Любить – значит заглянуть в самую темную тень и не испугаться встретить там себя.
Пролог
Город не умеет прощать. Он просто ждёт.
Вот ты идёшь по улицам, где когда-то смеялся, думал, что выбрался из ловушки, но за спиной всё равно шуршат шаги прошлого. Что-то всегда остаётся – запах палёной резины во дворе, пятна странной краски в лифте, переулок, где фонари светят жёлтым, как в детстве, а чужая рука медленно сдавливает твою ладонь. Это здесь – под твоей кожей.
Поздно ночью ты слышишь гудок поезда из открытого окна: может быть, кто-то уехал прочь, стерев себя, но улицы знают имена. Всё, что забыто, всё, что зарыто в подсознании, – однажды оживает. Прячешься, меняешь лицо, покупаешь новый телефон, любовницу, алиби, а город остаётся прежним. В нём есть твой след.
И внутри тебя – та же неоновая тень, та же острая жажда не доверять. Другой человек идёт с тобой рядом… Иногда этого достаточно, чтобы не разбежаться на куски. Иногда нет.
Слышишь? Этот город не спит. И твоя история начинается прямо сейчас.
Глава 1. Призрачный страх
Москва. Глубокая ночь, когда городный шум затихает, и в переулках замирают даже отдалённые эхо машин. В баре «De Profundis» полумрак прерывается лишь рассеянным светом бра и мягким отблеском трубного неона на стеклянных баночках. Здесь, среди бархатных диванов и стальных балок, Александp Немов—он же Дмитрий Каменев—проводит ночи, когда не расследует чужие тайны. Сегодня же он ждёт Викторию.
Его пальцы лениво перебирают стекло с остатками бурбона, когда в дверь входит она: высокая, в лёгком плаще цвета марганца, с собранными в пучок чёрными волосами и длинными ресницами, отбрасывающими тень на скулы. Виктория Крестовская, судебный психотерапевт, носит в себе непримиримость закона и жажду понимания человеческих складок души.
– Ты пришла рано, – он подъёживает взглядом её тёплое лицо.
– Сон не шёл, – тихо отвечает она и делает шаг к барной стойке. – Новое дело не даёт покоя.
Немов кивает и отставляет стакан в сторону:
– Мне поручили закрытое расследование. Без полиции. Ты в курсе.
Виктория взмахом руки отгоняет оставшиеся сомнения:
– Слушаю.
В ту же секунду за дверью бара раздался глухой стук – пароль на вход в VIP-зал. Немов прикрыл ладонью жестяную табличку на стене и опустился в кресло напротив Виктории:
– Пять самоубийств за месяц. Люди оставляют записки с одинаковым почерком, а на трупах – отпечатки насильственного удовольствия. Отпечатки… моего прошлого.
Её взгляд застыл. Сердце, казавшееся каменным, впервые дрогнуло:
– Ты имеешь в виду…?
– Я был участником эксперимента «D-13», – он провел рукой по линии подбородка. – Нас учили выдерживать боль и трансформировать её в удовольствие. Эленa Волкова руководила. Я вырвался, но часть меня осталась там.
Виктория съёжилась:
– Значит, шантажист играет с тобой в эту игру. Использует твой язык боли.
Немой ужас скользнул поbarхатным полу:
– Играет… или ищет живой опыт.
В этом мгновении их взгляды слились: клетка барного света стала ареной, где встречаются кровь и дух. Она тянется к нему, чувствуя, как в венах суетится адреналин. Он прикрывает глаза на мгновенье, обволакивая ее запахом горького табака и кожаного кресла.
За стеной кто-то вздохнул – последний гость покинул их подземелье. Стены «De Profundis» заново оживают эхо их нерешённых желаний и неподсудных страстей. Виктория медленно опустилась на колени перед ним, взяла его руку:
– Если я захочу помочь… ты готов открыть мне все свои раны?
Он наклонился, их губы встретились – в бирюзовом отсвете неона, где боль и страсть сливаются в поцелуе. Зверь внутри проснулся, а снаружи остался только человек, готовый впервые за десять лет довериться.
И Москва, безмолвная соучастница, прикрыла глаза ночному греху, даруя им тридцать мгновений иллюзорного спасения перед тем, как весь город проснётся и потребует ответов.
Глава 2. Взгляд за маской
Рассвет над Москвой-рекой подкрадывался медленно, окрашивая небо в грязно-розовые тона. Виктория проснулась в постели Александра, в его квартире на Патриарших прудах – просторной, с высокими потолками и минималистичным интерьером, где каждая деталь была продумана до мелочей.
Его рука лежала на её бедре, тяжёлая и тёплая. Ночь была долгой – после признания в баре они поднялись сюда, и то, что произошло между ними, стёрло все границы между следователем и объектом расследования.
– Проснулась? – его голос был хриплым от недосыпа.
– Мне нужно в управление, – она попыталась высвободиться, но он крепче обхватил её талию.
– Подожди. Есть то, что ты должна знать о «D-13».
Виктория замерла. В свете утреннего солнца его лицо казалось изможденным, словно за одну ночь он постарел на несколько лет.
– Нас было двенадцать подростков. Детдомовцы, беспризорники – те, кого никто не будет искать. Волкова убедила власти, что проводит реабилитационную терапию. На деле это была лаборатория по изучению болевых порогов и сексуального поведения.
Его пальцы скользнули по шраму на её плече – тонкому, едва заметному.
– Нас учили превращать боль в удовольствие, страх – в возбуждение. Создавали идеальных… объектов. Кто-то ломался сразу, кто-то держался месяцами. Я продержался два года.
– Как тебе удалось сбежать?
– Пожар. Один из испытуемых поджёг лабораторию. В хаосе я исчез, получил новые документы на имя Александра Немова. Думал, что навсегда похоронил Дмитрия Каменева.
Виктория села в постели, натянув на себя простыню. Солнце играло бликами на её обнажённых плечах.
– Но теперь кто-то знает, кто ты.
– Да. И использует это знание, чтобы довести людей до самоубийства. Почерк тот же – сначала они ломают жертву психологически, потом доводят до крайности через… физические методы.
Мобильный Виктории зажужжал на прикроватной тумбочке. Номер неизвестный.
– Крестовская слушает.
– Следователь Крестовская? – женский голос, спокойный, почти мелодичный. – У вас есть полчаса, чтобы добраться до Воробьёвых гор. Смотровая площадка. Одна. Если опоздаете или приведёте кого-то – получите по почте очень интимные кадры с участием вашего… друга.
Связь прервалась. Виктория посмотрела на Александра – он был мертвенно бледен.
– Это началось, – прошептал он.
Воробьёвы горы встретили её пронизывающим ветром и почти полным отсутствием людей – слишком рано для туристов, слишком поздно для утренних пробежек. На смотровой площадке стояла только одна фигура – женщина средних лет в дорогом пальто, с аккуратной стрижкой и холодными голубыми глазами.
– Доктор Елена Волкова, – представилась она, протягивая руку. – Мы не знакомы лично, но я многое о вас знаю.
Виктория не пожала протянутую руку.
– Что вам нужно?
– Вернуть то, что принадлежит мне по праву. Дмитрия Каменева. Объект D-13 был моим лучшим экспериментом. Идеальное сочетание болевого порога, эмоциональной отзывчивости и… сексуальной пластичности.
– Он больше не ваш объект.
Волкова улыбнулась – улыбкой хищника, заметившего слабость жертвы.
– О, но он и не ваш, следователь. То, что между вами происходит… это всего лишь результат моего программирования. Его тело реагирует на определённые стимулы, которые я в него заложила. Каждое прикосновение, каждый стон – это эхо моих уроков.
Кровь прилила к лицу Виктории:
– Вы больная дрянь.
– Я учёный, изучающий границы человеческой психики. А вы… вы просто инструмент в моём новом эксперименте. Хочу посмотреть, сможет ли любовь разрушить тщательно выстроенные условные рефлексы.
Волкова достала из сумочки планшет, показала экран Виктории. На видео был Александр – гораздо моложе, почти мальчик, связанный кожаными ремнями. То, что с ним делали, заставило Викторию отвернуться.
– Хотите спасти его от прошлого? Тогда играйте по моим правилам. Сегодня вечером в клубе «De Profundis» будет особенная вечеринка. Приходите. Одна. И мы посмотрим, на что способна ваша любовь.
Елена Волкова развернулась и пошла к выходу, оставив Викторию наедине с видом на утреннюю Москву и собственными демонами.