Искушение Ксилары. Книга пятая
- -
- 100%
- +
Он был меньше, чем она представляла, размером с крупного быка, но от этого ничуть не менее ужасающим. Его тело, покрытое бугристой, землисто-серой кожей, напоминало шкуру ящерицы, испещренную шрамами и наростами. Короткие, мощные лапы были оснащены когтями, похожими на обсидиановые кинжалы. Хвост, длинный и гибкий, заканчивался костяным набалдашником, усеянным шипами. Но самое жуткое – его голова. Лишенная глаз, с огромной, постоянно раскрытой пастью, усеянной рядами игловидных зубов. Из пасти капала ядовитая слюна, шипящая при попадании на камни. Он дышал тяжело, с хрипом, и от его тела исходил волнами запах разложения и чистой, неразбавленной агрессии.
Увидев приближающихся, вивернобор поднялся. Его движение было резким, ящеричным, полным скрытой мощи. Он издал звук – не рев, а низкое, вибрирующее шипение, от которого по коже Ксилары побежали мурашки. Его слепая голова повернулась в их сторону, он чувствовал их присутствие, улавливал вибрации почвы, запахи.
– Ну что, пичужка! – прокричал Варрок, перекрывая шипение чудовища. – Сцена ждет! Покажи нам свою Силу!
Толпа заглушающе загудела. Ксилара почувствовала, как ее ноги стали ватными. Она посмотрела на Игнис. Он стоял в стороне, скрестив руки на груди, его лицо было бесстрастным, но золотые глаза горели интенсивным, сфокусированным вниманием. Он не собирался вмешиваться. Это был ее бой.
Сделав глубокий, дрожащий вдох, Ксилара шагнула вперед, на щебенистую площадку. Камень хрустнул под ее ногами. Вивернобор мгновенно среагировал, развернувшись к ней всем телом. Его шипение стало громче, угрожающее. Он припал к земле, готовясь к прыжку.
Сердце колотилось как бешеное. Мысли путались. Как? Как достучаться до этого сгустка слепой ярости? Она вспомнила тролля Грокара. Тогда ее дар сработал иначе, пробудив не страсть, а память, связь. Но здесь не было разума, способного на воспоминания. Здесь был только инстинкт.
Она закрыла глаза на мгновение, отсекая давящие взгляды толпы, уродливый облик чудовища, страх, сковывающий горло. Она погрузилась внутрь себя, в ту темную, теплую точку, где жил ее дар. Обычно она направляла его наружу, как луч, ища сложные эмоциональные узоры – тщеславие, одиночество, жажду власти, неразделенную любовь. Теперь же она попыталась сделать обратное. Не проецировать, а… впустить. Впустить окружающую ее реальность. Впустить дикое, первобытное присутствие вивернобора.
Она ощутила его. Не как образ, а как первозданную, необработанную энергию. Голод. Постоянный, мучительный, пожирающий голод. Страх. Глубокий, парализующий страх перед всем миром, который был к нему враждебен. И одиночество. Всепоглощающее, абсолютное одиночество существа, которое никогда не знало прикосновения, не слышало ласкового звука, не чувствовало ничего, кроме боли и необходимости убивать, чтобы выжить.
Это не были эмоции в человеческом понимании. Это были базовые программы, на которых работало его существо. И ее дар, столкнувшись с этой примитивной матрицей, дрогнул. Он не нашел привычных крючков. Но он нашел щель. Не для страсти. Для чего-то более простого и более мощного.
Вивернобор с ревом бросился вперед. Его тело двигалось с устрашающей скоростью, когтистые лапы отшвыривали щебень.
Ксилара не отступила. Она вскрыла себя настежь и выпустила свой дар, но не как оружие соблазна, а как… приглашение. Она не пыталась вселить в него страсть к себе. Это было бы бессмысленно. Вместо этого она сфокусировалась на том самом одиночестве, что пожирало его изнутри, и предложила ему его противоположность. Не любовь. Не вожделение. А… связь. Простую, животную, лишенную смысла привязанность. Тепло другого живого существа. Ощущение, что ты не один в этом враждебном мире.
Она направила в него чистый, нефильтрованный импульс принятия и принадлежности. Тот импульс, который заставляет щенка прижиматься к матери, а котенка – мурлыкать на руках у хозяина. Она предлагала себя не как объект желания, а как… точку опоры. Как островок безопасности в море хаоса.
Эффект был мгновенным и ошеломляющим.
Вивернобор, уже находившийся в прыжке, вдруг замер в воздухе, словно наткнувшись на невидимую стену. Он грузно приземлился в паре метров от нее, издав непонимающий, хриплый звук. Его слепая голова задралась, ноздри, похожие на щели, судорожно втягивали воздух, пытаясь проанализировать исходящий от нее сигнал. Шипение прекратилось.
Ксилара, чувствуя, что нашла верную нить, усилила импульс. Она представляла себе тепло, исходящее от ее тела, как безопасный огонек в темноте. Она мысленно посылала ему ощущение покоя, прекращения бесконечной борьбы.
Чудовище сделало неуверенный шаг вперед. Затем еще один. Его угрожающая поза сменилась на неуклюжую, настороженную. Он приблизился к ней, и его огромная, уродливая голова на длинной шее потянулась к ней. Ксилара замерла, чувствуя, как по спине струится ледяной пот. Его пасть была так близко, что она чувствовала зловонное тепло его дыхания и слышала бульканье яда в его глотке.
И тогда вивернобор… ткнулся мордой в ее грудь.
Это не была атака. Это было грубое, неловкое тыканье, каким собака тычется носом в руку хозяина, требуя ласки. Он издал странный, булькающий звук, отдаленно напоминающий мурлыканье, и снова ткнулся в нее, уже сильнее, едва не сбив с ног.
По толпе драконов прошел шокированный ропот, который тут же сменился взрывом смеха. Зрелище и впрямь было комичным до абсурда: хрупкая женщина стояла перед слепым чудовищем, а оно, вместо того чтобы разорвать ее на куски, тыкалось в нее мордой, как гигантский, уродливый кот, требующий внимания.
– Что за чертовщина?! – прорычал Варрок, его лицо исказилось от ярости и разочарования. – Убей ее! Разорви!
Но вивернобор его не слушал. Он уже терся своим грубым, покрытым наростами боком о ее ноги, снова издавая это жуткое, булькающее мурлыканье. Его хвост, это грозное оружие, теперь безвольно волочился по земле. Он нашел то, чего был лишен всю свою жизнь, – ощущение связи, примитивной, но искренней. И его инстинкты, всегда диктовавшие ему только атаку, теперь получили новый, неведомый приказ – защищать этот источник тепла и покоя.
Ксилара, все еще находясь в шоке от того, что сработало, медленно, дрожащей рукой подняла ее и коснулась его морды. Кожа под ее пальцами была твердой, как старая кора, и горячей. Чудовище замерло, а затем с новым, довольным урчанием прижалось к ее ладони.
Она стояла посреди площадки, и гигантское, смертоносное существо ластилось к ней, как ручной питомец. Смех толпы постепенно стих, сменившись изумленным молчанием, а затем – низким гулким обсуждением. Они видели не магию соблазна. Они видели нечто иное. Укрощение. Но не силой, а чем-то неуловимым, что было за гранью их понимания.
Ксилара нашла в себе силы поднять голову и посмотреть на Игниса.
Он стоял все так же, скрестив руки, но его поза изменилась. Он больше не был просто наблюдателем. Он был скульптором, увидевшим в бесформенном камне нечто, что ускользало от взгляда других. Его золотые глаза горели уже не просто интересом, а глубоким, жгучим любопытством, смешанным с уважением. Он смотрел на нее, и в его взгляде было понимание. Понимание того, что она только что сделала нечто фундаментально новое. Не просто применила свой дар по-старому. Она его трансформировала. Она нашла способ говорить на языке инстинктов.
Он медленно кивнул ей, и этот кивок значил для нее больше, чем любые слова одобрения, которые она слышала прежде.
Варрок что-то просипел своим приспешникам и с ненавистью посмотрел на Ксилару, прежде чем развернуться и уйти, теряясь в толпе. Его ловушка сработала в обратную сторону. Вместо того чтобы унизить и убить ее, она возвысилась в глазах всех присутствующих. Она доказала, что ее «Сила» была реальной, пусть и совершенно чуждой им.
Ксилара стояла, все еще гладя урчащего вивернобора, и чувствовала не триумф, а глубочайшее изнеможение. Она заглянула в бездну инстинктов и не упала. Она нашла в себе способность говорить на языке, которого не знала. И когда ее взгляд встретился с горящими золотыми глазами Игниса, она поняла, что игра только началась. И правила ее стали еще сложнее.
Глава 7. Ночные Исповеди
Возвращение в свою пещеру после случившегося в Расселинах было сродни переходу через невидимую границу. Шум толпы, смех, изумленные возгласы и злобный шепот Варрока – все это осталось за пределами каменных стен, но поселилось прочным, тревожным гудением в самой голове Ксилары. Она прошла через грот, сбросила с себя пропахшую серой и страхом одежду и погрузилась в ледяные объятия водяной чаши. Дрожь, которую она сдерживала все это время, наконец вырвалась наружу, сотрясая ее с ног до головы, пока она стояла на коленях, смывая с кожи прилипшую грязь и пот.
Она сделала это. Она не просто выжила. Она превратила орудие собственного унижения в инструмент, в ключ, открывающий двери, которые, как ей казалось, были наглухо заперты. Но цена… Ценой стало полное истощение. Ее дар, всегда требовательный и ненасытный, словно выжег изнутри все ресурсы, оставив лишь пустую, звенящую оболочку. Она чувствовала себя вывернутой наизнанку, и эта внутренняя опустошенность была куда страшнее любой физической усталости.
Облачившись в простую, мягкую смену одежды, оставленную для нее кем-то из слуг – темный, легкий халат из ткани, напоминающей шелк, но более плотной и теплой, – она погасила магический очаг, оставив лишь несколько светящихся грибов, вкрапленных в стену. Их призрачное, синеватое сияние отбрасывало на стены колеблющиеся тени, превращая пещеру в подобие подводного грота. Она устроилась на каменном ложе, прижав колени к груди, и уставилась в полумрак, пытаясь осмыслить произошедшее.
Образ вивернобора, этого слепого, одинокого чудовища, тыкающегося в нее мордой в поисках утешения, преследовал ее. Это была не победа. Это было откровение. Ее дар был не просто проклятием, калечащим ее волю. Он был мостом. Мостом к самым потаенным, самым базовым нуждам любого живого существа. И если она сможет научиться выбирать, к какому берегу этот мост перекинуть… Что тогда? Мысль была одновременно пугающей и пьяняще соблазнительной.
Именно в этот момент, когда ее сознание начало наконец погружаться в беспокойную дрему, она услышала шаги. Тяжелые, уверенные, лишенные всякой спешки. Они приближались по туннелю, и ей не нужно было видеть, чтобы знать, чьи они. Ее тело отреагировало раньше разума – легкой дрожью ожидания, смесью страха и того самого острого любопытства, что он сам в ней пробудил.
Игнис появился в проеме, залитый мягким светом грибов. Он был без своего кинжала, без боевой перевязи. Одетый лишь в простые штаны, он казался более… доступным. И оттого еще более опасным. Его золотые глаза медленно обошли пещеру, прежде чем остановиться на ней.
– Не спишь, – констатировал он. Его голос, обычно громкий и насмешливый, теперь был низким, почти интимным, идеально подходящим для ночной тишины.
– После такого уснет разве что мертвый, – ответила Ксилара, не меняя позы. Ее голос прозвучал хрипло.
Он вошел внутрь, не спрашивая разрешения. Его присутствие заполнило собой все пространство скромного грота, сделало воздух гуще, тяжелее. Он подошел к очагу, посмотрел на потухшую руду, затем повернулся к ней, скрестив руки на груди. Мускулы на его торсе играли в синеватом свете.
– Ты сегодня сделала нечто, – начал он, и это не было вопросом. – Нечто, чего я не видел никогда. Ни у кого.
– Я просто не хотела умирать, – пожала она плечами, стараясь казаться невозмутимой.
– Не скромничай, трещотка. Это недостойно. Многие не хотели умирать. Но лишь единицы находят способ выжить, переписав правила игры на ходу. Варрок рассчитывал на зрелищную смерть. Он получил зрелище, но не то, на которое надеялся.
– Он твой соперник? – спросила Ксилара, переводя разговор в более безопасное, как ей казалось, русло.
Игнис усмехнулся, коротко и беззвучно.
– Соперник? В каком-то смысле. Он – сын одного из старейшин. Считает, что его кровь дает ему право на большее, чем он заслужил по Силе. Он и ему подобные… они – часть той проблемы, что гложет наш народ изнутри.
Он сделал паузу, и Ксилара почувствовала, что за этими словами скрывается нечто гораздо более глубокое, чем обычная борьба за власть.
– Какая проблема? – рискнула она спросить.
Он посмотрел на нее долгим, испытующим взглядом, словно решая, стоит ли доверять. Затем медленно подошел и опустился на каменное сиденье напротив ее ложа. Расстояние между ними сократилось до пары метров. Она могла чувствовать исходящее от него тепло, слышать его ровное, глубокое дыхание.
– Мы застыли, – произнес он наконец, и в его голосе прозвучала непривычная горечь. – Как лава, превратившаяся в базальт. Великие, могучие, несокрушимые… и неподвижные. Мы чтим Силу, но понимаем ее слишком узко. Для таких, как Варрок, и для многих старейшин, Сила – это лишь то, что можно измерить ударом когтя или струей пламени. Они смотрят на другие миры, на людей, эльфов, гномов, и видят лишь слабость. Они не понимают, что их способность меняться, приспосабливаться, идти на риск – это тоже Сила. Сила, которой у нас нет.
Он говорил тихо, но каждое его слово было наполнено такой страстью и болью, что Ксилара слушала, затаив дыхание. Она видела перед собой не дикаря, не насмешливого принца, а мудрого, уставшего лидера, запертого в клетке собственного наследия.
– Ты говорил, что я стала ключом или отмычкой, – напомнила она. – К чему?
– К изменению, – его золотые глаза вспыхнули в полумраке. – Ты – аномалия. Существо, чья физическая слабость компенсируется иной, непонятной нам Силой. Ты заставила вивернобора, существо, движимое только голодом и гневом, проявить нечто, отдаленно напоминающее привязанность. Ты показала им, что есть иные пути. И это… это пугает их. И заставляет задуматься. Меня, по крайней мере, – добавил он с кривой улыбкой.
– А что ты хочешь? – спросила Ксилара, чувствуя, как нарастающее напряжение между ними начинает приобретать иной, более личный оттенок. Их разговор, начавшийся как фехтование словами, теперь превратился в нечто большее – в исповедь, в обнажение душ.
– Я хочу, чтобы мой народ выжил, – ответил он просто. – Не просто существовал, запершись на своих вершинах, наблюдая, как мир меняется без нашего участия. Я вижу тени на горизонте. Эта «Серая Сфера», о которой ты упоминала… они лишь симптом. Мир катится к большой войне, к переделу сил. И мы, драконы, можем либо возглавить эти изменения, либо стать их жертвами. Но чтобы возглавить, нужно измениться самим. Нужно научиться видеть Силу в том, что кажется слабостью. Нужно… – он запнулся, впервые подбирая слова, – нужно научиться доверять.
Последнее слово повисло в воздухе между ними, тяжелое и значимое. Доверять. Для расы, чьим кредо была личная мощь и независимость, это было равносильно ереси.
Ксилара медленно выпрямилась, опустив ноги на пол. Камень был холодным под ее босыми ступнями.
– А ты? Ты можешь доверять? – спросила она, глядя прямо на него.
Их взгляды встретились, и в этот миг все маски были сброшены. Он видел в ней не диковинку, не оружие, а женщину, прошедшую через огонь и нашедшую в себе силы остаться собой. Она видела в нем не принца, не хищника, а мужчину, несущего на своих плечах бремя, которое могло бы раздавить кого угодно.
– Я не знаю, – честно ответил он. Его голос стал тише, хриплее. – Доверие – это уязвимость. А уязвимость в нашем мире ведет к смерти. Но… – он медленно поднялся и сделал шаг к ней, – то, что я сделал сегодня, приведя тебя сюда, позволив тебе жить… это уже акт доверия. Опасный. Безрассудный.
Он остановился прямо перед ней. Она сидела, а он стоял, и его тень накрыла ее целиком. Она чувствовала исходящий от него жар, вдыхала его запах – дым, камень и что-то неуловимо пряное. Ее дар, до этого молчавший, словно истощенный, шевельнулся. Но на этот раз он не тянулся к нему с желанием подчинить или соблазнить. Он просто… регистрировал. Регистрировал сложную гамму его эмоций: усталость от одиночества, тяжесть ответственности, жгучую жажду перемен и… интерес. Чистый, нефильтрованный интерес к ней.
– Почему ты мне все это рассказываешь? – прошептала она, чувствуя, как учащается ее пульс.
– Потому что ты первая, кто смог увидеть это, – он наклонился, его лицо снова оказалось в сантиметрах от ее. Его дыхание опалило ее кожу. – Ты посмотрела на вивернобора и увидела не чудовище, а одиночество. Ты смотришь на меня и видишь не принца драконов, а… человека. Вернее, существо, которое тоже может уставать. И сомневаться.
– Это делает тебя сильнее, – выдохнула Ксилара. – Признавать свои сомнения. А не прятать их за маской бравады.
– По-твоему, да, – его губы дрогнули в подобии улыбки. – По нашим законам – это слабость.
– Может, пора менять законы? – рискнула она.
Он не ответил. Вместо этого его рука поднялась, и его пальцы, грубые и горячие, коснулись ее щеки. На этот раз прикосновение не было мимолетным или оценивающим. Оно было… исследующим. Нежным. Полным того самого доверия, о котором он только что говорил.
Ксилара замерла, захваченная внезапной серьезностью момента. Это не было проявлением страсти, рожденной ее даром. Это было нечто иное. Более глубокое. Более опасное.
– Ты опасна, Ксилара, – прошептал он, и ее имя в его устах прозвучало как заклинание. – Не своим даром. А тем, что ты заставляешь меня думать. Мечтать. О другом будущем. Для моего народа. И для себя.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.