Искушение Ксилары. Книга первая

Наконец их карета подкатила к парадной лестнице. Дверцу распахнул ливрейный лакей в парике, напудренном так обильно, что казалось, он только что окунул голову в муку. Холодный ночной воздух ударил Ксиларе в лицо, и она на мгновение задержала дыхание, собираясь с духом.

– Поехали, моя дорогая, – прошипел барон, предлагая ей руку.

Ее ступня в шелковой туфельке ступила на первую ступеньку мраморной лестницы, и тут ее накрыло волной звуков и света. Она поднималась вверх, цепляясь за руку опекуна, и с каждым шагом открывающаяся картина заставляла ее сердце биться все чаще.

Они вошли в прихожую, где с них сняли верхнюю одежду, и затем прошли через огромную арку в сам Зал Тысячи Свечей.

И название его было не метафорой.

Ксилара замерла на пороге, и мир сузился до одного оглушительного, ослепительного впечатления. Гигантский зал, уходящий ввысь расписными сводами, был залит светом. Тысячи – нет, десятки тысяч! – свечей горели в хрустальных люстрах, размером с повозку, в канделябрах вдоль стен, в золотых бра в форме драконов. Этот живой, трепещущий свет отражался в позолоте лепнины, в зеркалах в золоченых рамах, в мраморе пола, отполированном до зеркального блеска. Воздух дрожал от этого сияния, был густым и теплым, пропитанным ароматом пчелиного воска, дорогих духов, цветов и человеческого тела.

И люди. Их были сотни. Море шелка, бархата, парчи. Изумрудные, багряные, золотые платья. Бриллиантовые колье, сверкающие тиары в высоких прическах, ордена на камзолах вельмож. Легкий, как шелест листьев, гул голосов, перемежаемый взрывами томного, вымученного смеха. Звон хрустальных бокалов. И над всем этим – музыка. Струнный оркестр на хорах играл что-то сложное и изящное, мелодию, которая обволакивала, как шелковая петля.

Это была красота, доведенная до абсурда. До головокружения. До тошноты.

Ксилара почувствовала, как ее собственный наряд, еще недавно казавшийся ей верхом роскоши, терялся в этом ослепительном калейдоскопе. Она была одной из многих сверкающих рыб в этом переполненном аквариуме.

– Держись прямо, – прошипел барон, чувствуя, как она замерла. Его пальцы впились ей в локоть. – Они смотрят.

И они действительно смотрели. Волна внимания прокатилась по ближайшим группам аристократов. Шепот. Взгляды, скользящие по ней с ног до головы, задерживающиеся на сапфировом ожерелье. Она видела знакомое лицо – леди Изабелла фон Лейстер, стоявшая в кругу своих приспешниц, подняла бровь, и на ее губах заиграла ядовитая улыбка. Ее платье было огненно-красным, вызовом, брошенным в лицо всему залу.

Ксилара заставила себя сделать шаг. Потом другой. Она шла, как автомат, чувствуя, как тяжелое платье волочится за ней, а корсет не дает дышать. Она была актрисой, вышедшей на самую большую сцену в своей жизни, без знания роли, без суфлера, под ослепительными софитами. Каждый ее шаг, каждый поворот головы, каждая улыбка – все было частью представления.

Они медленно продвигались вдоль стены, и барон, раскланиваясь и обмениваясь светскими пустяками с встречающимися знакомыми, неуклонно вел ее к одной цели. К тому, кто был центром этого вращающегося мира. К человеку, вокруг которого, даже на расстоянии, образовывалась странная пустота, аура непререкаемой власти.

Герцог Кэлан фон Даркбис стоял у камина, достаточно большого, чтобы в нем можно было сжечь целую повозку. Он был чуть выше большинства мужчин в зале, и его осанка, прямая и непринужденная, выдавала в нем воина, даже несмотря на изысканный камзол из черного бархата, расшитый лишь тончайшим серебряным узором по вороту и манжетам. Его волосы, темные, как вороново крыло, были гладко зачесаны назад, открывая высокий лоб и резкие, бескомпромиссные линии лица. Он не был красив в общепринятом смысле. Его черты были слишком жесткими, нос с легкой горбинкой, подбородок слишком упрямым. Но в нем была магнетическая, опасная притягательность хищника, который знает, что он – вершина пищевой цепи.

Он не улыбался. Он слушал что-то говорившего ему пожилого сановника, и его лицо было маской вежливого, но отстраненного внимания. Его глаза, цвета старого серебра, холодные и пронзительные, медленно скользили по залу, фиксируя, оценивая, классифицируя.

И вот этот взгляд упал на них.

Барон Вартус, поймав его, замер в почтительном поклоне, дернув за руку и Ксилару. Она машинально сделала реверанс, чувствуя, как сапфиры на ее шее холодно прижимаются к коже, словно напоминая о своем происхождении.

Герцог что-то сказал своему собеседнику, и тот с почтительной улыбкой отступил. Фон Даркбис сделал едва заметный жест, призывающий их подойти. Барон, не скрывая более ликования, почти потащил Ксилару вперед.

– Ваше Сиятельство, – голос Вартуса дрожал от подобострастия. – Позвольте представить вам мою племянницу, леди Ксилару де Винэр. Ксилара, его сиятельство герцог Кэлан фон Даркбис.

Ксилара подняла глаза и встретилась взглядом с ним. Вблизи он был еще более пугающим. Его серебряные глаза были бездонными, как озеро в безлунную ночь. В них не было ни тепла, ни любопытства, лишь холодная, аналитическая оценка. Он смотрел на нее так, как смотрят на новую породу лошади или на незнакомый механизм – изучая ее конструкцию, ее потенциал, ее возможные изъяны.

Его взгляд скользнул по ее лицу, задержался на губах, на котором она чувствовала, как помада под ним становится липкой, затем опустился на ее шею, на сапфировое ожерелье. На его губах на мгновение тронулась тень чего-то, что можно было принять за удовлетворение. Он узнал свой подарок. Он видел, что его метка на месте.

– Леди де Винэр, – его голос был низким, бархатным, но в нем не было ни капли мягкости. Он был как прикосновение холодного шелка к обнаженной коже. – Вы оправдываете ожидания. Более того.

Он взял ее руку. Его пальцы были длинными, сильными, с идеально гладкой кожей. Их прикосновение было прохладным, но оно обожгло ее, как раскаленное железо. Она почувствовала странный, мгновенный толчок где-то глубоко внутри, вспышку чего-то темного и тревожного. Не страха, не отвращения… чего-то иного, более примитивного. Инстинктивного влечения к силе, к опасности.

– Я… благодарна за комплимент, Ваше Сиятельство, – выдавила она, заставляя свои губы сложиться в подобие улыбки. Ее голос прозвучал тихо, но, к ее удивлению, без дрожи.

– И за подарок, надеюсь, тоже? – он не отпускал ее руку, его большой палец слегка провел по ее чувствительной коже на внутренней стороне запястья. Это было настолько интимно, настолько властно, что у нее перехватило дыхание.

– Он… очень красив, – ответила она, чувствуя, как по щекам разливается краска. Она не сказала, что он ей нравится. Она сказала, что он красив. Как предмет. Как вещь.

Серебряные глаза герцога сузились на долю секунды, будто он уловил этот нюанс. В их глубине мелькнула искорка интереса.

– Красота должна быть обрамлена должным образом, – произнес он, наконец отпуская ее руку. Ощущение его прикосновения оставалось на коже, как клеймо. – Я надеюсь, вы сохраните для меня танец, леди де Винэр.

Это была не просьба. Это был приказ, облеченный в форму светской условности.

– Безусловно, Ваше Сиятельство, – прошептала она.

Он кивнул, уже отводя взгляд, как будто потеряв к ней интерес, теперь, когда его воля была заявлена. Он повернулся к барону, чтобы обменяться парой ничего не значащих фраз о политике, полностью исключив ее из разговора.

Ксилара стояла, чувствуя себя пустым местом, красивой безделушкой, которую отложили в сторону до нужного момента. Унижение и ярость закипели в ней, но она не могла им поддаться. Она могла лишь стоять с опущенными глазами, глядя на свои руки в кружевных перчатках и чувствуя, как тяжелое, холодное ожерелье с каждым мгновением все сильнее давит на ее шею, напоминая, кому она теперь принадлежит.

Она была в самом центре роскоши и власти, в Зале Тысячи Свечей, а чувствовала себя маленькой, испуганной девочкой, заблудившейся в темном лесу, где за каждым деревом таился голодный волк. И самый страшный из них только что коснулся ее руки и назвал своей.