Искушение Ксилары. Книга пятая

Глава 4. Золотые Правила

Пещера, которую Игнис назвал ее «временным пристанищем», оказалась куда более комфортабельной, чем Ксилара могла предположить, глядя на аскетичные внешние фасады Аэрдиса. Это был просторный грот, скрытый в глубине каменной толщи, куда не долетал пронизывающий ветер с пропасти. Стены здесь были гладко отполированы, а в центре, в неглубоком углублении, пылал огонь – не обычный, а магический, питаемый какой-то сияющей рудой, которая давала ровное, теплое пламя без дыма и чада. Воздух был сухим и наполненным ароматом горных трав, разбросанных по каменным полкам, служившим вместо мебели. В дальнем конце зиял проем, ведущий в небольшую боковую нишу, где из расщелины сочилась чистейшая ледяная вода, собираясь в каменную чашу. Было тихо, безопасно и… уединенно.

Игнис стоял у входа, спиной к пылающему очагу, его фигура отбрасывала на стену длинную, колеблющуюся тень. Он смотрел на Ксилару, которая медленно, все еще ощущая в ногах дрожь от перенесенного пути и головокружения от увиденного, осматривала свое новое жилище.

– Нравится? – спросил он, и в его голосе снова зазвучали знакомые нотки насмешки. – Для гостя из мира малых народцев – это высшая степень гостеприимства. Обычно чужаков селят во внешних пещерах, где по ночам ветер выворачивает душу наизнанку.

– Очень любезно с вашей стороны, – парировала Ксилара, поворачиваясь к нему. Она чувствовала себя немного увереннее на твердом, неподвижном полу, под надежными сводами. – Я тронута.

– Не стоит, – отрезал он, сделав несколько шагов внутрь. Его золотые глаза, казалось, впитывали свет от огня, чтобы затем извергнуть его с удвоенной силой. – Это не любезность. Это расчет. Ты – диковинка. Возможно, полезная. Возможно, опасная. Пока это не выяснится, тебя будут держать на расстоянии, но под присмотром. И чтобы ты не совершила глупостей, пытаясь это расстояние сократить, тебе нужно понять правила, по которым мы живем.

Он остановился прямо перед ней, и Ксилару снова накрыла волна его тепла, его дикой, неукротимой энергии. Она заставила себя не отступать, встретив его взгляд.

– Правила? – повторила она. – Я думала, у драконов только одно правило: сильный всегда прав.

Игнис усмехнулся, но в его усмешке не было веселья. Была холодная, беспощадная ясность.

– Это не правило. Это констатация факта, как то, что вода мокрая, а огонь жжется. Но даже у огня есть свои законы горения. Так и у нас. Ты уже видела наш город. Мы не строим стены, не копаем рвы. Наша крепость – это небо, а наша стража – наши крылья и зоркость. И все, что у нас есть, держится на Силе. Запомни это слово, трещотка. Запомни его и впитай в себя, если хочешь выжить здесь дольше одного дня.

Он начал медленно обходить ее, и его взгляд скользил по ней, аналитический и безжалостный.

– Но Сила – это не только мускулы, способные разорвать врага, или чешуя, отражающая мечи. Это – гораздо больше. Сила Воли – способность держать свой разум ясным, когда все вокруг кричит о панике. Сила Магии – но не вашей, жалкой, вымученной из заклинаний и жестов, а нашей, врожденной, стихийной, что течет в крови и дышит в пламени. Сила Харизмы – умение вести за собой, внушать страх или преданность, заставлять других драконов слушать твой голос. И Сила Духа – та, что позволяет выстоять, когда все остальные виды силы иссякли.

Он замолк, дав ей прочувствовать вес своих слов. Ксилара слушала, и каждая его фраза отзывалась в ней глухим, тревожным эхом. Она вспоминала Кэлана, чья сила заключалась во власти и влиянии. Элриндора – в бездонном колодце знаний и самообладания. Малекара – в изощренном, больном интеллекте. Но все это были частные, почти «кабинетные» проявления мощи. Здесь же сила была тотальной. Она была воздухом, которым дышали.

– Положение каждого в Аэрдисе, – продолжал Игнис, снова оказываясь перед ней, – определяется тем, каким видом Силы он обладает и в какой мере. Старейшины – не самые старые, а самые сильные духом и волей. Лучшие воины – не обязательно самые крупные, но те, чья магия слита с телом в идеальном симбиозе. Даже тот, кто чинит наши «игрушки», – он кивком головы указал в сторону, где, как она помнила, была кузница, – обладает Силой Ремесла, что тоже почитается. Но есть те, кто не обладает ничем. Они – на дне. Они выполняют самую черную работу. Их голос не значит ничего. Их жизнь… – он пожал плечами, – имеет ценность лишь постольку, поскольку они могут послужить сильным.

Его слова были леденящими по своей откровенности. Это был мир социального дарвинизма в его чистейшем, не замаскированном условностями виде.

– А где в этой иерархии место для меня? – спросила Ксилара, и ее собственный голос прозвучал чуть хрипло.

Игнис наклонился ближе, его лицо снова оказалось в сантиметрах от ее.

– А вот это, милая трещотка, самый интересный вопрос. С точки зрения физической силы… – его взгляд скользнул по ее хрупким, по драконьим меркам, плечам, и он презрительно хмыкнул, – ты – ничто. Пылинка. Любой из наших «щенков» мог бы раздавить тебя мизинцем. Сила воли? Ты выдержала портал и не сломалась, увидев Аэрдис. Это кое-что значит, но пока – мало. Магия? Твоя человеческая магия здесь – как детский лепет на пиру мудрецов. Она смешна и неэффективна.

Каждое его слово било по ее самолюбию, как молот по наковальне. Она чувствовала, как внутри закипает знакомая, яростная обида. Она была не просто «другой». Она была никем.

– Но, – произнес Игнис, и в его глазах вспыхнул тот самый опасный, хищный огонек, который она уже видела раньше, – у тебя есть нечто. Твой дар. Этот самый «Чароцвет».

Ксилара внутренне сжалась. Вот он, момент истины. То, что было ее проклятием, здесь, в этом мире грубой силы, рассматривалось как актив.

– Что о нем известно вам? – осторожно спросила она.

– Известно, что ты способна вскружить голову эльфу, известному своим холодным разумом. Что ты пленила архитектора дроу, для которого страсть – лишь глина для лепки. Известно, что твое прикосновение зажигает в других неконтролируемый огонь. – Он помолчал, изучая ее реакцию. – И это… интересно. Потому что страсть, вожделение, одержимость – это тоже Сила. Очень древняя, очень мощная и очень опасная. Та, что может ослепить разум, заставить забыть о долге, чести, осторожности. Та, что может превратить сильного воина в раба. Ты, по сути, ходишь с оружием, против которого у многих здесь может не оказаться защиты.

Он выпрямился, и его лицо вновь стало маской невозмутимости.

– И поэтому ты – угроза. Потенциальная, но угроза. Старейшины смотрят на тебя и видят риск для стабильности нашего общества. Молодые воины, те самые «щенки», видят в тебе вызов. Соблазнить тебя – значит доказать, что они сильнее твоего дара. Подчинить тебя – значит заполучить оружие. Убить тебя… – он многозначительно посмотрел на нее, – значит устранить проблему до того, как она возникнет.

Ксилара почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она поняла, что ее положение здесь куда более шаткое, чем она предполагала. Она была не просто гостьей. Она была мишенью. И приманкой одновременно.

– А ты? – рискнула она спросить, глядя прямо на него. – Что видишь во мне ты, принц Игнис?

Его золотые глаза сузились. Он медленно, словно давая себе время обдумать ответ, провел пальцем по ее щеке. Прикосновение было таким же обжигающе-мимолетным, как и в первый раз, но теперь в нем чувствовалась не просто оценка. В нем была доля… любопытства.

– Я вижу загадку, – тихо произнес он. – Я вижу существо, которое, будучи столь слабым, способно влиять на столь сильных. В этом есть некий извращенный баланс, который мне… интересен. Ты – диковинка, да. Но диковинка, которая может оказаться ключом. Или отмычкой.

Он отступил на шаг, разрывая напряженность, висевшую между ними.

– Так что запомни главное правило, которое перевешивает все остальные: твой дар – это и твой щит, и твой меч, и твоя виселица. Пользуйся им с умом. Если ты будешь метаться им, как дубинкой, вызывая слепую страсть у каждого встречного, тебя сожрут. Первым кандидатом на эту роль буду я. Если же ты сумеешь обратить его в тонкий инструмент, если сможешь доказать, что твоя воля управляет им, а не он тобой… тогда, возможно, ты найдешь здесь свое место. Не высокое. Но свое.

Ксилара стояла, переваривая его слова. Давление было колоссальным. От нее требовалось не просто выживать, как в Лузарисе, или приспосабливаться, как в Имордисе. От нее требовалось эволюционировать. Превратить свое проклятие из грубого, неконтролируемого выброса эмоций в оружие точечного действия. И все это – в обществе, где малейшая слабость, малейшая ошибка могли стать смертным приговором.

– Я понимаю, – сказала она наконец, и в ее голосе прозвучала твердость, которой она сама от себя не ожидала.

Игнис снова усмехнулся, на этот раз с легким, едва уловимым одобрением.

– Посмотрим. Теория – это одно. Практика… – он повернулся и направился к выходу из пещеры, – начинается завтра. Спи, трещотка. Набирайся сил. Завтра тебе понадобится вся твоя воля. И весь твой пресловутый дар.

Он скрылся в туннеле, оставив ее одну в теплом, освещенном сияющим очагом гроте. Ксилара медленно опустилась на каменное ложе, покрытое мягкими шкурами неизвестных ей животных. Она смотрела на пляшущее пламя, но видела не его. Она видела золотые глаза Игниса, слышала его голос, произносящий слово «Сила». Она чувствовала, как внутри нее что-то меняется. Старая, измученная страхом и стыдом часть ее цеплялась за прошлое, за воспоминания о Маше, об офисе, о нормальной жизни. Но новая часть, та, что прошла через огонь и лед чужих миров, слушала эти драконьи правила и… принимала их. Они были жестокими, беспощадными, но в них была ужасающая честность. Здесь не было места лицемерию. Только сила.

И ее дар, ее «Чароцвет», отозвался на эти мысли тихим, змеиным шепотом где-то в глубине. Он чувствовал себя здесь, в этом котле первобытных энергий, не как проклятие, а как нечто… естественное. Как часть этого нового, сурового порядка вещей. И впервые за долгое время Ксилара не испугалась этого шепота. Она прислушалась к нему. Потому что завтра ей предстояло играть по золотым правилам. И проигрыш в этой игре не сулил ничего, кроме небытия.

Глава 5. Первый Вызов

Следующее утро началось не с лучей солнца, а с оглушительного рева, который, казалось, исходил от самой горы. Это был не просто звук – это была вибрация, входящая в резонанс с костями, заставляющая содрогаться каменные стены ее пещеры. Ксилара проснулась с одним этим гулом в ушах и сжавшимся от тревоги сердцем. Она провела ночь в тревожных, обрывистых снах, где золотые глаза Игниса смешивались с холодными узорами на ее бедре, оставленными Малекаром, а свист ветра за окном ее старого офиса превращался в шелест драконьих крыльев.

Она заставила себя подняться, умылась ледяной водой из каменной чаши, смывая остатки сна и страха. Сегодня начиналась «практика». Сегодня ей предстояло столкнуться с обществом драконов лицом к лицу, без защищающих стен пещеры. Она надела свою поношенную, но прочную одежду, чувствуя, как ее простая ткань кажется здесь, среди сияющих чешуйчатых доспехов и туник из тончайшей кожи, верхом неприличия. Но менять было нечего.

Выйдя из пещеры, она обнаружила, что Аэрдис уже бодрствует и кипит жизнью, куда более активной и шумной, чем накануне. Драконы в обеих формах сновали по карнизам и переходам, их голоса, низкие и гортанные, сливались в непрерывный гул. В воздухе витал запах жареного мяса и дыма, смешанный с острым, возбуждающим ароматом магии. Она заметила, как многие взгляды, скользнув по ней, задерживались дольше, чем вчера. Новость о ее прибытии распространилась. Теперь ее изучали, оценивали, вычисляли ее место в их иерархии Силы.

Игнис ждал ее у того самого плавильного источника на центральном карнизе. Он стоял, прислонившись плечом к каменной колонне, и смотрел, как сияющая жидкость стекает в чашу. Он был одет так же просто, как и вчера, но сегодня на его перевязи висел короткий, изогнутый меч с рукоятью, выточенной из гигантского когтя. Увидев ее, он кивком подозвал к себе.

– Выспалась, трещотка? – спросил он, и в его голосе не было и тени утренней доброжелательности.

– Насколько это возможно, когда гора ревет тебе в ухо, – ответила Ксилара, стараясь говорить так же спокойно.

– Это не гора. Это Зурган, наш главный кузнец. Он будит пламя в своих горнах. Для нас это – бодрая утренняя музыка.

Он отвел ее к краю карниза, откуда открывался вид на тренировочные площадки. Это были огромные, плоские уступы на соседних пиках, соединенные с главным массивом хрупкими на вид мостами. На одних драконы в человеческой форме сражались на копьях и мечах, их движения были столь быстрыми и мощными, что сливались в размытые пятна. На других драконы в своей истинной форме упражнялись в полете, проносясь между острыми скалами на немыслимой скорости, извергая короткие струи пламени, которые на мгновение окрашивали небо в ослепительный белый цвет.

– Смотри и учись, – сказал Игнис. – Это – Сила в ее чистом, прикладном виде. Каждое движение здесь отточено не для красоты, а для убийства. Запомни это.

Именно в этот момент к ним приблизилась группа молодых драконов. Их было пятеро, и они двигались с той развязной, показной уверенностью, которую Игнис накануне назвал бравадой «щенков». Но один из них, шедший впереди, явно выделялся.

Он был чуть выше Игниса, с плечами, которые казались еще шире из-за наплечников, стилизованных под драконьи головы. Его кожа имела медный отлив, а волосы, заплетенные в дюжину сложных косичек, были цвета вороненой стали. Его глаза, ярко-оранжевые, как раскаленные угли, с вертикальными зрачками, сразу же устремились на Ксилару, и в них горел неприкрытый, агрессивный интерес. На его лице играла насмешливая, высокомерная улыбка.

– Игнис! – произнес он, и его голос был громким, рассчитанным на то, чтобы привлечь внимание окружающих. – Я слышал, ты подобрал на уступе какую-то пичугу. Неужто твои вкусы так низко пали?

Его спутники тихо захихикали. Игнис не шевельнулся, лишь его золотые глаза медленно повернулись к говорящему.

– Варрок. Твое присутствие, как всегда, освежает воздух, как трупная вонь. Что тебе нужно?

Варрок усмехнулся, широко и демонстративно, показывая идеально белые, чуть слишком острые зубы.

– Просто проявляю гостеприимство. Мы все здесь… заинтригованы твоей находкой. – Его оранжевый взгляд снова скользнул по Ксиларе, медленный, унизительный. – Говорят, у нее есть некий «дар». Что она может заставить любого захотеть ее. Это правда, пичужка?

Ксилара почувствовала, как по спине бегут мурашки. Она вспомнила слова Игниса: «Они видят в тебе вызов». Этот Варрок был живым воплощением этой истины. Она молчала, понимая, что любой ответ будет использован против нее.

– Она не говорит на языке шавок, Варрок, – холодно парировал Игнис. – Иди и лай на своих щенков.

– О, я не для болтовни пришел, – Варрок сделал шаг вперед, и его свита замолчала, чувствуя нарастание напряжения. – Я пришел предложить развлечение. Мы все хотим посмотреть, на что способна твоя пичуга. Услышать о даре – это одно. Увидеть его в деле – совсем другое.

Вокруг начала собираться толпа. Драконы, занимавшиеся на площадках, прервали тренировки, подходя ближе. С верхних карнизов спускались другие, их глаза горели ожиданием зрелища. Ксилара почувствовала себя зверем в клетке, которого вот-вот выпустят на арену.

– Что ты предлагаешь? – спросил Игнис, и в его голосе не было ни удивления, ни протеста. Он, казалось, ожидал чего-то подобного.

– Испытание, – провозгласил Варрок, обводя взглядом собравшихся. – Простое и наглядное. В Нижних Расселинах вчера появился дикий вивернобор. Злобная тварь, сбежавшая, должно быть, с окраин. Он разоряет наши охотничьи угодья. Пусть твоя пичуга докажет свою «Силу»… и укротит его.

По толпе прошел одобрительный гул. Игнис нахмурился. Ксилара не знала, что такое вивернобор, но по реакции окружающих поняла, что ничего хорошего это не сулило.

– Вивернобор не поддается укрощению, – холодно заметил Игнис. – Он слеп от ярости и признает только силу. Это не испытание, Варрок. Это смертный приговор.

– Разве не в Силе вся суть? – парировал Варрок, разводя руками. – Если у нее такой могущественный дар, разве не сможет она усмирить зверя? Или ее чары действуют только на разумных? А может, ее дар – всего лишь сказка, которую придумали испуганные эльфы? – Он снова посмотрел на Ксилару. – Что скажешь, пичужка? Готова доказать, что ты не просто бесполезная ноша, которую Игнис по какой-то прихоти таскает за собой?

Все взгляды устремились на нее. Давление было невыносимым. Она видела в глазах драконов азарт, скепсис, голодное ожидание крови. Отказ сейчас будет равносилен признанию в собственной слабости и никчемности. Ее тут же низведут до положения слуги, а то и просто избавятся от нее как от ненужного хлама. Но согласие… Согласие вело прямиком в пасть к чудовищу.

Она посмотрела на Игниса, ища в его глазах подсказку. Но его лицо было каменной маской. Он предоставлял ей выбор. Это была ее первая настоящая проверка в их мире. Проверка не дара, а воли.

Ее собственный внутренний голос, голос Маши, кричал от ужаса: «Нет! Это безумие! Ты погибнешь!». Но другой голос, голос Ксилары, той, что прошла через зеркальную пещеру эльфов и кошмары дроу, говорил тише, но тверже: «Если отступишь сейчас, ты погибнешь в любом случае. Только морально. Медленно и мучительно».

Она сделала шаг вперед, отделяясь от Игниса. Ее ноги дрожали, но голос, когда она заговорила, прозвучал на удивление ровно и громко, разносясь по воцарившейся тишине.

– Я приму твой вызов, Варрок.

Толпа взорвалась гулом обсуждений, смешками, удивленными возгласами. Варрок ухмыльнулся, добившись своего. В его оранжевых глазах вспыхнуло торжество хищника, загоняющего добычу в ловушку.

– Прекрасно! – воскликнул он. – Тогда спустимся в Расселины! Зрелище обещает быть захватывающим!

Игнис, наконец, повернулся к ней. В его золотых глазах она прочитала не одобрение и не осуждение. Она прочитала… интерес. Глубокий, испытующий интерес.

– Ты уверена в этом, трещотка? – тихо спросил он, так, чтобы слышала только она. – Вивернобор – не эльф и не дроу. Его разум примитивен. В нем нет ничего, кроме голода, ярости и инстинкта территории.

– Я поняла это из твоего тона, – так же тихо ответила Ксилара, не отводя взгляда. – Но у меня нет выбора. Вернее, есть. Умереть, пытаясь, или умереть, отказавшись. Я выбираю первое.

Уголок губ Игниса дрогнул.

– Тогда идем. И помни: твой дар – твое единственное оружие. Но используй его не так, как раньше.

Он повернулся и вслед за Варроком и его свитой направился к одному из висячих мостов, ведущих вниз, в ту часть Пиков, что была скрыта в глубоких тенях. Толпа драконов хлынула за ними, как поток лавы. Ксилара шла среди них, чувствуя, как ее сердце колотится где-то в горле. Она не знала, что такое вивернобор, но знала одно: это была ловушка, рассчитанная на ее смерть. И ей предстояло пройти через нее, полагаясь лишь на свое проклятие и на ту Силу Воли, о которой так много говорил Игнис. Ей нужно было найти новый способ применить «Чароцвет». Или умереть.

Глава 6. Танец с Вивернобором

Путь в Нижние Расселины был похож на нисхождение в преисподнюю. Воздух, чем ниже они спускались, становился тяжелее, насыщенный влагой и едким запахом серы, исходящим из многочисленных фумарол. Яркий дневной свет, царивший на вершинах, сюда почти не проникал, его сменяло мрачное, зеленоватое свечение люминесцентных лишайников и грибов, прилепившихся к стенам глубокого каньона. Мосты здесь были уже не плетеными, а высеченными из цельного камня, узкими и скользкими от конденсата. Гул голосов драконьей толпы, следовавшей за ними, отражался от стен, создавая гнетущий, многоголосый аккомпанемент.

Ксилара шла, цепляясь взглядом за спину Игниса, пытаясь унять дрожь в коленях. Каждый шаг отдавался в ее висках учащенным пульсом. Она пыталась представить себе вивернобора, опираясь на скудные подсказки. «Злобная тварь». «Слеп от ярости». «Признает только силу». В ее воображении возникало нечто среднее между гигантским скорпионом и крылатым волком, с клыками, способными перекусить сталь, и когтями, рвущими камень.

Варрок и его свита шли впереди, их смех и громкие реплики эхом разносились по каньону, словно они направлялись на праздник, а не на кровавое зрелище.

– Недалеко, – обернулся Игнис, его голос, приглушенный влажным воздухом, прозвучал совсем рядом. – Готовься. Помни, что я сказал. Его разум – не поле для изысканных соблазнов. Это болото древних инстинктов.

– Что ему нужно? – тихо спросила Ксилара, чувствуя, как ее собственные инстинкты кричат о бегстве. – Что движет им, кроме ярости?

– Территория. Еда. Доминирование. Базальные потребности, на которых держится вся жизнь. Твой дар… он всегда работал на сложных эмоциях. На желании обладать, любить, поклоняться. Здесь тебе придется копать глубже. Найти то, что скрыто под ними.

Они вышли на обширную, усыпанную щебнем площадку на дне каньона. С одной стороны возвышалась отвесная стена, с другой – зияла черная пропасть, откуда доносился глухой, непрерывный рык подземной реки. Воздух здесь был неподвижным и спертым. Толпа драконов рассредоточилась по узким уступам над площадкой, образовав естественный амфитеатр. Их глаза, светящиеся в полумраке всеми цветами радуги, были прикованы к центру площадки.

И там, в луже зловонной грязи, лежало оно.

Вивернобор.