Искушение Ксилары. Книга третья
- -
- 100%
- +
Валин не стал церемониться. С изящным, почти танцевальным движением он ринулся в атаку. Его клинки засвистели в воздухе, описывая сложные траектории, предназначенные не столько для убийства, сколько для устрашения, для демонстрации мастерства.
Ксилара отпрыгнула назад, чувствуя, как ветер от лезвия опаливает ее щеку. Инстинкт и мускульная память, вложенная эльфом, заставили ее тело среагировать. Она парировала один удар своим кинжалом, и звон стали оглушительно прозвучал в тихом переулке. Удар был таким сильным, что ее пальцы онемели.
Он атаковал снова и снова. Она отступала, уворачивалась, парировала, но каждое движение давалось ей с огромным трудом. Он был быстрее, сильнее, опытнее. Ее дар, до этого пассивно наблюдавший, вдруг вступил в игру. Он не мог вселить в противника страсть – в правилах это не было запрещено, но сама ситуация была иной. Валин жаждал не ее, а ее поражения.
Но ее дар мог дать ей нечто иное.
Сконцентрировавшись, она позволила ему расширить свое восприятие. И мир вокруг замедлился. Она не просто видела движения Валина – она чувствовала их. Ее дар улавливал микросокращения его мышц, малейшие смещения центра тяжести, едва заметные изменения в выражении его глаз. Он читал его намерения, как открытую книгу, и транслировал их ей в виде мгновенных, интуитивных импульсов.
Вот он готовится к финту, обманному движению левым клинком, чтобы нанести настоящий удар правым. Она не стала поддаваться на уловку, отпрыгнув в сторону именно в тот момент, когда его основная атака должна была достичь цели. Клинок просвистел в сантиметрах от ее горла.
Вот в его позе мелькнула тень раздражения, желание закончить все быстро. Его атака стала более прямой, менее изощренной. В его разуме вспыхнул образ – он видел, как его клинок вонзается ей в живот.
И она была готова.
Когда он ринулся вперед, она не отпрянула, а сделала резкий шаг навстречу, внутрь радиуса действия его длинных клинков. Ее собственный кинжал, короткий и верный, блеснул в багровом свете. Она не целилась в смертельные точки – ей не хватило бы сил и умения для верного удара. Вместо этого она последовала подсказке дара, который указал ей на слабое, уязвимое место – не в его теле, а в его доспехах.
Лезвие скользнуло под углом, вщелкнувшись в узкую щель между пластинами наплечника и нагрудника. Она не пробила броню, но совершила нечто иное – резким, точным движением она перерезала ремешок, удерживающий наплечник.
Пластина тяжелой брони отпала с глухим стуком, и Валин, не ожидавший такого, на мгновение потерял равновесие. Его изящный танец прервался. Он был открыт.
В ее сознании вспыхнула еще одна подсказка дара. Не физическая, а психологическая. Валин был тщеславен. Его уверенность была его силой и его слабостью. Неожиданный провал в его безупречном стиле вызвал у него мгновенную вспышку ярости и унижения.
И она использовала это.
Вместо того чтобы атаковать, она замерла, опустив кинжал. На ее лице появилось выражение не насмешки, а… скучающего превосходства. Такое, какое она видела на лицах аристократов на балконах.
– Это все? – тихо, но четко произнесла она, и ее голос прозвучал оглушительно громко в наступившей тишине. – Я ожидала большего от воина Имордиса. Ты дерешься как наемник с базара.
Ее слова, подкрепленные магией ее дара, который усилил в нем чувство унижения, сработали как удар хлыста. Валин, ослепленный яростью, с рыком бросился на нее, забыв о всякой технике, о всякой осторожности. Он просто хотел разорвать ее.
И это была его ошибка.
Ее дар указал ей на новое уязвимое место – его опорную ногу, слегка подворачивавшуюся от неверного распределения веса в его яростном броске. Она снова сделала шаг в сторону, уклоняясь от его слепой атаки, и просто подставила ему ногу.
Он не упал. Он был слишком опытным для этого. Но он споткнулся, его тело на мгновение вышло из-под контроля, и он грузно рухнул на одно колено, с трудом удерживая равновесие.
В этот миг острие ее кинжала уперлось ему в горло, точно в щель между шлемом и воротником кирасы. Она не нажала. Просто уперлась.
Все замерло. На трибунах воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием Валина и собственным стуком сердца Ксилары в ушах.
Она победила. Не силой, не умением, а хитростью, магией и пониманием психологии противника.
Она встретилась взглядом с Дорланом. Его лицо, скрытое шлемом, ничего не выражало, но ее дар уловил в нем сложную гамму чувств: уважение, досаду, любопытство и удовлетворение от того, что протокол был соблюден.
– Достаточно, – произнес он. – Ты доказала свое право на рассмотрение твоей просьбы.
Ксилара убрала кинжал и отступила на шаг. Валин медленно поднялся. Его лице искажала гримаса ярости и стыда. Он жаждал мести, но правила были святы.
– Однако, – голос Дорлана вновь привлек ее внимание, – оружие иноземки, не несущее клейма наших кузниц, не может быть пронесено далее. Оно будет конфисковано.
Один из стражей грубо выхватил у нее из рук кинжал Элриндора. Боль утраты, острая и физическая, пронзила ее. Эта вещь была последней материальной связью с ним, с миром света и разума.
– А теперь, – Дорлан сделал повелительный жест, – пройдешь с нами. Твоя судьба отныне в руках Архитектора.
Ее окружили и повели вперед, уже не как пленницу, приговоренную к казни, но и не как почетную гостью. Как диковинку. Как необычный трофей, заслуживающий внимания высших сил.
Она шла, чувствуя пустоту в дрожащих пальцах, где еще недавно лежала рукоять кинжала. Но в душе бушевало нечто иное. Страх никуда не делся, но к нему добавилось странное, тревожное возбуждение. Она победила. Она использовала свой дар как оружие не только магии, но и ума. Она прошла первое испытание этого жестокого города.
Имордис требовал жертв. Но, как она только что поняла, он также вознаграждал силу. Любую силу. Даже ту, что рождалась из проклятия.
И она была полна решимости использовать эту силу, чтобы добиться своего. Даже если это означало танцевать с клинками на краю пропасти.
Глава 6. Паутина для Звезды
Стражи, ведшие Ксилару, больше не напоминали безликих тюремщиков. Теперь в их обращении сквозило нечто иное – не уважение, но признание ее как элемента сложной игры, чьи правила они сами до конца не понимали. Они не толкали ее, не спешили, позволяя идти в своем ритме. Их молчание было насыщенным, полным невысказанных вопросов. Они видели, как она, не обладая ни мощью, ни особым мастерством, одолела Валина. И этот факт заставлял их смотреть на нее не как на добычу, а как на непредсказуемую переменную в уравнении имордисской власти.
Они углубились в лабиринт улиц, и архитектура вокруг снова начала меняться. Изысканность аристократических кварталов сменилась грубой, утилитарной мощью. Широкие проспекты сузились до извилистых, темных переулков, где светящиеся грибы росли реже, а их свечение было тусклым, болезненным. Воздух стал еще гуще, пропитанный запахами, от которых першило в горле – жженый металл, химикаты, гниющая органика, острый дух чужих тел и незнакомых наркотических смесей.
И звуки… Здесь не было томной музыки или сдержанных разговоров. Здесь стоял оглушительный гам, крики, смех, от которого стыла кровь, лязг железа и монотонный, зазывный рев торговцев. Они вошли на Черный Базар.
Это было хаотичное пространство, гигантская пещера неправильной формы, чьи своды терялись в клубящейся дымке. Она была не природного происхождения – это был дым от тысяч жаровен, печей, магических реторт и просто костров, вокруг которых грелись самые отчаянные обитатели этого места. Весь пол пещеры был стихийно заставлен лотками, прилавками, клетками и просто разложенными на грязных тканях товарами.
Здесь торговали всем. На одних прилавках лежали странные, искривленные клинки, доспехи, покрытые шипами и рунами, издававшие тихое зудение. На других – склянки с мутными зельями, свертки с порошками, мерцающие странным светом кристаллы и свитки, написанные на коже. Торговцы, представлявшие все расы подземного мира – от хитрых, приземистых гоблинов до мрачных, молчаливых орков – наперебой расхваливали свой товар, обещая могущество, забвение, исцеление или смерть врагу.
Но самое жуткое зрелище представляли собой ряды с живым товаром. Клетки, где за решетками из черного металла сидели или стояли существа. Люди с пустыми глазами, эльфы с обрезанными ушами, могучие беары в смирительных рубашках, дрожащие от страха полукровки. На некоторых были таблички с указанием цены, навыков или… особенностей. «Выносливый работник для рудников». «Обучен услугам». «Чистокровный самец для племенной работы». «Магический дар – требует усмирения».
Ее дар, который в аристократических кварталах упивался изощренными страстями, здесь захлебнулся. Его атаковали волны примитивного, животного страха, отчаяния, жадности, боли и тупой, безразличной жестокости. Это был не коктейль, а гремучая смесь, грозившая взорвать ее сознание изнутри. Она чувствовала, как по телу пробегают судороги, пытаясь сжаться в комок, спрятаться от этого вихря чужих мук.
Стражи, не обращая внимания на ее состояние, вели ее через весь этот ад, к дальнему концу пещеры, где на возвышении из ящиков и бочек стоял большой павильон из черного бархата и темного дерева. Он выделялся на фоне убожества вокруг своей пугающей роскошью. У входа в павильон, на резном троне, сидела дроу.
Она была пожилой – возраст читался не в морщинах, которых почти не было, а в глазах. Глазах цвета старого золота, в которых плескалась бездонная, холодная мудрость и усталость от бесконечной игры. Ее лицо… ее лицо было ее историей. Оно не было старым, но оно было покрыто шрамами. Не случайными, не боевыми. Это были руны, аккуратно, с хирургической точностью вырезанные на ее коже. Символы власти, договоров, проклятий и благословений. Они серебрились на ее темной коже, создавая причудливый, живой узор, который, казалось, шевелился при свете висящих рядом светильников из застывшей лавы.
Стражи остановились в почтительном отдалении. Дорлан сделал шаг вперед и склонил голову.
– Матрона Иллинвель. Мы привели ту, о ком говорилось. Она прошла Испытание Клинков.
Золотые глаза медленно поднялись и уставились на Ксилару. Взгляд был тяжелым, физически осязаемым. Он словно взвешивал ее, оценивал каждую частичку ее существа. Ее дар, под этим взглядом, сначала сжался в испуге, а затем, преодолев страх, потянулся к ней, пытаясь прочитать эту загадочную фигуру.
И то, что он нашел, заставило Ксилару внутренне содрогнуться. От Матроны не исходило ни единого простого желания. Не было жажды власти, похоти, страха или жадности. Ее разум был похож на тихое, глубокое озеро, на поверхности которого отражались звезды, но в глубинах которого скрывались неизмеримые тайны. Она желала… равновесия. Сохранения этой хрупкой, жестокой экосистемы под названием Черный Базар. И в этом равновесии Ксилара была новым, неучтенным элементом.
– Оставьте нас, – голос Матроны был тихим, сиплым, как шелест высохших листьев, но он прозвучал громовым раскатом в ушах Ксилары.
Стражи, не говоря ни слова, развернулись и растворились в толпе. Ксилара осталась одна перед этим живым монументом из плоти, шрамов и власти.
– Подойди ближе, дитя поверхности, – сказала Матрона. – Позволь мне разглядеть ту, кто осмелился просить Лунную Орхидею у самого Архитектора.
Ксилара, повинуясь не столько приказу, сколько гипнотическому воздействию этого взгляда, сделала несколько шагов вперед. Теперь она стояла всего в паре метров от трона. Запах старого бархата, дорогих благовоний и чего-то острого, металлического – возможно, крови – ударил ей в нос.
– Ты сильна, – констатировала Матрона, не выражая ни одобрения, ни осуждения. – Но не той силой, что ценится здесь. Твоя сила – в твоей инаковости. В этом хаосе ты – непредсказуемая нота. И за это тебя либо уничтожат немедленно, либо… – она сделала паузу, и в ее золотых глазах мелькнула искорка интереса, – …либо попытаются использовать.
– Я не хочу, чтобы меня использовали, – хрипло проговорила Ксилара. – Я хочу то, что мне нужно, и я уйду.
Матрона тихо рассмеялась. Звук был похож на скрип ветвей на ветру.
– Уйти? Милое дитя. Из Имордиса не уходят. Сюда попадают. Здесь либо находят свою нишу, либо становятся удобрением для грибов. Ты уже в паутине. Вопрос лишь в том, в чьей.
Она медленно подняла руку, покрытую такими же руническими шрамами, и указала длинным, острым ногтем в сторону, где за стенами пещеры должен был находиться дворец Архитектора.
– Малекар… он коллекционер. Но его коллекция – не безделушки и не рабы. Он коллекционирует судьбы. Искажения. Аномалии. Красоту, рожденную из страдания, волю, сломленную и переплавленную в новую, удивительную форму. Он – художник, а весь Имордис – его холст и музей одновременно.
Ксилара слушала, и ледяные пальцы сжимали ее сердце. Слова Матроны находили отклик в том, что она сама чувствовала, – в этой странной, утонченной жестокости, что пронизывала сам воздух города.
– Ты, дитя, – продолжила Матрона, – ты идеальный кандидат для его коллекции. Чужак. Наделенный странным, опасным даром. Прошедшая испытание не грубой силой, но хитростью. Ты – редкий экземпляр. Возможно, уникальный.
– Я не хочу быть чьим-то «экземпляром»! – вырвалось у Ксилары, и в ее голосе зазвенели отголоски былой, Машиной ярости.
– Хочешь ты того или нет, но ты уже им стала, – холодно парировала Матрона. – С того момента, как ты назвала его имя и цель своего визита, ты стала предметом его интереса. И теперь у тебя есть только два пути. Первый – быть раздавленной системой, как банальная муха. Твою судьбу решат мелкие чиновники, стража или какой-нибудь завистливый аристократ. Тебя унизят, сломают и выбросят на свалку.
Она помолчала, давая ей осознать эту перспективу.
– Второй путь… – ее голос стал тише, интимнее, словно она делилась великой тайной. – Второй путь – сыграть по его правилам. Принять приглашение. Позволить ему увидеть в тебе не угрозу, не просительницу, а… материал. Жемчужину, достойную его короны.
– Стать частью его «живой коллекции»? – прошептала Ксилара, и в ее уме всплыли образы застекленных витрин, запертых комнат, взглядов, лишенных воли.
– Именно так, – кивнула Матрона. – Это единственный способ выжить. Более того – это единственный способ приблизиться к тому, что ты хочешь. Лунная Орхидея – один из центральных экспонатов его сокровищницы. Ты не проберешься туда как вор. Но ты можешь быть приглашена туда как гостья. Как будущий экспонат, проходящий… оценку.
В ее словах была чудовищная, извращенная логика. Чтобы получить цветок, спасти Элриндора, ей нужно было предложить ему себя. Не как жертву, но как вызов. Привлечь его внимание не мольбой, а своей собственной, странной ценностью.
– Я… я не знаю, смогу ли я, – призналась Ксилара, и в ее голосе впервые зазвучала неуверенность не перед внешней угрозой, а перед самой собой. Смогла бы она выдержать пристальный, аналитический взгляд Архитектора? Не сломалась бы ее воля под давлением его воли?
– Ты сможешь, – сказала Матрона, и в ее голосе прозвучала необъяснимая уверенность. – Потому что в тебе есть не только свет твоего старого мира. Я вижу в тебе и тьму, дитя. Тьма, которая только-только начала просыпаться. И здесь, в Имордисе, тьма – это не проклятие. Это ресурс. Это сила.
Она жестом подозвала к себе одного из своих слуг – молчаливого дроу с лицом, скрытым капюшоном.
– Моя «услуга» будет оказана, – объявила Матрона. – Я отправлю весть во дворец. Весть о том, что на Базаре появилась редкая звезда, достойная внимания Архитектора. Остальное… зависит от тебя. Примут ли тебя во дворец как диковинку или как гостя – решат не мои слова, а то, что они увидят в тебе.
Ксилара стояла, не в силах пошевелиться. Ей предлагали сделку с дьяволом, но другого выхода не было. Это был единственный шанс.
– Почему? – спросила она, встречая взгляд золотых глаз. – Почему вы помогаете мне?
Матрона Иллинвель медленно улыбнулась. И на ее покрытом шрамами-рунами лице эта улыбка выглядела одновременно прекрасной и ужасающей.
– Потому что я тоже коллекционер, дитя. Я коллекционирую… интересные истории. А твоя история обещает быть одной из самых интересных за последние столетия. Теперь иди. Тебя отведут в место, где ты сможешь подготовиться к встрече. Запомни, с этого момента ты больше не просительница. Ты – предложение. Веди себя соответственно.
Слуга в капюшоне жестом показал Ксиларе следовать за ним. Она бросила последний взгляд на Матрону, на этот живой символ власти и тайны, и повернулась, уходя вглубь бархатного павильона.
Она сделала свой выбор. Она согласилась войти в паутину. Не как жертва, а как хищник. Звезда, согласившаяся упасть в руки коллекционера, чтобы изнутри сжечь его музей дотла.
Мысль была дерзкой, почти безумной. Но именно она заставила ее выпрямить спину и шагнуть навстречу своей новой, опасной роли.
Глава 7. Шелковые Оковы
Глубоко в недрах бархатного павильона Матроны Иллинвель, за тяжелыми портьерами, поглощающими все звуки базара, находилось помещение, не похожее ни на что, виденное Ксиларой ранее. Это был не склеп и не темница, но и не будуар. Скорее, нечто среднее – святилище, посвященное ритуалу преображения, где стирались грани между пыткой и наслаждением, между подготовкой жертвы и облачением богини.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.