Psychedelic Babylon

В омерзении я отшатнулся от окна.

– Неприятно? Но это правда наш мир, – тихо сказала Ману-Чим.

– Джа, мы все работаем, чтобы ты чувствовал себя в безопасности!» – прозвучал голос Альфа-матери. Я промолчал и послушно пошёл ужинать. По сравнению с внешним миром, наш, внутренний был не таким ужасным. Вдруг заметил, что кухня стала мне больше нравиться: простенькая, скромная мебель, сверкающая чистотой. Минимум предметов и простые линии, рассчитанные точно под ежедневные потребности жизни. Я, как обычно, опустился за пустой стол, рядом с моими родственниками.

–И что, мы опять в новостях? – Смешливо спрашивал старик, толкая Альфа-мать в бок.

– Сейчас узнаем! – игриво отвечала она.

– Всё! Тихо! Начинается!

Все поймали тишину, и я услышал биение сердец. В воздухе витало волнение, и всё казалось волшебным. Короткие жесты и быстрые взгляды этих людей вызвали во мне тошноту. Нет, они не были противны мне, люди как люди, я понимал их простые жизненные инстинкты, но чувство тошноты отравляло время рядом с ними. Они казались очень хрупкими, сбившимися в месте волей судьбы ради того, чтобы противостоять бездне. А меня притягивала бездна. Мне хотелось направить свой взгляд в любой уголок мира, где не будет их. Но не было ничего вокруг.

С потолка опустился прозрачный экран, похожий на сверхтонкую плёнку. Он медленно выезжал, чтобы спасти наши души. Закрывая собой чёрное окно и стены, он искажал их очертания по обе стороны. Блики на его поверхности дрожали, будто сами по себе. Высокая, нечеловеческая технологичность покоряла нас, и поддавшись торжественному моменту, мы не сговариваясь зааплодировали. Напротив нас сидели наши отражения и улыбались. Их стол был завален разными блюдами, начиная от румяного поросенка в центре стола, украшенного листьями салата, и заканчивая творожными десертами с цветными ягодами. Зазеркальная кухня – просторная, украшенная свечами, и они были одеты, как манекены на витринах бутиков.

– Какая у нас красивая еда! – Обратился Плачемир, положа руку на худое плечо Ману-Чим. Она сделала жест, будто поправляет дорогую брошь на платье, но брошь была только у её отражения. «Спасибо, что оценил, вчера весь день о ней думала, столько сил потратила, представляя каждый вкус». Альфа-мать отправила ей одобрительный взгляд. «Ну что, поднимем бокалы!» – Громко и победно прозвучал Ришелье. По обе стороны экрана одновременно поднялись бокалы.

– За тебя, Альфа-мать! – говорил Ришелье. -Прозвучал радостный писк хрусталя.

После небольшой паузы раздался напряжённый стон духовых инструментов. Мелодия подкрадывалась из тихой пустоты, обещая зацепить за живое. Появился мужской, энергичный голос за кадром: «Ужиная в своём семейном поместье, они получили письмо с загадочной печатью. Что это? Приглашение в лучшую жизнь? Или судебный иск? Может, любовное послание? Давайте посмотрим поближе, как живут звёзды кухонного движения». Камера наезжает на взволнованное лицо Альфа-матери и потом на её руки, открывающие конверт. Все остальные не могут дышать от любопытства. Люди по обе стороны экрана впитывают волшебство момента, понимая, что их жизнь должна круто измениться.

Сцена резко меняется, теперь кухонные жители едут в такси, одетые в дорогие наряды. Огни города проникают сквозь тонировку и ложатся на важные лица. Лица смеются, разговаривают. Джа Дует, похожий на щуплого цыплёнка, скучающе смотрит в окно. Родители его подбадривают и пытаются развеселить, но он, как капризный принц, кривит губу, выражая явное презрение.

– Мы так стремительно несёмся по ночной дороге!

– Да, я чувствую запах нового кожаного салона.

– Машина такая бесшумная, наверное, электрокар?

Зрители пускали слюни, расплываясь в неге созерцания своей жизни. Каждый кадр оживал, отражаясь в их сердцах.

– Джа, ну ты как всегда всем недоволен! – Раздался грубый и пьяный голос Ришелье.

Закадровый голос вновь принялся комментировать: Альфа-мать пригласили выступить с речью в большом зале обсуждений для тысячи рабочих. А остальные члены семейства смогут насладиться её речью, сидя на особых местах прямо около сцены. Так же они смогут выйти на сцену, чтобы поздравить ораторку.

Такси встало на парковке у главного входа.

– Это солевые шахты? – Задрал голову Плачемир. Над ним возвышалось грандиозное стеклянное здание в форме кокона.

– Да, вот где мы все трудимся! – ответил ему Ришелье, оказавшись так же у подножия солевых шахт.

– Умопомрачительная архитектура, ну что, пойдёмте во внутрь. – Альфа-мать поманила всех за собой, поднимаясь по гигантским ступеням парадного входа. Камера выхватывала каждое лицо крупным планом, а потом показывала спину человека и как его силуэт уменьшается, растворяясь в зеркальных дверях. Последним в здание вошёл Джа-дует. Их провожали к залу организаторы выступления. Острые каблуки Альфа-матери цокали по гладкому полу, и это был единственный звук в тишине. Из цоканья создавалась мелодия, и в кадре показывали разных рабочих, которые поворачивают голову на этот звук, отрываясь от своих дел. Они ещё не видели своего лидера, но знали, что это идёт она. Иногда в кадре показывали завистливых коллег, ненавидящих Альфа-мать, и обсуждающих её за спиной.

Сплошной звёздный свет пустых коридоров сменился уютной темнотой зала обсуждений. Эхо голосов послушно утихло, когда на сцене появилась Альфа-мать. Её представили: «Эта женщина борется за мир! И содержит семью из восьми человек! Она толкает пламенные речи и уже покорила наши сердца! Встречайте Альфа-Мать!»

Услышав град аплодисментов, Альфа-мать растерялась, но старательно делала вид, что раскованна и достойна: «Немного умственного труда – и вот я здесь, стою перед вами. Каждый из вас может оказаться на моём месте, если вы начнёте трудиться вдвое усерднее!» Она открыла рот и зависла. Картинка застыла и дёрнулась. Потом показался человек в чёрном балахоне, как на том баннере. Он нагло подошёл к ней сзади, пока она беспомощно стояла с открытым ртом. У неё торчал длинный чёрный хвост, как у кота сфинкса, только намного длиннее. Хвост тянулся по сцене и связывал зрителей с ней. И это стало понятно, когда человек в чёрном приблизился и сильно рванул её хвост. Потом он посмотрел в камеру прямо на меня. Он был жив – я это понял. Казалось, мои родственники его совсем не видят. Они будто оцепенели, потеряв вожжи реальности. «Пойдём, я покажу тебе!» – он обратился ко мне прямо с экрана.

– Что покажешь?

– Выход.

Вместо красочного изображения появилась квадратная кошечка, какающая радугой. Самодовольное лицо Альфа-матери почернело от гнева, глаза её стали растерянными и квадратными, как эта кошечка.

– Как это понимать?

– И что, кина не будет?

Мужья негодовали.

– Меня ограбили, ясно как день! Наверное, эта мышь Дриада! Завтра донесу на неё в солевых шахтах, разразится скандал, и я верну украденное, и ещё сверх того получу! – она была решительна и оптимистична.

– Да, зря только я столько разных блюд вообразила, – уныло прозвучала Ману-Чим.

Альфа-мать, разочарованно смотрела на окружающих: «Ладно, кто ещё чем порадует? Я же не одна тружусь в солевых шахтах?» – ловко отвела она огонь от себя. В воздухе кухонного пространства повис груз недоумения: как же они теперь будут обсуждать события в мире и своих коллег по работе? А как мужья будут опрокидывать стопку со слезами? А как же бодрый подзатыльник сыну? Вечер шёл не по сценарию. Старики, отцы и матери семейства перевели взгляд на единственного сына, ощутив желание чему-нибудь его научить, но его не было на месте.

– И не смотри так на меня, он только что был тут, – отшатнулся тощий мужчина от напора сильной женщины. Остальные две женщины и мужчина окружили его, растерянно оглядывая кухню.

– Джа Дует вчера выказывал сомнения в нашем труде и мире, а сегодня исчез? – костлявая Ману-Чим устало опустилась на дырявый диван. Она была неприметной, грустной женщиной с тупым взглядом и дрожащими руками.

– Все мои поучения – как об стену горох! Сколько раз было сказано ему, чтобы не пялился в окно, и вот?.. – поддержал её тон один из отцов.

– Там снаружи он даже не успеет опомниться, как умрёт. Там всё такое запутанное и сложное, да ещё и ветер этот вечный, он разносит всё словно песок, и ничего не видно, сосредоточиться нереально. Я вот под страхом исчезновения туда больше ни ногой, – отвечал своим родным молодой мужчина по имени Плачимир, опустившись на скрипучий диван рядом с Ману-Чим.

– Ага, мы помним, как ты плутал между трёх районов, а ветер всё разносил перед тобой. Не понимаю, чего ты хотел там найти? У нас же тут всё есть, мы же самодостаточные, осознанные люди, и у нас тут райская стабильность и определённость, ну была по крайней мере, – грустно опустил взгляд на пустой стол отец по имени Решелье.

Плачемир ответил, так же скользнув взглядом по пустому столу: «Что искал? Что искал? Рынок идей искал!» – обиженно повысил он голос, после чего семья начала издевательски смеяться. Так, как все в этом районе понимали, что путь на рынок идей для них закрыт. Хоть среди рабочих солевых шахт время от времени проскальзывали мечтательные байки о земле обетованной, исполняющей мечты, все отчётливо понимали, что им там делать нечего. Это место, если оно и существует, коварно и порочно, там на каждом углу разврат и обман. Оно испытывает тебя и показывает самые тёмные стороны души, при этом заманивает всё глубже и глубже в мир желаний.

– Если даже Плачемир потерялся между трёх улиц и как зомби плутал до рассвета, то что же будет с Джа? – Ману-Чим прикрыла лицо рукой. Она озвучила метущиеся мысли всех собравшихся в помещении. Остальные были умнее и не выказывали своих страхов.

Альфа-Мать была самой умной, она склонилась над Ману-Чим и ответила ей: «Послушай, если он шатается по ветреным улицам, а не сидит с нами, это его выбор, может, у него подростковый кризис? Знаешь, как у всех у них в этом возрасте. Мы сейчас не сможем на это повлиять, он может исчезнуть, обратившись в пыль от ядовитого, неонового света, а может вернуться более крепким орешком. На всё воля рынка!» Лица семейства помрачнели от осознания необратимости и фатума.

Они молча смаковали услышанное, а Альфа-мать нервно думала о том, что будет завтра рассказывать на выступлении своим коллегам. Возможно, она обернёт всю ситуацию себе на пользу и станет звездой скандалов, и тогда ей не придётся тесниться в общей кухне с этими…людьми и не придётся тесниться в солевых шахтах. И тогда уж она сама сможет проверить, насколько правдивы байки про рынок идей.