Однажды самый любимый цветок одного Лисёнка вдруг ожил… Ну, то есть не совсем так! А если точнее, то совсем не так! Короче, это совершенно правдивая история про самых взаправдашних волшебных созданий! Про их обычную жизнь, сомнения, радости и печали. И про любовь.
Посвящение:
Самой-самой-самой-пресамой на всём белом свете Музе Анельке!
Когда Тимоша ворвался в дом раньше обычного часа и принялся судорожно запирать за собой дверь на все замки, дедушка, не говоря ни слова, полез в кладовку. Бабушка, выглянувшая из кухни на шум, только покачала головой – новенькая куртка внука была безнадёжно испорчена: вся в пятнах, клёпки выдраны с мясом. А ведь Тимоша на эту куртку половину первых, лично им заработанных, денег спустил, так гордился, что сам себя теперь побаловать может!
Когда Тимоша, повозившись в ванной, вышел в коридорчик, посреди просторной прихожей уже стояли пустые чемоданы. Дедушка проверял колёсики у самого большого и азартно ковырялся в шарнире отвёрткой.
– Деда… это зачем?
– Так переезжать пора, – отозвался Савва Матвеевич. – Ить, зар-р-раза! Вёрткая какая… Ничо-ничо, и не таких ловили… щас мы тебя…
Тимоша на секунду завис, а потом понял, что дедовы реплики относятся к какой-то гайке или винтику в колёсике чемодана, а не к нему. Переезжать… Опять?!
– Не надо, деда. Не будем мы никуда переезжать!
– Тихо-тихо-тихо… та-ак… Вот тебе! – дед прищурился, прицельно ткнул отвёрткой и в колёсике что-то звонко щёлкнуло. Савва Матвеевич гордо распушил усы и поднял взгляд на внука. Вид Тимоши оставлял желать лучшего – за ухом не до конца отмытая помада, на шее пятно, подозрительно напоминающее засос. – Как это – не будем переезжать? Мы в людской мир для чего вообще выбрались, вспомни-ка, а?
– Чтоб жить так, как самим хочется, – вздохнул Тимоша.
– Во-от! – Савва Матвеевич назидательно поднял отвёртку вверх. – И ради этого я готов переезжать сколько угодно. Заодно неугомонных родичей наших со следа собьём. Марфуша! – гаркнул дед в сторону кухни. – Обед готов? Выдвигаться скоро!
– Готов, давно готов, накрываю, – бабушка на кухне принялась громко звякать посудой. – Руки мойте и за стол!
Тимоша снова грустно вздохнул и не стал больше ничего говорить. Дед Савва – скала, сказал – сделал. И значит, уже вечером семейство Лисовиновых (такая у них у всех фамилия в человеческих документах) покинет город, пришедшийся Тимоше по нраву больше всех других, в которых ему уже довелось пожить после окончательного переселения за Грань.
***
Неприязнь к новому месту жительства у Тимоши появилась прямо с вокзала. Толпа народу, жуткая смесь запахов, пробивающаяся даже сквозь носовые фильтры – бабушка заставила заранее залепить ноздри, знала, как тяжко придётся Тимоше. Сама-то она особо не страдала: нюх у Лисицы малость притупился с возрастом. А дед, тот вообще блаженствовал – наконец-то довелось вернуться в мегаполис, где жизнь била ключом и открывала для поднаторевшего в людских торговых делах оборотня невиданные по широте горизонты. Прямо как по молодости, когда юный Савва в первый раз оказался за Гранью в составе разведгруппы Лисьего Княжества.
– Так, первым делом закидываем вещи в камеру хранения и отправляемся присматривать нору! – глаза у Саввы Матвеевича сверкали, словно изумруды, и Марфа Арсеньевна даже остановилась на минутку, любуясь супругом. Ничуть не жаль теперь уютного домика в провинциальном городке, поспешно проданного, считай, за бесценок – в её Саввушке будто моторчик включился, стоило ему лишь ступить на платформу. Конечно, ведь в этом городе они и познакомились, и здесь провели самое чудное время – первые свидания, первый поцелуй, первый… кхм… ладно, об этом можно подумать и позже, а то муж слёту уловил настроение супруги и смотрит на неё со слишком уж характерным блеском в глазах! Сначала отыскать подходящую нору, всё верно. А остальное – потом.
Тимоша на переглядывания старших родственников не обращал внимания. Послушно уселся в такси, когда машина останавливалась – выходил, шагал следом за дедом и бабушкой, поднимался по лестницам, осматривал комнаты в квартирах. Безликое всё, чужое. Пахнет незнакомо и оттого пугает. Как же хочется обратно, в тихий сонный городок, в домик на Подгорной улице, в свою милую, до последнего пятнышка на обоях родную комнатку! Новые хозяева наверняка снимут эти обои в мелкий цветочек и поклеят новые. А у Тимоши почти что для каждого цветочка имя было придумано, особенно для тех, на которые смотрел перед сном. Сказки про них сочинял, про ромашки и васильки. Там ещё и розочки были, нежно-жёлтые, и фиолетовый цикорий. И ещё один цветок, только это уже не картинка на обоях, а вырезанная из журнала по садоводству фотография. Тюльпан, белый-белый, как снег. На него Тимоша смотрел чаще всего, только вот сказку никак не удавалось придумать – про такой цветок надо что-то героическое, даже трагичное, но Лисёнку-Травнику такие мысли претили, он же не Воин и даже не Защитник Грани. Полюбившуюся картинку Тимоша взял с собой, хотя дед и предупреждал, что ничего лишнего брать не стоит – как бы не прицепилась к вещам из засвеченной норы Ловчая Петля.
– Вот, это нам подходит! – голос деда вырвал Тимошу из собственных невесёлых дум. – Тимофей, очнись! Ну-ка, скажи своё веское «Да!», тебе же нравится?
Дом, перед которым в очередной раз остановилось такси, парадоксальным образом гармонично вписывался в окружающий его пейзаж, хотя на фоне многоэтажек выглядел немножко странно. Тимоша недоверчиво потрогал забор – деревянный, надо же. Пальцы Лисёнка знакомо кольнуло. Ну да, магия, иначе дерево давно бы уже почернело и сгнило в пропитанном смогом городском воздухе.
– Берём! – возвестил Савва Матвеевич и схватился за телефон. Должно быть, вызванивать риелтора, который отвечал за аренду этого дома. Дед всю дорогу до мегаполиса торчал в интернете, выискивая подходящее жильё, на что Тимоша, временами выныривая из меланхолии, взирал с изумлением – сам он почти не пользовался людской мировой паутиной, предпочитая печатные книги и журналы. А дед Савва во всём этом как рыба в воде… Всё-таки Разведчики на самом деле больше люди, чем обитатели Миров за Гранью, что есть, то есть.
Тимоша тронул калитку, и та приветливо распахнулась, пропуская Лисёнка в крохотный дворик. Кусты сирени, яблонька-дикарка, пучки полыни и вольготно раскинувший листья чертополох. Если получится, можно будет разбить цветник прямо перед домом. Тимоша принюхался – воздух свежий, совсем не чувствуется бензиновая вонь. Защитная Магия, что сохраняла деревянный домик и забор в первозданном виде, накинута куполом, не пропускающим миазмы людского поселения в этот уголок старины. Красота!
Тимоша загляделся на бабочку-белянку, присевшую на бархатистый лопух, и потому вздрогнул, когда прямо над его ухом раздался незнакомый голос:
– Вот только этого мне не хватало!
– А?! – ошарашенный Лисёнок отскочил обратно к калитке. На крыльце домика стоял… Тимоша распахнул глаза так широко, что при желании мог бы претендовать на призовое место в конкурсе «Самый пучеглазый оборотень». Только это мелочи. А вот то, что в нескольких шагах от Тимоши сейчас стоял невероятным образом оживший тюльпан с давешней фотки из журнала – это же самое настоящее чудо!
Незнакомка тряхнула снежно-белой шевелюрой и нервно подтянула рукава зелёной блузки.
– Что уставился, оборотень? Вампиров никогда не видел?
– Э… ы… – Тимоша и так всегда терялся, когда с ним заговаривали незнакомые люди или выходцы из волшебных Миров, а уж если от каждого слова буквально пышет злобой – у робкого Лисёнка вообще язык присох к нёбу.
– Ты ещё и немой? Или дефектный? – девушка спустилась с крыльца и угрожающе нависла над съёжившимся от страха Тимошей. – Что тут забыл? Чего вынюхиваешь, ищейка? Я соблюдаю Правила, можешь не рассчитывать на награду!
– Вы, наверное, наша будущая соседка, да? – дед появился как нельзя вовремя – в сопровождении высокого человека с портфелем. – Тимофей, выпрями спину, ты чего горбишься? Очень приятно, меня зовут Савва Матвеевич Лисовинов, это моя жена Марфа Арсеньевна и внук Тимофей, мы собираемся арендовать пустующую половину дома. А вы?..
– Ирина Луковцева, – произнесла вампиресса, неприязненно разглядывая визитёров. – И я совершенно не ожидала, что обрету соседей так внезапно.
– А я вам звонил! – выдвинулся вперёд человек с портфелем. – А вы, Ирина, как всегда не брали трубку. – Судя по тому, что риелтор не шарахнулся с криком ужаса от вампирессы, та носила личину, скрывавшую её суть. Впрочем, для оборотней никакие личины помехой не были, особенно для Лис. А вот самим оборотням личины ни к чему, человеческая ипостась в них сильнее, чем в любых других волшебных существах.
– Заработалась, не слышала, – буркнула Луковцева и повернулась к семейству оборотней спиной. – Добро пожаловать.
– Какая… неприветливая юная леди, – заметила Марфа Арсеньевна, обнимая перепуганного внука за плечи. – Надеюсь, мы не будем с ней пересекаться слишком часто?
– Дом разделён на две совершенно автономные половины! – заверил риелтор. – И есть другой вход, только он сзади, со стороны пешеходной улицы, там парковаться нельзя, поэтому я вас попросил подъехать к этой двери. Вы вообще не будете контактировать с соседкой, гарантирую. Идёмте, идёмте скорее, это дом вашей мечты, вот увидите!
***
Тимоша никогда не задумывался над тем, на какие средства они живут. Дед Савва не обзаводился дорогими машинами и не покупал бабушке бриллиантов, но то, что человеческих денег у старого Лиса куры не клюют, даже для наивного Лисёнка не являлось секретом. А ещё у Саввы Матвеевича получалось моментально обзаводиться полезными знакомствами и очаровывать людей за пару минут общения. Так что к концу этого утомительного дня Тимоша очутился в собственной, обставленной новенькой мебелью спаленке, очень похожей на ту, по которой он тосковал всю дорогу до мегаполиса. Только вот обоев в цветочек на стенах не наблюдалось – отполированные панели радовали взор прихотливо переплетёнными линиями естественного древесного узора.
«Можно и про эти чёрточки придумать сказки, – думал Лисёнок, прилаживая возле изголовья кровати картинку с белым тюльпаном. – Про пути-дороги, про Звериные Тропы. Или про ветра…».
Половину дома, в которой обитала вампиресса Ирина Луковцева, отгораживала от новой норы Лисовиновых не только прочная стена, но и магический полог – продолжение защитного купола, накрывавшего двор. Думать про неприятную соседку Тимоше не хотелось, но почему-то, засыпая, Лисёнок всё равно вспоминал своё первое впечатление от неё: снежно-белая копна волос, тёмно-зелёная рубашка и гневно сверкающие голубые глаза на бледном лице. Как будто на лепесток белого тюльпана упали капли самого чистого, самого свежего весеннего дождя, с отразившимся в них ярко-голубым небом.