Тайна Либереи

– Мы на месте, – наконец произнесла она, сворачивая на дорогу, ведущую к музею-заповеднику.

Александрова слобода встретила их суровым молчанием. Белокаменные стены монастыря, возведенного на месте старой крепости, высились под низким свинцовым небом. Голые ветви деревьев скрипели на ветру, словно шепча о давно минувших днях крови и ужаса. Воздух был холодным и влажным, пахнущим прелой листвой и древним камнем.

Они оставили машину на почти пустой парковке и направились к воротам. Музей был открыт, но посетителей в такой промозглый день почти не было. Ирина купила билеты, ее взгляд продолжал сканировать территорию – работники музея, редкие туристы, темные углы между зданиями.

Сергей же, едва переступив порог, словно физически ощутил груз истории. Казалось, сами стены хранили память о тех временах. Здесь Иван Грозный вершил свой суд, здесь он устраивал свои пиры-оргии, сменявшиеся молитвенными бдениями, здесь он приказал убить своего сына, Ивана Ивановича… Тень Грозного витала в воздухе, густая и неотпускающая.

– Рождественская церковь, – указал Сергей на невысокий, но мощный храм с толстыми стенами и узкими, как бойницы, окнами.

Ирина кивнула, и они направились к нему. Внутри было прохладно и сумрачно. Пахло воском, ладаном и сыростью. Несколько пожилых женщин ставили свечи у икон. Их взгляды с любопытством скользнули по необычной паре – подтянутой, серьезной женщине в строгом костюме и мрачноватому мужчине с горящими одержимостью глазами.

Сергей не стал тратить время на осмотр интерьеров. Его цель была внизу. Он отыскал неприметную дверь в углу храма, ведущую в подклет. Дверь была заперта на массивный амбарный замок.

– Музейный работник, – коротко бросила Ирина и ушла искать смотрителя.

Сергей остался один в полумраке у двери. Он прикоснулся ладонью к грубому, холодному камню стены. «Где ты? – мысленно обращался он к призраку Грозного царя. – Что ты спрятал здесь?»

Через несколько минут Ирина вернулась в сопровождении сухощавого мужчины в очках и с огромной связкой ключей. Он что-то ворчал про «режимный объект» и «несанкционированный доступ», но удостоверение ФСО, молниеносно показанное Ириной, подействовало на него магически. Он испуганно кивнул и, дрожащими руками, подобрал ключ.

– Я… я вас предупреждаю, там ничего нет. Голые стены. И сыро, – пробормотал он, отпирая замок.

– Мы просто осмотрим, – безразличным тоном сказала Ирина, пропуская Сергея вперед.

Дверь со скрипом отворилась, открывая узкий, круто уходящий вниз каменный пролет. Запах ударил в нос – затхлый, тяжелый, с примесью плесени и чего-то еще, древнего и неопознанного. Воздух был неподвижным и ледяным.

Смотритель зажег фонарь, но Ирина остановила его.

– Мы справимся сами. Ждите здесь.

Она достала свой собственный, мощный тактический фонарь и направила луч вниз. Сергей шагнул в темноту.

Подклет Рождественской церкви оказался лабиринтом из низких сводчатых помещений, сложенных из грубого камня. Пол был земляным, неровным. Луч фонаря выхватывал из мрака пустые углы, груды битого кирпича, следы недавних (и не очень) ремонтных работ. Ветер гулял где-то наверху, издавая тонкий, завывающий звук.

– Итак, – голос Ирины гулко отдавался в каменных стенах. – Ваши три-семь-один. С какого входа отсчитывать?

Сергей осмотрелся. Они стояли в небольшом помещении, служившем, вероятно, прихожей подклета. От него расходилось три прохода.

– Этот, – уверенно указал он на центральный, самый широкий проход. – Он соответствует оси храма. Значит, вход здесь.

Он подошел к началу прохода и мысленно отметил точку.

– Три шага на восток. – Он сделал три медленных, размеренных шага вперед. Луч фонаря прыгал по стенам, покрытым вековой копотью и плесенью. – Теперь семь на север.

Он повернул налево, к стене. Семь шагов привели его в тупик – к грубой каменной кладке.

– Один вниз, – прошептал он, освещая фонарем пол у своих ног. Но пол был твердым, утоптанным.

– Может, ошиблись? – спросила Ирина, ее голос звучал скептически.

Сергей не ответил. Он водил лучом по стене перед собой. Камни были старые, неровные, но… его взгляд зацепился за один, на уровне его пояса. Он казался таким же, как и все, но его края были чуть более сглаженными, а вокруг виднелась едва заметная трещина, слишком ровная, чтобы быть естественной.

– Держи свет, – приказал он Ирине.

Та без слов направила луч точно на камень. Сергей прикоснулся к нему пальцами. Камень был холодным и шершавым. Он надавил. Ничего. Попробовал сдвинуть в сторону. Камень не поддавался. Тогда он надавил на верхний край камня, пытаясь как бы вдавить его внутрь.

Раздался тихий, скрипящий звук. Негромкий щелчок.

Ирина инстинктивно отступила на шаг, положив руку на кобуру.

Камень перед Сергеем чуть подался внутрь, а затем, с низким скрежетом, сместился в сторону, открыв темную, узкую нишу, скрытую за ним.

Сердце Сергея бешено заколотилось. Он заглянул внутрь. Ниша была небольшой, не больше шкатулки. И в ней, покрытый толстым слоем пыли, лежал какой-то предмет.

Он осторожно, стараясь не потревожить многовековую пыль больше необходимого, протянул руку и извлек находку.

Это был диск. Примерно с ладонь диаметром. Отлитый из темной, почти черной бронзы, покрытый патиной и зеленоватыми разводами окиси. Он был тяжелым, холодным и на удивление хорошо сохранившимся.

Ирина приблизила фонарь. Свет выхватил дизайн диска. Он был покрыт сложнейшей гравировкой. Концентрические круги, расходящиеся от центра, были заполнены мельчайшими символами. Сергей узнал некоторые – это были знаки зодиака, алхимические символы, старославянские буквы-титлы. Но большинство были ему незнакомы – странные, угловатые, напоминающие то ли руны, то ли схемы неведомых механизмов. В самом центре диска было небольшое углубление, словно для ключа или другого диска.

– Господи… – прошептал Сергей, с благоговением поворачивая диск в руках. – «Механизм Прокопия»… Легенда оказалась правдой.

– Что? – не поняла Ирина.

– Прокопий Ляпунов, – голос Сергея дрожал от волнения. – Не тот, что из Смутного времени, а его предок. Придворный инженер и астролог Ивана Грозного. Ходили легенды, что он создал для царя некие навигационные или астрономические инструменты для… для поиска пути к сокрытому знанию. Считалось, что все они утеряны.

Он посмотрел на Ирину, его глаза сияли в свете фонаря.

– Это не просто артефакт. Это ключ. Многослойный ключ. Карта и компас в одном лице. С его помощью Иван Грозный ориентировался в лабиринте своих тайн.

Внезапно сверху, из-за двери подклета, донесся приглушенный, но отчетливый звук – крик. Короткий, обрывающийся. Голос смотрителя.

Ирина мгновенно преобразилась. Все ее существо напряглось, как струна. Она резко выхватила пистолет.

– Наружу! Быстро!

Она толкнула Сергея к лестнице, сама двигаясь за ним, прикрывая его спину. Фонарь она выключила, погрузив подвал в абсолютную тьму.

Они выскочили из подклета в притвор церкви. Смотрителя нигде не было видно. В храме было пусто. Тишина стояла гробовая.

– К черту, – выругалась Ирина, прижимаясь спиной к стене и осматривая пространство. – Они здесь.

– Кто? – прошептал Сергей, сжимая в руке бронзовый диск. Он казался невероятно тяжелым.

– Те, кто убил Семенова. Они следили за нами. Или вычислили, как и мы.

Она знаком велела ему молчать и жестом показала на боковой выход из храма, ведущий в небольшой внутренний дворик.

– Машина. Бегом. Не по прямой.

Они выскочили из церкви в холодный, влажный воздух. Дождь усилился. Дворик был пуст. Но из-за угла колокольни послышались шаги. Быстрые, уверенные. Не один человек.

Ирина резко толкнула Сергея в противоположную сторону, за груду строительных лесов.

– Беги к ограде! Я их задержу!

– Нет! – прошептал он. – Вместе!

Но было уже поздно. Из-за угла вышли двое мужчин в темных куртках. Их лица были бесстрастны, движения – плавны и экономичны. Один из них держал в руке не пистолет, а какой-то компактный предмет с антенкой – глушитель связи.

Ирина не стала предупреждать. Она подняла пистолет.

– Стоять! Вооруженная полиция!

Мужчины не остановились. Они разделились, пытаясь взять ее в клещи. Их молчание было пугающим.

Прозвучал выстрел. Ирина стреляла в воздух, предупреждая. Это не подействовало. Один из мужчин рванулся к ней, другой – попытался обойти, чтобы отрезать Сергея.

Все произошло за секунды. Ирина сработала с ошеломляющей скоростью. Удар ногой по руке с глушителем, короткий, хлесткий удар прикладом пистолета в голову. Первый мужчина с грохотом рухнул на камни. Но второй был уже рядом. Он не пытался драться, его целью был Сергей.

Сергей, инстинктивно отступая, наткнулся на ящик с песком. Его рука, державшая диск, судорожно сжалась. Он почувствовал, как под пальцами что-то щелкнуло. Небольшая игла в центре диска? Он не успел сообразить.

Нападавший был уже в метре от него. И тут Ирина, закончив с первым, среагировала. Ее выстрел прозвучал громко и отчетливо в тихом дворике. Пуля ударила в камень в сантиметре от ноги нападавшего, осыпав его осколками.

Это сработало. Мужчина замер на мгновение, оценивая ситуацию. Его напарник был нейтрализован, противник вооружен и профессионален. Он отступил на шаг, затем резко развернулся и скрылся за углом.

Ирина не стала преследовать. Она схватила Сергея за рукав.

– Бежим! Сейчас!

Они рванули через двор, мимо ошеломленных редких туристов, к выходу на парковку. Машина была на месте. Они влетели внутрь. Ирина завела двигатель и с визгом шин вырулила с парковки, набирая скорость.

Только когда они выехали на трассу и Александрова слобода скрылась из виду, она позволила себе выдохнуть. Ее руки слегка дрожали на руле.

– Черт… они везде, – прошептала она.

Сергей молча сидел, сжимая в кармане холодный бронзовый диск. Он спас его. Но он чувствовал не триумф, а ледяной ужас. Охота началась по-настоящему. И они были не охотниками, а дичью.

Он посмотрел на Ирину. Ее лицо было сосредоточено, но в глазах он увидел не страх, а нечто иное – ярость. Ярость профессионала, на чью территорию вторглись.

– Смирнова, – тихо сказал он. – Спасибо.

Она не ответила, лишь кивнула, не отрывая взгляда от дороги.

Сергей достал диск и снова посмотрел на него. В свете дня он увидел то, что не разглядел в темноте подвала. Крошечные, почти невидимые насечки по краю. И в центре, в том самом углублении, куда он, по всей видимости, нажал, теперь слабо светился крошечный, фосфоресцирующий символ. Тот самый символ – два изогнутых серпа. Печать Грозного.

Механизм был активирован. Игра пошла по-крупному.

Глава 5. Язык металла

Обратный путь в Москву был окутан гнетущим молчанием. Словно все слова, все возгласы и вопросы остались там, в сыром дворике Александровой слободы, смешавшись с эхом выстрела и скрежетом камня под каблуками бегущих преследователей. Сергей сидел, сжимая в кармане холодный бронзовый диск, и смотрел в залитое дождем окно. Его пальцы время от времени нащупывали контуры артефакта, словно проверяя, реальность это или галлюцинация, порожденная усталостью и стрессом. Но диск был настоящим. Тяжелым, шершавым, безмолвным свидетелем эпохи, которая внезапно ворвалась в их жизнь с кровавой серьезностью.

Ирина вела машину с холодной концентрацией. Ее взгляд безостановочно метался по зеркалам, отслеживая каждую фару, каждую тень, прилипшую к их хвосту. Она выбрала самый длинный и запутанный маршрут, петляя по проселочным дорогам, прежде чем выехать на МКАД. Ее пальцы, сжимавшие руль, были белыми от напряжения. Она не произнесла ни слова, но Сергей чувствовал исходящую от нее волну гнева. Гнева на себя, за то, что попала в засаду, на него – за то, что втянул ее в это, и на тех невидимых врагов, которые осмелились стрелять в сотрудника ФСО. Это был тихий, профессиональный гнев, гораздо более страшный, чем любая истерика.

Они миновали окраины, въехали в спящий город. Огни ночной Москвы, размытые дождем, казались чужими и враждебными. Здесь, в каменных джунглях, было еще проще затеряться, еще проще нанести удар из-за угла.

– Мы не поедем в университет, – наконец нарушила молчание Ирина, сворачивая в сторону одного из неприметных переулков в районе Остоженки. – Слишком очевидно. У меня есть безопасная квартира. Никем не зарегистрированная.

Сергей лишь кивнул. Он доверял ее инстинктам. Сейчас она была капитаном на тонущем корабле, и ее приказы были законом.

Квартира оказалась на первом этаже старого, дореволюционного особняка, с отдельным входом со двора. Внутри было чисто, минималистично и бездушно, как в гостиничном номере. Мебель – стандартный набор из ИКЕИ, белые стены, ни одной личной вещи. Пахло свежей краской и пустотой.

– Проверь связь с Гольдбергом, – приказала Ирина, запирая на несколько замков и цепочек дверь. – Я проверю периметр.

Она прошла по комнатам, заглянула в ванную, проверила окна, закрытые ролл-шторы. Действовала она быстро и эффективно, как сапер на минном поле. Сергей тем временем достал телефон и набрал номер профессора.

– Борис Исаакович? Мы. Живы. Целые. – Он слышал, как на том конце провода Гольдберг судорожно выдохнул. – У нас есть кое-что. Нужна лаборатория. Твоя. Но под прикрытием. И… нам нужна твоя помощь. Сейчас.

Он коротко объяснил ситуацию, опустив детали перестрелки, но дав понять, что уровень угрозы зашкаливает. Гольдберг, после минутного колебания, выдал им код от запасного входа в лабораторный корпус, который обычно использовался для ночных работ и сдачи проектов.

Час спустя они, как призраки, скользили по темным, пустынным коридорам родного университета. Безопасная квартира сменилась на временное убежище в святая святых – лаборатории историко-криминалистического анализа, где Гольдберг был главным действующим лицом. Лаборатория представляла собой несколько соединенных помещений, заставленных современными приборами – спектрометрами, микроскопами, 3D-сканерами, соседствующими с древними фолиантами и ящиками с археологическими находками.

Гольдберг встретил их бледный, взволнованный, но с горящими глазами. Увидев Сергея и Ирину целыми и невредимыми, он чуть не расплакался от облегчения, но тут же переключился на профессиональный азарт.

– Показывайте! Ради всего святого, показывайте! – зашептал он, запирая дверь лаборатории на ключ и дополнительно подпирая ее стулом.

Сергей молча положил бронзовый диск на черную бархатную подложку стола для микроскопического анализа. Под ярким светом галогеновых ламп артефакт заиграл новыми красками. Патина отливала малахитово-золотистыми переливами, а гравировка проявилась во всей своей сложности и загадочности.

Гольдберг, натянув белые хлопковые перчатки, с благоговением прикоснулся к диску.

– «Механизм Прокопия»… – прошептал он, как заклинание. – Я читал упоминания… В описях опричной казны, в отписках дьяков… Считалось, что это миф. Астролябия дьявола, как ее называли недруги Грозного.

Ирина, тем временем, заняла позицию у занавешенного окна. Она не проявляла никакого интереса к артефакту, ее внимание было приковано к двери и темному двору за окном. Пистолет она не убрала, держа его на изготовке, прижав к бедру.

– У вас есть три часа до рассвета, – сказала она, не оборачиваясь. – Потом мы меняем позицию.

Сергей и Гольдберг кивнули, не отрывая взгляда от диска. Для них началась своя война – война с тайной, запечатленной в металле.

Первым делом они отсканировали диск 3D-сканером. Точная цифровая копия появилась на большом мониторе, позволяя вращать ее, увеличивать и изучать мельчайшие детали без риска повредить оригинал.

– Смотри, – Гольдберг водил указкой по экрану. – Концентрические круги. Всего их семь. Число сакральное. Семь планет, известных в то время, семь смертных грехов, семь таинств…

– Или семь уровней защиты, – мрачно добавил Сергей. – Или семь слоев информации. Мы должны понять принцип. Он не статичен. – Он вспомнил щелчок в Слободе. – Я думаю, он… активируется.

Он осторожно взял оригинальный диск и начал медленно поворачивать внешнее кольцо. Оно поддалось с едва слышным скрежетом. Символы на кольце сместились относительно символов на следующем, внутреннем кольце.

– Боже мой… – ахнул Гольдберг. – Это… это механический шифратор! Подобные устройства появились в Европе лишь столетия спустя!

Они погрузились в работу. Гольдберг, как знаток символики и эзотерических учений эпохи Возрождения, брался за расшифровку значков. Сергей, с его аналитическим, структурным умом, искал закономерности, математические последовательности, геометрические ключи.

– Вот, смотри, – профессор тыкал пальцем в экран, где был увеличен фрагмент с алхимическими знаками. – Это не просто символы. Это формула. «Вода Воздуха»… «Огонь Земли»… Это указание на стихии, на направления. Север, Юг, Запад, Восток… Но в каком контексте?

– А эти символы, – Сергей переключил внимание на другой сектор. – Они мне знакомы. Я видел их… на старых чертежах. Чертежах московских подземелий. Смотри. – Он открыл на соседнем мониторе сканы старинных карт из университетской коллекции. – Вот знак «Змея, пожирающая свой хвост» – он обозначал кольцевой тоннель вокруг Китай-города. А вот «Двуглавый Орел с факелом» – это система вентиляционных шахт под Императорским дворцом. Они совпадают!

Их гипотеза начинала обретать форму. Диск был не просто картой. Он был ключом к ориентации в сложнейшей, многоуровневой системе подземных ходов, многие из которых были давно забыты или намеренно скрыты. Он показывал не статичный план, а маршрут, который нужно было выстроить, скомбинировав символы на движущихся кольцах.

– Но просто найти тоннель – мало, – рассуждал вслух Сергей, начиная расхаживать по лаборатории. – Нужно понять, куда он ведет. И здесь… – он снова подошел к диску и указал на центральное углубление, где все еще светился фосфоресцирующий символ печати. – Это – конечная точка. Или отправная. Сердце лабиринта.

– Лабиринта, – прошептал Гольдберг. – Минотавр… Иван Грозный видел себя в роли Минотавра? Чудовища в сердце лабиринта? Или Тесеем, который в него вошел?

– Он был и тем, и другим, – отрезал Сергей. – В этом и был его гений и его безумие.

Они работали несколько часов. Ирина периодически подходила к ним, приносила кофе из автомата в коридоре – горький, обжигающий, но бодрящий. Она молча наблюдала за их работой, и в ее глазах, обычно холодных, читалось нечто, похожее на уважение к их фанатичной преданности делу.

Внезапно Сергей, который скрупулезно сопоставлял символы на диске с картой подземелий, замер.

– Стоп. Вот здесь. Видишь? – Он показал на точку схождения трех символов – «Змея», «Факела» и странного знака, напоминающего трезубец. – Это… это не тоннель. Это помещение. Довольно большое. Согласно чертежу XVIII века, там был винный погреб. Но…

– Но на более ранних планах, времен Грозного, это помещение отмечено как «запечатанная палата», – закончил мысль Гольдберг, лихорадочно листая сканы в своем планшете. – И смотри, какой символ стоит рядом на диске.

Он повернул одно из внутренних колец механизма, совместив несколько значков. В центре диска, вокруг светящейся печати, сложился новый узор – переплетение линий, напоминающее схему гидравлической системы.

– Вода, – прошептал Сергей. – Река Неглинка. Это помещение… оно должно находиться где-то в районе старого русла, под современной улицей.

Он отступил от стола и провел рукой по лицу. Усталость накатывала волной, но возбуждение пересиливало.

– Мы нашли его. Первый реальный ориентир. Не просто тоннель, а комнату. Возможно, хранилище.

– Или ловушку, – голос Ирины прозвучал сзади. Они оба вздрогнули, не услышав ее приближения. – Вы строите гипотезы на основе символов, которым четыреста лет. Вы не знаете, что там на самом деле.

– Мы знаем, что за эту информацию уже убили человека, – тихо сказал Сергей, глядя на диск. – Это значит, что она чего-то стоит.

Он посмотрел на Ирину. Ее лицо в холодном свете мониторов казалось высеченным из мрамора.

– Нам нужно спуститься туда. Проверить.

– Безумие, – отрезала она. – После того, что произошло в Слободе? Они явно следят за вами. Как только вы появитесь где-то рядом с этим местом, они накроют вас.

– Тогда нужно сделать это так, чтобы они не ожидали, – настаивал Сергей. – Быстро. Ночью. Используя те самые подземные ходы, которые не все знают.

– Я не могу санкционировать это, – сказала Ирина, но в ее голосе не было прежней категоричности. Была усталость. И понимание, что остановить их теперь невозможно.

– Вы можете помочь нам выжить, – просто сказал Сергей. – Или можете попытаться остановить. Но мы все равно пойдем.

Гольдберг смотрел на них обоих, как на сумасшедших, но в его глазах горел тот же огонь. Жажда открытия была сильнее страха.

Ирина несколько секунд молча смотрела на Сергея, словно пытаясь прочитать в его глазах что-то очень важное. Затем ее плечи чуть опустились.

– Хорошо. Но только после тщательной разведки. И по моему плану. Никаких импровизаций. Понятно?

Сергей кивнул.

Рассвет уже заглядывал в окна лаборатории, окрашивая небо в грязно-серые тона. Они провели всю ночь в борьбе с загадкой, отлитой в бронзе, и одержали первую, маленькую победу. Они нашли путь.

Сергей взял диск с подложки. Металл за ночь согрелся от его прикосновений. Он был теперь не просто артефактом. Он стал компасом, ведущим их в самое сердце тайны. И в самое сердце опасности.

Он посмотрел на Ирину, которая снова стояла у окна, всматриваясь в просыпающийся город.

– Спасибо, – сказал он.

Она не обернулась, лишь слегка наклонила голову, словно приняв его благодарность как должное.

Язык металла начал говорить. И они, затаив дыхание, учились его слушать. Цена ошибки была уже известна – тонкая проволока на шее и безжизненные глаза, смотрящие в небо.

Глава 6. Правила игры

Серая, безликая утренняя заря застала их все в той же лаборатории. Бронзовый диск, их ночная добыча, лежал на столе, запечатанный в прозрачный пластиковый контейнер – инициатива Ирины, желавшей сохранить возможные отпечатки. Он больше не казался магическим ключом, а скорее вещественным доказательством по делу, которое все стремительнее ускользало из-под контроля.

Ирина первая нарушила молчание. Она оторвала взгляд от окна, за которым просыпался обычный, ничего не подозревающий город, и ее лицо, несмотря на усталость, вновь обрело черты официальной маски.

– Мне нужно доложить, – произнесла она, и в ее голосе не было ни тени сомнения. Это был приказ, отданный самой себе. – Обо всем. Об артефакте. Об убийстве Семенова. О нападении в Слободе. Сидеть на этом одному – профессиональное самоубийство.

Сергей хотел было возразить, инстинктивно опасаясь расширения круга посвященных, но сдержался. Она была права. Они перешли Рубикон, и теперь им нужна была поддержка системы. Или, по крайней мере, ее невмешательство.

– Будьте осторожны, – только и сказал он, встречаясь с ней взглядом.

В ее глазах мелькнуло что-то – тень понимания, благодарности за доверие? – и исчезло.

– Гольдберг, оставайтесь здесь. Воронов… постарайтесь поспать. Вы мне понадобитесь с ясной головой.

Она повернулась и вышла из лаборатории, ее шаги уверенно отдавались в пустом коридоре. Сергей и Гольдберг остались одни, слушая, как этот звук затихает, словно их последняя связь с реальным миром оборвалась.

– Думаешь, они ее поймут? – тихо спросил Гольдберг, с тоской глядя на запертую дверь.

– Нет, – отрезал Сергей. Он подошел к столу и уставился на диск. – Они никогда не понимают. Пока не станет слишком поздно.

Он чувствовал знакомое, тошнотворное предчувствие. Ту пропасть между полевой работой, где решения принимаются за доли секунды, и кабинетной бюрократией, где главное – отчетность и прикрытие собственной задницы.

Кабинет начальника Управления межведомственного взаимодействия ФСО генерал-лейтенанта Орлова был таким, каким и должен был быть – просторным, строгим, с полированным столом размером с авианосец, портретами на стенах и флагом в углу. Воздух был прохладен и стерилен, пах дорогим кожаным креслом и лоснящимся деревом. Полная противоположность затхлой, живой атмосфере лаборатории или пропитанному смертью воздуху квартиры Семенова.