Хороший сын

Скажу честно, – по книжке я преимущественно просто пробежался…Мог бы конечно и не пробегаться, а как-то посерьезнее (отнестись), то есть «углубиться» и проникнуться… мог бы, но… как-то не углубляется, не проникается и (и совсем даже) не расширяется…Сама по себе, книжка эта, наверное вполне себе честная такая, описывающая немного среднестатически-рефлексирующих людей в некоем близком (совсем близком) будущем, честная в том плане, что по сути у героев ничего не происходит в жизни, как и у большинства людей – вот в этом смысле она честная.Не понятно только, кто же будет читать это «нечто, которое к тому же и ни о чем» в таком раздутом на протяжении почти четырехсот страниц объеме? Вон французы же не даром уже просекли лет пятнадцать-двадцать тому назад, что народ большие (по объму) книги давно уже не читает, и читать особо не хочет, и потому лепят они «романчики» свои по 5-6 авторских листов, или 7-8, максимум 10-12 (хотя отчасти может и потому, что не получается, потому что вообще трудно это: просто написать хороший, средних размеров роман), а здесь аж целых 20 с лишним авторских листов…И, дело здесь, в конце концов, не в какой-то серой безысходности или бессюжетности, а в отсутствии сопереживательности, как таковой (а ведь шанс, «присутствия»-появления её, кстати, вполне был и даже мелькал временами), в какой-то нецепляемости корпуса текста, ибо «бессюжетность», она вполне может быть и мудрой и глубокой, заставляющей думать и (или), например, спорить, или дискутировать с автором, она даже может быть легкой или скандальной… здесь же просто-напросто ничего этого нет…

Недалёкое будущее, по голландскому писателю Робу ван Эссену, предоставляет возможность человеку наслаждаться жизнью, поскольку абсолютно весь хозяйственно-бытовой труд взяли на себя роботы-помощники. Казалось бы, твори и созерцай. Но люди вместе с многочисленными хлопотами словно потеряли самих себя, и в первую очередь проявляется это в угасании литературы и искусства. Тем не менее мир будущего не кажется мрачным или зловещим, он просто скучный.Искусство – это что-то из прошлого, классифицированное, истолкованное и размещённое в роскошных домах смерти с удобными часами работы.Главный герой романа, имея, как и прочие люди, базовый доход, пишет бессюжетные триллеры. В определённом смысле «Хороший сын» также является примером нового литературного жанра. Событий, происходящих в книге, не так много. Да и не в фабуле дело: главное заключено в поиске ответов на извечные вопросы.Что значит быть человеком?Мы, люди, запрограммированы так просто, гораздо проще, наверное, чем эти роботы; только кивни – и нам сразу же становится приятно оттого, что наше существование кто-то признаёт, пусть это и робот.Из чего состоит жизнь?…вернуться в воспоминания можно, можно даже более, чем просто вернуться, их можно пробудить к жизни десятилетия спустя, воспоминания могут вернуться к тебе, но для этого нужны дети.Как приспособиться к новому миру?…если мне захочется понять, что и как в этом мире, мне потребуется гид.На эти и другие вопросы читатель ищет ответы вместе с автором книги. Лёгкий тон, каким ведётся повествование, лишь добавляет серьёзности философским проблемам, поднятым на страницах книги «Хороший сын». Не ждите от романа многого, но приготовьтесь открыть для себя нечто удивительное.

"Хороший сын" – не блестящий, но вполне удачный гибрид из роуд-муви в текстовом варианте и автобиографии с элементами фантастики и даже антиутопии. Почему та самая футуристическая составляющая здесь разжалована до бонуса? Всё просто: в тексте есть роботы, повсеместно распространённые беспилотные автомобили, безусловный базовый доход и многие другие элементы из будущего, но они не играют решающей роли и «не определяют сознание». Просто дополняют картину и создают антураж, на фоне которого герои колесят по Нидерландам и пытаются разобраться в собственной жизни.Кто-то сравнивает Роба ван Эссена с Харуки Мураками, и здесь имеются общие черты, но опять же это не ксерокс, а игра в ассоциации. Повествование от первого лица, отсутствие чётко выраженного сюжета, много селинджеровщины с обострённым восприятием происходящего и рефлексией – да, безусловно. Но в отличие от современного японского классика у голландца роман более едкий, по-хорошему злой, эмоциональный, саркастично-ироничный и лишённый фирменной разреженной, слегка грустной, отстранённой атмосферы Мураками. И уж, конечно, никакого магического реализма!Если вы ориентированы на чёткое сюжетное повествование, не любите тексты в виде потока сознания и вам не близки перемещения по карте без определённого плана и практически без интриги, то «Хороший сын» может проседать. Да, тут есть ориентир в виде мифического персонажа, к которому стремятся приятели, но внимание на нём не особо акцентируется. Важнее здесь – детские травмы, попытка разобраться в себе и общее восприятие мира. В этом плане у ван Эссена всё неплохо: следить за мыслями главного героя, переживать вместе с ним и искать в нём себя не скучно.