
Катька /мрачно/. Да… вырастила… только жратвы не дала. А без жратвы… какая она, эта жизнь? И вообще – жизнь ли это… без жратвы-то? Целый божий день только об одном и думаешь – где бы… в каком мусбаке себе кусочек хлеба найти… или, хотя бы, объедки какие?
Виктор /встал, энергично/. Но, позвольте… Екатерина Васильевна, позвольте с вами не согласиться! /Ходит по бараку./ Я ведь тоже вынужден думать о нем – куске хлеба насущного! И так же частенько живу впроголодь, как и вы. Но, тем не менее, никогда… слышите, Екатерина Васильевна,– никогда не позволю себе опуститься до уровня существа… этакой биологической машины для поглощения пищи, перерабатывания этой самой пищи… и регулярного наполнения продуктами такой деятельности многочисленных нужников!
Штырь, Катька и Костик аплодируют.
Катька. Давай, Витек… валяй! Коли есть что… говори! Про все говори! Режь ее… правду-матку! А мы послушаем тебя, помечтаем… может, на душе легче станет. /Крестится./
Виктор/продолжая ходить по бараку./ Но была у него… Микеланджело этого, одна страсть, одна, можно сказать… тайна, которой он не изменял всю свою жизнь. Он берёг ее от других, лелеял, упорно восходя при этом к заветным вершинам мировой славы, и эта страсть давала ему силы, вселяла веру при исполнении всех его желаний и замыслов.
/Остановился, выдержал паузу./ И только сейчас… через много веков, нам стало известно – какая же страсть сжигала этого… необычайно одаренного природой, человека?
Костик /азартно/. Во-о… про страсть я люблю! Это ж всегда… самое интересное!
Штырь /Костику/. Молчи, сопляк! Рано тебе ещё… про эти желанья лялякать!
Катька. А ты, Федор Иванович, мальца не прессуй. Он у нас пацан… хоть мал, да удал… правда, Костик?
Костик. Угу… Вот выросту… все узнаете, какой я буду… фартовый! Попробуйте тогда вот так… как Штырь, со мной разговаривать! /Грозит Штырю кулаком./
Катька /преградив дорогу Штырю/. Остынь, Отелло… Сядь! Последний раз предупреждаю!
Виктор. А все дело в том, друзья мои, что, будучи еще подмастерьем… ребенком, по сути, Микеланджело… влюбился! Влюбился безумно, отчаянно… в белый мрамор! Да, да… именно в белый мрамор, который добывали высоко в итальянских горах, в далеком Каррарском карьере. И позднее все его скульптурные творения, все божества его были изваяны именно в этом… белом мраморе.
Костик /жует огурец/. А почему в белом?
Штырь /резко/. Потому!
Костик. А я хочу знать…
Штырь /зло/. Потому, что белый мрамор – душа мироздания! Пора бы
уже соображалку свою иметь… тупица ты этакая!
Костик /перестал жевать/. Ого!.. Штырь… а ты откуда это знаешь?
Штырь. От верблюда! Покантуешься в зоне с десяток лет – мно-ого книжек прочитаешь…
Костик /неопределенно/. А-а… /ковыряясь пальцем в консервной банке/. И все-таки килька в томатном соусе лучше, чем твои вонючие анчоусы, что ты вчера с помойки приволок! /Спрыгивает с нар, убегает от Штыря./
Виктор/остановил Штыря/. Вот именно… вот именно, Федор Иванович! /Страстно пожимает руку Штырю./ Великий Микеланджело ваял свои сокровища исключительно в белом мраморе! И это позволило его душе слиться с душой вселенной! Он обессмертил себя, открыл миру необычайные красоты, вознес эстетику искусства до немыслимых высот!.. В общем, это был божественный гимн любви!
Катька /зевая/. А, говорят, он баб не любил…
Виктор /поражен/. Боже мой! С кем я имею дело? Ведь мы же с вами современные, культурные люди с высшим образованием…
Штырь. И не одним! У меня, например, аж два диплома… Соловецких академий! /Хохочет./
Катька /вздыхает/. Да, Федя… были и мы когда-то рысаками! И знатными были, и форс имели… А теперь у нас – другая лафа… /Отложила шитье. Подходит к Штырю, обнимает его./ Соловьи мы теперь безголосые, Феденька: я – без хаты, ты – без женки-сучки… всю жизнь твою испоганила. Ходим, бродим… небо коптим, на что надеемся – неизвестно… /Целует Штыря. Виктору./ А то, что баб не любил – это точно! Потому, что – зачем они ему, живые, когда с мраморными тётками можно было договорится… в любой момент! /Хохочет/.
Виктор /в крайнем возбуждении/. Нет, я не могу… я не в состоянии это перенести! Да как вы можете, Екатерина Васильевна, с вашим космическим умом, необычайным жизненным кругозором…
Катька /потягиваясь/. И еще у него друг был… Такой же! Леонардо его звали…
Костик/быстро/. … Ди Каприо?
Катька. Нет, Костик… да Винчи. Баб вокруг навалом – бери, не хочу… а они…
Виктор/кричит/. Все! Занавес! Занавес!! Это свыше моих сил! Сейчас обрушатся небесные своды и навсегда погаснет дневное светило… /Стонет, обхватив голову руками./
Катька. А у меня свечка есть… /Оголяет грудь, Виктору./ Иди сюда, романтичек мой, нежный… /Наступает на Виктора./ Ну иди, иди… не крути своими моргалами. На хрена тебе эти, мраморные тётки, когда я, Катька Чуркина, рядом! /Поет блатным голосом./ "Эх, рооодина-а-а… ну чем же я плоха, твоя уррооодина-а?.."
Виктор/обнимает Катьку/. Да я же знаю, Катюша, знаю – в трудную минуту рядом – только ты, ангел мой, мое блаженство! /Плачет./ Грустно мне, Катя… успокой меня, полюби… уведи в нирвану! Мы забудемся там, улетим далеко-далеко… в другую жизнь, где лишь голубое небо… и ангелы любви…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.