Книга 1. На грани
Глава 1. Понедельник, который всё начал
Марина проснулась от резкого сигнала будильника. 6:30. В голове гудело – как будто не спала вовсе. Она машинально протёрла глаза, встала и нащупала тапочки, стоявшие, как всегда, у кровати. Всё должно быть под контролем. Всегда. Это её правило. Иначе всё развалится.
На кухне первым делом ударил звук: кап-кап-кап – кран. Снова. Она вздохнула, подошла, попыталась туже закрутить вентиль – безрезультатно. Кап-кап-кап – насмешка, как будто он знал, что у неё нет времени его чинить.
– Катя! Подъём! – крикнула она в сторону детской.
В ответ – тишина. И только спустя полминуты:
– Я не иду.
– Что значит – не иду? У тебя контрольная.
– Всё равно! – уже громче и с вызовом. – Я не готова! Мне плевать!
– Катя… – Марина стиснула зубы, пытаясь сохранить спокойствие. – Я не могу сейчас это обсуждать. У меня аврал на работе. Собирайся.
– Ты не понимаешь! – донеслось с обиженным всхлипом. – Мне там плохо! Я ненавижу эту школу!
Марина уже стояла в дверях комнаты дочери. Катя лежала под одеялом, лицом в стену. Подростковая закрытость – знакомый глухой бетон. Марина чувствовала, как в ней нарастает раздражение, но проглотила его. Не сейчас. Не в понедельник. Не перед отчётом.
– Хорошо, – сказала она тихо. – Но мы поговорим вечером.
Катя не ответила.
На работу Марина бежала почти бегом – с сумкой, с термокружкой в одной руке, с папкой бумаг в другой. В маршрутке чуть не упала, когда водитель резко затормозил.
К девяти она уже впрыгивала в офис, запыхавшись. В бухгалтерии пахло кофе, ксероксом и цифрами.
– Марина Юрьевна, – мрачно сказал начальник, появившись у неё за спиной, – отчёт по кварталу у вас до вечера. Последний срок. Я не шучу.
– Конечно, всё будет, – она кивнула. Улыбнулась. Сделала вид, что всё в порядке. Что Катя не плачет по утрам. Что кран не капает. Что ей не хочется просто сесть и заплакать самой.
Она села за компьютер. Работа – островок стабильности. Марина вбивала цифры, сводила таблицы, строила формулы. У неё получалось. Контроль возвращался – хоть где-то.
В 18:45 в офисе уже почти никого не было. Она встала, потянулась, сохранила файл, перекинула его на флешку. Та самая флешка – синяя, с царапинами, надёжная как танк.
Закрыла ноутбук. Поправила волосы. Взяла куртку и сумку.
На выходе она ещё раз проверила: флешка в кармане? Да. Всё.
Но дома, когда Катя уже заперлась в комнате, и Марина достала ноутбук, чтобы перепроверить отчёт перед отправкой – флешки не оказалось. Ни в сумке, ни в карманах, ни в футляре для очков, ни в папке.
Пусто.
Пусто.
Паника пришла волной. Сначала жар в груди, потом липкий холод на ладонях. Сердце застучало. Она обыскала всю квартиру. Даже кухню, даже обувь. В голове вспыхнули картинки: как флешка выпадает в маршрутке. Как остаётся в офисе. Как её забирает кто-то чужой.
А на ней – всё. Таблицы, балансы, годовые сводки. И никаких копий. Только на ней.
Марина села на пол в коридоре. Обняла себя за плечи. Мир снова начал разваливаться – трещина пошла от мелочи, как всегда.
И впервые за долгое время ей захотелось – просто – исчезнуть. Хотя бы на пару дней. Чтобы никто не кричал. Чтобы ничего не капало. Чтобы не было отчётов, флешек, контрольных и вечных "держи себя в руках".
Но сейчас – только ночь. Завтра – вторник. А утром она пойдёт в офис. Искать флешку. Или… признаться. И пусть рушится. Пусть. Но уже честно.
Глава 2. Марина и Катя
(или Как не заметить, что твоя дочь стала взрослой)
Марина сидела за кухонным столом, подперев щёку рукой. Вторая чашка чая уже остыла, но она даже не почувствовала, как пролетело время. За окном моросил дождь – тихий, серый, беззлобный. Такой же, как вечер.
Катя была у себя. За закрытой дверью. Как и последние месяцы.
Когда Кате было восемь, она бежала к ней после школы с криками:
– Мам! А у нас сегодня в классе… – и пересказывала всё, включая, кто с кем поссорился, кто взял чужую ручку и как пахли булочки в столовой.
Сейчас ей двенадцать. И она всё чаще говорит:
– Оставь меня в покое. Я разберусь.
– Мне не надо твоё мнение.
– Ты не понимаешь.
– Ты всегда занята.
И что хуже всего – Марина начала верить последнему.
Когда Катя была совсем маленькая, Марина думала, что быть хорошей мамой – это кормить, стирать, водить на кружки и проверять домашку. Она справлялась. Она работала, но всегда готовила ужин, гладила форму, сидела по ночам с температурой и вырезала снежинки на утренник.
Она была уверена: если всё под контролем, значит, всё в порядке.
Но теперь Катя выросла. И контроль перестал работать.
– У тебя опять двойка по алгебре, – сказала Марина три дня назад. – Ты даже не пытаешься.
– Я стараюсь! Просто я тупая!
– Не говори ерунду. Нужно больше заниматься.
– Нет! Мне просто плохо! Ты не видишь?
– Катя, хватит истерик. У всех бывает тяжело. Я каждый день тяну всё сама, и ничего, справляюсь!
Тогда Катя захлопнула дверь так, что задребезжали стаканы в сушке.
А Марина осталась стоять в коридоре с ощущением, что сказала что-то ужасное. Только не могла понять – что именно.
Катя в последнее время почти не ела за общим столом. Ела в комнате. Слушала музыку в наушниках. Пропадала в телефоне. Вела какой-то дневник, который прятала в ящике под книгами. Иногда плакала по ночам. Марина слышала, но не заходила. Не знала, как. Боялась, что обидит неосторожным словом. Или что снова будет оттолкнута.
А ведь раньше… Они любили вместе печь пироги. Делали бумажные гирлянды на Новый год. Катя рисовала Мариныны портреты фломастером и говорила:
– Ты у меня самая красивая мама.
Теперь она смотрела на неё с подозрением. Иногда – с раздражением. Иногда – с грустью, будто что-то потеряла.
Сегодня, после работы, Марина открыла шкаф и достала старый альбом. Они давно его не смотрели. На обложке – наклейки с единорогами. Внутри – фотографии Кати с бантами, с зелёным шарфом в первый класс, с тортом на девятилетие. И фото – где Катя, смешно выпучив глаза, обнимает её за шею, а Марина смеётся в кадр.
Она вдруг поняла: они давно не смеялись вместе.
Вечером она подошла к комнате Кати и, колеблясь, постучала.
– Что? – глухо отозвалась дочь.
– Я просто… хотела узнать, как ты. Можно зайти?
Молчание. Потом:
– Заходи.
Марина открыла дверь. Катя сидела на кровати, в пижаме, с книгой на коленях. Под глазами – лёгкие тени. На лице – недоверие.
– Прости, – сказала Марина. Просто, честно. – Я совсем запуталась. Иногда кажется, что если не держать всё крепко – всё развалится. А потом понимаю, что держу крепко – и ты отдаляешься.
Катя смотрела молча. Потом отвернулась.
– Мне в школе тяжело. Меня дразнят. Я боюсь ходить туда. А ты только ругаешь. Думаешь, я просто ленивая…
– Прости, – повторила Марина. – Я правда не знала. Я не хотела… быть злой. Я просто устала. Но это не оправдание.
– Я тоже устала, – прошептала Катя.
Они сидели рядом. Просто сидели. Без крика. Без упрёков. Только тишина и немного тепла.
Потом Катя положила голову ей на плечо. Марина гладила её волосы и думала:
Может, контроль – это не главное. Главное – быть рядом. И слышать.
Глава 3. Найденное и потерянное
Утро началось со старого кофе и нового плана.
Марина почти не спала, ворочалась, перебирала в голове маршруты, сумки, карманы, диалоги с начальником, сценарии с увольнением и даже, в какой-то момент, варианты побега в глухую деревню без интернета.
В семь утра она уже стояла в офисе. Ранний доступ по электронной карте – один из бонусов. Свет ещё не включили, пахло пылью и ламинированными отчётами. Её рабочее место выглядело обычным: как и вчера – кружка, степлер, заклеенная кнопкой клавиша на клавиатуре.
Она подошла к стулу и, почти машинально, заглянула за монитор. Там, на подставке под бумагами, в щели между папками – что-то блеснуло. Синий корпус, с царапинами.
Флешка.
Марина замерла. Вдох. Выдох. Она медленно достала её, как будто боялась, что та испарится в воздухе.
Вот она. Живая. Целая. С данными.
Села. Включила ноутбук. Проверила.
Файл был на месте.
Всё – на месте.
И хотелось заплакать. Но не от паники, а от облегчения.
Марина отправила отчёт по почте начальнику и приложила комментарий:
"Исправленный финальный вариант. Благодарю за терпение."
Холодный профессионализм. Как она умеет.
Закрыв ноутбук, она почувствовала: словно с плеч сняли плиту. Хотелось пойти и купить себе шоколадку. Или пирожное. Или что-то бесполезное и радостное. Но она решила просто идти домой. Сегодня она заслужила тепло, плед и Катю. Может, даже посмотреть вместе мультик, как раньше.
Но дома всё было не так.
Почтовый ящик она открыла по привычке. Рекламки, счёт за воду, тонкий белый конверт с логотипом школы.
Внутри – короткое письмо от завуча. Официальное, сухое:
"Уважаемая Марина Юрьевна, Ваша дочь, Катя Л., отсутствует на занятиях уже третий день подряд без уважительной причины. Просим срочно связаться с классным руководителем и предоставить объяснительную."
Марина почувствовала, как мир снова начинает крениться.
Третий день?
Но Катя же… она же говорила, что "идёт". Уходила. Брала рюкзак. Делала вид.
Значит – врала.
Значит – всё не просто плохо. Всё гораздо хуже.
Марина прошла в квартиру. Катя сидела на диване, в наушниках, с планшетом. Домашняя. Спокойная. Как будто ничего не произошло. Увидев мать – чуть напряглась, но не убрала взгляд с экрана.
– Катя, – сказала Марина ровно.
– Что?
– Где ты была последние три дня?
– В школе… – прозвучало слишком быстро. Слишком неуверенно.
– Я только что получила письмо от завуча. Ты не была там ни в понедельник, ни во вторник, ни сегодня.
Тишина. Напряжённая, будто воздух стал гуще.
– Я… – начала Катя, – я просто не хотела туда идти. Меня…
Она замолчала. Марина сделала шаг ближе.
– Тебя что?
Катя опустила глаза.
– Меня дразнят. Девочки из класса. Говорят, что я странная. Что я всё время одна. Что я ботан… и что у меня "мамочка-контролёр". Я не хотела тебе говорить. Ты бы заставила идти. Как всегда.
Марина села рядом. Молча.
Это было как удар. Не от Кати. От самой себя.
– Я бы… – она запнулась. – Я бы действительно настояла. Потому что боялась, что ты упустишь важное. Но теперь я понимаю: ты упускаешь важное уже сейчас. Себя. Своё спокойствие. И я… я прошляпила момент, когда тебе стало по-настоящему плохо.